Глава 18
Понедельник: неделя до финального матча
Почти всю тренировку тренерша просиживает в кабинете. Она говорит по телефону, закрыв лицо рукой.
А когда выходит, телефон звонит снова, и она опять пропадает.
Ее место занимает Бет; теперь она размахивает скипетром – или делает вид. Тренировка проходит абы как. Минди утомила меня жалобами на красные бороздки и впадинки на своем плече – отпечатки подошв Тейси. Дистрофичная Бринни Кокс не желает говорить ни о чем, кроме лимонного чая для похудения.
Я беспомощно киваю, смотрю на трибуны и вижу Эмили – одинокую фигурку с растрепанной светлой шевелюрой.
Я все время о ней забываю. Теперь, когда она не участвует в тренировках, для меня она словно слилась с остальной массой учеников. С этой черной дырой.
Как ужасно, должно быть, не тренироваться. Что тогда вообще делать-то?
Поворачивая голову то влево, то вправо, она смотрит на нас, укрываясь кожаной курткой. Громоздкий ортопедический сапог весит тонну и, кажется, под его тяжестью Эмили вот-вот завалится набок.
Эмили, которую я знала три года. Я одалживала у нее тампоны и держала ее волосы, пока ее рвало над каждым унитазом во всех школьных туалетах.
– Эй, тощая сучка, – кричит Бет, словно прочитав мои мысли, – завидую твоему узкому заду!
Эмили вздрагивает и просыпается.
– Уже некуда, – радостно откликается она.
– Уже, чем у первоклассницы, – кричит Бет.
– Уже! – смеется Эмили, и я узнаю прежнюю Бет – Бет в ее капитанской ипостаси, наслаждающуюся своей безграничной властью. И себя за ее спиной.
Спасибо, Бет, что напомнила, как это было раньше. Спасибо.
«Тедди видел тренершу в «Стэтлерс» на той неделе, – пишет Бет. – Бухала, весь вечер говорила по сотовому и плакала у музыкального автомата».
«И что?» – отвечаю я. Уже почти час ночи.
Мне хочется выключить телефон. Хватит мне на сегодня Бет, ее болтовни про тренершу и ее машину, даже обычной болтовни про Тейси и ее короткие ноги, про антидепрессанты, которые она видела у Минди в портфеле и игрушку из секс-шопа, найденную у матери под подушкой и похожую на розовый бумеранг из детского магазина. А может, это та самая доска для серфинга из набора «Барби на пляже», таинственно пропавшая десять лет назад?
Бет – она же как Красная Шапочка, только испорченная: вечно сует свой нос в чужую жизнь.
«И что?» – еще раз спрашиваю я.
Она долго не отвечает, и я так и вижу, как ее пальчики стучат по клавишам.
Иногда мне кажется, что она нарочно так долго набирает свои эпические многословные сообщения, чтобы сгустить туман: что еще задумала эта Бет? Что она сейчас делает?
Бззз, вспыхивает наконец экран.
«А потом она выбежала на улицу, врезалась в столб на парковке и уехала».
«И что?» – снова спрашиваю я.
«А зачем она нам соврала, то есть тебе? – отвечает Бет. – И почему плакала?»
Переворачиваюсь на другой бок, и телефон падает на пол, а экран мне подмигивает.
Мне вдруг кажется, что экран – это рот, полный оскаленных зубов.
