Глава 4
Утро было серым. Не в смысле погоды, а по цвету настроения. Не смотря на то, что ничего страшного вроде как не случилось, скорее даже наоборот, осадок неправильности и абсурдности происходящего заставлял бессмысленно прокручивать вновь и вновь события на приёме.
— Доброе утро, зять правого плеча, — демонстративно сделав поклон, правда, не вставая со стула, поприветствовал меня Зарук, когда я спустился в обеденный зал.
— Очень смешно. Где все?
— А поздороваться?
— Вторым? После сотника? Пф-ф-ф.
— Извините, тысячник Элидар. Впредь буду придерживаться этикета.
— Не-е-ет, сотник Зарук. Пять палок, за неуважение.
— Лихо. Не повезло твоим новым подчинённым.
— Ага. Кстати, надо бы узнать, кто они, — я протянул руку за свитками, покоящимися по центру стола. — Так… где все?
— Твой младший учится убегать от клинка Ротимура. Лумм с утра исчез куда-то. Может, всех подождём? Нам тоже интересно.
— Точно. Так и сделаем, — я надломил первую печать.
Как назло попался свиток с назначением Лумма.
— Не выглядишь удивлённым, — приняв от меня бумагу и прочитав содержимое, посмотрел на меня Зарук.
— У отца научился.
Во втором свитке содержался текст о том, что некий либалзон, лиграндзон и тому подобное, является владельцем дома в Прибрежном квартале, но… только пока находится на службе у Императора. Полуподарок какой-то. Ладно, хоть без налога.
— Не самый лучший квартал, — усугубил моё мнение о содержании документа Зарук.
— Самое интересное, — я взял в руки третий свиток, но отвлёкся на кухарку. — Ритука, приготовь отвара.
— Ты вот это будешь спрыскивать водой? — Наигранно удивлённо спросил зять.
— А нет ничего. Пошли своих, если хочешь.
— Уже. Я с утра твоего посылал. Ритука принеси кувшин.
Третий документ мне почти ничего не сказал.
— Бирюзовая крепость, — прочитал я назначение.
— Хм… Даже не знаю…
— Что не так?
— Да… так всё… Крепость, это лучше чем походная тысяча… Только вот эти Бирюзовые и Синие, это тепленькие места для имперских лиграндов.
— Зарук! Не растягивай бутылку на весь вечер! — Не вытерпел я, чувствуя, что зять уже смакует.
— Рудники.
— В смысле?
— В прямом. Это имперские рудники.
— Вот же… — я кинул свиток на стол. — Лучше бы уж в шатры.
Настроение упало ещё больше. Место действительно тёплое, только среди воинов находится в самом низу рейтинга назначений. Ну, не ценится среди настоящих мужиков охрана, вернее стража кучки голодранцев в кандалах.
Лумм вернулся только к обеду, когда мы вчетвером с Ротимуром и появившимся Корном опорожнили уже третью бутылку. Он с серьёзным видом прочитал все три свитка. Вот кому можно было дать премию за невозмутимость, так это ему. Правда, с вероятностью в девяносто девять процентов, он и до этого знал содержание бумаг.
— Посмотрим дом? — Предложил Лумм.
Дом. Забавно. Я надеялся на что-то подобное тому, в котором мы проживали сейчас. А тут… После того как мы съездили в канцелярию за ключами и достигли квартала, где ощущался влажный бриз с моря, перед нами предстало одноэтажное невысокое, скорее даже приземистое строение. Во дворе дома красовались: покосившаяся конюшня, купальня и толи сарай, толи дровяник. Причём двор был, только передний. О заднем и речи не было, как и окон в ту сторону.
— Домик прислуги, — просветил меня Лумм, видя, как я заглядываю в сарай, разделённый на две половины.
— Не развернёшься, — осмотрел я запылённое помещение.
— Да уж… — поддержал Лумм.
Правда, разглядывая в это время дворик.
— Лигранд, ты уверен, что тебя наградили?! — крикнул из окна, в котором отсутствовало стекло, Ротимур.
— Я бы на вашем месте, либалзон, не так громко обсуждал подарки императорской семьи, — по-дружески осадил Ротимура бывший десятник, то есть мой старший воин.
Хотя, с учётом того что он старший воин тысячника… де-юре он мог даже прикрикнуть на Ротимура. Должность Лумма была теперь чем-то средним между тысячником и сотником.
— Хотя ты и прав… — неожиданно закончил Лумм. — Тут ремонта выйдет не на один империал.
— Ладно бы в десяток уложиться… — тягуче пробормотал брат. — Если поспрашивать, то уверен, в этом квартале империалов за сорок получше можно купить.
— Нет. В Дувараке жильё дорогое, — ответил Лумм. — Полагаю, этот-то за шестьдесят стоит.
— Едем обратно, — махнул я кучеру. — Поживём пока в гостевом.
— Оттуда съезжать через два дня, — оповестил Лумм. — Во дворце предупредили.
— Прекрасно…
— Поедете в казармы, — ухмыльнулся Зарук.
— Не смешно. Ты тоже поедешь, не забыл?
— Нет. Я в Якал послезавтра, — оскалился зять и вполголоса запел довольно знаменитую в Исварии шутливую песню про жалостливого хозяина собаки: — Я построил псу конуру. А пёс мне сказал: не пойду. Потому что с женой и щенками, я в неё не войду… — но, увидев улыбки своего десятка, прекратил и гаркнул воинам построение в одну линию.
Надо было видеть, как пятёрка воинов, держа лошадей в поводу, пытаются разместиться на пятачке дворика, где одновременно кучер разворачивает карету.
— Лумм, садись, побеседуем, — кивнул я на свой транспорт.
— К тесноте привыкаешь? — Зарук вновь не удержался от подкола, но в этот раз произнёс его так, чтобы слышал только я, Лумм и Ильнас крутившийся рядом.
В казармы я не хотел, поэтому надо было как-то решать с возможностью ремонта «подарка». А единственный местный в моём окружений, был Лумм. Дело в том, что деньги были, но не в таком уж большом количестве, в особенности, учитывая, что мне нужен нормальный жеребец которого я так и не приобрёл. Опять же, жить почти луну тоже на что-то надо.
— Я попытаюсь переговорить во дворце по поводу дальнейшего проживания в гостевом доме, — выслушав мою просьбу, вместе с откровениями о финансовом положении дел, произнёс Лумм. — Если честно я очень удивлён такой милостью.
— Мне показалось, что Младший император не очень то желал возводить меня в тысячники.
— Не знаю, — после секундного раздумья ответил Лумм. — С чего бы ему?
Я мельком посмотрел в глаза старшему воину. Он сразу отвёл их. Лумм врал. Отчётливое ощущение лжи. Я заметил одну особенность в восприятии мной чужих эмоции: если вокруг находится более одного человека, то я слабо улавливаю отношение ко мне, а вот наедине… Надо развивать в себе этот дар — однозначно полезный навык. И ещё надо развивать актёрские навыки, так как когда ты знаешь, что с тобой не совсем откровенны, то общаться становится значительно тяжелее. Например, сейчас Лумм прочувствовал моё недоверие к его словам, причём безо всякой магии. Хотя я его и не скрывал, отвернувшись в окно и разглядывая сторонящихся от нашей кареты прохожих.
— Элидар, у меня к тебе есть просьба. Хотя… даже не просьба, а…
Лумм явно переводил тему разговора, при этом несколько смущаясь. Действительно смущаясь. В этот раз вполне искренне. Очень интересно…
— Чем могу помочь? — Фраза получилась несколько суховатой.
— Да… ладно.
— Лумм, мы вроде не лары. Рассказывай, — взял я себя в руки и умерил разыгравшуюся детскую обиду на ложь бывшего десятника.
— Мне бы исчезнуть на ночь.
— Исчезай, — удивился я такому забавному повороту. — Мог бы и с меньшей интригой обратиться.
Я ещё не совсем привык, вернее совсем не привык, что мой надзиратель теперь в моём же подчинении.
— Дело в том, что я не могу отлучиться от тебя, если ты выходишь в город.
— Почему?
— Потому что тебя хотели убить. Дважды.
— Лумм. У меня десяток воинов и я нахожусь в столице. Как бы… рядом ты или нет, не имеет значения.
Парень понимающе кивнул, но по его виду было понятно, что он не удовлетворён разговором. Именно в этот момент, я вдруг понял, что он не на много старше меня. А если учитывать мой реальный возраст, то значительно младше.
— Приказ не отходить от меня? — Попытался я докопаться до истинной причины невозможности отлучения Лумма.
— Да, — откровенно ответил тот.
— Куда собрался, не спрашиваю. Цветок фиалки наверняка на приёме получил. Но если это так важно, то могу вечер и не выходить из дома.
На лице старшего воина промелькнула секундная радость, но тут же он вновь превратился в невозмутимого Лумма.
— С настолько страшными не встречаюсь. Но, ты угадал.
— То есть, страшными?
— Чтобы фиалки сами дарили. Просто скоро Зарук уедет и я действительно не смогу отойти от тебя даже на шаг после этого. Пытался с утра договориться о задержке твоей охраны, но не разрешили. Пообещали выделить двоих из Дуваракской тысячи и это всё. Слишком внимание привлекаем.
— Ты поэтому был против пятерых охраны?
Лумм перед нашим выездом пытался разубедить Зарука в необходимости усиленной охраны в дневное время, но тот прикрылся приказом.
— Да.
— Ладно. Вечером можешь идти куда хочешь. А ты раньше знал лару Солию?
Меня несколько обескуражила новость о том, что фиалки дарят некрасивые девушки. У меня в комнате лежал цветок, бывшая обладательница которого была очень даже красива.
— Да как знаю… Видел во дворце несколько раз. Она в нём живёт. Учит танцам младшего императора.
— Да?
— Да. Я бы на твоём месте не засматривался на неё.
— Это почему?
— Во-первых, ваши оношения с ларой Исиной… Если кто узнает, что ты флиртуешь с другой, можно нажить крупных неприятностей. Плечо бывает очень суров. А во-вторых… Во-вторых, лара Солия учит младшего императора всем видам танцев.
— Не совсем понял. И что?
— Всем. Видам. Танцев, — членораздельно произнёс Лумм, глядя на меня.
— Как интересно…
Лумм уехал во дворец, даже не пообедав, спеша до вечера уладить все дела. Вернее одно дело — наше дальнейшее проживание в доме. Не было его довольно долго. Мы с Ротимуром и Ильнасом успели обучить Зарука и Корна подкидному. Причём брат настолько быстро понял суть игры, что из-за стола вышел в выигрыше. Надо было покеру учить.
Старания Лумма не увенчались успехом. Как оказалось уже послезавтра нам всем надо съезжать из нашего временного обиталища. Заруку и его десятку в Якал, а нам… куда захотим. Мой старший воин был очень смущён данным фактом.
— Тысячник Оскоран уехал с утра, — как только мы остались наедине, поспешил он объясниться. — Появится только через руки. А без него никто не захотел брать на себя такую ответственность. Предлагаю в казармы. Ну, или с плечом переговорить. Ты ведь завтра с ним ужинаешь?
— Не совсем удобно о таких мелочах с плечом. Давай позже решим? Вижу же, что тебе некогда.
— Хорошо, — Лумм не спешил уходить.
— Говори. Не укушу.
— Ты… Вы…
— Не тяни мускуна…
Старший воин ухмыльнулся.
— Ты точно не куда не собираешься? Если необходимо, то я…
— Ты ещё поиграй в благородство и долг. Можешь идти. Считай приказом.
Некоторое время после исчезновения Лумма, мы ещё посветили распитию спиртного и игре в карты. Несколько позднее к нам присоединился Свонк, и когда парни втянулись в данное действо полностью, тряся мелочью, я, сославшись на усталость и действие алкоголя, поспешил уйти в свою комнату — у меня на эту ночь были несколько иные планы.
Вечерний ветерок уже сменил направление на ночное — в сторону моря, и дарил скорее лёгкий оттенок зноя, чем прохладу. Спешащий по делам народ был вытеснен праздно шатающимися парочками. Вернее компаниями — ларам же наедине не прилично. Исчезнуть из дома оказалось не так уж сложно. Особенно с учётом бутылочки настойки вовремя подсунутой десятнику Зарука, как бы на прощание. Даже взгляд отводить не пришлось. Не кому. Охранники, за ногу их…
Как давно я не оказывался вот так одиноко гуляющим по городу. Да собственно никогда! Я вдруг осознал, что никогда не прогуливался в одиночестве по улицам города с тех пор как попал в этот мир. А ведь раньше я любил гулять, разглядывая прохожих. Особенно после тренировки, когда фонари заливают тротуары неестественно жёлтым светом. Здесь конечно освещение отличалось, но тоже наличествовало.
Погуляв минут с десять, я понял, что всё-таки тороплюсь. Найдя ближайшего свободного извозчика, я произнёс:
— В дом лары Ваины!
Лара пришла всё с той же десятиминутной задержкой, хотя я видел, как неземной красоты балессочка передала ей приглашение, после чего Ваина не глядя в сторону моей ниши, удалилась за дверь. Лумм вернее всего прав: она осматривает клинки посетителей.
— Либалзон, — присела она в книксене.
— Присаживайтесь лара Ваина, — указал я ей на диванчик.
— Как давно меня не приглашал молодой красивый сотник на свидание, — элегантно поправив платье, она кокетливо, не смотря на возраст, опустилась на подлокотник диванчика. — Угостите лару вином?
— Разумеется, — я, взяв бутылку, наполнил единственный бокал.
— Лура, принеси нам ещё фужер и не подслушивай, — глядя на меня, произнесла Ваина.
Сквозь тюль было видно, как девушка стоявшая за углом, тенью скользнула в сторону.
— И так, либалзон, — когда и в моей руке оказался фужер вина, — не смотря на то, что мне очень приятно с вами общаться, позвольте проявить догадливость и сразу отказать вам.
— Вы же даже не знаете, зачем я пришёл.
— Молодой человек… Я тоже была юна и романтична. И тоже влюблялась. Я не смогу сказать вам, где она проживает, хотя бы потому, что я не знаю. И даже если бы знала, не сказала бы.
— Жаль. Быть может, вы знаете человека, который мне поможет в этом вопросе?
Лара Ваина отпила из бокала, при этом, не отводя от меня взгляда:
— Смогу. Ваш друг.
— Хм… Понимаете, по определённым причинам, я не могу поинтересоваться у него. И, кстати, я бы не хотел, чтобы он знал о моём сегодняшнем визите к вам.
— Тайны! — Лара Ваина прямо засветилась. — Нет ничего интересней, чем узнавать чужие тайны.
— Тайн тут нет. Просто, не хотелось бы привлечь к ларе Альяне излишние проблемы.
— Как интересно, либалзон…
— Я, как и в прошлый раз, предпочёл бы остаться инкогнито.
— Жаль. Я бы могла передать ларе Альяне послание от вашего имени.
— О-о! Буду безмерно благодарен. Передайте, пожалуйста, ларе… — я задумался. — Впрочем, ничего не передавайте, — я начал вставать.
— Как же вы не романтичны, мужчины, — наигранно предосудительно покачала головой Ваина. — Как же лара узнает, кто ей интересуется? Она же с ума сойдёт от любопытства!
— Скажите, что запах цветка безумия слегка помутил мой разум, — я кивнул, оповещая собеседницу об окончании нашего разговора.
— Хорошо, я обязательно передам, тысячник Элидар.
Надо было видеть издевательскую улыбку Ваины.
— Ой, — она прижала ладонь к своим губам. — Не переживайте, это останется между нами.
— Откуда вы знаете?
— У меня свои источники.
— До свидания, — довольно сухо попрощался я.
— Либалзон! — Окликнула меня Ваина, когда я уже почти отдёрнул тюль. — Весь Дуварак говорит о малом императорском приёме. А вы, с некой ларой, являетесь самыми обсуждаемыми. Ну и понятно, что ваше окружение тоже на слуху. В том числе и балзон Лумме. Я почти сразу догадалась, кто был у меня в гостях в прошлый раз. Не переживайте, о вашем сегодняшнем визите никто не узнает. Как и о прошлом. Загляните ко мне через руки, а лучше, через двое. Лара Альяна не часто последнее время балует меня своими посещениями. Быть может, если вы раскроете дату вашего следующего неожиданного появления в моем доме, то вы сможете встретиться с ей лично, или, хотя бы, скажите куда вам можно передать послание?
— Спасибо. Сейчас я, к сожалению и сам не знаю, где буду жить, как и когда смогу зайти к вам вновь. Но как только определюсь, обязательно постараюсь сообщить. До свидания.
Переживать о своём разоблачении я не стал. Почему-то я верил старой ларе. Обратно пошёл пешком. Хотелось прогуляться. Уже ближе к дому почувствовал следящий взгляд. Мельком оглянувшись, никого не увидел, но ощущение слежки не пропало. Доигрался. Завернув в тёмную улочку, слегка увеличив шаг, нашёл прикрытое от света луны место и замер, стараясь раствориться в окружающем мире и замедляя нити силы. Умом я понимал, что способность отвлекать от себя чужое внимание зависит не от того, замер я или нет. Но, поскольку точной технологии этой функции моей магической составляющей я не знал, счёл маскировку не лишней.
— Точно сюда повернул, говорю вам, — шептал один из троицы, остановившейся в шагах пяти от меня.
— Убежал. А плащик то был богатый. Наверняка не меньше империала с собой носит, — прошептал второй.
Слушать дальнейшую беседу незнакомцев я не стал. И так всё понятно. Вынув меч, я шагнул в их сторону. Заметили они меня, только когда я нанёс первый удар.
Утром я проснулся самым последним. Лумм уже был дома. Несколько удивил Ротимур, поздоровавшийся со мной официально, то есть через «тысячник». К обеду, когда официоз друга стал раздражать, я отвёл его в сторонку:
— Что случилось?
— Ничего.
— Прекрати, как лара играть словами, — сморщился я.
— А как ещё? Про приём ладно, там приглашение сложно достать, но мог бы и постараться — друг вроде как. Но купать в крови клинок… без меня… Ты переходишь все границы.
— Вон ты о чём… Так вышло. Мне надо было прогуляться.
— Вот и я об этом. Свои секреты, тайны…
— К ларе я ходил! К ларе! Или ты светильник мне собирался подержать?!
— А у лары были красные дни? Да? Ильнас чуть не осьмушку клинок оттирал.
— На обратном пути трем остолопам мой кошелёк понравился. Лумм знает?
— Нет, конечно, — хмуро ответил друг.
— Всё? Приступы ревности кончились?
— Может многоуважаемый дракон хочет потренироваться? — Напыщенно ответил Ротимур.
— А не плохая идея. Я был бы не против. Вчера как то смазал удар.
— Два.
— Что два?
— Два удара смазал. Утром стража приходила. Спрашивали, не видели ли мы чего. Ночью кто-то напал на горожан. Одного убил, двоих ранил.
— Я как раз убивать то и не хотел.
За обедом обсудили главный насущный вопрос. Получалось, что жить нам придётся всё-таки в казармах. Как вариант трактир, но получалось несколько накладно. Нас четверо, плюс лошади… Да и по вопросам безопасности казармы лидировали в рейтинге жилья.
— Тысячник должен почивать на мягких перинах, — не глядя на меня произнёс Ротимур.
Он был самым яростным противником казарм. И тут я его понимал. Поскольку он обычный верховой, то ни выпить, ни закусить. Поймают пьяного в расположении тысячи, могут и наказать. Это не Халайское локотство.
— Предложи свой вариант, — без тени сарказма ответил я на колкость друга.
— У нас есть дом. Почему не в нём? В шатрах жили. А тут дом. С купальней.
— Готовить, лошадей чистить, воду носить, ты будешь? Ильнас не прислуга.
— Наймём кухарку, дворового. На луну там выйдет, может, башок двадцать. Не больше.
— Сходите на окраинный базар, там за жильё найдёте, — предложил Свонк, всё ещё не уехавший от нас.
— То есть за жильё?
— Насколько я понял, ты же всё равно потом там жить не будешь? А пустующий дом быстро гибнет. Найдите семью селян, поселите в домике прислуги, а в качестве платы пусть готовят и что там вам ещё надо… Думаю и обстирают, и забор поправят. Только материалы завези. Потом, когда будешь появляться в Дувараке, будешь останавливаться уже в своём доме. Так многие делают. Если надо, я могу проверять их раз в луну. Хотя у вас там воровать то всё равно нечего. У меня один знакомый заселил, так, когда приезжает, его, старшая дочь работника ещё и в постели ублажает.
— Ну вот!
Против такого поворота событии резко против высказался Лумм, но при общем голосовании он оказался в меньшинстве. В любом случае окончательное решение было за мной, а мне идея Свонка импонировала. Хотя бы потому, что дом действительно надо приводить в порядок. Да и не хотелось в казармы. Надоело. Впервые за мою жизнь у меня был свой дом. Не бабушки, не отца, а свой. Пусть и не навсегда. И дом нужно было приводить в порядок. Соображения Лумма о безопасности, конечно, имеют под собой основания. Но это насколько же наглым и безрассудным нужно быть, чтобы ворваться в дом где находятся трое воинов?
— До ужина время есть. Поехали? — Окончил я спор.
Окраинный базар место довольно колоритное. Гомон толпы, сливавшийся в равномерный гул, слышно было за квартал. Пёстрое хаотичное нагромождение фургонов, с которых велась торговля. Каждый купец норовился привлечь к себе внимание, кто выкриками, кто жестами, некоторые даже хватали потенциальных покупателей за рукава. К нам такого отношения не допускали. Знать вернее всего не часто заглядывает в это место. Прохожие, да и торговцы, расступались в стороны перед неспешно вышагивающими воинами. Лошадей мы оставили с одним из воинов перед первыми фургонами — передвигаться верхом по узким проходам между торговыми рядами, учитывая количество народа, получилось бы ещё медленнее. А моя карета просто не проходила.
Быстро семеня босыми ногами, стараясь передвигаться перед нами на пару метров впереди, крутился мальчонка, чуть младше Ильнаса. В глаза парень не смотрел, но регулярно оглядывался. Я кивнул ему, разрешая подойти.
— Может балзонам надо что-то конкретное. Я здесь всё знаю.
Я улыбнулся. Простой народ не то что бы, не разбирался в титулах, очень даже разбирался, но когда обращался сразу к нескольким знатным, выбирал самый большой титул и обращался уже ко всем только по нему. Опустив пальцы в кармашек ремня, я нащупал самую мелкую монету и подкинул мальчишке. Тот скривился на миг, видимо ожидая большего, но промолчал.
— Где можно нанять прислугу?
— Так вы не с той стороны зашли. Пойдёмте.
Паренёк тут же повернулся и гордо распрямив спину, важно пошёл вперёд, толкнув нечаянно плечом пытавшегося поднять тюк торговца, чем вывел того из равновесия. Торговец, упав, кувыркнулся через тюк. Народ вокруг захохотал. Парень сжался под взглядом тут же вскочившего мужика. Ильнас уставился на меня. Я кивнул. В нашей тысяче сотники часто развлекались, натравливая Ильнаса на десятников. Язык у парня подвешен как надо, а физических мер к мальчишке никто не осмеливался применить.
— Нечего на дороге стоять! — Зычно крикнул Ильнас. — Да ещё и непотребным местом к воинам Империи! Или это неуважение?
— Нет, нет, что вы, — побледнел торговец.
— Чего встал? Убирай с прохода! — Ильнас разочарованно пнул тюк.
Явно надеялся, что тот попытается поспорить. Но какие тут споры, когда за спиной мальчишки шестеро воинов. Торговец волоком оттащил свою поклажу с дороги.
— Не велика важность оскорбить нижестоящего, — прокомментировал поступок Ильнаса Лумм.
Ильнас посмотрел на меня. Я пожав плечами развёл руки. Подстава конечно, но я сам не мог встревать в дрязги простолюдинов.
— Можно было просто обратить на себя внимание, — продолжил старший воин. — Полагаю, этого бы хватило.
Минут десять мальчонка, чуть ли не кругами выводил нас из лабиринта базара, пока мы не оказались на другом краю.
— Вот, — указал он на забор, вдоль которого стояли или сидели люди в незамысловатой одежде. — С этого края батраки, дальше прислуга. А ещё дальше рабский рынок будет. Токмо тут хорошей прислуги не найдёте.
— Почему? — Поинтересовался я.
— Те, что подороже через купцов на центральном работу ищут.
— Понятно. Можешь быть свободен.
Идея Свонка, отделившегося от нас вместе с Корндаром ещё около дома, теперь не казалась настолько уж радужной. Во-первых, контингент и вправду не внушал доверия. Во-вторых, спрашивать, не хочет ли кто-нибудь поработать за жильё, было несколько неудобно. Нормальные люди, горнов для этого присылают.
Управляющие выделялись среди серой массы потенциальных работников, неспешно идя вдоль ряда, изредка останавливаясь, чтобы спросить что-нибудь у приглянувшегося работника.
Я поманил нашего провожатого обратно. Парень незамедлительно подбежал.
— А есть, нормальные мужики, кому жить негде?
Мальчишка опустил голову, мельком, но, тем не менее, так, чтобы я заметил, глянув на мой пояс. Пришлось подкинуть ещё одну монетку, на этот раз покрупнее — полбашок. Просто мельче не оказалось. Парень засветился.
— Да здесь почти все будут рады, если с жильём. Вон те с краю. Трое ищут. Токмо они вороватые. Дальше…
— Постой, не части. Давай так. Мы сейчас пойдём вдоль ряда и на кого покажем, будешь про них рассказывать. Хорошо?
— Я не про всех могу рассказать.
— А говорил, всё знаешь. Про кого не сможешь, про того не сможешь.
— Нам желательно чтобы семья, — решил поучаствовать Зарук. — Чтобы и кухарка и конюх.
Парень как-то с тоской посмотрел на нас. Не смотря на количество народа вокруг, я прямо ощутил это.
— Ну, пойдём.
— Вон, рябой стоит, — кивнул головой мальчишка. — Он с женой. Она в прислужном ряду. Из села приехали — выкупились.
— Это как?
— Им чтобы уехать от балзона, пошлину платить надо, — пояснил Зарук.
— Хорошие люди. Токмо, он пьёт, бывает…
— А рядом с ним?
— Нее. Это Свирип. У него комната есть, и жена уже померла. Говорят он сам её и того… Вон, Димаит…
Минут через десять мне ещё больше разонравилась эта идея с прислугой. Со слов парня тут либо бандиты, либо пьяницы. Один мужик вроде подходил по всем требуемым параметрам, но от него веяло такой ненавистью… Разбираться в причинах я не стал.
— Можно я на десять ударов отбегу? — Вдруг спросил мальчишка.
— Отбеги.
Парень, мелькая грязными пятками, подбежал к сидевшему у забора мужику без ноги, плетущему корзинку. Отдал ему монеты, что сжимал в кулаке, что-то проговорил и вновь подбежал к нам.
— Кто это? — Спросил я мальчишку.
— Отец. Он по дереву режет. Мебель делает. Стекло может поставить. За лошадьми ухаживать. Вдруг вам надо будет. Недорого.
— А мать где?
— Убили, — как-то слишком просто ответил мальчишка.
— Это как? — Заинтересовался Зарук.
— Балзон снасильничал и убил. Это давно было.
— Вон мужик стоит… — указал я на внешне, вроде нормального парня.
— Как кличут, не помню, но он без семьи. Семья в селе осталась. Он на выкуп копит.
— А отец где ногу потерял?
— На орочьей границе.
— В Халайском?
— Не знаю, — пожал плечами мальчишка. — Ну, всё дальше прислуга, — он помахал довольно симпатичной девушке, лет так четырнадцати.
Та, переложив три пустых корзинки из одной руки в другую, помахала в ответ.
— Подружка? — Спросил я.
— Неа. Сестра.
Мы с Заруком переглянулись.
— Тоже работу ищет? — Спросил тот.
— Неа. Отец не разрешает. Говорит, снасильничают. Она корзинки продаёт.
— Почему здесь? А не на базаре?
— А на рядах платить надо за место.
— А живёте где?
— В рабском бараке. Там днём нельзя, а на ночь стража пускает, когда место есть.
— Пойдем-ка, к твоему отцу.
Мужик, понимая, что мы целенаправленно идём в его сторону, поднялся, опершись на сучковатую палку, вместо костыля. Я остановился перед ним. Воины Зарука тут же встали по бокам, после чего все кто был рядом из ищущих работу, незаметно постарались отойти, от греха подальше. Не любят тут военных, или как говорят в этих кругах, воёвых. Местным обывателям что стражник, что воин, всё едино. Я оглядел мужика. На вид около пятидесяти. В принципе опрятен, хоть и одежда не первой свежести. Ноги нет чуть ниже колена.
— В Халайском? — указал я на ногу.
— Нет, в Ханыркском, сотник.
Я поглядел на ленту сотника, повязанную на ножны моего клинка — надо поменять.
— Орки?
— Нет. Дитипун разорвал. Пришлось отнять, сотник.
Дитипун, это как раз вот тот серый комок шерсти, что напал на нас с дерева, во время сопровождения северного обоза.
— Дочь готовить умеет?
— Она не нанимается, сотник.
— Я знаю. Так умеет?
— Нет, сотник.
— А ты?
— Что простое если. Не знатные блюда, сотник.
Пришлось минут пять объяснять Юмиру, отцу мальчонки, что же нам, вернее мне, нужно.
— Предложение, конечно, стоящее, сотник. Но я не могу.
— Почему? — Если честно, то он меня удивил. Я предлагал не такие уж плохие условия. Жильё, плюс трое башок за десятину, на тот период пока я живу в доме. От него же только следить за домом, ну и ремонт, стоимость которого обговаривается отдельно. По сравнению с теми условиями, в которых он сейчас, рай.
— Дочь у меня на выданье, — опустив голову, тихо произнёс Юмир.
— И что? Боишься, испорчу? — Дошло до меня.
— Нет, сотник, — несколько испуганно ответил мужик.
Ещё бы он ответил да. Можно и за оскорбление принять.
— Так, Юмир. За дочь не бойся, не трону.
Собеседник исподлобья глянул на моё окружение.
— Они тоже. Слово даю.
Старый воин отвечать не спешил.
— Ладно, сам решай. Если надумаешь то Прибрежный квартал, Вторая от залива улица, третий левый от центра тупик, дом прямо.
Адресок у меня, конечно, был ещё тот. Ну, нет тут упорядоченной нумерации домов.
Обратно решили не колесить между фургонов, а обойти вокруг, вдоль конного ряда. Я по привычке разглядывал лошадей, ища достойную замену Резвому, понимая, что на этом базаре вряд ли есть стоящий жеребец. А зря…
Вокруг белоснежного красавца собралась толпа зевак, обсуждая достоинства животного.
— Ильнас, спроси сколько, — кивнул я в ту сторону, не желая толкаться.
Парень неспешно направился к толпе. Толкаться и пролазить между мужиками он не стал. Просто что-то говорил, после чего ему уступали дорогу. Кого-то хлопал по плечу. В общем, с таким темпом он вернулся только минут через десять, когда я уже сам намеревался подойти.
— Пятнадцать империалов, договорился на тринадцать. Но жеребец хромает.
Пришлось всё-таки идти самому. Цена хоть и не смешна, тем не менее, более чем в два раза ниже настоящей. Жаба внутри меня заклокотала, считая выгоду от такой покупки.
Довольно красивое животное. Почти полностью белоснежный. Грива, хвост и низ ног, то есть от копыта до запястья, были чёрными с сероватым оттенком.
Не совсем то, что я искал, скорее парадно-выходной вариант. Тонкие ноги. И донельзя благородная стать. Он даже переступал с ноги на ногу с некой грацией, сгибая путовый сустав. Если взгромоздиться полностью в боевом облачении, да еще на круп вещи положить — выдохнется моментом. Но мне сейчас в походы и не ходить, так что даже лучше.
Распустив магическое, я осмотрел животное. Нити жизни яростно полыхали — однозначно опоили каким-то зельем.
— Что с ним? — Спросил я хозяина, присев у ноги, на которую прихрамывал жеребец.
В трёх местах, точечно, даже цвет сил был другой. В эти места особенно стягивались нити. Жеребец затих, ощущая потоки магии, струившиеся из моих ладоней. Я ощутил тёплый нос жеребца, нюхающего мою шею. Неожиданно он слегка прикусил меня за плечо. Я понимаю, что ласково, но больно!
— Пока перегоняли, споткнулся. Слегка повредил ногу. Целитель сказал, через руки заживёт, просто мне ехать надо. Поэтому дёшево.
Купец врал. Врал профессионально, с интонацией.
— Он обманывает, — раздался шёпот в ухо нашего юного провожатого. — Он местный.
— Знаю, — прошептал я в ответ. — Следишь?
— Нет. Отец послал. Сказал, что согласен.
— Чего тогда шепчешь. Подходите к выходу с рынка. Мы сейчас подойдём, — уже нормальным голосом ответил я ему. — Давай я тебе буду задавать вопросы, — обратился я к продавцу, — а ты мне на них отвечай. Жеребец умрёт?
— Нет, либалзон. Что вы? Нормальный жеребец…
Я остановил жестом красноречие мужика. Хорошо быть магом и уметь определять ложь. В первой фразе не соврал.
— К алтырю водил?
— Нет, дорого же. Да и времени нет. Завтра уезжать пора.
Врал. Значит серьёзно, раз даже алтырь не смог помочь.
— Сколько сам отдал за него?
— Десять. Никакого навара.
Врал. Значит ещё серьёзней.
— За пять возьму.
Надо было узнать реальную стоимость.
— Не могу либалзон. Это же себе в убыток.
В этот раз ответил честно. Встав с корточек, я отошёл к своим.
— Как думаете, стоит?
— С виду красив. А так… Продавец очень уж елейно поёт, — высказался Зарук.
— Врать умет, согласен.
— Купец! — Крикнул вдруг Лумм, подзывая к себе. — Что с жеребцом?
— Я же сказал… — начал было мужик.
— Я тебя спрашиваю, — Лумм при этом поправив воротник рубахи, — что с жеребцом?
— Так, я и… — купец вдруг замер глядя на Лумма, и слегка побледнел. — Резница в ногу залезла.
— Что за резница? — Заинтересовался я.
— Насекомое, — ответил Зарук. — Яйца в животных откладывает. Лошадей обычно после такого на убой. Причём даже мясо не едят — может перейти. Людей лечат. У кого денег хватает. У кого нет — ждут пока личинки сами выйдут. Бывает, если много личинок, так уродует, что потом рука или нога отсыхает.
— Сам вчера за девять на центральном купил. Не знал, — запричитал купец. — Алтыри говорят, что не знают где сидит, не смогут вырезать. Говорят, если бы человек был, достали бы. Его спросить можно. А к магам… Здесь, в Дувараке лошадь лечить не будут. Только если в орден вести, там молодые маги могут помочь. Причём не очень дорого. Только как его вести. Не дойдёт ведь. Да и вылечат если… кому он потом резаный нужен будет?
— За пять возьму, — предложил я купцу.
— У меня за семь прямо сейчас покупатель есть, — ответил тот.
— Элидар, не надо, — хмуро произнёс Лумм.
— За восемь, — предложил я.
Купец меньжевался.
— Сам смотри, — я стал разворачиваться.
— За восемь, так за восемь.
Лумм зло посмотрел на меня. Я не видел, но ощущал.
Около наших лошадей тёрся юный проводник:
— Отец говорит, что сейчас не можем, — с ходу, даже не дождавшись разрешения, начал он. — У нас вещи в бараке. Днём не забрать.
— Приезжайте вечером. Зарук, выделишь человека, чтобы дождался их в Прибрежном квартале с ключами?
— Конечно.
— Ну, всё. К закату подъезжайте.
— Токмо к закату не успеем. Отец долго ходит, — скороговоркой ответил парень.
— Вот же! — Пришлось, порывшись в кармашке, выдать ещё монету в полбашок. — Поедете на кучере. Не вздумайте пешком. Вас там ждут. Понятно?
— Да, сотник! — Выпрямился мальчишка.
— Элидар! — Окликнул Ротимур.
— Что?
— Вон ещё сидит, — указал он на нищего. — Он тоже калека. Ты же собираешь? — Он похлопал по морде купленного мной жеребца. Тот встрепенулся и фыркнул — характерный.
— Так вон как тебя подобрал, так и остановиться не могу.
— А я то тут причём?
— А ты на голову неполноценный.
Все вокруг заулыбались.
— Представляю твою будущую супругу, — парировал Ротим.
— Поехали сегодня со мной. Познакомлю, — вставая на ступеньку кареты, предложил я.
— Это с рыжей? Она у тебя на характер.
— Вы бы такие шутки, хотя бы на людях не высказывали, — разнял нас Лумм.
— Лумм, а что у тебя на шее? Под рубахой?
— Прыщ.
— Мне такой не достанешь?
— Придёт время сам соскочит. Ты никуда не торопишься?
А на приём то я припаздывал. Причём прилично. Пришлось ехать не переодеваясь, а лишь только сменив перевязь и сняв ленту сотника с ножен.
Вот зачем меня вообще приглашали? За весь ужин было произнесено всего с десяток фраз. Женщины, в лице Исины, её матери и какой-то их дальней родственницы, просто молчали, как им и положено. Из мужчин пытался говорить только муж этой самой родственницы. Сам плечо, как и лигранд Нимуир — брат Исины, не проронили и двух слов. Мне же весь вечер в голову лезли всякие глупости. Типа: почему сын плеча — лигранд. Назвали бы липлечом. Я понимаю, сын левого плеча — лигранд. По гражданской служебной лестнице левое плечо, это высшая иерархическая ступень, не считая Императора конечно. А вот у правого плеча лишь советники, тысячники и сотники. Назвали бы его тогда милионником. А если бы уж начали называть всех по частям тела, то и вниз надо было так же. Предплечье императора, ладонь императора, правый большой палец императора… Кто-то должен был бы быть и задней частью… И остальными частями тела. В общем, развлекался я, как мог.
После ужина состоялась до ужаса церемониальная прогулка с ларой Исиной. Мы под ручку ходили по саду их дома, причём передний двор от улицы отделял кованый, а значит прозрачный для взглядов прохожих, забор. А следом за нами, буквально в двух шагах, шли те самые родственники. Говорили мы соответственно о вещах несколько необычных, по крайней мере, для меня: о погоде, об урожае, о новых веяниях в музыке, о том, что лататос стал более открытым и вызывающим. Соответственно как говорили… Она говорила — я слушал. Странный вечер. Расстались мы, как только солнце коснулось горизонта.
Вернулся я несколько раздосадованным. Не то что бы я ожидал любви… Но уж точно не этикетного официоза. Несколько радовало, что в следующий раз мы встречаемся с Исиной не в доме её родителей, а в игорном доме. А ещё больше радовало, что встреча эта не завтра, а через пять дней. Как-то я поостыл в чувствах к этой ларе. Да и чувств то собственно не было, не смотря на её красоту.
А вот время после заката прошло бурно. Когда я приехал, стол в честь отъезда Корндара и Зарука уже был накрыт. Слегка подпив, мы, вернее я, умудрился поцапаться в коридоре с Луммом. А нечего на меня молча рычать! Не смотря на то, что прав был Лумм, победа осталась за мной. А то, что он прав, я прекрасно понимал. Ну, зачем выпячиваюсь с этим жеребцом? Ведь все кто знают о моей сущности, понимают, что лечить буду сам. То есть, если смотреть со стороны, то я купил жеребца, которого могут вылечить только маги, при этом к магам я его не повёл, но жеребец чудесным образом выздоровел. Казус, однако. А самое главное ради чего? Ну, сэкономил я пару десятков империалов, может чуть меньше. И что? Это же только деньги? А если кто узнает?
Ночевали в доме предоставленном императором. В своём такой толпой даже нечего пытаться — не разместимся. Да и условия… Утро было несколько сумбурным и суматошным. Сразу после завтрака провожали отъезжающих в Якал.
— Корн, — отвёл я брата в сторонку. — Отдашь отцу письмо. На словах передай, что всё известно и обязательно расскажи о том, как с тобой беседовали во дворце.
Брат проникнувшись важностью, кивнул.
Только Зарук и Корндар уехали, Лумм провёл разбор вчерашних полётов, при этом, не скрывая того, что он осведомлён о моих способностях. Говорил он прямо при Ротимуре и Ильнасе, чем несколько удивил их. Нет, он не ходил из угла в угол и даже не повышал голос. Он просто спокойно разъяснил, то, что я и так знал, то есть недопустимость таких поступков. Когда он стал несколько зарываться, пытаясь разрешить эту проблему кардинально, то есть прирезать моё приобретение, я мягко осадил его:
— Ага, сейчас.
— Тогда лечи его здесь! Твоя новая прислуга, — последнее было сказано несколько саркастично, — не должна даже тени подозрения иметь!
Чего-то я сразу вот так не был готов к такому повороту событий. Однако, Лумм был в чём-то вновь прав.
— Ладно, я к зельникам.
— Зачем, могу поинтересоваться?
— Мне надо его усыпить. К тому же мази заживляющие нужны.
— А почему сразу не в орден? — Вновь проявил остроумие мой старший воин. — Дайте мне зелий, для того чтобы лошадь усыпить, — театрально изобразил он меня в местной аптеке.
— Элидар. Поройся в сумке, что тебе Симара собирала, — подковырнул Ротимур. — Уверен, там зелье, для того чтобы пища быстрее выходила есть. Возможно и снотворное для лошадей имеется.
— Так у меня есть, — вдруг предложил Ильнас. — То есть не для пищи, а снотворное. Только не для лошадей.
— У тебя-то откуда?
— Илун дал. И заживляющие есть.
Через час, разогнав прислугу, мы втроём — Лумм отказался ассистировать при операции, вошли в конюшню с ведром воды, в которую вылили треть бутылочки снотворного. Больше лить не решились. Эликсирчик был предназначен для обездвиживания значительного количества вражеских воинов, путём вливания его в котёл с пищей или водой. Диверсантская штуковина.
Жеребец словно чувствовал неладное, пить отказался. К тому же нервничал. Похоже, то зелье что в него вкачали до этого на базаре, перестало действовать, и теперь боль в ноге не давала покоя животному. Пришлось его несколько успокоить, магически приглушив страдания. После чего, Шторм, именно так звали жеребца, всё-таки испил из ведра.
Через пятнадцать минут после этого, мы стояли над телом спящего животного.
— Ну, что перевернём? — Предложил я.
— Зачем? — Спросил Ротимур.
— Нога правая. Он на ней лежит.
— Давай подождём, пока проснётся, потом ещё зелья дадим. Может он на другой бок ляжет?
— Не смешно. Давай берись за заднюю.
— Ну да! Нашёл глупца. Сам за заднюю берись. Я голову поворачивать буду.
— Ротим!
— Ну, чего ты? Весело же! — Он приложился к бутылке настойки, что мы взяли с собой для дезинфекции.
— Дай! — Протянул я руку.
Ротимур отдал мне бутылку. Я тоже отпил, занюхав рукавом, после чего протянул Ильнасу, чтобы тот поставил. Но поскольку дыхание слегка перехватило, сказать этого не успел. Ильнас же понял по своему и приложился к горлышку.
— Ну, что лекари. Начнём? — Предложил я.
— Давай. Вон она! Белеет, — разрезав плоть, до первой точки, куда стекались силы лошади, я раздвинул края раны. — Доставай.
Ильнас у нас был в роли медсестры, которая тампоном, вернее полоской ткани оторванной от простыни и намотанной на палочку, убирала кровь из раны. В роли второго хирурга был Ротим.
— Ага. Сейчас. А, вдруг она прыгнет? — Ротимур держал в руках две палочки, которыми в теории, должен был вынуть эту самую резницу.
— Ротим. Это личинка. У неё нет ног.
— Ты то откуда знаешь? До вчерашнего дня даже не слышал о таких, — друг аккуратно поддел белый комок и по краю выкатывал его.
Я старался шире раздвинуть рану, чтобы ему было удобней. Как только личинка выпала на землю, Ротимур отскочил в сторону, сдерживая рвотные позывы.
— Ротим! Убери эту гадость!
Личинка мерзко шевелилась.
— Сам убирай, — Ротимур выскочил из конюшни.
Через секунду из-за стены раздались не самые приятные звуки.
Ильнас щепкой закатил вынутого нами паразита в горшок, специально принесённый нами для этих целей.
— Давай иголку, — я сомкнул края раны.
Вторую и третью личинок доставал уже Ильнас, у которого желудок оказался более крепким. Ротимур вернувшись, занял место Ильнаса. Правда, в сам момент удаления личинки друг отворачивался.
— А повезём его потом в коляске? Или карету вызовем? — Пока я бинтовал ногу, спросил Ротимур.
— Бу! — Ильнас сунул под нос Ротиму горшок с личинками. Тот отпрыгнул.
— Ильнас, вывалишь ведь, — пресёк я баловство.
— А откуда купец узнал, что у него резница? — раздался голос Лумма из дверного проёма.
— Алтыри наверно сказали, — предположил я. — Какая разница?
— Разница есть. Как они определили? Внешне не видно. Я скоро вернусь.
Вернулся Лумм уже в третьей четвертине. Мы в это время пытались решить вопрос транспортировки жеребца — просыпаться тот не собирался — лошадиная доза снотворного. Да и если проснётся, придётся снова усыплять — ходить то ему всё равно нельзя.
— Ильнас, съезди на Рыночную площадь, найми телегу, — посоветовал Лумм. — Объясни, что надо сделать, они там разберутся. И заскочи в трактир — есть хочется.
Пока не было Ильнаса, которому Лумм подробно объяснил, куда нужно ехать, мы с Ротимуром отмывались. Грузчики, с гужевым транспортом, появились примерно через час.
Три щуплых мужика просунули под жеребца четыре жердины, оторванные от загона конюшни. Вернее перевернули жеребца на них. Смысл этого действа я не совсем понимал — всё равно им не поднять. Плотно привязав жеребца к жердям. они подтащили, хоть и с трудом, тушу Шторма к остаткам загона, после чего по одной закинули концы жердин на одну из оставшихся перекладин. К тем концам, что лежали на земле подогнали зад телеги и закинули их на неё. А дальше дело техники, то есть гужевого транспорта. Возничий просто сдавал назад телегу, а Шторм, словно на санях закатывался на неё.
— Теперь поехали, пока не проснулся, — Лумм, вытирал жирные, после жареной рыбы, руки остатками простыни.
— Что там, насчёт резниц? — Спросил я Лумма.
— Да… Купцы, словно дети. Портят друг другу товар. Этот жеребец за руки четвёртого хозяина сменил. Одному из купцов сыпанули в табун этих резниц. Когда заболела третья лошадь, он почувствовал неладное. Разделал тушу сам, и нашёл личинок. Остальных лошадей сдал за бесценок.
— Тебя то, что в этом заинтересовало?
— Подумал что проверяют.
— Что проверяют?
— Не что, а кого.
— Лумм, ты… — я не мог подобрать перевод к слову параноик. Не было тут такой болезни. Вернее болезнь то наверно была, только не классифицирована,
— … не самый логичный поступок, в общем.
— Оглядывающийся мускун дольше живёт, — понял меня старший воин. — Недооцениваешь орденских.
Ильнасу пришлось ехать на телеге. Мою прежнюю верховую забрал ещё Сопот, когда поехал на Север, так как лошадь числилась за Халайской тысячей, а карету я отправил обратно отцу. Во-первых, она не воинская, а во-вторых, содержать кучера, накладно. Платить-то ему приходилось из своего кармана. Да и селить его некуда.
Шторм по дороге не проснулся и это очень даже неплохо, так как непонятно как бы он отреагировал. Я бы на его месте точно запаниковал. Проснуться связанным, на телеге, которая непонятно куда тебя везёт…
Когда мужики разгрузили жеребца, дело было уже к закату. Ко мне подковылял Юмир, простоявший с сыном всё время разгрузки у ворот конюшни.
— Сено заказывать будем? — Спросил он после моего кивка.
— Разумеется, — я глянул мельком на возничего, ожидавшего у ворот.
Юмир кивнул тому.
— Ну, что, в казармы? — Ухмыльнулся Лумм.
— Почему?
— Есть нечего ни нам, ни лошадям. Спать не на чём. Мыться негде.
Лумм, конечно, был снова прав. Не смотря на то, что кровати в доме были, матрасов и постельного не было и взять их вечером было негде.
— В казармах можно подумать нас накормят, — возразил Ротимур. — Да и бумаги на заселение затребуют. Предлагаю в трактир.
— Олин! — Раздался крик сына Юмира, залезшего на крышу конюшни. — Олин!
— Чего?! — Раздался из соседнего двора голос.
— Дай фуража на четвёрку до завтра!
— Заходи!
Парень скатился с крыши и побежал к калитке.
— Купальня вымыта, — Юмир так и стоял неподалёку. — Воду мы тоже наносили. Токмо… греть нечем — дров нет.
— А там кто? — Кивнул я на соседний двор.
— Тоже домовой.
Какое точное определение.
— Сами-то обжились?
— Да мы неприхотливые.
— Понятно. А дочь где?
— В прислужном доме, — не сразу ответил бывший воин, глянув на сарай.
Побаивался ещё нас.
— Как детей зовут?
— Саннит и Люйя.
— Элидар, — отвлёк Ротимур, глядя на меня с укором.
— Я не знаю. Давайте в трактир. Лошадей здесь оставим.
Следующие несколько дней пролетели незаметно в хозяйственных заботах и лечении Шторма. Как, оказывается, приятно заниматься бытовыми мелочами не задумываясь о глобальных проблемах. Лумм несколько отошёл и увлёкся обустройством дома даже больше чем я. Каждый воин в душе хочет осёдлой размеренной жизни, а не крови и звона стали. Денег, в связи с удачной покупкой жеребца, оказалось вполне достаточно, и мы развернули совсем даже нешуточный ремонт.
Шторм шёл на поправку день ото дня всё быстрее. Я бы, наверное, тоже быстро выздоравливал, если бы в меня в лошадиных дозах вливали магию и мазали раны дорогущим зельем. Уже на третий день на облысевшей вокруг затянувшихся ран коже, появились маленькие волоски шерсти. Хромать он продолжал, но субъективно казалось, что уже не так сильно. Жеребец оказался норовистым, но довольно умным. Он быстро смекнул, кто приносит ему облегчение от боли и кто кормит. Поэтому я и Саннит заходили в его загон безбоязненно, а вот остальных он не подпускал.
Увлекшись делами, я чуть не забыл о предстоящем свидании с ларой Исиной.
— Извини, Элидар, — голос рыженькой красавицы сегодня был елейным. — Отец имеет довольно старые взгляды на отношения молодёжи. Он не может даже понять поцелуя в щёчку до свадьбы. Говорит, что они с мамой прикоснуться к друг другу смогли только когда стали мужем и женой.
Исина оторвав с грозди винограда лежащей на разносе ягоду, поднесла её к моим губам. Такое не самое целомудренное поведение для лары, учитывая множество народа в игорном доме. Я приоткрыл рот. Пальчик Исины скользнул по моим губам. Ротимур, видя эту картину, растянулся в улыбке и что-то прошептал Лумму. Тот обернулся на нас.
— Твой брат всё видит.
— Он же брат. Он ничего не расскажет родителям. Пойдём на балкон.
— Пойдём. Может, ты мне объяснишь происходящее?
— С удовольствием. Что именно?
— Наши отношения, нарочито выставляемые на показ.
— Если бы я не знала тебя, — лара развернулась, как только мы зашли за колонну, скрывавшую нас от взглядов, и прижалась щёчкой к груди, — то решила бы, что ты хочешь обидеть меня.
Ну, вот как?! Как они умудряются всё вывернуть себе на пользу?! Разумеется я приобнял её.
— Я слышал, за тобой ухаживали двое сыновей локотов?
— Я их даже не видела ни разу. Причём один из них младше меня на три зимы. Ты бы согласился жениться на ларе, которую ни разу не видел?
— Нет.
— Вот и я, нет. А ты бы хотел, чтобы я была твоей женой? Хотя нет, не отвечай. А хотел бы фиалку от меня? — Лара, подняв на меня взгляд, привстала на цыпочки.
Сидя в коляске, везущей меня домой, я пытался осмыслить это безумство, затягивающее меня в трясину брака. Вот уж чего я точно не хотел, так это жениться. И ведь не отвертеться, чуть что. Она словно удав кролика гипнотизировала меня. Нежная, ласковая, красивая. Хотеть я её точно хотел, а вот жениться не хотел. Хотеть… Лара Солия была права. Мне прямо необходима встреча с какой-нибудь ларой. Желательно на ночь. А лучше на две. Я уже вознамерился хлопнуть возничего по плечу, чтобы сменить направление в сторону «красных фонарей», когда Лумм, указав на обшлаг моего рукава, спросил:
— Что это у тебя?
Я вынул листочек бумаги, свёрнутый вчетверо. Развернув, вчитался в написанное. Перечитал ещё раз. Свернув, убрал за пояс. Она что, ведьма? Мысли умеет читать?
Утро было прекрасным. Встал я раньше всех. Хотя нет. Люйя уже хлопотала на кухне. Собственно поэтому я и проснулся. Вследствие ремонта, спали мы в одной комнате. Не с Люйей. С Ротимуром, Луммом и Ильнасом. Самым недовольным данным фактом был Лумм. Как оказалось, он никогда не бывал в походной тысяче и не представлял, как могут несколько мужиков спать в одной комнате. Лумм свою карьеру начал сразу с должности сотника Дуваракской стражи. Это уже потом его перевели в десятники дворцовой.
— Санн, попросишь сестру отвара сделать? — Прошептал я.
Парень, вернее всего по указанию отца, не отходил от сестры ни на шаг и собственно сейчас сидел прямо на полу у порога на кухню.
— Я всё слышу, — прощебетал из кухни расцветающий цветочек, улыбнувшись. — Сейчас сделаю.
Девушка действительно была очень мила. А самое интересное, что, похоже, Ротимур не ровно дышит в её сторону. По крайней мере, настолько любезным и трепетным по отношению к женскому полу, я его не видел. На все расспросы о таком проснувшемся вдруг джентльменстве, друг чуть ли не краснел и отвечал серьёзно и даже несколько резко, что только усугубляло подозрения о чувствах.
— Доброе утро, — поздоровался я с Юмиром, сидевшим на крыльце.
— Доброе утро, тысячник, — попытался тот встать, но я остановил его, положив руку на плечо и присев рядом.
— Сколько говорить, зови Лигранд.
Разрешить прислуге называть себя по имени я не мог, но и по званию я не привык.
— Да мне тысячник роднее. Сразу молодость напоминает.
— А как так получилось, что жену… Ну, балзон…
— Саннит рассказал?
— Да.
Воин обернулся, проверяя, нет ли кого за спиной.
— Это я для него так говорю. Сама она ушла. Балзону под юбку залезть дала, а там и в прислуги к нему понамерилась. Всё село потешалось. Балзон предложил нам вольную, чтобы не мешались. Я согласился.
Комментировать рассказ старого воина я не стал.
— Смотри-ка, сегодня что, вода холодная? — Вышел на крыльцо Лумм. Доброе утро.
Я пару дней назад был в настроении и пока все, ну, кроме «прислуги», спали, сходил искупаться в залив. Лумм как только узнал, скачками прибежал за мной, извергая ненормативную лексику.
— И тебе утра доброго.
— Да какое тут доброе. Где эти работники? Сегодня обещали доделать.
Рабочих у нас подгонял только Лумм. Он просто бредил отдельной комнатой, чтобы нормально выспаться.
— Саннит, купаться пойдёшь? — Раздался в коридоре голос Ильнаса.
Ответа слышно не было, Санн наверняка кивнул в сторону сестры.
— Отпусти ты его, — попросил я Юмира.
— Мелочь! — Крикнул воин. — Туда и обратно!
Пацаны вылетели через секунду. Санн приостановившись, прошептал что-то отцу и тут же стрелой сиганул догонять Ильнаса. Юмир, хотел было встать, но сел обратно, как только на пороге появилась его дочь, а следом за ней и Ротимур.
— Какие на сегодня планы? — Спросил Ротимур, протягивая мне кружку отвара из-за плеча.
— Да никаких. Я сейчас Шторма проверю, а к обеду по городу прогуляюсь. Один, — уточнил я.
Что было за спиной, я не видел, но представлял. Вернее всего Ротимур кивнул в мою сторону, сделав ехидную мину, мол: о, как, герой, один в город решил выйти. Причём картина встала так ясно…
— Могу поинтересоваться, чем такое решение вызвано? — Спросил Лумм.
— Поинтересоваться можешь. Ответ не дам.
То, что Лумм не успокоится и пойдёт следом, я догадывался. Но магу уйти от обычного, пусть и возможно опытного в слежке человека, надо всего минуту или две. Зависит от того, насколько быстро он пройдёт в шаге от меня, не заметив. Избавившись от хвоста, я отошёл квартал и поймал извозчика, назвав заведение, указанное на бумажке: Гостевой дом Потуса.
Дом был трёхэтажным. Охранник стоявший у дверей, объяснил мне, что вход на четвёртый этаж с торца. С главного входа можно пройти только на первых три. Повернув за угол здания, я поднялся на четвёртый этаж. Найдя нужную комнату, постучал. Никто не открыл. Я толкнул дверь. Она совершено бесшумно отворилась. В скромно обставленной комнате, на кровати, отвернувшись в сторону занавешенного окна, сидела Исина. На плечах был накинут простенький плащик, капюшон которого, был откинут, позволяя лучам света играть в её волосах яркими оттенками солнца.
Закрыв за собой дверь на щеколду, я подошёл к ней и остановился. Она, повернувшись, следила за мной глазами.
— Так и будем молчать? — Тихо произнесла она, спустя десяток секунд.
— Я пока не знаю что сказать.
— А что обычно говорят в таких случаях?
— В таких… обычно ничего.
— Как интересно… Почему стоишь? Ты ведь наверняка знаешь, что нужно делать?
Постояв ещё секунды три, я развернулся. Догнала она меня уже у двери и, положив ладонь на мою руку, остановила открытие щеколды.
Как же прекрасно покрывать поцелуями нежную девичью грудь с бледно-розовыми навершиями. Ощущать трепет её тела под твоими руками, бёдра, сжимающие твой торс, жар, внизу живота… Остановились мы только часа через полтора, переплетясь телами. Её рука нежно скреблась коготками по моей груди. Это сейчас нежно, а пять минут назад… Шрамы могут остаться не хуже чем от земляного дракона. Хорошо быть магом и полностью контролировать процесс. Её язычок скользнул по пересохшим губам. Мне тоже хотелось безумно пить. В следующий раз надо позаботиться о напитках. Больше чем пить, хотелось только девушку. Вновь.
— Эль… Не надо… Мне уже пора. Правда, пора. Ты чудесен, — Исина вырвавшись из моих объятий, соскочила и, мелкими шажками подбежала к стулу, на котором небрежно лежало платье. Пока она одевала его, я с наслаждением разглядывал великолепные изгибы тела.
— Не смотри.
— Почему?
— Потому что неприлично смотреть на обнажённую лару.
Я улыбнулся такой логике. Стуча каблуками по деревянному полу, она подошла ко мне и поцеловала.
— Ключ на столе. Комната на две руки наша. Я буду оставлять записку на столе когда смогу прийти. За беспорядок не переживай, — она потянула из-под меня простыню с маленькими красными пятнами. — Отдай.
— Зачем?
— Так надо. И не забывай, что ты обещал к нам приехать.
— Исина…
Она поцеловала меня ещё раз:
— Так надо.
Я повалялся ещё пару минут, после ухода девушки, а затем тоже начал одеваться. Кто бы мог подумать, что вот из той несуразной и рассудительной рыжей девчушки вырастет такое милое, романтичное и сладкое чудо…
До конца луны мы ещё дважды встречались с Исиной тайком и трижды официально, один из которых мы довольно мило погуляли по городу. Но, всему хорошему когда-нибудь приходит конец. Вот и времени моего безделья, он тоже настал. Пришла пора, ехать в эту самую Бирюзовую. В мелких заботах и наслаждении, я чуть не забыл про Альяну. В смысле, что обещал заехать к ларе Ваине. Хотя в свете последних событий, встреча с Альяной приобретала несколько другой оттенок. Альяна похоже считала так же. И даже передала мне цвет этого оттенка.
— Она сказала, что цветки безумия не бывают рыжими, — Лару Ваину явно веселил такой ответ.
— Понятно. В следующий раз не знаю когда появлюсь. Да и не имеет смысла…
— Прибрежный квартал. Гостевой дом Ракитана. Второй этаж. Пятая комната справа, — улыбнулась Ваина. — Только я вам ничего не говорила.
Оказалось что мы с Альяной практически соседи. От моего дома до места, где она жила минут пятнадцать ходьбы! Как тесен Дуварак. Только вот надо ли… До самого вечера, я маялся в сомнениях: зайти или нет. И в итоге не вытерпел.
Дела у Альяны были точно не сахар. Об этом говорил даже внешний вид гостевого дома, который мне назвала лара Ваина. Если в паре слов, то припортовые трущобы. Ну… не совсем припортовые, зато точно трущобы. В этом доме останавливались купцы мелкого пошиба, дожидающиеся кораблей с товаром, дабы купить что подешевле.
В указанной комнате мне никто не открыл. Я вздохнул даже с некоторым облегчением — значит действительно не судьба.
— Она уехала, — выскочил из соседней двери мальчишка лет семи и пробежал мимо меня.
— А куда?
— Не знаю! — уже с лестницы прокричал он. — Она всё время куда-то ездит!
