«Что же мне сделать, чтобы ты остался?» – спрашивала певичка в наушниках. Подпевая незамысловатой песенке, я расставляла книги в закрытой секции. Освободила руки от тяжеленного тома, задвинув его на нижнюю полку, и с удовольствием потянулась.

– Что же мне сделать, что же мне сделать… – пробормотала я, замечая красную наклейку на следующем корешке.

Осторожно взяла его силиконовой кухонной прихваткой и поспешила убрать к прочим справочникам по проклятиям.

– Можем быть сегодня ночью, кем захочешь…

Холодная ладонь легла мне на лоб, заставив вздрогнуть. Я поспешно выпрямилась и выключила музыку. Хорошо хоть, за пением меня застали библиотекарь – они никому не расскажут. Правда, насчет устроившихся у них на плечах птиц я не была так уверена…

– Температуры нет, – заключили Бертрам и отхлебнули чая из старинной чашки.

Тончайший фарфоровый наперсток, которому скорее было место в каком-нибудь парадном сервизе, удивительно не вязался с их сегодняшним имиджем – тапочками, растянутыми штанами и майкой-алкоголичкой. Длинные черные волосы были собраны в разваливающийся на ходу пучок, а подмышкой они зажали газету. Опять сидели над своими изысканиями полночи?

– А должна быть?

– Ты странная, – сообщили мне. Занявший левое плечо Стокер согласно каркнул.

Ответ «сами такие» не показался мне подходящим для разговора с начальством.

– Влюбилась? – с сомнением спросили библиотекарь, по-птичьи склоняя голову на бок.

Потому что у необычного поведения могут быть две причины: болезнь и влюбленность. Гениально.

– Не угадали.

– Люди такие загадочные, – пожаловались они, обращаясь к птице.

А демоны очень забавные, когда пытаются их понять. Я расплылась в невольной улыбке. Которая, впрочем, погасла при следующих словах:

– Тебя хотят видеть. Я оставили его у входа на уровень.

– В закрытой секции?

Бертрам недовольно дернули плечом – мол, попробовали бы они его не пустить. От удивления я вытерла ладони о юбку, оставляя на ткани серые разводы. Черт. Райли как-то умудрялась чистить одежду магией, но мне такой уровень концентрации был недоступен. А хлопок, как выяснилось опытным путем, отлично сжигался вместе с грязью. Размазав библиотечную пыль еще сильнее, я плюнула на внешний вид и поспешила к выходу.

Макс облокотился на перила и с любопытством рассматривал плывущие за окном облака. Неизвестное солнце окрасило их в кроваво-красный цвет, хотя в ГООУ только наступил полдень. Странно. Сегодня мы с ним встретиться не договаривались.

– Что случилось?

– Не здесь. Хочу тебе кое-что показать.

– Если это что-то можно перемещать, можем посмотреть на него в столовой? У меня как раз обеденный перерыв.

Перемещался листок бумаги легко, только вот его содержание от этого яснее не становилось. Устроившись за столиком, я подняла взгляд на Макса.

– Это очередной тест?

– Нет. Считай, что пришел к тебе как к демонологу.

– Тогда ты пришел не по адресу. Это, – постучала я по распечатанной схеме, – к демонологии не имеет отношения. Тебе стоило спросить Райли.

– Знаешь, что это?

– Их семейная схема. Одна из удавок, которая используется в их глушилке. Вот этот контур перекрывает доступ к воздуху, эта схема воздействует на магию извне, выдирая ее из носителя…

– Тебе Рай рассказала?

– Нет, Диз.

После моей встречи с Соррелом ему стало интересно, почему она действует на демонов так же сильно, как на гени, и он попросил одного из сотрудников прислать ему файлы. Ничего удивительного: обратный инжиниринг процветает в любой индустрии, и отрасль смертоносных артефактов – не исключение. Обязательно надо разобрать продукцию конкурента по винтику и понять, что, как и зачем устроено.

Стоп.

– Ты потому пришел ко мне? Это связано с Дизом?

– Сегодня прислали первую часть расшифровки. Даже не четверть кода: говорят, там очень интересное плетение. Но…

Слишком много совпадений. И дело даже не в самой схеме глушилки. Абигор был главным, но не единственным, чей круг занимался оружейными артефактами. Заклинание, придуманное гени, было записано на языке демонов в виде кода для человеческого компьютера. Вот что напрягало. Чтобы объединить все это, нужно было чертовски сильно интересоваться людьми и гени. У демонов существовали свои заклятия, свое программирование. Совсем иное. В наполненных туманом кубах компьютеры узнать было невозможно, и я даже не представляла, как они функционируют. Технологии определяются мышлением, а у обитателей Нижнего мира оно было совершенно другим. И мало кто настолько сильно хотел понять людей, чтобы копаться в человеческой технике. В горле пересохло.

Диз, во что ты ввязался?

Противный звук выставленной на полную мощность вибрации разбил повисшую между нами паузу.

– Бертрам. Велели принести бисквитов и стакан крови, раз я все равно в столовой. Для Шелли и Стокера, – объяснила я Максу. – Не жди меня, обратно я сама дойду.

– Но ты…

– Не знаю, – оборвала я его. – Я ничего не знаю!

Правда. Мог ли Диз быть автором той программы? Я не знала. Установил ли он ее на компьютер Мора? Я не знала. Подставляли ли его? Я не знала. Ошибалась ли я, когда верила в его невиновность? Я не знала…

Погруженная в свои мысли, я сначала заметила свою фотографию на чужом мониторе, и только потом – владельца ноутбука. Еще поморщилась, думая, что после того свидания надо было закрыть профиль, но как-то забылось…

– Почему тебе доступна моя страница? Я же указала: «Никаких демонов».

Спросила и чуть не застонала от осознания собственной глупости. Очевидно же. Достаточно было вспомнить, кто это студенческое приложение создал, чтобы понять… Дура ты, Наташа. Кто еще мог додуматься до сорока девяти романтических ориентаций? Потому и вид профиля, отличавшийся от того, что был у меня на экране, и отсутствие ограничений. Администраторский доступ, который кое-кто использовал не по назначению.

– Из всех возможных вариантов применения твоих знаний ты не нашел ничего лучше, чем сделать сверхъестественный «Тиндер»? Серьезно?

Если и существовал вариант похуже компьютерного вируса, убивающего демонов, это был он. Диз невозмутимо пожал плечами.

– У всех людей в мире всегда будет одна потребность. И у гени, в этом вы похожи.

– Секс.

– Близость, – поправил он меня. – Для кого-то – физическая, для кого-то – эмоциональная. Если ты заметила, мы предлагаем не только знакомства на одну ночь.

Как же, помню. Цель «серьезные отношения» в меню, только кто же будет их искать через интернет?

Я скосила глаза на Диза. На этот раз не было ощущения давящей силы, он почти был собой… тем Дизом, которого я знала. Если бы не намеренно расслабленная поза, будто у хищника перед прыжком… А так – то же скучающее выражение лица, что и всегда. Та же флегматичность. Тот же успокаивающе монотонный голос…

– Проблема гени в том, что у них нет комьюнити. При этом предубеждение против людей сохраняется. Замкнутый круг. Так почему не предложить сервис, решающий эту проблему?

– Потому что любовь – это не проблема. И так она не решается.

Диз снова пожал плечами и потянулся к стакану с кофе.

– В любом случае за четыре недели с момента выхода мы получили пятьдесят три тысячи регистраций, что составляет шестьдесят четыре с половиной процента от учащихся. Относись к этому как хочешь, но даже ты не сможешь сказать, что это не успех.

– Большая часть зарегистрировалась из любопытства. Просто посмотреть, что вы выдумали.

– Какая разница? Они все равно зарегистрированные пользователи, с которыми можно работать. И не все пришли ради фана, – заметил Диз. – Ты, например. Не ожидал увидеть тебя в списке новых пользователей. Райли?

Я не стала отводить взгляд. Мне не за что извиняться. Не в чем чувствовать себя виноватой.

– Если что-то хочешь сказать – говори прямо.

– Терри Бернс.

Конечно. Кроме профиля с него сталось бы и в переписку залезть.

– Очень мил, по-моему, – с приторно-сладкой улыбкой сообщила я.

– Ты уже с ним встречалась?

И не только встречалась. Интересно, какая последует реакция, если расскажу правду?

– Да. Думаю повторить. Мне он понравился. Лучше тебя.

Скорее всего, никакой. Диз и ухом не повел.

– Рад за тебя.

А чего ты, собственно, ожидала, Наташа? Ревности? Сцены из очередного твоего романа, с битьем себя в грудь и криками: «Моя! Никому не отдам!»? Так это не роман. По крайней мере не любовный. Дизу все равно. Весь интерес, какой у него ко мне был, давно прошел. Какая ему разница, что происходит в моей жизни?

Никакой. Я помнила все свои разумные доводы, что все нормально, все естественно и мои чувства к нему скоро забудутся, но обида все равно захлестнула с головой.

– Рад? По-твоему, мне нужно твое благословение?

– Нет, – Диз был все так же невозмутим. – Он сказал тебе, кто он?

– Представь себе. Оказывается, не все любят наводить тень на плетень.

На секунду в его глазах мелькнуло непонимание. Ну да, ГООУ. Разговаривая с иностранцами, от идиом лучше воздержаться. Но сбить себя с толку Диз не дал:

– Фуаты опасны.

По сравнению с ним? Смешно.

– Если ты помнишь, мой предыдущий парень был демоном. Думаю, я разберусь.

Судя по оборванному на полпути жесту, Диз с трудом удержался, чтобы не пожать плечами в третий раз.

– Будь осторожна.

Пожелание оказалось последней каплей. Я перегнулась через стол, нависая над ним:

– Ты не имеешь никакого права давать мне советы. Не смей! Моя личная жизнь тебя больше не касается. Ты меня бросил! Я не твоя забота. Никогда ей не была и уж точно не стала ей теперь!

Не самый эффектный выход в моей жизни. Но когда обида душит, а пелена застилает глаза, немного не до того, как это будет выглядеть со стороны. Остановившись у входа в столовую, я перевела дух и сморгнула злые слезы. И все-таки его равнодушие меня задело.

Сердце. Глупое мое сердце…

Соберись, Наташа. У тебя есть дела.

Внезапная идея заставила меня повернуть к общежитию вместо библиотеки. Валявшаяся с книжкой на кровати София удивленно уставилась на стакан с кровью.

– Это мне? Как мило. Но бисквиты определенно лишние, не стоило напрягаться.

– Это мне. – Судя по вздернутым бровям, мой переход на гемоглобинонасыщенную диету тоже был неожиданностью. – Тьфу ты… Это библиотекарю.

Ключ нашелся на самом дне ящика, под стопкой футболок и купальником – еще одно воспоминание о слишком быстро закончившемся лете. Беглого взгляда на расписание демонологической кафедры хватило, чтобы понять, что четвертый курс будет занят еще две пары, мне никто не помешает. О Дизе беспокоиться не было необходимости. Вторник. После столовой он отправится прямиком в коммуникационный центр.

Общежитие ГООУ только номинально делилось на мужскую и женскую половины, так что моему появлению в мужском крыле никто не удивился. Привычно кивнув хорошенькой блондиночке, жившей вместе с женихом в ближайшей от общей зоны комнате, я прошла к шестьсот сорок седьмой двери. Отперла ее и на мгновение замерла. Одно дело – врываться в чужое пространство. Совсем другое – рыться в вещах близкого тебе… нечеловека.

Долой сомнения, Наташа. Я решительно толкнула дверь. Значит, говорите, Диз написал программу, которая убивает демонов? Есть только один способ выяснить правду.

Даже если Охотники проверили все его гаджеты, они не знали, где искать. Я знала. По чистой случайности – однажды летом попросила у него свой файл из медсервисов. В Аду он как-то его открывал, вдруг и из студгородка сможет? От Сереша все равно правды не добиться.

– Не боишься, что рано или поздно тебя поймают со всем этим добром? – поинтересовалась я из-за его плеча, глядя, как он подключает к ноутбуку жесткий диск с копиями личных дел.

Диз улыбнулся – тогда он еще умел улыбаться беззаботно и легко.

– Не поймают. Даже если кто-то взломает пароль, всё, что они увидят, – это скачанные с торрента фильмы и пару игр. Не самое страшное преступление.

Одну из игр он и открыл.

– «Ведьмак»? Серьезно?

Сложнее было представить себе разве что Диза, раскладывающего на компьютере «Косынку». Вместо ответа он кликнул на «новую игру» и вбил в имя игрока полную абракадабру – если только не помнить, как он расположил иероглифы рума на клавиатуре. Я помнила. Экран мигнул, прежде чем показать нам совсем другие папки. Там были не только личные дела. Проекты, не имевшие отношения к учебе. Файлы, о существовании которых Диз не хотел, чтобы знали в ГООУ. Не зря он подключал этот диск только ко второму ноутбуку, личному, не имевшему доступа к университетскому вай-фаю. И если он действительно написал тот код, готова поставить свою месячную зарплату на то, что он окажется на диске. Диз бы его не стер. После того, что случилось с Мором? Нет, такое оружие он бы не уничтожил, выгода от него во много раз превысит все возможные риски.

Осталось найти этот диск. Один за другим я проверила ящики письменного стола – ничего. Только черный, для курсовых и фотографий, ничего предосудительного. Еще один, синий, нашелся на подоконнике, но на нем Диз хранил файлы для работы в IT-сервисах и их с Линой проекты; сколько раз я брала его, чтобы скинуть себе лечилку. В сомнениях я распахнула дверцы шкафа. Полдюжины клетчатых рубашек, толстый кардиган на полке и скомканная серая толстовка с эмблемой ГООУ. За ними, в дальнем углу, толстовка поменьше, красного цвета. Моя. Забыла ее в одну из ночей, когда у Бенедикта был практикум на кафедре демонологии. А после случился тот разговор, и возвращать ее… Я предпочла этого не делать.

В нижних ящиках комода тоже не нашлось ничего интересного. Быстро их проверив, я остановилась. В условиях вечной нехватки места (половина шкафа и письменного стола, комод с тремя ящиками, полка над раковиной) в верхнем ящике я хранила всю мелочевку. Которая, по странному стечению обстоятельств, была самой личной частью моего скарба. И если бы кто-то туда залез… Убила бы на месте.

Что ж, еще один аргумент в пользу того, чтобы закончить обыск по-быстрому, пока не поймали. Я дернула ручку на себя. Зеркалка, объективы к ней, карты памяти. Планшет, сменные лезвия для бритвы, пачка презервативов… Женский браслет. Я повертела в руках золотой обруч. Единственным украшением на нем были два гранатовых кабошона на внутренней стороне запястья, и те были обусловлены функционалом артефакта: сдерживали нанесенный на изнанку контур. Теоретически. Пока браслет был пустышкой, проверить его работу можно будет, только напитав узор кровью того, кому он предназначался. Я провела пальцем по линиям. Где-то я их видела…

Не где-то. Здесь. В летние каникулы, когда рассказала Дизу о поступлении на магогематологию…

«Для чего третий контур?»

«Узнаешь на стадии испытаний».

Тогда я не смогла разгадать его предназначения, теперь знаний хватало. Один из контуров замыкал заклинание на владельце. Второй постоянно подпитывал его через кровь. Третий… и четвертый, сейчас я это понимала, отсекал из крови чужую часть, одновременно скрывая ее. Использовал драконью кровь, растворившуюся в моей, ее магию, чтобы спрятать следы от нее. Проблема, которая устраняет сама себя. Элегантно.

Я уже давно не стеснялась своих шрамов в ГООУ, но остальной мир – совсем другое дело. Едва ли мои родители одобрили бы такие сомнительные татуировки, если бы вообще в них поверили. А иллюзии мне не давались: сложно контролировать, когда все равно видишь сквозь них. Выходит, Диз тоже об этом думал…

Или просто нашел задачку, которую ему было любопытно решить. Я швырнула браслет обратно и продолжила поиски. Запасные очки, отвертки, тюбик термопасты… Диск нашелся на самом дне, под змеиным клубком проводов и зарядок. Наконец-то. Попробовав привести вещи в тот же беспорядок, в котором они были, я задвинула ящик и вздрогнула, услышав чужой голос.

– Как ты сюда попала?

Диск едва не выпал у меня из рук. Вернее, выпал, но я успела поймать его у самого пола. Прижав его к груди, я медленно обернулась. Хорошо хоть, не Диз. Высокий брюнет в очках перевел взгляд на жесткий диск и нахмурился.

– У меня есть ключ. Диз сделал.

– Зачем?

Интересный вопрос. Какой ответ он ожидал услышать? Мелкими шажочками я попыталась пробраться ближе к двери.

– Я тут вроде как жила. Летом. Привет, Бен. Почему ты не на лекции?

– Интереснее, что ты тут делаешь. Диз знает?

Нет. И будет лучше, если не узнает. Я не успела отшатнуться, как диск вырвали у меня из рук. Привстала на цыпочках, пытаясь до него дотянуться, но два метра роста и полтора – силы были неравны.

– Отдай!

– Насколько я знаю, он тебе не принадлежит.

– Но он мне нужен. Пожалуйста.

– Попроси у Диза.

Черт возьми, а победа была так близка. Я попробовала зайти с другой стороны.

– Тебе известно, в чем Диза подозревают?

– Всем известно. И что? Хочешь отомстить ему и сдать Охотникам?

Вообще-то – найти правду. Что остается делать бедной девушке? Если все ее утаивают, приходится искать ответы самостоятельно.

– На этом диске могут быть доказательства. Верни мне его, пожалуйста.

Бенедикт только покачал головой.

– Черт возьми, ты демонолог или кто? На чьей ты стороне?

– На стороне презумпции невиновности.

– Он демон! – на всякий случай напомнила я.

– И за все годы, что я его знаю, не совершил ничего наказуемого.

Просто плохо ты его знаешь… и в Аду его не видел. Я снова попыталась отнять у Бенедикта диск. Глядя на мои потуги, он только поднял его выше.

– А вот ты сейчас очень напоминаешь свихнувшуюся бывшую. Если в его вещах что-то есть, пусть Охотники приходят сами. Доказывать его вину – дело «Хантерс». Не твое.

Нужно было остыть, чтобы признать его – частичную – правоту. Рыться в вещах Диза было не лучшей моей идеей. Но «не знаю», в которое я позволила Максу превратить мое «не верю», мне очень не нравилось. Может, дело было в обыкновенной гордыне? Обмануться в своих чувствах – это одно. Сколько наивных девушек влюблялось и не думало, что безответно? Миллионы. Узнать, что тебя использовал психопат-убийца, – немного другое. Особенно потому, что, не вмешайся я в прошлом году, Диз не вернулся бы в ГООУ. Если он виновен, это моя вина тоже – за то, что неправильно его оценила. Не могла же я настолько ошибаться в Дизе?

И если вернуться к «не верю», к тому, с чего все началось… К испуганной Карис, ворвавшейся в мою комнату. По ее словам, Диз был уверен, что в смерти Мора замешан его отец. Стал бы он так считать, будь он сам убийцей?

А значит, мы возвращаемся к вопросу, кому это выгодно. Кроме Диза, кто может занять место Мора?

– Это вам домашнее задание задали? Ты сидишь здесь с самого утра, – Бертрам поставили передо мной пахнущую зверобоем и корицей чашку и присели рядом. – Зебальд совсем вас не жалеет. Хочешь, поговорю с ним?

– Нет. Это… по собственному желанию.

Библиотекарь с сомнением покосились на гравюру, изображавшую странное чудовище с головами человека, кота и лягушки и паучьими ногами.

– Тебе надо развлечься, – посоветовали они мне. – Что у тебя с личной жизнью? Неужели нет никакого симпатичного мальчика, который был бы интересен тебе больше, чем король Ада?

Будем откровенны: единственный мальчик, который вызывал у меня интерес, подозревается в убийстве… Не говоря о том, что интерес был не особо взаимным.

И что после вчерашнего видеть этого самого мальчика мне совсем не хотелось. Мне было стыдно. Немного. Стоило вспомнить его «рад за тебя», как стыд сменялся злостью.

– У тебя выходной, за окном солнце, отличная погода, а ты гнешь спину над «Политической историей Ада». Нет чтобы выйти прогуляться…

Я не удержалась от улыбки: для демона разочарованная отповедь звучала на удивление добродушно. А вкупе с чаем заставляла вспомнить дом. Так меня журила мама, еще до больницы, до Алека, пока я не забросила учебу. А потом тоже приносила чашку свежезаваренного чая. Не хватало только «будь я в твоем возрасте»…

– Будь я в твоем возрасте, – не преминули прочитать мои мысли библиотекарь, – точно бы нашли развлечение получше.

Могу представить себе развлечения в Аду.

– Подождите, – окликнула я их. – Вы ведь тоже с юга…

– Рассказать о нем? – угадали библиотекарь, присаживаясь на краешек стола. К ним присоединился Шелли и смешно процокал когтями по глянцевой столешнице. – Ты ведь помнишь, что за мои ответы всегда есть цена.

– Я могу заплатить.

Бертрам с сомнением покосились на меня.

– Ты уже на меня работаешь. Что с тебя еще взять? Но так и быть. Один вопрос. А завтра чтобы я тебя в библиотеке не видели. Что ты хочешь знать о юге? Юг всегда горит. Флегетон. И кровавый герцог, из-за которого земли всегда полыхают алым. Юг – это война. Демоны не могут без бойни, но никто не сравнится в ее искусстве с Абигором. Юг – это удовольствие Ситри. Знания Маракса. Творения Малфаса. Красота Астарота…

– Кто станет наследником Гаапа? – перебила я эту арабскую сказку.

На бледных губах возникла совершенно змеиная усмешка.

– Неправильный вопрос. Дважды неправильный. Гаап вечен, он король и принц, свой собственный наследник. Но вы никогда не могли понять наших титулов. Как может вассал быть своим сюзереном? Слишком сложно для ваших умов. Потому вы берете наши слова и заменяете своими. Простыми. Понятными. Неверными. Что же касается Судии, то никто не знает, кого призовет король. Обычно тот, кто убивает претендента, занимает его место. Но кровный сын Гаапа – особый случай. Не удивлюсь, если король поглотит его убийцу. У него давно не было сыновей. Позднее дитя. Любимое.

– Вы же не можете любить.

– Мы не можем себе этого позволить, – библиотекарь потянулись к моей кружке и сделали глоток из нее. – Хотя я признаю, что многие мои соплеменники ограничены хуже вашего поколения и действительно не способны на что-либо кроме животных инстинктов, иногда это случается. Очень редко и далеко не с каждым, но разве у вас, у людей, это не так же? Гаап любил своего сына. Иначе бы убил еще при рождении, больно слаб он был. Но он тянул время. Слишком долго, если спросишь мое мнение. И то, что он обязан был совершить, сделали за него.

Поставив чашку на место, Бертрам перегнулись через стол, глядя мне в глаза.

– Но ты не хочешь знать, кто станет Судией; тебе важно, кто может им стать. Гаап всегда выбирает молодых. Тех, кого еще возможно сломать по своему усмотрению, чтобы они боготворили его, жили только им и забывали дышать в его присутствии. Только высших, сильнейших из сильнейших. Они должны будут выжить, когда остальные претенденты оспорят их право. Безжалостных, хитрых и достаточно умных, чтобы им не требовался указующий перст. Кроме собственного, у Гаапа семнадцать кругов. Круги Барбаса и Гусойна можешь не считать, прямые потомки не рождались в них уже половину тысячелетия. То же у Самигины, никто не видел ее со времен Столетней войны, ее круг в хаосе, им не до внешних интриг. Аамон и сам слишком слаб, чтобы его дети унаследовали достаточно силы. Никто не примет всерьез Валефара, этого плута…

– Малфас?

Улыбка стала еще холоднее.

– Осторожнее, когда перебиваешь. Иначе решу, что это новый вопрос. И за него возьму плату. Наследник Малфаса едва не стал предыдущим Судией. Гаап избрал его за ум и приблизил к себе, но, когда тому бросили вызов, он оказался слишком слаб. И судией стал другой. В кругу Ворона об этом не вспоминают вслух, но всем известно: король не выберет Малфаса после такого позора. К тому же Ворон давно уже не заводит птенцов. Гласия-Лаболас, тот, для кого кровопролитие – второе имя. Его можно было бы назвать другом кровавого герцога. У него та же проблема, что и у Абигора: в его детях слишком много ярости и огня. Впрочем, Абигор нашел решение… Лаболас не был так удачлив. Но тебя не интересуют все круги. Только те, чьи наследники здесь. Ситри можешь сразу отбросить. Девчонка слишком легкомысленна, мотылек, слишком слабый, чтобы вызвать цунами. Фенекс не станут вмешиваться, они не политики, а поэты. Ройм и Вепар послали сюда не кровных своих детей, в иерархии наследования они слишком низко стоят, чтобы на что-то рассчитывать. Лерай. Зеленый лучник. Знаешь его иное имя?

– Гангрена.

Великий маркиз был знаменит своим мастерством, но еще большую известность ему придавал тот факт, что раны от его стрел никогда не заживали. Не успевали: его жертвы умирали гораздо быстрее. Маркиз и его потомки были ядовитыми в самом буквальном смысле слова, повелевая не только отравой, но и болезнями. Вот уж кого следовало назвать Мором…

– Отличный паренек. Учится на алхимическом факультете, часто приходит в закрытую секцию и ко мне поболтать. Он умен. Гаапу бы понравился. Ронове. После предыдущего Судии они могут надеяться, что не потеряют близости к южному престолу. Но дочь маркиза слишком сильно пошла в мать, чтобы считаться Ронове по крови. И предпоследний из сыновей Абигора, который тебе лучше знаком, чем мне. Семеро студентов из высших. Остальные – мелочь, кровь, разбавленная до гомеопатии. Но даже если ты присмотришься к этим семерым, увидишь, что есть только один. Тот, кто не скрываясь называет себя Смертью.

Я все уяснила про вопросы, но не могла удержаться:

– Почему?

– «Семьдесят два правящих рода Ада». Найди там предыдущего Судию – и поймешь.

Первым порывом было вскочить и броситься на поиски книги, но я его подавила. Года в ГООУ хватило, чтобы понять: никто не отвечает просто так. Если кто-то решил поделиться информацией, стоит спросить себя: зачем?

– Я библиотекарь, – спокойно ответили они на невысказанный вопрос. – Давать ответы на чужие вопросы – моя работа.

– Неправдоподобно, – решила я после некоторых размышлений.

Снова перегнувшись через стол, Бертрам щелкнули меня птичьим когтем по носу.

– Ты слишком долго витаешь в облаках и думаешь о том, что тебя не должно касаться. Это сказывается на твоей работе. Иди на второй этаж, найди свои ответы, используй завтрашний день, чтобы принять их. А затем выспись и возвращайся – нам каталог по истории оккультизма к концу недели в электронный вид перевести надо.

Адский «Кто есть кто» нашелся легко, сколько раз брала его в прошлом году. И интерес Гаапа к Дизу стал прост и понятен, библиотекарь не обманули.

Ноал из круга Ронове, Судия и правая рука Южного короля, тот, кого Гаап назвал своим сыном – не по крови, но по духу. Смерть. Все Ронове рождались собирателями душ, мрачными жнецами, забирающими тех, чей срок пришел. Я пролистала дальше. Судии менялись каждую пару веков, и среди избранников Гаапа смертей попадалось немало. Похоже, Диз ошибался, говоря, что даже демоны стараются держаться от таких, как он, подальше. Не все.

В этом имелся смысл. Даже к самым нормальным из демонов я бы не повернулась спиной – никогда не знаешь, что взбредет им в голову в следующую минуту, а ни запретов, ни инстинкта самосохранения, твердо говорящего «нет», для них не существовало. Смерти… Их отстраненность, безэмоциональность, как ни странно, делали их чуть ли не самыми адекватными существами по ту сторону Границы. Пока они не сходили с ума и не сжигали целые провинции, как Ноал.

Появление Диза не застало меня врасплох. Сложно удивиться, когда загодя чувствуешь расплывающийся в воздухе аромат нарциссов и могильный холод.

– Я знаю, что ты здесь, – сообщила я, не поднимая глаз от справочника. – Если хочешь что-то сказать – говори. У меня нет времени ждать, пока соберешься, мне работать надо.

– Сегодня среда. У тебя выходной.

Пришлось все-таки на него посмотреть. Диз стоял, привалившись к алюминиевому стеллажу. Руки в карманах, сигарета за ухом, и только серые как грозовое небо глаза выдавали злость. Я поежилась. В такие моменты находиться рядом было откровенно неприятно, до пропускающего удары сердца и холодеющих пальцев.

– Я могла сменить расписание.

– Я тоже. Что ты искала у меня?

– Бенедикт сдал?

Скотина. Но надо сказать, «Хантерс» тоже прокололись. Хотели посмотреть, что случится, если подселить демона к демонологу? Они, черт возьми, подружатся!

С самого начала я понимала, что Диз придет. Возможно, даже немного надеялась на это. Но не думала, что он найдет меня через Бенедикта. Все-таки Диз неплохо разбирался в тех, кого причислял к своему малому кругу. Интересно, кем это делало меня? Исключением? Ошибкой?

– Думала, он не расскажет?

– Надеялась, – я вернулась к книге. – Почему бы тебе не спросить в таком случае у Бенедикта, зачем я приходила? Уверена, этой информацией он тоже с удовольствием поделится.

Скрипнул стул, когда Диз сел напротив меня. Я упрямо продолжила чтение – пока чья-то пятерня не легла на страницу, закрывая гравюру. А потом этот демон и вовсе перетащил книгу к себе. Пролистнул до конца статьи и серьезно взглянул на меня.

– Во что ты влезла, Нат?

Почти забывшееся обращение больно резануло по ушам.

– Вопрос скорее к тебе, не находишь? Отдай!

С тем же успехом можно было просить об одолжении скалу. Я потянулась через стол, но потрепанный том отодвинули дальше.

– Сколько тебе лет, черт возьми? Верни. Немедленно.

Мне что, бегать за ним? Обойдется. Резко отодвинув стул, я подошла. Положила руку на переплет, но ее перехватили, ощутимо сдавливая запястье.

– Зачем тебе Ноал?

– Не твое дело.

Диз скептически изогнул бровь:

– Мне кажется, мое.

– Кажется. – Вторую руку перехватили еще на подходе. – Если не отпустишь – ударю, – честно предупредила я.

В такой позе он оказался слишком близко. Настолько, что можно было почувствовать его дыхание. Рассмотреть подрагивающие в свете лампы зрачки. Под его пальцами на моем запястье пульсировала венка, быстро-быстро, выдавая то ли испуг, то ли клокотавшую внутри злость.

– Что ты творишь, Нат?

Страдаю, сплю с незнакомцами, постоянно получаю синяки размером с последнюю версию айфона и пытаюсь играть в расследование в высшем демоническом свете… Причем неизвестно, что смешнее: что я решила, будто могу тягаться с ними, или что пытаюсь до чего-то дойти своими мозгами. Да я ни в одном из девяти прочитанных детективов преступника разгадать не сумела!

– Тебя. Не. Касается, – отчеканила я. – Если ты забыл, напомню: мы даже не друзья. Я не обязана прислушиваться к твоим советам и считаться с твоим мнением. Что бы я ни делала, ты не имеешь к этому никакого отношения. Ты меня бросил!

Все-таки на крик сорвалась. Не хотела… но остановиться уже не могла.

– И если жалеешь, что теперь не можешь мной управлять, – сам виноват! Но не смей появляться и после стольких месяцев спрашивать, что я творю, не смей делать вид, будто тебя заботит моя жизнь! Ты уже прекрасно показал, что это не так! Да отпусти наконец!

Рука выдернулась из его захвата неожиданно легко, так, что я покачнулась, едва не теряя равновесие. Опираясь на стол, Диз навис надо мной – еще ближе, чем прежде.

– Ты сама так хотела!

Неужели?

– Все, о чем я просила, – это чтобы ты не лгал! Не врал мне в лицо, что тебе надоело! Рассказал правду!

– Ты сама сказала, что не желаешь больше терять времени. Если останешься со мной – на этот раз потеряешь не полгода. Ты потеряешь здоровье. Жизнь! Ради всего святого, Нат, что еще я должен был сделать?

«Еще»?!

Скопившееся раздражение грозило выплеснуться с одним-единственным ударом. За слезы в подушку. За казавшиеся фальшивкой воспоминания. За то, что все еще не могла от него освободиться. Хотелось врезать так, чтобы он почувствовал хотя бы сотую часть этой боли, до хруста в щеке, до сбитых в кровь костяшек…

Вместо этого я его поцеловала. Зубы к зубам, прикусывая губу до крови. Он ответил так же жадно и зло. Запустил пальцы в волосы, притягивая к себе. Никакой нежности, только напор. И плевать, что все ненастоящее, что дело в моей ярости, поделенной на двоих. Если повезет, это поможет мне с ним покончить. Забыть и жить дальше.

– Ненавижу тебя.

Пуговицы рубашки упрямо не поддавались дрожащим пальцам. Бросив попытки, я потянулась к ремню и рванула джинсы вниз. Шею обожгло чужим дыханием, таким же прерывистым, как мое собственное.

– Ненавижу.

Стиснула зубы, когда меня повалили на стол. Лопатки больно ударились о жесткую поверхность. Книга, из-за которой начался наш спор, упала, но никто не обратил на нее внимания. Холод металлических заклепок браслетов там, где только что кожи касался подол платья – и воздух в легких кончился. И не только он. Силы тоже внезапно покинули, осталось лишь на то, чтобы обхватить ногами его бедра и повторять, как мантру, как заклинание, которое наконец должно заставить меня поверить:

– Ненавижу…

Осознала себя я все там же. В библиотеке. В его объятиях. Щека оказалась прижата к теплой фланели, помутнение схлынуло, оставив после себя опустошенность. Понадобилось несколько секунд, чтобы распознать смысл тихо произнесенных слов:

– Я скучал по тебе.

Судя по тону, признание далось ему легко. С другой стороны, это же Диз. Он никогда не скажет то, что ему неудобно. Или невыгодно. Стоило это понять, как злость вспыхнула по новой.

– А я не скучала, – отрезала я.

Отпихнула его и сползла со стола. Сделала пару шагов на нетвердых ногах. Поправила платье. Подняла с пола «Семьдесят два правящих рода Ада», что я столкнула, когда… Я прикрыла глаза. Не будем об этом. В моей жизни было слишком много ошибок, чтобы их все обсуждать. Я обернулась: Диз наблюдал за мной, собранный, готовый в любой момент отнять у меня книгу. Еще до того, как он сделал первый шаг ко мне, я нашла выход.

Нет, я не буду с тобой разговаривать. Ни о том, почему лезу туда, куда не просят. Ни о твоей «заботе» и как ты скучал, ночей прямо не спал, думая обо мне. Ни о том, почему ты не скажешь мне правды. Не будет второго раунда упреков и обвинений.

Телепортация – это чертовски сложно. Раствориться в окружающем мире, чтобы заново возникнуть в совершенно другом месте? Удачи. Я это искусство так и не освоила, если не считать перемещений на расстояние пары шагов – а их куда эффективнее было делать ножками. Но воспользоваться чужим порталом – совсем другое дело. Серебристые нити заклинания все еще висели в воздухе мерцающей паутинкой, стоит только потянуть за них. Ну и скорректировать немного узор, чтобы не выпасть из ниоткуда на глазах у изумленных посетителей IT-сервисов. Я поспешила вступить в невидимый на полу круг – давным-давно нарисованный кем-то предприимчивым, кто знал, как удобно в обед отсыпаться в пустой библиотеке. Шагнула и, как всегда, споткнулась при переходе…

Серая мгла взметнулась ярким калейдоскопом. Вот она, Граница. Все и ничего. Сразу. Одновременно. Руины термополия – и они же, живые, с едой в долиях, пахнущие бобами и теплым вином. Вывеска «Supermercado» над железными жалюзи. Пропускной пункт на окраине Москвы, через который я пришла, и коридор общежития… Стоит ступить не туда, и навсегда потеряешься.

Очнулась я на полу, надо мной склонилась перепуганная София. В руках все еще была зажата книга, а во рту поселился противный медный привкус. Я машинально провела ладонью по губам. Поднесла к глазам испачканные красным пальцы. И расхохоталась.

Получилось! Впервые в жизни у меня получилось! И не на пару метров… Смех сменился раздирающим легкие кашлем, но он был малой платой за эту выходку.

Кто бы мог подумать: оказывается, чтобы Наташа что-то сделала, ее нужно как следует разозлить.

Стук в дверь раздался, когда я вышла из душа. Так ее и открыла, с влажными волосами и полотенцем на плечах.

– Я могу войти?

– Нет.

Конечно, он мог. На пороге не было никакого защитного круга. А если бы я его вырезала, Диза бы он не удержал. И я была не той преградой, которую нельзя подвинуть. Если бы Диз хотел, спокойно прошел бы, игнорируя мои возмущенные вопли. Вместо этого стоял. Ждал.

– Ты еще что тут забыл? – ходившая за кофе София просочилась между нами в комнату и с подозрением оглядела проигнорировавшего ее Диза.

– Ты оставила в библиотеке сумку.

На плече у него действительно болтался голубой портфель в горошек, умилительно сочетавшийся с шипастыми браслетами и футболкой «Я буду вежливее, если вы попробуете быть умнее» под рубашкой. Точно, мне с моим эффектным выходом было немного не до того, чтобы забрать ее. Я протянула руку.

– Сначала книгу.

– Не сейчас. Она мне пока нужна. Дочитаю и занесу тебе.

Растерянное выражение на обычно застывшем лице смотрелось презабавно. Одно только оно стоило, чтобы сдержаться и не пристать с тысячей вопросов. Которые все равно останутся без ответа.

– Прости, что сделаешь?

– Верну тебе. Мне она нужна на полчаса, не больше. После этого приду и лично отдам тебе в руки, раз тебе это так важно. Ты будешь у себя?

Диз задумчиво на меня посмотрел. Затем перевел взгляд с меня на разлегшуюся поверх покрывала вампиршу:

– Она не посещала семинар по контактным ядам в последнее время? Или по переносимым проклятиям?

Это еще что за инсинуации?

– Ладно, а ты теперь что делаешь?

– Пытаюсь найти подвох, – признался Диз. – Когда сердятся так, как злишься ты, Нат, убивают, а не соглашаются. А ты вообще никогда не соглашаешься.

Мне оставалось только пожать плечами. Не возражать же? Эмоциональная телепатия и все такое.

– Никаких подвохов. Но если тебя что-то не устраивает, могу не приходить. Сумку оставь себе, у меня другие есть.

Портфель упал на паркет между нами.

– Полчаса, Нат. Я буду ждать.

И что сделает, если я не появлюсь? Ворвется и вытащит справочник из моих рук? Смешно. Впрочем, обманывать его я не собиралась. Закрыв за ним дверь, я прислонилась к ней спиной.

– Что происходит? – поинтересовалась София со своей кровати. – Сначала ты выпадаешь прямо из воздуха, потом он… Он тут с осени не объявлялся! Еще и с твоей сумкой.

– Мы просто наткнулись друг на друга в библиотеке.

Не совсем правда, хотя я дала себе слово от Софии ее не скрывать. Но рассказывать об этой встрече во всех подробностях я не была готова. Вампирша недоверчиво фыркнула.

– Ты ведь не собираешься снова с ним сойтись? После всего, что он тебе устроил…

Бедной Софии за эту зиму пришлось вытерпеть проявления всех стадий разбитого сердца рядом с собой, от апатии и жалости к себе до злости. Она и до того Диза недолюбливала, а после наверняка возненавидела всеми фибрами души. Хотя бы за свой нарушенный покой и соседку-плаксу… Или потому что была моим другом. Я машинально дотронулась до саднящей губы.

– Нет, – честно ответила я. – Не собираюсь.

Кажется, мне не поверили.

«Семьдесят два правящих рода Ада. Иерархия, личности, способности» былт самым подробным источником знаний о высших демонах, который когда-либо создали гени, – сами демоны не особо горели желанием делиться информацией о себе. Если где и можно было найти ее больше, то разве что у Охотников. У книги не было автора, но все, что когда-либо писалось об обитателях Ада, попадало сюда. Что привлекло внимание Диза? Я раскрыла книгу на той же статье.

Ноал из круга Ронове. Не просто из круга – его сын. На гравюре был изображен человек с по-юношески худой фигурой и старым, изборожденным морщинами лицом. Родился предположительно в тысяча пятисотых, умер – был убит, такие, как он, естественной смертью не умирали, – пять лет назад. Стал Судией в начале девятнадцатого века, после того как бросил вызов Оробу из круга Малфаса и победил его. Закончил карьеру вместе с жизнью. Гаап сам убил его, когда Ноал сошел с ума и смертельной волной прокатился по югу. Для таких, как Ноал, забирать чужие жизни было легко. Потому смертей и боятся – и с нашей стороны, и в Аду. Им даже не нужно марать руки. И остановить их почти никому не под силу. Когда «безумие охватило его, и не осталось в его душе ни одного чувства кроме смерти» (поразительно выспренний слог для двухтысячных. Видимо, составитель последнего издания – сто тринадцатого, дополненного – пытался создать стилизацию под своих старших коллег. Не получилось), земли великого маркиза Лерая потеряли четверть населения, Аамона – почти половину. Меньше досталось кругу Фенекса, но две сотни из двух тысяч – тоже немалая потеря. Никто не оказался в стороне, даже сам маркиз Ронове потерял двух других детей, пытаясь остановить Ноала. За все стычки и войны последнего десятилетия у них погибло меньше народа. А Ноал просто… шел. Одна провинция за другой. Я потерла горло. Ладно, информация, конечно, важная, но практического применения для меня не имевшая. Здесь наверняка что-то было – только я не могла этого разглядеть. Демон бы понял, что именно. Но Диз не ответит на мои вопросы. Позвонить Карис?

Однако сперва надо выполнить обещание и вернуть книгу. Сфотографировав на телефон страницы, я пошла в соседнее крыло. Дверь была приоткрыта, я толкнула ее и приготовилась выслушивать обвинения: не могла не вспомнить, при каких обстоятельствах заходила сюда в прошлый раз. Но их не последовало.

В комнате царила темнота. Только из окон напротив лился свет – достаточно, чтобы разглядеть Диза. Тот сидел за столом перед неработающим компьютером, откинувшись на спинку стула и положив ногу на ногу. Даже не шевельнулся, когда я вошла, – если бы не знала, подумала бы, что вижу перед собой труп. Или статую. Ни один человек не может настолько напряженно замереть в такой расслабленной позе.

– Я пришла.

– Положи на стол.

Голос был под стать виду. Холодная отстраненность – такая, от которой все вокруг моментально покрывается льдом, а кожа трескается до крови. Большой контраст с последним часом. Я его уже слышала, этот голос: впервые – в Аду, и потом – много раз, даже в этой самой комнате, после визита его брата…

«Добро пожаловать в город Дис. А теперь проваливай».

«Уходи, Нат».

Что у него произошло?

Отчаяние было не его эмоцией. Это я могла рыдать взахлеб и разбивать ладони о стену, кричать, пока не сорву горло, и скулить от собственного бессилия. А что мог Диз?

– Где Бенедикт?

– У него ночной практикум.

Все тот же отстраненный тон и слова, сказанные будто через силу. Словно он не здесь, а где-то далеко-далеко. Решение пришло само собой. Наверняка потом я назову его глупостью и сильно пожалею, но…

Это не любовь. Обычное человеческое участие. Мой кубик льда на ладони. Потому что в некоторые ночи нельзя быть одному. Я тихо прикрыла дверь, оставаясь с ним наедине. Подошла сзади и положила подбородок ему на плечо.

Со спины обнимать его было легче. Не нужно было смотреть в ярко-зеленые глаза и искать в них насмешку – над наивной дурочкой, поверившей ненадолго в чудо. Не нужно было ничего вспоминать. Можно было просто стоять и вдыхать знакомый запах: перец, фланель и нарциссы.

Диз запрокинул голову и взглянул на меня. Осторожно вытянул руку, намотал еще влажную прядь волос на палец. Отпустил, наблюдая, как раскручивается пружинка. Я не делала попыток отдалиться.

– Это только сегодня, – предупредила я. – Не думай, что я тебя простила.