Глава 10

Если честно, я ей не поверила. Месяцами наблюдая за бурными эмоциями и сценами, которые закатывала Тэмсин, я решила, что она успокоится и помирится со мной. Но нет – Тэмсин продолжала упрямо гнуть свою линию.

А в «Голубом ключе» закипела бурная деятельность. Примерки проводились все чаще: портнихи работали круглыми сутками, чтобы приготовить нам достойный гардероб. Это было нелегкой задачей даже для одного нашего поместья, и я понимала, что в остальных трех владениях Торнов дела обстоят таким же образом.

Тэмсин продемонстрировали изумрудно-зеленые ткани, когда я случайно столкнулась с ней на очередной примерке. Она была ослепительна – и я сделала ей комплимент, но она притворилась, что ничего не расслышала.

Мой гардероб тоже поражал воображение. Я была в восторге и от аметистовых одеяний, однако бриллиантовые превзошли мои ожидания. Некоторые платья – в особенности дневные – оказались белоснежными, а ткань на них была столь тонкой, что могла поспорить с теми нарядами, которые я носила в Осфро. Ну а вечерние и бальные туалеты стали шедеврами портновского искусства. Мисс Гэррисон сшила их из бархата и атласа, и я не уставала любоваться сверкающе-белыми и серебристыми платьями, украшенными жемчугом и канительным кружевом.

Но к адорийским фасонам следовало привыкнуть. Хотя длинные юбки были пышными и надевались на несколько нижних юбок, как и у нас, фижмы, увеличивающие бедра, вообще не использовались. Но меня это несказанно порадовало: двигаться в новых нарядах оказалось намного проще. Адорийские рукава облегали руку до локтя, а затем расширялись и заканчивались прозрачным кружевом или иным видом отделки. Никакой сорочки, продернутой в узкие прорези, к счастью, не предвиделось! А более всего меня изумили лифы. Вырез был поглубже, чем требовала осфридская мода, и любая амбициозная девица могла продемонстрировать своим ухажерам очень и очень многое.

– В Адории так принято, – заявила мисс Гэррисон, когда я вертелась перед зеркалом. – Это Новый Свет – по их собственным словам, новый, смелый мир. Они стараются не придерживаться наших «ханжеских» обычаев. – По тону мисс Гэррисон чувствовалось, что она не слишком одобряет адорийцев, пусть даже создание подобного гардероба и входило в ее прямые обязанности. – По крайней мере, именно эти фасоны и предпочитают там, где вы сперва будете жить, – в Триумфальном. А в северных колониях, где поселились безумные наследники Уроса, все обстоит несколько иначе.

Я вежливо кивнула: мое декольте меня занимало гораздо больше, чем консервативный анклав приверженцев Уроса. Хотя я не забывала о наказании, которое грозило Седрику в случае его разоблачения, я твердо решила, что мне лучше вообще не касаться никаких религиозных вопросов.

Если бы не ссора с Тэмсин, то приготовления к будущей жизни в Адории стали бы для меня чудесным временем.

– Она передумает, – сказала мне Мира однажды вечером. – Я уверена.

Мира по-прежнему выступала в качестве дипломата, постоянно общаясь с нами обеими в надежде положить конец нашей размолвке.

– Неужто? – отозвалась я. – Ты видела хоть какой-то признак, что она смягчилась?

Мира поморщилась.

– Нет. Но так ведь не может продолжаться вечно, даже при ее характере. Может, когда мы окажемся в Адории и у Тэмсин появятся кавалеры, она угомонится.

– Возможно, – согласилась я, решив не спорить.

Мой неожиданный успех до сих пор будоражил выпускниц Блистательного Двора. Девушки часто судачили обо мне, хотя никто к истине не приблизился даже на дюйм. Я знала, что Мира входила в число тех, кого это интересовало, но она была хорошей подругой и не мучила меня расспросами. Похоже, она не только хранила свои секреты, но и уважала чужие тайны.

Последний удар в нашей с Тэмсин вражде был нанесен в день отплытия. Мы приехали в портовый город Калвер на западе Осфрида, где нас ждали зафрахтованные Джаспером корабли. День выдался прохладным и ветреным. Мы столпились у причалов, и я услышала, как матросы ворчат по поводу утомительного морского путешествия. Мистрис Мастерсон тоже посетовала на это, но Джаспер отмахнулся от нее и заявил, что весна уже не за горами и самое главное – не угодить в эпицентр бури. Я знала, что если Торну-старшему удастся опередить других, менее решительных торговцев, он получит крупный куш, сбыв товар, которым он запасся в Осфриде.

Мистрис Мастерсон и домоправительницы из других поместий сопровождали своих выпускниц, однако в Адорию должны были отправиться не все.

– По приезде вы попадете в надежные руки мистрис Калпеппер, – сообщила нам мистрис Мастерсон. Нас обдувал ледяной морской бриз, и я плотнее закуталась в плащ. – Она заправляет всем в Адории и позаботится о выпускницах.

Несмотря на уверенные речи, на лице мистрис Мастерсон отразилась тревога. Она прославилась своей суровостью, но сейчас смягчившиеся черты ее лица свидетельствовали о том, что мистрис Мастерсон вовсе не бессердечна по отношению к своим подопечным.

– Внимательно слушайте, что вам будут говорить, и помните курс обучения, который вы прошли в Блистательном Дворе, – посоветовала нам управляющая «Лебединого кряжа».

– И не разговаривайте с матросами, – добавила другая домоправительница. – Держитесь вместе и никогда не покидайте каюту поодиночке.

Мы это уже поняли. Матросы, заносившие на борт наше имущество и грузы Джаспера, оказались массивными и грубыми парнями. Я старалась не встречаться с ними взглядами, когда они проходили мимо нас с тюками и сундуками. Похоже, им тоже запретили с нами общаться, но излишняя осторожность, конечно, не могла нам помешать.

Джаспер разговаривал с матросами, указывая, что следует грузить на тот или иной борт. Благодаря нам он собирался получить немалый доход, который, естественно, должен был приумножиться после удачной продажи и остального товара. Какая несправедливость: Джаспер думал только о себе и не желал потратить ни гроша на то, чтобы помочь сыну! К сожалению, Седрик не ошибался насчет своего отца: Торн-старший очень редко одобрял решения своего сына.

Сам Седрик появился, как обычно, с некоторым опозданием. К этому моменту весь груз уже разместился в трюмах, и наступила очередь жемчужин. Джаспер зачитывал наши имена по списку, сообщая, кому из выпускниц надо идти на борт того или иного судна. Девушки из «Голубого ключа» должны были разместиться на «Доброй надежде», но каким-то чудесным образом имя Тэмсин попало в список «Серой чайки».

Я остолбенела, и даже Мира была удивлена. Мы не ожидали, что Тэмсин доведет нашу ссору до крайности.

– Тэмсин! – потрясенно выдавила Мира, глядя, как подруга вышагивает мимо нас.

Тэмсин не обернулась. Она задержалась только, чтобы вручить мистрис Мастерсон пухлую пачку писем.

– Спасибо, что обещали передать их по адресу, – произнесла Тэмсин и направилась к сходням.

Когда Тэмсин поднялась на палубу соседнего корабля, у меня заныло сердце. Я поставила интересы Седрика выше нашей дружбы с Тэмсин и, просыпаясь ночью, начинала сомневаться в том, что сделала верный выбор.

– Она обязательно передумает, – заявила Мира, пока мы шагали по причалу, однако ее голос дрогнул. – Во время плавания у нее будет время поразмышлять.

Наша каюта с шестью узкими койками оказалась тесноватой, но мы были к этому готовы. Здесь уже обосновались трое выпускниц «Голубого ключа» и еще одна девушка из «Лебединого кряжа», по имени Марта. Вероятно, с ней и поменялась местами разозленная Тэмсин! Я выглянула в коридор и посмотрела на ряды дверей, за которыми скрывались каюты других жемчужин, а также отдельное помещение, предоставленное мисс Брэдли, домоправительницы поместья «Данфорд».

Чуть позже мисс Брэдли собрала нас всех в кают-компании, где мы могли перекусить, и опять объяснила нам правила поведения на борту. По сути, она дотошно повторила все рекомендации, которые мы слышали на суше. Увы, круг наших возможностей заметно сузился, и двухмесячный «круиз» обещал быть тоскливым и долгим.

Когда судна приготовились отчалить, мы поднялись на палубу, чтобы понаблюдать за происходящим. С отчаянно бьющимся сердцем я смотрела на матросов, которые суетились на кораблях. Будучи графиней Ротфордской, я много чего делала – но никогда не предпринимала путешествий подобного масштаба. Однажды в детстве я плавала вместе с родителями в Лорандию, но почти ничего не запомнила. Да и маршрут был коротким, морская поездка длилась всего лишь сутки: кораблик просто пересек пролив, отделяющий Осфрид от его континентальной соседки.

Я посмотрела на «Серую чайку» и различила яркие локоны Тэмсин в толпе девиц, собравшихся на палубе.

– А вы добиралась из Сирминики на корабле? – спросила я у Миры, неожиданно осознав, что никогда не спрашивала ее о вынужденном бегстве.

Ее взгляд был устремлен на удаляющийся берег Осфрида. Я задумалась. Вдруг Мира жалела о том, что навсегда расставалась со страной, где нашла временный приют?

– Часть пути, – наконец ответила она. – Плыть на корабле всю дорогу – слишком дорогое удовольствие. Большинство беженцев не могут позволить себе такие расходы. Компания, с которой была я, передвигалась по суше, а затем села на суденышко в Бельзии. – Она улыбнулась какому-то давнему воспоминанию. – Если тебе кажется, что наша каюта тесная, тебе стоило бы посмотреть на бельзианский корабль. Там даже не было коек: мы сидели в грузовом трюме. К счастью, плавание длилось несколько дней.

Я сжала ее локоть. Надо же, я никогда толком не понимала, что пришлось пережить Мире!

– Какой ужас, Мира!

Она пожала плечами.

– Это уже в прошлом.

– А теперь вас ждет безоблачное будущее, – произнес Седрик, тихо подойдя к нам.

Руки он сунул в карманы алого пальто, напомнившего мне тот праздничный вечер, когда я застала его за аланзанским обрядом. Седрика можно было принять за торговца или ученого, но из-за растрепавшихся на ветру волос он выглядел немного диковато. В моей голове пронеслись его слова о том, что надо давать волю страстям. Меня передернуло.

– Надеюсь, – отозвалась Мира. – А какая у вас каюта?

– Надо полагать, вам предоставили роскошную, – поддразнила я Седрика.

– Вы наверняка имеете в виду хоромы моего отца. У меня такая же скромная каюта, как у вас: я делю ее с другими пассажирами.

Седрик кивнул на группу мужчин, стоящих на палубе. Их одежда и манеры указывали на самое разное происхождение.

– Кто они? – поинтересовалась я.

Мне стало любопытно, кто еще плывет с нами в Новый Свет.

Какой-то мужчина с взлохмаченной черной шевелюрой сверлил меня пристальным взглядом. Если бы сегодня утром он побрился и облачился в отутюженный костюм, то его можно было бы назвать привлекательным. Заметив, что я обратила на него внимание, он вежливо кивнул и отвернулся.

– В основном торговцы. Пара-тройка авантюристов. И колонисты. Меня поселили с приятными люди. Кстати, они донимают меня расспросами насчет вас, девушек, что совсем неудивительно.

– Потенциальные женихи уже есть? – спросила я. – Наше обаяние и прочие чары надо пустить в ход?

– А разве ваше обаяние временно покинуло вас? – Седрик прищурился и покачал головой. – Вряд ли они бы многого достигли. Вы никому из них не по карману.

Две девушки неподалеку от нас услышали реплику Седрика и оценивающе посмотрели на незнакомых путешественников. Может, кое-кто из них и не процветал, зато остальные, похоже, жили припеваючи. Я догадывалась, о чем думают мои товарки: выпускницы Блистательного Двора выросли в бедности, и брак с любым из этих господ был бы немалым шагом вверх по социальной лестнице.

И что ждет дебютанток Джаспера в Адории, если они клюнули на первых встречных?

После того как возбуждение, вызванное отплытием, улеглось, мы опять вернулись в каюты. Но спустя час мы вновь поплелись на палубу: у некоторых из нас началась морская болезнь. Я почувствовала легкую тошноту, но быстро ее преодолела. Мира вообще обошлась без неприятных ощущений.

Мисс Брэдли предпочитала оставаться в каюте, но нам прогулки не запрещала – при условии, что мы будет ходить группами. Наверное, главной ее заботой было то, чтобы мы регулярно накладывали увлажняющие маски на лица, дабы к прибытию в Адорию у нас не огрубела кожа.

Очутившись в каюте, Мира ерзала на месте: она ненавидела сидеть взаперти. Я старалась почаще ее сопровождать, хотя порой она ускользала в одиночку.

– Как думаешь, чем занимается Тэмсин? – спросила я у нее.

Мы стояли у фальшборта и наблюдали за «Серой чайкой», которая постоянно находилась в пределах видимости. Я прищурилась, надеясь увидеть рыжеволосую голову Тэмсин.

– Строит планы, – ответила Мира. – Оценивает конкуренток и размышляет, как их превзойти.

Я усмехнулась, признавая ее правоту.

– Ее соперницы тоже не дремлют! Я говорю о девушках, которые получили высокие баллы на экзаменах.

Мира кивнула.

– Может, это было уловкой, чтобы шпионить за ними.

– Хотелось бы так думать.

«Серая чайка» нагоняла на меня тоску. Даже странно, насколько я скучала по расчетливой Тэмсин: наша размолвка лишала меня всякого удовольствия от плавания.

Мира с присущей ей отвагой подошла к фальшборту и принялась наблюдать на белыми барашками волн. Я содрогнулась: сама я не переставала бояться, что упаду за борт. Отведя от нее взгляд, я всмотрелась вдаль, в серо-синие безбрежные морские просторы и решила, что цвет воды напоминает мне глаза Седрика.

– Как красиво! – прошептала я.

– Ваше первое путешествие через Закатное море?

Я обернулась и увидела мужчину, который таращился на меня в день отплытия. Это был как раз тот тип, которому следовало побриться или отпустить бороду. Если честно, чем дольше я на него смотрела, тем сильнее мне хотелось привести его в порядок. Его мятый костюм казался недешевым, но, как правильно заметил Седрик, наряд недотягивал до уровня богача, которому была бы по карману настоящая жемчужина.

– Извините, мисс, – добавил он, – нам ведь не положено разговаривать без официального представления?

– Но обстановка здесь совсем не официальная, – ответила я. Мира вернулась и снова встала рядом со мной. – Я – Аделаида Бейли, а это – Мира Виана.

– Грант Эллиот, – представился мой собеседник. – Я бы снял шляпу, будь она на мне, но давно понял, что на таком ветру надевать ее не имеет смысла.

– А вы бывали в Адории? – спросила Мира.

– В прошлом году. У меня – доля в лавке, которая продает все необходимое для разведки и выживания в дикой местности. Зимой в ней работал мой компаньон, и теперь я наконец-то возвращаюсь в Адорию.

У Миры загорелись глаза:

– А вы занимались разведкой новых мест, мистер Эллиот?

– Кое-где, – нехотя ответил он, отворачиваясь от Миры и глядя на меня в упор. – Ничего интересного. А объясните-ка мне, как устроен ваш Блистательный Двор? Каждая из девушек имеет ранг определенного драгоценного камня, да? И вы – самая лучшая.

– Я – бриллиант, – подтвердила я. – А Мира – гранат.

– Значит, вас приглашают на всякие…

– А, вот вы где! – К нам подошел Седрик и при виде Гранта улыбнулся. – Похоже, вы познакомились и без моей помощи. Мистер Эллиот – один из моих соседей по каюте. Аделаида, вы мне нужны на минутку. – Он указал на выпускниц, сгрудившихся неподалеку, и обратился к Мире: – Вы сможете спуститься вниз вместе с ними, когда они будут уходить? Вам не стоит оставаться одной на палубе.

– Конечно, – согласилась Мира. – Мистер Эллиот, может, вы успеете рассказать мне поподробнее про свой бизнес?

Грант замотал головой.

– Был бы счастлив, но, к сожалению, я вспомнил, что у меня срочные дела.

Он улизнул, а Мира направилась к остальным девицам. Седрик поманил меня за собой. Я подумала, что он собирается побеседовать наедине со мной прямо на палубе. Однако Седрик тоже спустился вниз и зашагал по длинному полутемному коридору. Через некоторое время мы добрались до трюма, заставленного ящиками.

– Я вас слушаю, – сказала я, когда он закрыл за нами дверь.

Седрик миновал ряды деревянных ящиков и, картинно махнув рукой, объявил:

– Вот ваша художественная студия, мадам!

Я заглянула в узкий проход, загороженный штабелями из коробок, и обнаружила холст и краски.

– Я тайком пронес их на борт и стал искать место, куда редко заходят, – объяснил мне Седрик с затаенной гордостью.

Я опустилась на колени, чтобы разобраться с красками. Юбки изящно раскинулись вокруг меня. Я медленно перебрала все баночки.

– Масло, – констатировала я.

– Я что-то сделал не так? – встревожился он.

– Это повлияет на результат. Я не смогу подражать Флоренсио. У него совершенно другая техника.

Задор Сердика моментально улетучился.

– Я не знал. Но ведь вы сумеете хоть что-то сделать?

– Конечно. – Я мысленно перебрала виденные мной работы мастеров, вспоминая виды использованных ими красок и полотна. У меня была неплохая память на детали. Вопрос состоял в том, чтобы выбрать нужный и не слишком сложный стиль.

– Тодорос! – воскликнула я. – Художник из Мирикосии. Я напишу картину в его манере. Мирикосия ведет активную торговлю через Сирминику, а сейчас там творится жуткий хаос, поэтому никто не удивится незаконно вывезенной картине.

– Вы справитесь меньше чем за два месяца?

Я задумалась.

– Надеюсь, но мне надо работать ежедневно – хотя бы по два часа.

– Я это обеспечу, – твердо заявил Седрик. – Мы справимся.

Он замер, выжидающе глядя на меня.

– Что, прямо сейчас? – вырвалось у меня.

– А почему бы и нет? Сроки поджимают.

– Я не могу сразу же приступить к серьезной работе. Кроме того, вы меня отвлекаете, когда так смотрите на меня.

Он отступил назад – но не слишком далеко.

– Мне нельзя вас оставлять. Надо быть рядом на тот случай, если кто-то войдет в трюм.

– Но это не избавит нас от обвинения в подделке произведения искусства! – огрызнулась я.

– Не следует допускать, чтобы в разгар работы сюда забрел матрос. Вам нужно что-нибудь еще?

– Мне требуется свободное время и побольше места. Отсутствие постоянной качки. И, наверное, нормальная пища, а не сушеные фрукты и консервированная говядина. Все бы отдала за медовый бисквит. – Поймав его негодующий взгляд, я проворчала: – Сами попробовали бы начать создавать шедевр одного из величайших мастеров! Я хочу вам помочь, но мне надо хорошенько подумать над будущим сюжетом.

Я почти час вспоминала работы Тодороса и только потом взяла угольный карандаш и принялась за набросок. Тодорос прославился своей знаменитой серией из четырех картин под названием «Дама у фонтана». Каждая имела свой номер. Художник написал молодую женщину, стоящую у фонтана: живописец уделил внимание композиции, освещению и позе модели (они были разными на всех четырех полотнах). Вдобавок Тодорос включил в третью и четвертую картины изображение мужчины и ребенка.

Ну а я решила создать пятое, только что обнаруженное произведение из этой серии.

Однако сперва я оробела и боялась провести карандашом лишнюю линию. Странная обстановка и теснота мешали, как и корабельная качка. Но затем я сообразила, что проще всего будет изобразить женщину со спины, и стала вспоминать точное расположение фонтана и количество окружающих его деревьев. Вскоре я расхрабрилась окончательно и с удовольствием погрузилась в работу. Она помогла мне забыть об обмане, в котором я запуталась, и о постоянном унынии из-за Тэмсин.

Я забыла и про Седрика и вздрогнула, когда он заговорил:

– Аделаида, нам пора.

– Но я еще не закончила набросок! – возмутилась я.

– Мы задержались в трюме дольше, чем следовало. Близится время обеда, и я надеюсь, что мисс Брэдли не начала рыскать по палубе.

Я неохотно отложила карандаш и подождала, пока Седрик спрячет все «улики».

– Аккуратнее, – предостерегла я его. – Не порвите холст.

– Прореха добавит убедительности рассказу о том, что шедевр вывозили тайком, да еще в экстремальных условиях.

– Верно, – согласилась я, разминая затекшие мышцы. – Но картина, доехавшая в целости, принесет более высокую цену язычникам Адории. Клиент не станет подвергать сомнениям чудо, благодаря которому он получит возможность повесить у себя дома нечто действительно милое и симпатичное.

– Что ж, язычник из Адории будет вам весьма благодарен.

Мы покинули трюм и вновь зашагали по коридору. Завернув за угол, Седрик резко затормозил, и я едва не налетела на него.

– Но где же вы научились живописи? – спросил он меня шепотом. – Многие владеют лишь азами изобразительного искусства. Мало кто способен подражать мастерам.

Я пожала плечами. Седрик задал мне непростой вопрос.

– Меня научил отец, – сказала я, прерывая затянувшуюся паузу. – У нас была особая игра на проверку моей памяти.

Он сразу заметил, как изменилось мое настроение.

– Простите. Я не хотел вас огорчать. Но удивительно, что ваш батюшка так в вас верил. Судя по всему, аристократы мечтают лишь о том, чтобы их дочери получили хорошее воспитание и удачно вышли замуж.

– Папа тоже думал об этом. Но похоже, что мои намерения не совпали с его представлением о браке. Вы слышали про Руперта, первого графа Ротфордского?

– Да! Любой из Осфрида знает про него. – Седрик многозначительно посмотрел на меня. – И я могу назвать вам имена его прямых потомков.

– Всю жизнь мне в голову вбивали, какую ответственность налагает на меня титул. – Я привалилась к шершавой деревянной перегородке, вспоминая бабушку. – Иногда я думаю, что я посрамила свой древний род. Наверняка так оно и есть.

Седрик тепло мне улыбнулся.

– Я точно знаю две вещи. Именно Руперт допустил, чтобы его титул переходил к потомкам по женской линии, что указывает на его благородство и широту души. Вы же графиня, верно? Аристократы прошлых веков так никогда не делали – наоборот, они передавали титул наследникам-сыновьям! Значит, Руперт не относился к сторонникам архаических правил. Вам надо им гордиться.

– Не нужно расхваливать мне моего же предка. И что еще вы якобы знаете?

– При чем тут «якобы»! Руперт отверг сытую жизнь на континенте и пересек море. Он отправился на запад, в дикие варварские края! Он поступил так вовсе не потому, что это было выгодно для его карьеры или могло обогатить его еще больше. Нет! Он просто сделал правильный выбор – Руперт, естественно, понимал: жизнь на старом месте его иссушает, ему необходимо стремиться к чему-то новому. Он не посрамил своего наследия. Он всегда проявлял отвагу и решительность. – Седрик бросил на меня пытливый взгляд. – Поведение Руперта вам никого не напоминает?

– Вы имеете в виду себя?

Я поспешила отвернуться, чтобы спрятать улыбку, но Седрик поймал меня за руку и притянул обратно. Когда я посмотрела на него, то поняла, что мне уже не до смеха. Седрик был преисполнен пугающей серьезности. Внезапно мне стало трудно дышать, а небольшое расстояние между нами как будто совсем исчезло.

– Не надо себя недооценивать, – произнес Седрик. – Я никогда этого не делал.

Мне хотелось, чтобы он отшутился, но он молчал, и я попятилась.

– Мне пора! До встречи.

И я бросилась по коридору к своей каюте. Меня страшило то, что я могла увидеть у себя за спиной.