ГЛАВА 26
ВИДИШЬ КОТИКА — БЕГИ!

Я заново привыкла жить в своем мире и даже научилась получать удовольствие от привычных вещей. Прилежно училась на первом курсе, завела новых друзей и даже почти влюбилась. Все как и положено новоиспеченной студентке. Приключения вспоминала как удивительный сон, и даже не пыталась понять, осталась ли у меня какая-то магия. Грустила, конечно, иногда. Не без этого, но я знала, что стоит на кону, и старалась не травить душу. В моей жизни было приключение, которое я хранила в тайне. Большинство лишено и этого. Я дала обещание Испепеляющему и не собиралась его нарушать, поэтому искала радости в мелочах.

Но когда на пороге моей городской квартиры появился грязный и ободранный рыжий кот величиной с болонку соседки бабы Даши, я поняла, что спокойной жизни пришел конец.

— Опять? — прошипела я, высунувшись из квартиры и с тоской взирая на мокрое и грязное высочество. Хорошо, хоть обратила внимание на непонятное скрябанье под дверью. А могла бы открыть мама. — Тебе в человеческом обличье не ходится? Снова попал в неприятности?

Появление Михаэля меня, конечно, удивило, но все же не настолько, чтобы я растерялась и не знала, что спросить. Наверное, подсознательно я ждала, что это рано или поздно произойдет.

— Помоги-у-у, Лисоучкаа! — взвыл кот и со всего размаха запрыгнул мне на руки своей мокрой и грязной тушей.

— Фу-у-у! — взвыла я. — Ну вот кто ты после этого, высочество?

— Васьк, ты с кем там разговариваешь? — крикнула из кухни мама.

Я, понимая, как близко нахожусь к дурке, сделала страшные глаза и приказала коту:

— Молчи! Не дай бог маму напугаешь, выкину за хвост в окно. Она ничего не знает и знать не должна!

Кот состроил донельзя честную морду и правда заткнулся. Я втащила его в прихожую и приклеила к лицу улыбку блаженного идиота.

— Это еще кто? — удивилась мама, выглянув в коридор. — Вась, тебе не пять лет, чтобы помойных котов домой таскать.

Я прямо видела, как округляются глаза Михаэля. Он явно хотел сказать все, что думает по этому поводу, поэтому пришлось дернуть его за хвост, и пламенная речь вылилась в обиженное громкое «Мя-я-я». С помойным котом высочество еще никто не сравнивал.

— Это кот моей подружки! — выпалила я первое, что пришло в голову. Врать приходилось, выдумывая на ходу.

— Какой? — удивилась мама, которая моих трех подруг знала лично и помнила, какая животина у них живет дома.

— С универа, — пояснила я. — Мы недавно познакомились. Живет в соседнем районе. У нее кот убежал, она расстраивалась.

— И он сам к нам пришел? — Мама была настроена скептически.

— Ну, вот как-то так. — Я пожала плечами. Чувствовала себя при этом подлой обманщицей, которая коварно врет родительнице. — Я сейчас его в порядок приведу и ей обратно отнесу. Смотри, какой он грязный! Помыть надо.

— Прямо в нашей ванной? — удивилась мама и покосилась в сторону новенького ремонта. Неужели она переживала, что котик поцарапает кафельную плитку? — Хоть таз возьми и какую-нибудь тряпку своего кошака вытереть.

Мама ушла обратно на кухню, а я встретила полный вселенской обиды взгляд рыжего.

— А что ты хотел? — поинтересовалась с усмешкой. — Это тебе не Андолия, где вашему высочеству и перинки мягкие, и полотенчики махровые.

Кот обиженно надулся, но, к счастью, все же сумел промолчать, а я поторопилась запереться с ним в ванной комнате и открыть посильнее воду, чтобы ее шум заглушал наш разговор. Двигало мной не только желание привести в порядок грязную пушистую тушку, я еще хотела поговорить с Михаэлем. Выяснить, почему он опять в зверином обличье и что его заставило навестить меня. Где все остальные, и вообще, что, черт возьми, происходит! Я одной рукой придерживала кота, который вцепился когтями мне в плечо, а другой водрузила большой зеленый таз в ванну (в нем купали брата Славку, когда тот был мелким), посадила в него кота и сурово велела:

— Рассказывай!

В тазу Михаэль чувствовал себя неуютно. К тому же в таз текла вода, и его высочество весьма по-кошачьи потряс лапкой, когда она намокла.

— А вот это-у обязательно-у, Лисочка-у? — Кот переминался с лапы на лапу и пытался задрать повыше хвост, чтобы тот, не дай бог, не попал в воду.

— Обязательно, лохматое высочество. Мама не потерпит отпечатки грязных лап на ковре. А пока я тебя привожу в порядок, рассказывай, что произошло и, вообще, почему ты снова кот? Неужели не сработало?

— Можно-у я с последнего пункта начну? — заискивающе предложил принц и посмотрел на меня огромными, словно блюдце, янтарными глазами.

— С последнего, так с последнего, — миролюбиво заключила я и достала с полки свой шампунь. Котов, конечно, человеческим мыть не рекомендовали, но, во-первых, другого у меня нет, а во-вторых, кто его высочество — кот или человек, — так просто и не поймешь.

— Я уже-у говорил, что-у меня предупреждали, после снятия проклятья с большой долей вероятности останутся побочные эффекты. Ну вот и остались.

— То есть ты, после того как я тебя перекинула в Андолию, снова стал котом?

— Не совсем-у-м… — Скотина снова брезгливо потопталась в тазу с водой, смешно подергивая хвостом, видимо, от отвращения. — Я просто оборачиваюсь… иногда.

— Кот-оборотень? — Я не удержалась и хмыкнула. — Как звучит-то!

— Звучит-то-у, мо-у-жет, и неплохо… но на деле… — Пушистик, которого я уже изрядно намочила, поник. Вид он сейчас имел жалкий и несчастный.

— А что на деле?

— Я не всегда-у оборачиваюсь по своей во-у-ле. Точнее… — Рыжий раздраженно фыркнул. — Я почти-у никогда не оборачиваюсь по своей во-у-ле. Обычно, если пугаюсь, то произвольно становлюсь кото-у-м. Приче-у-м не всегда пугаюсь по-настоящему. Иногда достаточно громкого звука! Зна-у-ешь, Лисочка, как это-у неудобно!

— А обратно?

— С «обратно» еще сложнее… Но перекидываюсь, коне-у-чно. — Кот вздохнул. — Что уж греха-у таить? Со сложностями, правда. И тоже не всегда-у этот процесс мне подконтролен. Знала бы ты, Лисо-у-чка, как это неудобно!

— Много конфузов было? — Мне стало даже жаль Пушистика.

— Пока бо-у-ги ко мне милостивы, и ни на одном светском рауте или заседа-у-нии кабинета министров я не опозорился. Свидания тоже, к сча-у-стью, проходят мирно, но все же бывает… — Рыжий был печален.

— Надеюсь, тут ты не перекинешься? — испугалась я, подумав, что голого мужика в ванной маме объяснить будет сложнее.

— Нет, тут же магия-у не действует.

— Подожди! Я не очень понимаю.

Я вытерла тыльной стороной ладони пот со лба. В ванной стало довольно жарко.

Михаэль был намыт, осталось ополоснуть, но разговор мы только начали, поэтому выходить в комнату я пока не спешила.

— В нашем мире не действует магия, почему же тогда, когда ты перенесся сюда со мной, то принял человеческий облик, а сейчас бегаешь в кошачьем и говоришь, что не перекинешься в человека. Как так?

— Все на самом деле про-у-сто. Или сло-у-жно… не знаю. Тогда на мне было закля-у-тье, ты перенесла меня в мир без магии, и оно развеялось, вернув мне-у прежний облик. Но заклятье имело побо-у-чное действие. В кота-у я стал иногда перекидываться, но это уже не наложенная магия, а моя-у вторая ипостась. Они обе мои-у. Но для смены нужна-у магия. Как-то так.

— То есть, — догадалась я, — если бы ты попал сюда в образе человека, то не смог бы перекинуться в кота?

— Именно.

— Хорошо. Тогда перейдем к следующему вопросу. Что тебя привело сюда? И почему в кошачьем обличье?

— Прокляу-утье.

Рыжий помрачнел, глаза стали большими и похожими на оранжевые блюдца. Вся его дрожащая мокрая тушка пыталась вызвать во мне сострадание. Надо признать, это у Михаэля хорошо получалось.

— Снова?

— Не мое. Кира-у-унчик…

— Что с Кираном? — Сердце пропустило удар, а потом застучало часто-часто. Такого поворота событий я не ожидала.

— Сейча-у-с уже ничего, — поспешил успокоить Михаэль, заметив, что я сильно разволновалась. — Он попа-у-л под проклятье, выполняя обы-у-чное рабочее задание. Мы бежали, спасались… — Кот потупил взгляд, из чего я сделала вывод: что-то он недосказывает. — Я немного испуга-у-лся… и вот…

— Ага, испугался и обернулся.

— Именно-у. И мы-у решили попробовать снять прокля-у-тье так же, как его снима-у-ла ты.

— Переходом в этот мир? — Я понимающе кивнула. Действительно, если один раз сработало, то почему бы не попробовать второй.

— Да.

— И?

— Что-у и? — Кот задумчиво разгреб лапой мыльную пену в тазу. — Прокля-у-тье-то мы сняли, но ход потух… обратно-у-то мы никак. Магия в не-у-м истончилась. Не рабо-у-тает.

— Ты хочешь, чтобы я открыла ход?

Идея мне не нравилась. Я помнила угрозу Испепеляющего и боялась даже близко подходить к ходу. Но и бросать друзей в этой ситуации было бы неправильно.

— Лисочка-у, ты ведь на-у-м поможешь? Правда? Просто выпусти-у на-у-с из своего грязного шумного мира обратно-у! Ну пожалуйста.

— Но ведь… — Я задумалась. — У меня тут тоже нет магии. Смогу ли я открыть ход? Представления не имею. Думаю, нет.

— Мы позаботили-у-сь. — Кот деловито тряхнул ухом. — Мы прихватили амуле-у-тик.

— И он тут действует?

— Этот амуле-у-тик изобрели Испепеляющие. — Это слово заставило меня вздрогнуть. — Давным-давно. Он работа-у-ет везде. Универса-у-льный накопитель. Ты откроешь нам ход, мы уйдем, и всё.

— Хорошо. — Я кивнула, стараясь не обращать внимания на то, как сжалось сердце от слов «вот и всё». Я любила свой мир и хотела жить. Не могу сказать, что я скучала по Андолии. Скорее, по пушистому, по Кирану, и по Анри тоже. Но я дала слово и не собиралась его нарушать. А эти… если хотят, то пусть приходят в гости.

После того как мы обговорили все вопросы, я завернула пушистого в старую махровую простыню, удостоилась недоуменного взгляда и даже неловкость испытала, поэтому буркнула:

— Ну что ты хочешь? Не дворец у нас, не дворец. Радуйся тому, что дали.

Его высочество насупилось, но осталось послушно сидеть у меня на руках. Следующий шок от встречи с нашей реальностью Михаэль получил, когда мы проходили мимо кухни. Мама у меня не очень любила зверей, но считала своим долгом накормить всех гостей, даже если они пушистые. Его высочество предложили размороженную рыбью голову. Я даже почувствовала, как сидящий на руках Михаэль икнул. Чуя, что его высочество может стошнить прямо на мамин натертый до блеска паркет, я поспешно заметила:

— Не-е, мам, этот кошак породистый. Он только дорогим кормом питается.

— Да? — Мама удивилась. — А может, предложить? Голодный все съест. Рыба хорошая, свежая.

— Да нет, вдруг сожрет, а потом животом маяться будет? — Я использовала последний аргумент, который, к счастью, подействовал.

— Мне на палас? — догадалась мама.

— Ну а кому же?

— Тогда пусть голодает.

— Не будет он голодать, я его сейчас посушу и отнесу Кристине. — Имя выбрала на ходу. Так звали нашу старосту, и она первая пришла мне в голову. — Ночевать у нее, может, останусь. В темноте в такую погоду домой тащиться не хочется.

— Ну как знаешь! — Мама, похоже, обиделась, но виду постаралась не подать. А я не стала развивать тему и потащила Пушистика на экзекуцию феном.

Фен его высочеству крайне не понравился. Кот орал. Причем так испуганно и по-кошачьи, что даже мама прибежала на возмущенные вопли, но, будучи женщиной не очень впечатлительной, просто убедилась в том, что я животинку не мучаю, посоветовала быть осторожней и следить, чтобы кот не изодрал шторы, и ушла.

Я же досушила рыжего, высказала ему свое «фи» по поводу поведения, которое недостойно наследника престола, и пошла одеваться.

Пушистый в это время сидел на подоконнике и обиженно таращился во двор. Дождь сменился мокрым снегом, который серебрился в отсвете фонарей, внизу сверкали лужи, и из дома выходить не было никакого желания. И совсем не хотелось ехать по такой погоде ночью в деревню.

Придется взять такси и потратить на это остатки стипендии. Хорошо некоторым рыжим, у них финансовых проблем нет. Денег, впрочем, тоже. Зачем котам деньги?

Я натянула джинсы, вытащила из шкафа зимние ботинки — массивные, на толстой подошве, зато ноги не замерзнут и не промокнут. Достала пуховик и шапку и подставила Михаэлю раскрытый рюкзак. Кот был доволен и даже не удержался, муркнув:

— Кау-к хорошо-у! Лапы-у мочить не придется!

— Тише ты! — шикнула недовольно и крикнула маме от двери: — Я ушла.

На улице оказалось даже более гадко, чем можно было подумать, глядя в окно. Порывистый ветер, от которого дрожали рекламные щиты, мокрый снег в лицо и грязища под ногами. Типичный конец октября. Уж скорее бы подморозило. Я любила лето и зиму и ненавидела межсезонье.

Вздохнув, я натянула повыше шарф, которым обмоталась по самые уши, и отправилась ловить такси. К счастью, в такую погоду все умные люди сидели по домам, поэтому машину ждать не пришлось, и до деревни мы доехали за сорок минут.

Я вылезла под единственным на улице фонарем и сразу же утонула в грязи по щиколотку.

— Вот что за гадость!

— А зна-у-ешь, как мне тут плохо было-у! — Михаэль высунулся их рюкзака и попытался воззвать к моей жалости. Но со мной этот вариант не прокатил. Себя было все равно жальче, чем всяких пушистых принцев.

Грязная жижа затекла в ботинки, и ноги моментально промокли. Я мысленно простонала и попыталась выбраться с размешанной обочины, но это было не просто. Я успела отойти на два метра, и меня накрыла кромешная темнота. Тут уж не до выбирания дороги.

Поэтому до заброшенного дома, рядом с которым в сарае находился ход, я топала, не разбирая дороги. Каждый шаг сопровождало гадкое чавканье, ноги увязали выше ботинок в грязи, и мне становилось себя все жальче и жальче. Ведь еще домой нужно будет добираться! До бабушки было полквартала, но придется объяснять, как же я поехала к подруге и приехала в деревню. Нет уж!

В сарае тоже оказалось темно. Но вдалеке я заметила поблескивающее стекло — ход. Странно. Отсюда он выглядел работающим. Возможно, силы для переноса просто не хватает?

Больше ничего разглядеть отсюда было нельзя, и Киран навстречу почему-то не выходил. Это насторожило, но я не успела проанализировать свои опасения.

— Вы бы хоть какой светильничек повесили… — начала я, но закончить уже не смогла, так как от стены отделилась тень. Перед лицом замерцал порошок, я уже такой видела. Из-за спины раздалось виноватое: «Прости-у, Лисочка-у!» — и я отключилась. Впрочем, упасть на пол мне не дали, мягко подхватили на руки.