Глава 20
Мия
Джордана что-то гложет. Он думает, я не знаю, но я вижу это по его глазам, по тому, как мрачнеет его лицо, когда он думает, что я на него не смотрю.
На днях ему звонил отец, и после того телефонного разговора он ведет себя странно.
Поначалу я думала, что у них вышла размолвка, но теперь подозреваю, что тревога его вызвана чем-то более серьезным. И параноидальный садистский голос нашептывает мне, что это как-то связано со мной, – что, может быть, Джордан передумал насчет нас.
В глубине души мне хочется, чтобы он поговорил со мной начистоту. Я должна знать, на что могу рассчитывать.
Я могла бы спросить его, но боюсь услышать ответ. Поэтому – я ведь мазохистка – я беру все, что он дает мне. Надо признать, дает он много, но все равно чего-то не хватает. Жаль, что я не столь сильна духом, как хотелось бы. Жаль, что не могу просто взять и уйти, перестать цепляться за мужчину, которому, уверена, я больше не нужна.
И самое ужасное, что я в него влюбилась.
Кому, как не мне, это знать?
Казалось бы, я давно должна усвоить урок.
И признаться ему в своих чувствах я не могу. Да и какой смысл? Тем более теперь, когда он отдаляется от меня.
Плохо то, что он слишком много знает обо мне. Из-за этого я чувствую себя беззащитной.
В сущности, я знаю, как мне быть. Я должна собрать вещи и уехать отсюда, остановиться где-то в другом месте. Просто сейчас это легче сказать, чем сделать.
И еще мне нужно набраться мужества и нанести визит последней Анне Монро в моем списке. Но без поддержки Джордана решиться на это в миллион раз труднее.
Очевидно, он какой был, такой и остался, такой, каким себя описывал, – не способен на серьезные отношения. И как бы мне ни хотелось быть той девушкой, которой удалось изменить его, все свидетельствует об обратном.
Да, он говорил, что я ему желанна. Но говорил он это обычно в минуты любовной близости или когда уже готов был овладеть мною. А мне ли не знать, что мужчина во время секса говорит то, что он не имеет в виду.
Минувшая ночь откровением не стала. Пробудившись среди ночи, я увидела, что Джордана в постели нет, а на его месте, рядом со мной, где он заснул, дрыхнет, развалившись и похрапывая, Дозер.
В конце концов любопытство и досада возобладали. Я обыскала всю гостиницу и в итоге нашла его у озера. Он сидел на мостках, потягивая пиво…
Я подошла, встала перед ним, глядя на него сверху вниз. Джордан взял меня за бедра, головой уткнулся мне в ноги, словно не в силах был смотреть на меня.
Я зарылась пальцами в его волосы, молча умоляя поговорить со мной… но желая услышать от него только то, что хочу слышать.
Его ладонь скользнула вверх по моей ноге, он взял меня за руку, потянув вниз, заставил сесть у него между ног. Я прислонилась спиной к его груди. Одной рукой обняв меня за талию, он глотнул из бутылки пива.
– Чего сидишь здесь в темноте? – спросила я. Мои слова поплыли над озером, растворяясь в ночи.
Он потерся носом о мою шею, вдыхая мой запах.
– Не спится.
Я взяла у него бутылку, глотнула пива и вернула ему.
– Что не дает тебе заснуть?
Он поставил бутылку на мостки рядом с собой и протяжно вздохнул.
– Ничего.
Ничего!
Злая, уставшая, раздраженная от того, что он отказывается быть откровенным со мной, я вскочила на ноги.
– Если я тебе больше не нужна… не нужно то, что между нами… тогда так и скажи! Только… прошу тебя, прекрати… вот это!
Я стремительно развернулась и побежала к гостинице.
Джордан нагнал меня на крыльце главного входа.
Закрыл дверь, которую я открыла. Подошел ко мне сзади вплотную, прижался грудью к моей спине.
– Ты нужна мне, – произнес он хрипло мне в ухо. – Ни секунды в этом не сомневайся. Так, как тебя, я никогда и никого не желал.
– Тогда почему все это? – спросила я, тяжело дыша. В голове сумбур, сердце выскакивает из груди.
– Что «все это»?
Я повернулась, обеими руками хватаясь за дверную ручку и спиной прислоняясь к двери.
– Ты стал другим… отдалился от меня. Я знаю, ты что-то скрываешь.
Он смежил веки, будто ему больно.
– Ничего такого, о чем тебе стоит беспокоиться.
Я взяла его за руку.
– Я просто хочу, чтобы ты поговорил со мной. – Я легонько дернула его за руку, побуждая к откровенности.
Он открыл глаза, устремил взгляд на наши соединенные руки.
Протяжно вздохнул.
– Поговорим… – Он покачал головой. – Но потом… не сейчас. – Такое впечатление, будто он вовсе и не ко мне обращался.
Потом он положил руки на дверь, по обе стороны от моей головы, и, не раздумывая, не колеблясь, грубо смял мои губы своими.
Я хотела оттолкнуть его, сказать, чтобы он поговорил со мной сейчас, не потом. Что поцелуями не решить проблему, которая не дает ему покоя.
Но я не оттолкнула его и ничего ему не сказала. Не хотела, чтобы он перестал целовать меня. Пусть бы целовал вечно.
Прервав поцелуй, он снял с меня верх моей пижамы, стянул через голову. Нагнувшись ко мне, взял в рот мой сосок.
Моя голова, завалившись назад, глухо стукнулась о дверь.
Я принялась расстегивать на нем джинсы. Сунув руку ему в трусы, обхватила ладонью его затвердевшую распаленную плоть.
– Черт, Мия, – простонал он, двигаясь в моей руке.
И мы оба отдались безудержной лихорадочной страсти.
Мои штаны от пижамы и трусики сняты, и я опомниться не успела, как уже стою совершенно голая на крыльце отеля, а Джордан – все еще полностью одетый – оторвал меня от пола и овладел мной.
Я вскрикнула от его стремительного натиска. По телу мгновенно разлилось блаженство. Обвив его ногами за пояс, я впилась ногтями в его плечи.
Его это только подхлестнуло.
Он вонзался в меня уверенными мощными толчками. Его джинсы терлись о мое голое тело, причиняя боль, но мне было все равно. Главное – я чувствовала его близость. Все остальное не имело значения.
Мы занимались безумным, яростным, примиряющим сексом на улице, среди ночи… и от этого ощущения были в сотни, в тысячи раз острее.
– Ты моя, Мия, – пыхтел он, бедрами прижимая меня к двери, снова и снова с неистовостью погружаясь в меня. – Я никогда тебя не потеряю. Никогда.
– Ты меня не потеряешь, – задыхаясь, отвечала я, обескураженная и разгоряченная до предела. – Никогда.
Это было несколько часов назад. И теперь, проснувшись, я опять увидела, что лежу в постели Джордана одна.
Вздохнув, я спустила ноги с кровати и направилась в ванную.
Оделась, натянув на себя то, в чем была накануне вечером, ибо чистой одежды из своего номера я не захватила. В данный момент к серьезному разговору с Джорданом я не готова, потому решаю подняться к себе в номер, чтобы принять душ, почистить зубы и переодеться. Беру со стола ключи от своего номера и выхожу в коридор.
Дойдя до лестницы, слышу два мужских голоса. Один принадлежит Джордану, второй мне не знаком. Голоса раздаются из офиса на верхнем этаже.
Размышляю, как мне быть.
Врываться в офис, мешать серьезному разговору, я не хочу. Пожалуй, выйду через заднюю дверь, обойду отель с улицы, войду через главный вход и пройду в свой номер, решаю я.
Я разворачиваюсь, но останавливаюсь, услышав свое имя. Обо мне говорит не Джордан. Его собеседник.
Любопытство возобладало. Я тихо поднимаюсь по лестнице. Голоса звучат четче.
– …не могу поверить, Джордан.
Он вздыхает.
– Знаю, папа. Я облажался.
Значит, приехал его отец? Я улыбаюсь при мысли о том, что скоро познакомлюсь с его отцом. Джордан продолжает оправдываться, и его следующие слова стирают улыбку с моего лица.
– Я собирался ей сказать, но… не решился. Не знал, с чего начать.
– С правды, Джордан. Начинать нужно с правды. Зря я не вернулся домой в тот же день, как мы с тобой поговорили. Сегодня приехал, потому что ты не отвечал на мои звонки. Так и знал: что-то здесь не так. – Вздох. – Подумал, что, может быть, вы с Мией поссорились из-за этого… Просто не хотелось верить, что ты ей ничего не сказал, – не этому я тебя учил. Я знаю, что Мия тебе очень дорога, но ты не можешь скрывать от нее правду, продолжая общаться с ней как ни в чем не бывало. Это неправильно. Что, по-твоему, она почувствует, когда выяснится, что ты знал правду о ее матери и ничего ей не сказал?
Сердце замирает в груди, живот от боли скрутило в узел. Меня тошнит. Я стискиваю руку в кулак, ногтями вонзаясь в ладонь.
– Черт… – Голос Джордана полнится болью. – Я окончательно все испортил. Боялся, что она меня не простит… теперь уже точно не простит никогда. Она знала… знала, что что-то не так, а я все твердил ей, что причин для беспокойства нет.
– Хочешь, вместе ей скажем?
– Нет, – вздыхает Джордан. – Я сам. Не хочу, чтоб мы вдвоем на нее наседали. Прямо сейчас пойду к ней и скажу. – Его решительный тон, тяжелые шаги заставили меня развернуться и бегом помчаться вверх по лестнице.
Я знаю, что у меня нет шансов скрыться раньше, чем он увидит меня, но все равно пытаюсь.
Слышу, открывается дверь и Джордан окликает меня:
– Мия. – В голосе – явный страх. Делать нечего, поворачиваюсь к нему.
В лице его, как и в голосе, тоже сквозит страх. Но больше всего меня пугают его глаза. В них – полная безнадежность. Словно он на грани того, чтобы потерять все. Или, может быть, это я все потеряю.
Тошнота усиливается.
