Глава 10
Мия
Почему я так разочарована?
Я не хотела, чтобы Джордан приглашал меня на ужин, но, когда он дал пояснение своему предложению, я испытала разочарование. Глупо. И я сама глупая.
Ничего удивительного, что он предложил мне поужинать с ним. Он хороший парень. Да, он предупреждал, что в гостинице ужином не кормят, и пригласил он меня, вероятно, из вежливости, потому что я – единственный клиент. Но я не позволю, чтобы он кормил меня бесплатно. Скажу, чтоб включил стоимость ужина в счет за проживание. Думаю, он и так впишет, но я все равно ему скажу.
Господи, посмотреть на меня, запала на первого парня, который по-доброму ко мне отнесся. Нелепо и возмутительно, даже для меня.
Нужно просто сосредоточиться на том, зачем я здесь – найти маму, получить кое-какие ответы и жить дальше. Начать с чистого листа.
Мы уже в гостинице. Я стою в арочном проеме, смотрю, как Джордан укладывает Дозера на диван. Даже телевизор ему включил.
Мне приходится подавить улыбку. И приступ влечения, вдруг обуявший меня.
Джордан без ума от своего питомца. Дозеру повезло. Если б еще его машина не сбила.
Позаботившись о собаке, Джордан идет в гостиничную кухню. Я следую за ним.
Сажусь на высокий табурет у кухонного стола.
– Я не великий кулинар… – бросает он мне через плечо, направляясь к холодильнику.
– Прекрасное начало, – язвительно замечаю я.
И удивляюсь собственной смелости. Это не в моей натуре, с мужчинами я так вольно не разговариваю. Обычно я всегда настороже, взвешиваю каждое слово, прежде чем что-то сказать.
Мне приходилось быть осторожной. Любой мой промах мог стоить очень дорого.
Но в общении с Джорданом я перестаю следить за своей речью, потому что все в нем располагает к непосредственности.
Он поворачивается ко мне вполоборота, в лице обида.
– Эй, я готовлю не так уж и плохо. Умею делать отменные блюда с зеленым чили. Вот куплю нужные продукты и приготовлю тебе как-нибудь. Ну а сегодня заказывай что хочешь из тех продуктов, что у нас есть… – он широко улыбается, – и я состряпаю.
Его болтовня действует успокаивающе. Я пожимаю плечами.
– Я не капризна. Что ни приготовишь, мне все подойдет.
Он вскидывает брови, полностью поворачивается ко мне.
Не капризна. Не самое подходящее слово, Мия.
Видите, что происходит, когда я говорю не подумав? Словесный понос.
– Н-не в том смысле, что я со всем соглашаюсь. Просто в еде непривередлива, – с запинкой поясняю я. – Н-не требую особого внимания, мне легко угодить.
Его брови приподнимаются еще выше, он широко улыбается.
Я готова сквозь землю провалиться. Сию минуту.
– Легко угодить, говоришь? Что ж, я понял. – Джордан снова поворачивается к холодильнику.
Какая же я идиотка! Меня вообще на люди нельзя выпускать.
Джордан начинает доставать продукты, выкладывая их на стол. Яйца, помидоры…
– Итак, «легко угодить», испанский омлет подойдет?
Я невольно рассмеялась.
– Испанский омлет – моя мечта.
Улыбнувшись мне, он отворачивается.
– Тебе помочь?
– Нет. Сам справлюсь. Хочешь чего-нибудь выпить? В холодильнике пиво есть, или вино, если хочешь?
– Пиво – с удовольствием. – Соскочив с табурета, я иду к холодильнику. – Ты будешь?
– Конечно.
Я беру две бутылки.
– Открывалка в ящике. – Ножом, которым он режет помидоры, Джордан показывает на один из выдвижных ящиков.
Я спотыкаюсь. Грудь сдавило, ноги одеревенели, взгляд потускнел.
Черт.
Оливер провел ножом по моей ключице и по плечу.
– Где ты это взяла, Мия? – Он поднимает в руке топ, который я купила минувшим днем. Красивый, с глубоким вырезом, на лямочках. Топ, который я спрятала в глубине своего шкафа. Надеялась, что смогу поносить его, когда Оливер будет в больнице. Купила его из-за расцветки. Яркий топ напоминал о лете. Когда я примеряла его, меня обволакивало тепло, я чувствовала себя счастливой. Мне хотелось сохранить это ощущение тепла и счастья, потому я и купила его, хотя знала, что подвергаю себя риску.
– Я к-купила его, сэр.
– А я разрешил тебе его купить?
Я понурилась.
– Нет.
Оливер подступил ближе ко мне.
– Такие вещи носят шлюхи! Чтобы привлекать внимание парней! Ты этого добиваешься, Мия? Тебе нужно внимание парней?
– Нет, папа.
Держа топ передо мной, он ножом искромсал его в клочья.
Мне хотелось плакать. Из-за топа. Топ подарил мне ощущение счастья. Одно мимолетное мгновение я была счастлива, и Оливер отнял это у меня. Как всегда.
– Снимай свитер, Мия.
Я быстро поднимаю глаза к его лицу.
– З-зачем?
– Не задавай лишних вопросов! – взревел он. – Делай, как я сказал!
Вся дрожа, я стянула через голову свитер. Оставшись в одном бюстгальтере, прижала свитер к груди.
Все внутренности крутит от страха.
Оливер заходит мне за спину.
Я зажмурилась.
Услышала, как он положил нож на свой письменный стол. Щелчок. Оливер вытащил из своих брюк ремень.
В животе образовалась пустота. Это происходило уже множество раз, но мне всегда было одинаково страшно.
– Ты проявила непослушание, Мия. Плохо себя повела. Что бывает с непослушными девочками?
От страха пересохло во рту, поджилки трясутся. Я проглотила комок в горле.
– Их наказывают, сэр.
Стиснув зубы, я приготовилась к худшему.
Спину обжег первый хлесткий удар ремня. Сдерживая крики, я впилась зубами в губу, пока не почувствовала во рту кровь.
– Боже, Мия! Что с тобой?
Передо мной стоит встревоженный Джордан. Чувствую, что-то струится по моему подбородку. Прижимаю ладонь ко рту. Кровь.
Я прокусила губу.
– Ой… о… э… это вышло случайно.
Случайно! Ну да, нормальные люди сплошь и рядом до крови кусают губы, Мия. Так бывает. Он ничего такого не подумает.
Ничего не ответив, Джордан забирает у меня бутылки пива и ставит их на стол.
Только теперь я замечаю, что руки у меня трясутся.
– Присядь. – Джордан выдвигает табурет. Я забираюсь на него, ноги ватные. Он открывает один из выдвижных ящиков и возвращается с аптечкой.
Дура я, дура. Взяла вдруг и отключилась, да еще губу прокусила. Отлично, Мия. Так держать.
– Извини, – бормочу я, когда он начинает тампоном промокать кровь. Антисептик. Жжет немного, но я привыкла к жжению – за долгие годы привыкла. – Вечно у меня все не слава богу.
Я пытаюсь не думать о близости Джордана, о том, как покалывает мою кожу от его прикосновения. О том, как чудесно он пахнет. О том, что я хочу, чтобы он поцеловал меня.
Прямо сейчас.
Больше всего на свете.
Да, именно об этом я думаю в столь неподходящий момент.
Нормальным человеком я никогда не стану. Это я давно поняла.
– Перестань извиняться, – тихо говорит Джордан, встречая мой взгляд. – Просто объясни, что с тобой было.
Я выдерживаю его взгляд.
– Ничего.
– Ничего? Ты начисто отключилась. В каких облаках ты витала?
Я отвожу глаза от его лица, смотрю на стену за его спиной.
– Нигде я не витала. Извини.
Джордан вздыхает, своим теплым дыханием обдавая мои волосы. Он раздражен, и это меня должно бы обеспокоить, но в данный момент я сосредоточена лишь на своих ощущениях, которые вызывает во мне его близость. И это приятные ощущения.
Не помню, чтобы когда-нибудь я чувствовала себя столь бодрой и энергичной.
– Слушай, хватит уже. Тебе не за что извиняться. Я просто волнуюсь за тебя. – Он прижал тампон к моей губе. – Ты вспомнила о том, как поступил с тобой твой бывший? Как он поставил тебе синяк под глазом? Я знаю, что порой какая-нибудь мелочь может спровоцировать неприятные воспоминания, вызывая помутнение сознания.
Мое тело окоченело. Мышцы окаменели.
Я качаю головой.
Все, что он сказал, истинная правда, потому что ущербной я стала до того, как в моей жизни появился Форбс. Он – всего лишь дождь после торнадо.
– У меня все хорошо, – отвечаю я, пожалуй, несколько резковато. Не хочу грубить, – просто говорить об этом не могу. Во всяком случае, с ним.
Да и вообще ни с кем.
Убрав тампон, Джордан отступает от меня и ладонью проводит по волосам. Я вижу, что он раздосадован, и источник его раздражения – я.
Я только и делаю, что раздражаю и злю мужчин, но по-другому я не умею. Доброта приводит меня в замешательство. Сбивает с толку.
Сердитые раздраженные мужчины мне более понятны.
– Конечно, мы едва знакомы, но ты можешь довериться мне. Можешь мне рассказать и обсудить со мной что угодно. Я не стану судить… честно. Не мне судить. – Его взгляд скользит по полу, снова останавливается на мне. Глаза у него честные и ясные. – Возможно, я смог бы тебе помочь.
Даже в состоянии раздражения он остается добрым. Я не знаю, что с этим делать.
Но я хочу принять от него помощь. Больше всего на свете я хочу кому-нибудь довериться. Довериться ему.
Открываю рот, чтобы сказать об этом. Но не могу. То, что во мне сломалось, уже не починить.
– Мне уже не поможешь. – Я качаю головой, недовольная тем, что проговорилась. – Я ценю все… что ты… сделал для меня. Но рассказывать правда нечего. – Я сползаю с табурета. – Спасибо, что обработал рану. А ужинать я не буду. Устала очень.
– Мия…
Игнорируя мольбу в его голосе, я быстро иду из кухни и бегу в свой номер.
