Инвестора интересует возможность заработать – желательно меньше вкладывать, быстрее видеть отдачу. Потенциально большая капитализация возможна только на большом рынке. Размер рынка, способного обеспечить многомиллионную капитализацию, должен исчисляться в миллиардах. Существует прямой способ измерения рынка – метриками ТАМ (Total Available Market): объем денег в сегменте; SAM (Serviceable Available Market): сколько можно выручить при 100-процентном охвате; SOM (Serviceable Obtainable Market): на сколько реально вы можете рассчитывать. Обратный способ измерения идет через размер рынка, который может изменить разработка.

Принятие решения о бизнесе – это ответ на множество вопросов. Что представляет собой ваш рынок? Есть ли в нем сезонность? Это узкая ниша? Как выглядят представители аудитории? Как продать им продукт дороже, и сколько будет покупателей, если чуть поумерить ожидания по прибыли? К кому вы обращаетесь со своими товарами и услугами? Много ли конкурентов, и как они будут реагировать на ваше появление?

Рынок, вполне вероятно, существовал в каком-то виде и до вас. Необходимо разобраться, как он работает, и объяснить другим, но прежде всего себе, почему с вами лучше, чем без вас. Хорошо бы понимать предметную область, причем как с технической, так и с экономической стороны, понимать тенденции, сформировать собственные прогнозы развития ситуации. Проверить свои бизнес-гипотезы и проработать бизнес-модель – кто вам платит деньги и за что.

В долине Лефкадия Краснодарского края собирают урожай. Солнце, зелень, живописные места, которые легко перепутать с Тосканой. Обманутся не только глаза – местные сыры и вино на вкус не хуже итальянских. «Мы надеемся, что на этой земле удастся создать достаточно крупный и эффективный агрохолдинг, которым будут управлять следующие поколения Николаевых», – говорят в семье предпринимателей.

Что может произойти, когда к русскому банкиру приходит француз, потомственный винодел, с бутылкой вина, созданного в России, и с просьбой о кредитовании? Будучи человеком цивилизованным, скрепя сердце и пряча ухмылку в твердой убежденности, что вино – точно не наш национальный продукт, Николаев его попробовал. Не то чтобы содержимое бутылки оказалось чем-то выдающимся, нет. Но весьма приличным. И вместо того чтобы сказать французу «до свидания», он отправился в Крымский район на хутор Садовый, где, собственно, и был запущен иностранцами проект Chateau le Grand Vostock. «Я решил: поеду и посмотрю, потом поговорю с этими инвесторами, куплю у них этот проект. Я не смог договориться по цене, проект был переоценен – вложили изначально полтора миллиона, а просят за него семь с половиной. Тогда я подумал: а что мешает рядом купить землю и сделать вино?» – вспоминает Николаев-старший.

Не то чтобы Михаил Иванович Николаев был готов оставить банковское дело. Но пора было завести что-то, чем можно заниматься не только ради денег, но и для души. Что касается детей, то весь подготовительный период, да и некоторое время после приобретения земли сын о планах отца и не подозревал. Михаил получил в Пенсильвании степень бакалавра гуманитарных наук. Затем продолжил учебу при Колумбийском университете. Работал в Deutsche Bank и в отделе маркетинга ФК «Барселона». И, по иронии судьбы, подрабатывал сомелье в Нью-Йорке. И только в 2013 году Михаил Николаев-младший присоединился к семейному виноградарству, возглавив направление маркетинга, который здесь понимают широко, – а потом и вовсе стал гендиректором.

Вообще выясняется, что тяга к винному делу у Николаевых не случайна: вино в этой семье – часть культуры домашних застолий. Привил ее работавший в Грузии дед. И француз с просьбой о кредитовании тоже пришел не случайно: он знал об их семейной традиции.

По счастливому стечению обстоятельств, в 2007-2008 годах предприниматель продал основанную им страховую группу «Наста» за 463 млн долларов Zurich Financial Services Group и за три дня до падения Lehman Brothers подписал все документы о продаже 51 % Российского промышленного банка, тоже иностранцам. Вырученные от продажи финансовых активов деньги Михаил Иванович вложил в разные направления. В пакете инвестиций – и ИТ, и недвижимость, и даже небольшое производство конденсаторов, нашедших спрос в Китае.

Купленный почти случайно и относительно дешево участок в Крымском районе Краснодарского края оказался по-настоящему уникальным: там чередуются полоски разной почвы. А разная почва позволяет высаживать разный виноград и делать разное вино. Правда, участок был заброшенный. Несколько лет предстояло чистить, выкорчевывать, долго санировать (если виноградник выкорчевали, придется несколько лет сеять пшеницу, чтобы вывести болезни).

В 2006 году была создана компания «Лефкадия» – в переводе с греческого «страна белого тополя» (белый тополь там и вправду есть), или, в современном варианте, «страна белого вина». А уже в 2007 году посадили виноградники. «У нас не было мысли сделать анализ земли и найти сорт, соответствующий земле. Мы хотели купить российские саженцы, потому что понимали: чтобы быть интересным конкурентом на мировом рынке, надо предлагать что-то свое – помимо международных сортов. Но в тот момент не было ни одного нормального питомника, где бы нам могли гарантировать, что лоза окажется здоровой, а клоны – правильными. Мы из-за рубежа привезли новые саженцы, новое оборудование, новых людей. Мы не знали, какие сорта что будут давать, поэтому сделали вещь, немыслимую за рубежом: мы посадили двадцать три сорта. В любом хозяйстве обычно четыре-пять существует, у нас двадцать три», – рассказывает Михаил Иванович.

Сколько нужно продавать бутылок, чтобы это считалось бизнесом? «Я думаю, нужно от 50 тысяч бутылок для выхода на рентабельность. На деле все зависит от качества вина, то есть, если вы делаете высококачественное вино, можете и 50 тысяч, и 30 сделать – и продавать дорого. А если вы хотите делать массовое недорогое вино, вам нужны большие площади, чтобы выпускать по полмиллиона бутылок», – объясняет Николаев-старший.

Лоза может вымерзнуть зимой, а то и в середине весны. Виноградник может побить град или уничтожить какая-нибудь болезнь. Это, так сказать, природные риски виноделия. А в правовом поле нет закона, отделяющего виноделов от производителей, например, водки, где технология много проще: купил зерно-и перегоняй. В общем, риски очевидны.

«У нас есть 80 гектаров, которые мы постепенно засадили с 2007 года. С них процентов пятнадцать получается того, что попадает в бренд, являющийся лицом нашего хозяйства "Лефкадия". Остальное мы выставляем под брендом "Ликурия"», – продолжает Николаев-старший. В конце 2011 года виноделы сделали «слепую дегустацию», представив свою продукцию наряду с европейским и новосветским вином. Позвали критиков, блогеров, сомелье. И их вина в выбранной ценовой категории, до тысячи рублей за бутылку, победили.

Два бренда предполагают два разных способа реализации: доступная по цене «Ликурия» продается в крупных розничных сетях, таких как Metro и «Магнит». Дорогая линейка «Лефкадия» ориентирована на бутики и частные продажи. Попробовав такое вино на специальных дегустациях, ценители закупают его ящиками. «Мы пока не экспортируем, мы импортозамещаем здесь. К тому же за рубежом очень серьезная конкуренция, потому что там за последние двадцать лет появилось много хороших школ, стало намного больше профессионалов, вложений, и в основном в США», – рассказывает Михаил Иванович.

Вино должно быть хорошо сбалансировано: и кислое, и терпкое, и сладкое, и горькое, – вкусы должны присутствовать, но не доминировать. В России людей, способных оценить вино, по словам виноделов, немного. Винодельческий бизнес основан на потребительских традициях. У нас покупатель плохо разбирается в вине и ориентируется на известные марки. «Мы же несколько лет бьемся о стену головой, пытаясь убедить людей попробовать наше вино. Оно качественное. Они говорят: "Нет, оно очень дорогое". Мы объясняем, что у нас и себестоимость высокая, потому что, извините, у нас французские тракторы, французские специалисты, французская система обработки химическая. Вот только без французских субсидий, без французской инфраструктуры».

Впрочем, говорят предприниматели, за последние несколько лет в отрасли появились профессиональные критики, которые хорошо знают и слышат вино. Они все меньше ориентируются на определенные бренды и цены, приучая и клиентов пробовать и искать новое.

К экспорту «Лефкадия» все-таки готовится. Договариваются с китайскими дистрибьюторами, в США уже представили продукцию и в ближайшее время готовятся занять место на иностранных полках.

Николаевы вложили миллион евро в собственную лабораторию, занимающуюся анализом почвы, клонированием и размножением саженцев. Чтобы окупить расходы, созданная инфраструктура работает и «на сторону». Правда, особого спроса на дорогие саженцы нет: в ущерб качеству берут те, что подешевле. «Растение, как и человек, если его правильно кормить, не болеет. Чтобы правильно кормить, нужно анализировать, в чем оно нуждается: в кальции, калии и так далее. И тогда точно подбираете удобрения, а в результате меньше используете химикаты и пестициды. Готовое вино также требует анализа. Когда мы пригласили французов, они сразу сказали: "Мы не можем работать без этого". И нам пришлось не только создать лабораторию, но и сертифицировать ее», – раскрывают тонкости дорогостоящего бизнеса предприниматели.

Параллельно, раз уж осели на земле, Николаев решил заняться растениеводством. Попытка продавать овощи с приставкой «био-» наткнулась на отсутствие в России закона, защищающего биопроизводителей. При отсутствии правил малопонятную для большинства потребителей, но привлекательную приставку может добавить себе кто угодно. Под брендом «Семидолье» вышла на рынок традиционная свежая и консервированная овощная продукция. Кроме того, предприниматели занимаются животноводством, делают сыры, растительное масло холодного отжима. А в планах еще и использование земли под курорт и гостиницы: тут есть высокоминеральная вода для ванн, недалеко – вулканическая грязь. Бизнесмены решили вложиться в строительство пяти различных поселков, теннисной и гольф-академий, участвовать в создании системы полноценного курортного отдыха.

Изначальные вложения составили около 2,5 млрд рублей (инвестиции в виноделие из них около 15 %). В деле занято 200 человек: управленцы, менеджеры по продажам, административный персонал, виноградари, механизаторы, энологи, микробиологи, сомелье, гиды, доярки, горничные, строители. «Если говорить об операционной деятельности, то основные затраты приходятся на сельскохозяйственное направление, прежде всего – на виноградарство. Что касается стратегических инвестиций, то максимальный объем вложений идет в переработку. Бюджет на маркетинговое продвижение в настоящее время составляет менее 5 процентов от операционных расходов, основной канал – интернет (SMM, контекстная реклама и др.) и пиар в СМИ».

Чтобы выйти на операционную прибыль в винном бизнесе, ежегодные продажи должны достигать 120 млн рублей – на такие показатели планируется выйти в 2017 году. Объем продаж за три года вырос здесь втрое – до 300 тыс. бутылок в год.

Почувствовать себя хозяином большого офиса в центре Москвы можно за совсем небольшие деньги – несколько сотен в сутки. Правда, помимо вас таких же полноценных хозяев там будет еще несколько десятков. Но были бы правила поведения, а ужиться можно.

Коворкинг (от англ. co-working – совместно работающие) – это модель бизнеса, основанная на том, что разные люди используют для своей деятельности общее офисное пространство. Идея возникла в США в 2005 году: молодой программист Бред Ньюберг решил совместить традиционный офис со свободой и независимостью фриланса. Арендовав большое помещение, он предложил другим вольным художникам разделить как права на него, так и арендную плату.

До России эта идея добралась в 2008-м – кризис заставил многих затянуть пояса. Однако, по словам экспертов, подобное явление у нас начало зарождаться еще в девяностые годы. Варвара Гурова, куратор площадки «Третье место» placeplaceplace.ru, где собрана вся информация о российских коворкингах, рассказывает, что 20 лет назад, в ситуации экономического и политического кризиса, освобождалось много офисных площадей, и квадратные метры сдавали под индивидуальные рабочие места. «Но идея прогорела, потому что это как раз не было коворкингом. Не было инфраструктуры, не было атмосферы, не было того самого сообщества, которое нужно для успешной работы», – поясняет она.

Коворкинг – больше чем просто место для работы. Это некая философия – свободное пространство создается под людей схожего образа мышления, достатка, взглядов, работающих в схожих сферах деятельности. Именно сообщество по интересам становится в коворкинге силой притяжения и хорошо продается. Ведь специалистам всегда есть о чем поговорить друг с другом, поделиться опытом и даже начать совместные проекты. Кроме того, коворкинги привлекательны наличием инфраструктуры. Вам не придется платить за охрану и уборку помещения, закупать оргтехнику и нанимать секретарей, даже приобретать кофемашину и запасаться печеньем. Набор услуг в каждом коворкинге, в общем, похож – разница лишь в качестве.

Располагаться в коворкинге прежде всего удобно одиночкам и небольшим начинающим бизнесам. Если число штатных сотрудников превышает пять – семь человек, уже есть смысл задуматься о собственном, пусть и небольшом помещении.

Сейчас подобных пространств в России уже десятки, но ниша еще далека до заполнения. Основателей большинства свободных офисных пространств в бизнес привела примерно та же идея, что и американского программиста: работать где-то надо, а в одиночку снимать офис дорого. Чтобы понять особенности рынка, рассмотрим два совершенно разных пространства, которые объединяет одно – идея коворкинга.

Бизнесмен Антон Хмельницкий с друзьями решили создать не просто общий офис, а бизнес-клуб. Так в январе 2011 года появился Cabinet Lounge – единственный сегодня в Москве коворкинг премиум-класса. Размещается он на трех этажах (900 квадратных метров) особняка Шехтеля на Новой площади. Большие пространства с дорогими интерьерами: «…это клуб в английском понимании слова, но с функциональным наполнением офиса. У нас есть секретари, консьерж, ИТ-специалисты и так далее», – говорит Антон Хмельницкий. Целевая аудитория – респектабельные бизнесмены. На вопрос, зачем людям с достатком делить с кем-то офис, создатели отвечают, что сюда приходят те, чей бизнес связан с постоянными встречами. Здесь также проводят вечеринки, лекции и закрытые встречи с известными людьми. Общие вложения составили 75 млн рублей – деньги пошли на аренду, ремонт, мебель, оргтехнику, персонал, получение необходимых документов.

Основатель коворкинга «Рабочая станция» Михаил Комаров, архитектор по образованию, тоже искал себе место для работы: «Хотелось что-то интересное, необычное». Такому запросу отвечали лофты. Но снимать одному огромное помещение дорого и бессмысленно. В августе 2012 года вместе с партнером (позднее он вышел из бизнеса) Комаров открыл коворкинг «Рабочая станция» – деревянная постройка с окнами от пола до потолка разместилась в Нескучном саду. Легкие светлые интерьеры и небольшие пространства быстро заполнились молодежью – фрилансерами и стартаперами, в основном из сферы ИТ Здесь также проводятся тематические мастер-классы и семинары. Стартовые вложения – примерно 20 млн рублей.

Схемы оплаты коворкинга разные. Можно купить абонемент на месяц: если речь идет о площадях с наименьшим набором опций, то в среднем он стоит от 3,5 тыс. рублей. В местах с более развитой инфраструктурой – от 6 тыс. рублей. Есть много мест с поминутной оплатой, из расчета одна минута – один рубль.

В Cabinet Lounge работать, да и просто открыть двери клуба можно, только обладая клубной картой. Наименее дорогая (Flex) – для тех, кто постоянно в разъездах, – стоит 60 тыс. рублей (годовой членский взнос) плюс 3,6 тыс. за каждое посещение. Безлимитная карта (Unlimited), которая открывает все двери для владельца и его гостей, стоит 420 тыс. рублей в год. Помимо общих помещений, два этажа занимают 30 мини-офисов (от 25 до 42 квадратных метров) – их сдают в субаренду на 11 месяцев (от 120 тыс. рублей в месяц).

В «Рабочей станции» месяц работы стоит от 13 тыс. до 18 тыс. рублей. День – от 650 рублей. Причем цена зависит от «уровня шума» – пространство коворкинга условно разделено на три зоны. Люди здесь сидят за длинными столами, «локоть к локтю», но свободных мест нет. Вместимость – 90 человек. «Полной заполняемости мы достигли через месяц и десять дней после открытия, – говорит Михаил Комаров. – Но люди постоянно приходят. Просят. Мы стараемся находить места». В итоге еще человек десять сидят на приставных стульях.

«Рабочая станция» предлагает простую деревянную мебель, разноцветные пуфики, личные маленькие шкафчики, небольшие переговорные, душ, платную стоянку, услуги бухгалтерии и секретаря. В Cabinet Lounge то же самое, но в гораздо большем количестве и более высокого уровня.

Основные сложности были ожидаемы, говорит Антон Хмельницкий: «Трудно объяснить людям, что такое "открытый офис", коворкинг. Поэтому раскрутка заняла больше времени, чем мы планировали. Привлечение каждого члена клуба дается тяжело и дорого обходится». Впрочем, около 75 % людей продлевают контракты с компанией.

В «Рабочей станции» такой проблемы не заметили. «Людям из ИТ, молодым предпринимателям не нужно объяснять, что такое коворкинг», – говорит Комаров. Единственное, что меняли с открытия, – это мощность сети, поскольку сначала недооценили востребованность Wi-Fi.

Деятельность «Рабочей станции» обеспечивают десять человек: управляющий, юрист, директор по развитию, секретари, уборщицы. ФОТ с налогами – 650 тыс. в месяц. Это примерно 25 % затрат. Остальное – аренда и коммунальные платежи; в месяц набегает на 400 тыс. рублей. Есть и текущие траты – то отопление, то вентиляцию установить. Примерно 15 % прибыли приносят лекции и семинары. Согласно бизнес-плану, эта опция должна была приносить 50 %, однако, объясняет Михаил Комаров, «в городе слишком много бесплатных лекций, к тому же нет грамотных агентств, которые организовали бы выступление интересного спикера». Месячный оборот коворкинга, по его словам, – 2 млн рублей. Сейчас площадка заполнена на 110 %. При этом уже при заполняемости 60 % бизнес самоокупается.

В Cabinet Lounge работают 30 человек: управляющий, юристы и обслуживающий персонал, который «набирали из хороших отелей». ФОТ с налогами – примерно 25 % всех затрат. Основные траты – аренда трех этажей (30 %), коммунальные услуги, реклама. Общая сумма расходов – порядка 9 млн рублей. На окупаемость проект вышел через девять месяцев работы. Месячный оборот составляет около 10 млн рублей.

Крупные города восстали против машин. Не все хотят пересаживаться на общественный транспорт, сколько бы городские власти ни уговаривали, заманивая красотой и разнообразием станций метро. Ответ: дешевое такси и каршеринг.

Последний поможет пользователю сэкономить до 70 % по сравнению с владением личным авто. Работа системы сродни городскому велосипеду: нашел свободный, доехал, распрощался. Отпадают привычные затраты на бензин, страховку КАСКО, амортизацию, налоги, парковку и прочее. Оплачивается только время пользования машиной. Есть и расчетная цифра: если в год вы не накатываете свыше 16 тыс. километров, есть смысл обратить внимание на каршеринг. Завязанная на новые технологии, эта услуга теперь у каждого на смартфоне.

В Москве уже работают несколько небольших компаний со схожей моделью, свой сервис «Делимобиль» запустило московское правительство. Интересно разобраться с цифрами у частных игроков. YouDrive, например, за год вырос с десяти машин до ста двадцати. Пока конкуренция не острая и все еще остается пространство для входа.

Как это работает? Перед началом пользования автомобилем каждый из существующих сервисов предложит примерно одну и ту же схему – скачать приложение на смартфон и зарегистрироваться. Для этого потребуются права, паспорт, банковская карта – и все. Интерактивная карта покажет клиенту ближайший свободный автомобиль. В случае с YouDrive это будет компактный «Смарт», и искать такую машину нужно в пределах Садового кольца. Выезжать можно и дальше, но закончить аренду – пока только там: «Мы делаем ставку на центр, мы не хотим расширяться до МКАДа – считаем, что в центре еще много наших клиентов. И конечно, наша задача состоит в том, чтобы автомобиль всегда был близко. Поэтому мы и работаем на ограниченной территории. "Смарт" можно везде припарковать, что удобно, и все-таки это мерседес: он хорошо сделан, он качественный внутри, у него стеклянная крыша и не создается ощущения, что ты в маленьком пространстве. И экономически выбор этой модели-удачное решение. За три года она амортизируется на 50 процентов. Потом мы их продаем», – объясняет Борис Голиков.

Итак, нажимаете в приложении кнопку «Забронировать» и идете искать машину. Бесплатная бронь действует в течение 20 минут, в это же время ее можно и отменить (бесплатно – до трех раз в сутки, потом штрафуют на 500 рублей). С 21-й минуты включается тариф «Парковка»: полтора рубля минута. Подходите к авто и нажимаете «Открыть машину». Ваш смартфон отправляет команду на сервер YouDrive, тот отсылает сообщение в машину (в ней стоит GSM-трекер), – все с помощью интернета. Дверь разблокируется, а тариф автоматически сменится на режим «Использование» с таксой восемь рублей за минуту. Ключа нет – жмете на кнопку и можно ехать. Страховка и бензин входят в стоимость. Городская администрация такие сервисы приветствует, и парковка для таких машин льготная.

Из автомобиля можно выйти, не прекращая аренды; при этом необходимо заглушить двигатель, закрыть двери и в мобильном приложении нажать кнопку «Закрыть машину». В этом случае автомобиль автоматически ставится на тариф «Парковка». Повторно открыть автомобиль можно при помощи того же мобильного приложения. Когда приехали к месту назначения и если оно в пределах разрешенной зоны (отмечена зеленым в приложении на карте), можно сделать выбор – закончить аренду или оставить машину на какое-то время за собой; при неработающем двигателе снова включается тариф «Парковка». В первом случае – все, вы больше за нее не ответственны, двери для вас блокируются, машина ставится на охрану и обозначается на карте как свободная. Не хотите возвращаться в центр, выбираете между функцией «Передать автомобиль» (если в этом районе найдется претендент на него) и продолжением аренды на тарифе «Парковка» или «Ночевка» – с 20:00 до 8:00.

«Я работал в ИТ-компании, и в одном из наших проектов мы писали автомобильные обзоры – отмечали появление новых моделей. Многие производители, дилеры давали нам машины на тест-драйв. Через какое-то время я продал свою машину, потому что фактически не ездил на ней. Потом уволился, снова озаботился приобретением автомобиля, хотя понимал, что он мне реально нужен один-два раза в неделю. Начал изучать варианты аренды. Мне показалось, что все очень дорого», – вспоминает Борис.

«Удивился, почему у нас настолько неразвита и непопулярна аренда, когда во всем мире люди арендуют автомобили. Наткнулся на американскую прокатную компанию ZipCar. Посмотрел на их капитализацию, на сделку с Avis, выкупившим стартап ZipCar за 500 млн долларов. И подумал: а почему нет?» – рассказывает о моменте принятия решения предприниматель. Тогда, в 2015 году, он оказался на еще микроскопическом российском рынке фактически вторым игроком. Купили десять машин; компания была новая, и в лизинг их никто бы не дал. За три месяца написали приложение, софт. Не переделывали, поскольку уж в этой части Борис разбирался досконально: «Я вообще считаю, что YouDrive – это ИТ-компания. Для нас автомобиль – как бумага в офисе издательства».

Первые автомобили поехали летом 2015 года. Рекламой, говорит, не занимался – напечатал пост у себя в Facebook, кто-то перепостил. Наглядной рекламой оказались машинки с маркировкой и выходящие из них люди.

Понятно, что коллективное пользование машиной увеличивает риск повреждений. Кто за это заплатит? Как действовать в случае ДТП? Все присутствующие на рынке компании себя обезопасили – пользователям стоит внимательно почитать разделы «Штрафы» и «Ответственность» на сайтах. И пользователь с ними соглашается, когда ставит свою подпись под договором или «галочку» в строке «Согласен с условием».

Российские страховщики к этому бизнесу только приглядываются, пусть уже с меньшим недоверием, но и не открывая объятий. Однако в странах, где услуга практикуется давно и принято страховать каждое движение, каршеринг – лакомый кусок.

«Если человек попадает в ДТП не по своей вине, то он ничего не должен. Просто ему необходимо оформить это ДТП с привлечением ГИБДД и по правилам. Мы решили, что пользователей не штрафуем, если это серьезная авария. Даже если вы виноваты, штраф будет минимальный. У нас есть, конечно, страховка. Но она все не покрывает. Однако пользователи, которые часто ездят, гораздо важнее, чем любой ремонт, – говорит Борис. – Но нужно понимать, что в нашей оферте есть жесткие штрафы. Сделаны они для того, чтобы исключить из сервиса вандалов. Если мы видим, что машина, например, убита, разрушена полностью или на 50 процентов, а пользователь нам говорит, что пришел из магазина и сам такое увидел, – нам не нужен такой клиент в принципе». За год было несколько судебных дел: решения выносились в пользу каршеринговой компании.

В любой фирме, оказывающей услуги, необходим колл-центр. Причем в случае с Россией это не дешевые работники, подключающиеся на ломаном английском из Бангладеш. Хотя, похоже, во всем мире «на том конце провода» скоро останутся только боты. «Колл-центр большой, но я надеюсь, что скоро мы от него откажемся, потому что не существует колл-центра, который полностью удовлетворил бы пользователей. В любую компанию дозвониться бывает сложно. К тому же люди, которые отвечают на звонки, не могут быть погружены во все процессы на 100 процентов. Все будет электронное, мы уже плавно меняем людей на бота – это программа в мессенджере. Она бесплатна и работает 24 часа. Программа подключена к нашей базе знаний и может ответить на любой вопрос – а в основном поступают стандартные вопросы, – зарегистрировать любое повреждение, может принять чек. Делает все гораздо быстрее, чем человек», – делится впечатлениями Борис. Разработками таких интерфейсов общения заняты десятки компаний в мире, и считается, что это новый технологический прорыв.

Развитие каршерингового сервиса подарило Борису еще одну идею для бизнеса: доставка бензина до бака автомобиля. Практически каждому автомобилисту хотя бы раз в жизни случалось не дотянуть до заправки, но это слишком маленькая цифра, чтобы создавать специальную услугу. «Бензин на самом деле ничем не отличается от авиабилета, или книги, или еды, или портативного плеера, или чего-то другого. Все заказывают всё через интернет, это настолько естественно сегодня. Почему мы ездим за бензином, мне, например, не очень понятно. Мы сможем сделать так, чтобы, однажды заправив у нас свой автомобиль, вы забыли об этом», – объясняет предприниматель.

«Механика такая: мы приблизительно понимаем, когда у вас закончится бензин, знаем, какая у вас машина, и пришлем вам уведомление. Вам нужно будет нажать одну лишь кнопку: "Да". Вы выбираете время, когда нам нужно подъехать. Указываете, где вы будете, ставите точку на карте. И это не спонтанная покупка, это запланированное действие, потому что бензин заканчивается и надо машину заправлять», – описывает идею нового стартапа Борис. Потребность в этом сервисе сейчас в четыре раза выше, говорит предприниматель, чем когда он запускал YouDrive. Во-первых, автомобилистов много, а заправок, например в центре, не найти.

Над проектом работают 12 человек. Бухгалтерия, юрист, маркетинговый отдел, технический директор, финансовый, управляющие парком. Основные траты проекта – банковские услуги (в частности, лизинг). «При ставке рефинансирования 11 процентов стоимость денег съедает очень много», – говорит Борис. Спустя всего пять месяцев работы YouDrive был оценен инвесторами в 220 млн рублей.

Восемьдесят процентов населения России и более половины населения Земли носят в себе Helicobacter pylori. Эту бактерию – виновника гастрита, язвы и рака желудка – обнаружили австралийские ученые Барри Маршалл и Робин Уоррен. Скептики, винившие в этих заболеваниях неправильное питание и стресс, были повержены. Революция в медицине свершилась, за что исследователи и получили в 2005 году Нобелевскую премию. Фактически родилось понимание взаимосвязи воспалительных процессов и онкологии. Выяснилось, что, например, язвенная болезнь желудка не является хронической и лечится курсом антибиотиков. Причем болезнь эта семейная и передается через контакт. Для большинства носителей Helicobacter pylori сосуществование с ней может мирно длиться десятилетиями. А в кабинет врача человек приходит уже на поздней стадии заболевания, почувствовав острые боли в животе. Да и кто добровольно отправится делать фиброгастродуоденоскопию, – проще говоря, глотать зонд? А это самый распространенный метод диагностики.

Бизнес-идея, о которой пойдет речь, ориентирована на решение проблемы недообследованных пациентов. Создатели скринера хеликобактериоза HepyScreen рассчитали: если провести массовое обследование населения, то заболевания желудочно-кишечного тракта можно передвинуть в рейтинге самых частотных со второй строчки (после сердечно-сосудистых) далеко в конец.

Вопрос: как привлечь в поликлиники людей, которых не пронять статистикой, но легко испугать трубкой, которую придется глотать? Глотать, решили питерские инженеры во главе с Александром Козловым, не нужно. По разработанной ими технологии, в трубочку придуманного ими же устройства достаточно подышать – результат готов в течение пяти-десяти минут. Комплекс может применяться как для диагностики, так и для отслеживания прогресса в лечении.

Сегодня HepyScreen продается в России, экспортируется в Мексику, Чили, Аргентину, Марокко. Ведутся переговоры с Венесуэлой, Колумбией, Сингапуром. Прямых конкурентов на рынке первичной медицинской практики у HepyScreen нет. Уже обследованы тысячи пациентов.

«Благодаря нашей технологии исключается дискомфорт, сокращается время получения результатов теста. И для этого не нужно дорогостоящее оборудование. Мы используем уникальный датчик, который, как показали наши технические испытания в Институте метрологии имени Менделеева, нечувствителен ни к чему, кроме аммиака, на него не влияют влага и выдыхаемые газы, он нечувствителен даже к производным аммиака – аминам. Мы измеряем исключительно аммиак, продукт взаимодействия теста с бактерией», – описывает свое детище изобретатель. В компактном и простом на первый взгляд аппарате есть картридж, процессор и, соответственно, химическое вещество, реагирующее на пары, выдыхаемые тестируемым. Кроме двух крайних оценок «здоров – нездоров», во втором случае датчик покажет и степень запущенности заболевания. И, соответственно, прогресс в его лечении, если таковое проводится.

Про хеликобактериоз Александр Козлов и его команда узнали практически случайно: «Моя коллега Лина Хоровская, врач-биохимик с мировым именем, рассказала мне, что существует вот такая проблема. Я заинтересовался, почитал научные материалы. Мы с ребятами провели патентный поиск, посмотрели, что уже сделано. Были масс-спектрометры, очень дорогое сложное оборудование, один прибор тогда стоил около 70 тысяч евро, тест – в районе 100 евро. Для его эксплуатации нужен специалист с образованием и хорошей подготовкой. Условия не позволяли сделать прибор массовым, его плохо брали даже в развитых странах, и в итоге американский производитель снял его с производства».

«Несколько лет назад появились инфракрасные спектрометры. Сами они стоили вдвое дешевле, но стоимость теста сохранилась на уровне 100 евро, – вспоминает среду для рождения инновации Козлов. – Мы выяснили, что можно измерять газ, содержащийся в выдохе. В ходе тестовых испытаний удалось нащупать, что можно работать по аммиаку. Через какое-то время сделали пробный образец».

С прототипом разработчики вошли как независимое подразделение в компанию, выпускающую измерительные приборы. Получили помещение и немного денег за долю в проекте. «Продажный образец у нас появился, наверное, уже в 2007-2008 годах. В 2009 году пошли первые продажи, появилась прибыль. Но мы разошлись с партнерами во взглядах на бизнес. В результате мы вышли, забрав свою интеллектуальную собственность согласно лицензионному соглашению. Дальше создали свою компанию и начали все сначала». Делали два прибора: один – специальный, второй – более массовый. В итоге все стали брать массовый, и предприниматели перешли на один прибор с усовершенствованными потребительскими свойствами.

«В приборе есть картридж – это элемент с сенсором, который меняется раз в год, причем самим пользователем. Мы не проводим никакого технического обслуживания. За пару недель до замены прибор сообщает об этом пользователю, медучреждение связывается с нами, мы отправляем коробочку с инструкцией. Там все просто: как в принтере, снимается передняя панель, старый картридж заменяется новым. Вот и весь сервис». Для российского заказчика прибор поставляется примерно за 100 тыс. рублей, на экспорт – в полтора раза дороже. А тест обходится всего в 70 рублей.

Потенциал российского рынка инженер оценивает в 16 тыс. скринеров. Самый интересный рынок, по словам Александра, – частные учреждения здравоохранения, поскольку они, в отличие от государственных, заинтересованы в потоке посетителей.

Получается что-то вроде клиентской пирамиды: нашли бактерию у одного комфортно подышавшего в трубочку человека – значит, лечиться нужно всей семье. На следующий день приходит тестироваться семья. Далее – мониторинг процесса лечения. Тест нужен как минимум три раза. В установке цены на проведение теста клиника свободна. Что удивительно, продажам не мешает отсутствие российской регистрации прибора. Тесты зарегистрированы, и этого пока хватает: «По договору о партнерстве региональный представитель должен иметь демонстрационный экземпляр HepyScreen. Это касается любой компании из любой страны мира. Продукт инновационный, и люди готовы вкладываться еще до регистрации, чтобы получить эксклюзив в регионе».

Взяв карту болезней Всемирной организации здравоохранения и определив страны, наиболее пораженные желудочными заболеваниями, решили покорять внешний рынок одновременно с внутрироссийским. Тем более что это снова процесс получения регистрации – для каждой страны. «Нужно иметь американский FDA или европейскую СЕ-марку. Сейчас мы провели новые технические испытания уже на соответствие евростандартам – ISO, EN», – поясняет Александр схему работы.

В штате компании долгое время было всего четыре человека. Это инженеры, которым, конечно, пришлось освоить и массу смежных профессий. Основная статья расходов – испытания. По минимуму средства расходуются на участие в выставках, которые проводятся совместно с региональными партнерами. Продажная наценка находится на уровне 20-30 %. Хорошо себя чувствовать компания начинает при продаже 15 скринеров в месяц. При себестоимости 15 тыс. рублей HepyScreen (без учета картриджа и тестов) продается за 71,4 тыс. рублей. Тесты – расходный материал, приносящий стабильный доход: при себестоимости 1 тыс. рублей за единицу продаются они по 4,6 тыс. рублей. Картридж обходится производителю в 7,2 тыс. рублей, а реализуется по 17 тыс. рублей. Вложения в бизнес уже окупились, утверждает Александр Козлов.

Медучреждение полностью отбивает затраты после сотни обследований. «Скринер окупается, включая зарплату медсестры, со второй коробки комплекта "Периодический". То есть через один-два месяца, если следовать всем рекомендациям. Первый "Периодический" комплект поставляется бесплатно», – делится выкладками Александр.

В России примерно 48 тыс. школ и 5 тыс. ПТУ В среднем на каждое учебное заведение приходится по 300 учащихся. То есть всего получается 16 млн детей. Меняются имена, но, даже с учетом демографической флуктуации, поток обучающихся велик, нескончаем и вполне сравним с золотоносным Клондайком. «Дневник. ру» одним из первых в России разглядел и попытался «прибрать к рукам» этот ценный ресурс.

Проект, запущенный Гавриилом Леви в 2009 году, по сути представляет собой электронную версию привычного дневника, с помощью которого издавна происходит коммуникация учителей и родителей. Только с гораздо большим набором функций и возможностей: интернет резиновый – послания друг другу можно оставлять хоть размером с «Войну и мир». На общем ресурсе можно создать сайт школы, форумы, закрытые группы – к примеру, «Подарок Мариванне» – или, скажем, публиковать расписание уроков, домашние задания и оценки, отмечать посещаемость и многое другое. Фактически это социальная сеть для учителей, учеников и их родителей.

В 2007 году выпускник Колумбийского университета и сооснователь Capital Market Services Гавриил Леви вернулся в Россию – создавать офис R&D и продаж для своей компании. Но младший брат-школьник со своими уроками, отметками и выяснением домашних заданий у друзей натолкнул его на новую идею – сделать весь учебный процесс проще, сэкономить время и учителей, и школьников, и родителей.

Идея, конечно, новой была только для России. Скорость интернетау нас тогда еще была низкой, рынок облачных технологий лишь начинал зарождаться. В США развитие этих технологий было на несколько шагов впереди. Учебный процесс в американских общеобразовательных учреждениях к тому моменту уже полностью оцифровали. «Все переместилось в онлайн, в том числе и домашние задания», – рассказывает Леви; преподаватели были избавлены от бумажного документооборота.

Заметив отставание российских школ, Гавриил нашел трех программистов, и уже в начале 2009 года команда выпустила первую версию проекта, подключив к нему десять школ. Первых убедить было нелегко – директор школы, в которой учился братишка, была уверена, что учителям такая система просто не нужна. На первый взгляд кажется, что так оно и есть. Многие учителя из «старой гвардии» не пользуются интернетом, а если даже и выходят в Сеть, им гораздо привычнее писать план урока на бумаге, и вряд ли они захотят выставлять программу на всеобщее обозрение. Примерно так же поначалу думали и директора. А затем включилось сарафанное радио, и к концу первого года работы учебных заведений в Сети стало полторы тысячи. «Если человеку объяснить, что так эффективнее, – он начнет этим пользоваться», – уверяет Гавриил. И мотивация должна идти не сверху – когда государство указывает. «Человек сам должен понимать, что ему это удобно», – добавляет предприниматель. Так или иначе, но продвижению проекта все же сильно поспособствовала именно политика государства.

В конце 2009 года вышло распоряжение правительства № 1993, согласно которому с 2014 года все муниципальные образовательные учреждения должны в обязательном порядке предоставлять в электронном виде информацию об успеваемости, посещаемости, результатах ЕГЭ и вести онлайн-запись в школы и детские сады. Распоряжение также предусматривало полный переход на электронный документооборот. И прописывало обязанности государства: обеспечить все школы необходимой инфраструктурой.

Для «Дневника. ру» этот документ стал буквально новогодним подарком. И заставил сменить акценты в концепции проекта. Изначально был план сосредоточиться на информационной составляющей и коммуникациях. Однако оказалось, что большей проблемой, но и гораздо более лакомым куском является система документооборота. По разным оценкам, этот рынок составляет порядка 25 млрд рублей.

В 2010 году была продана выросшая Capital Market Services, и Леви полностью сосредоточился на проекте «Дневник. ру». Стало очевидно, что дальше нужно действовать в партнерстве с властями. «Трудно было убедить чиновников, что некоторые вещи все же проще отдать бизнесу», – вспоминает Леви.

Походить по кабинетам пришлось много. Помимо встреч и презентаций на всех уровнях, «Дневник. ру», чтобы привлечь к себе внимание, участвовал и победил в нескольких конкурсах: «Премия рунета» – в номинации «Учительский интернет-проект года»; «Золотой сайт-2012» – в номинации «Социально значимые проекты федерального уровня». Компания вступила в несколько регулирующих организаций, в частности стала членом Российской ассоциации электронных коммуникаций и попала в перечень интернет-ресурсов нового поколения Минобрнауки.

В итоге в министерствах и ведомствах проект поддержали, вместе с проектами ряда других региональных и федеральных игроков. Только в Москве работает 13 подобных компаний, и одна из них – «Ростелеком». Кто-то привлекает пользователей яркими картинками, другие – функционалом или типом пользователей (в «Дневнике. ру», к примеру, есть «ученик», «родитель», «учитель» и администратор с модератором). Третьи системы расширяют иерархию. Ну и, конечно, многое зависит от количества денег, которые можно позволить себе потратить на продвижение.

Сначала проект развивался на деньги основателя – Леви вложил в него около миллиона долларов. К началу 2011 года в компании работало всего 12 человек. Чтобы расширять бизнес, нужны были инвесторы. На 1,7 млн от Prostor Capital было открыто несколько офисов, и за следующие два года «Дневнику» удалось заполучить 25 тыс. школ. Второй раунд инвестиций прошел в 2012-м – 4,8 млн дал фонд Runa Capital. По словам Гавриила, ему удалось сохранить контроль над компанией, а деньги потратить на расширение пользовательской базы, в том числе за счет международной экспансии.

Базовая модель заработка – реклама плюс freemium: основной функционал бесплатный, а за дополнительные опции нужно платить абонентскую плату. В дальнейшем зарабатывать «Дневник. ру» собирается за счет создания и продажи образовательного контента, интеграции с курсами, сервисами подбора репетиторов. Плюс интернет-магазин, электронный пропуск, электронная столовая с персональным счетом, «мобильный информатор» – SMS-сообщения о передвижении их детей в режиме реального времени. Продажа платных услуг для школы рассчитывается исходя из 40 рублей на ученика в месяц. В пределах 400 тыс. школа может покупать без размещения заказа на «Госзакупках». И «Дневник. ру» укладывается в эту сумму. Родители платят за выбранные функции сами. К 2018 году бизнесмен планирует не только выйти на окупаемость, но и вернуть инвестиции.

Будущее наступает незаметно. В одном из выпусков журнала «Эврика» середины восьмидесятых годов была напечатана такая картинка: к угловатому роботу с распахнутой «черепной коробкой» тянется очередь представителей самых разных профессий. Каждый готовится добавить в мозг машины что-то свое, а замыкает эту шеренгу уборщица с совком, полным мусора.

Сегодня то, что 30 лет назад казалось фантастикой, становится рутиной. Роботов производят уже и небольшие коллективы с небольшими бюджетами. Их изделия заменяют в первую очередь исполнителей грязной, опасной и скучной работы.

Promobot наших героев готов выполнять функцию помощника, координатора, промоутера, консьержа. Это идеальный сотрудник, который знает полный ассортимент продукции со всеми ее свойствами. Обучаемый, с индивидуальным характером, формирующимся в процессе взаимодействия с людьми. Общается с ними голосом, мультиязычен, может помочь с навигацией, проконсультировать, пообщаться на любые светские темы, способен передвигаться, избегая столкновений, знакомиться и запоминать людей, транслировать промоматериалы на своем дисплее. Он анализирует информацию, накапливает статистику. И делает это абсолютно автономно, без участия оператора. Больше всего поражает, что машина реагирует на шутки.

Цена такого «железного дровосека» – порядка 10 тыс. долларов, в то время как схожие решения на мировом рынке стоят существенно дороже. «Не нужно делать робота "все в одном". Например, требуется робот, который развозит кофе, а вы его снабдили, грубо говоря, всем для полета на Луну. И цена будет соответствующая. Его никто не купит», – объясняет лидер команды робототехников Алексей Южаков.

Первого робота звали Богдан. На свет он появился за девять месяцев, родился буквально в «гараже», был угловат и сыроват. Но это не помешало команде продать 17 экземпляров Богдана и в ноябре 2014 года выиграть конкурс акселератора технологических стартапов Generations, который проводится с подачи Российской венчурной компании. Получили 1,25 млн рублей призовых денег. Еще один миллион рублей примерно тогда же добавил Фонд содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере. Собственно, эти средства и пошли на разработку второй, усовершенствованной версии робота. Три месяца «допиливали» сервисы и уже 20 февраля текущего года представили нынешнего робота по имени Алантим. Первые 50 экземпляров сразу же заказал Московский технологический институт, еще 50 – партнер из Самары. По несколько Алантимов взяли банки, забирали их с выставок и иностранцы.

Promobot ниже человека среднего роста, у него огромные выразительные и честные голубые глаза-мониторы, в которых, в зависимости от темы (спросите про любовь), на радость зрителям загораются сердечки. А еще монитор на груди, руки, сгибающиеся в нескольких местах. Вместо ног – платформа со скрытым передвижным механизмом, который может преодолевать небольшие препятствия, но по лестнице не поедет. Promobot общителен, но не навязчив, умеет шутить, рассказывать анекдоты. В беседу без приглашения не вступает. После первых диалогов удивительно располагает к себе. Спустя несколько минут кажется, что рядом совсем не бездушная оболочка с начинкой из микросхем, а кого-то живого и теплого заточили в пластиковый корпус.

«Чем больше с ним общается человек, тем он лучше. Он умеет подстраиваться под манеру общения и особенности речи. Если вы всякий раз говорите: "Ну, блин…", он поймет, что после определенной фразы вы вставляете эти слова – и это нормально. В следующий раз, когда вы к нему обратитесь, он может сказать: "Ну, блин, ты что, не понимаешь?.."», – рассказывает Южаков. Что касается внешнего вида, то часто говорят, что робота нужно делать приближенным к человеку по параметрам, поскольку весь мир заточен под людей. «У нас этот вопрос не стоит. В бизнесе существует так называемая "Долина Смерти" – когда ты обтягиваешь робота кожей, и настолько неприятно становится, что от него уже шарахаются. И потом, если это преодолеть, его уже нельзя будет отличить от человека. Но до этого еще не дошли. Поэтому Долину Смерти пока никто перепрыгнуть не может, а мы как раз стоим перед ней», – рассказывает Алексей.

Комплектацию робота можно оперативно дорабатывать, менять, добавлять, убирать детали. Кому-то нужна рука, кому-то нужна другая голова, кому-то – встроенный принтер или PayPass, чтобы иметь возможность оплаты. «Мы еще первую версию поставили в торговый центр продавать цветы. Робот за четыре часа сделал плюс 260 процентов к выручке, – говорит Южаков. – У нас есть кейс работы с банками данных, робот может встретить клиента, проводить к кассе. Он может выполнять функцию охранника: распознает, сверится с необходимыми параметрами, выдаст, например, ключ. И опять же вопрос о функционале. Не факт, что роботу в роли охранника нужен монитор, для банка это вообще стационарная может быть штука», – приводит примеры предприниматель.

Кажется, еще немного, и эмоциональный интеллект человека останется практически единственным его конкурентным преимуществом перед роботами. И совсем не хочется вспоминать фильмы другого рода, популярно объясняющие, как что-то пошло не так, когда андроиды стали автономными.

Promobot на 80 % сделан в России. Это серьезное достижение, точка прорыва, дающая возможность быть гибкими в комплектации и функционале. Полностью делать робота в России пока не получается – нет отечественных комплектующих вроде хороших мониторов с функцией тачскрин и прочих необходимых современных деталей. Их импорт не проблема, но комплектующие могут застрять на таможне. Впрочем, главное в роботе, в чем и заключается добавленная стоимость, – это софт.

Технология распознавания лиц и анализа речи с лингвистической базой, изначально содержащей более 100 тыс. речевых модулей, – все это позволяет Алантиму анализировать настроение человека: грустный, добрый, злой, усталый. Приветствовать тех, кто уже вступал с ним в коммуникацию: «С нашей встречи прошло 4 часа 36 минут. Что хорошего у вас произошло за это время?» Анализировать диалоги – что спросил человек, на что возразил. Ну а то, что машина понимает шутки, – почти за гранью фантастики.

«Мы придумали, как разграничить слова-акценты; слова, которые нужно пропускать; слова, на которые нужно отвечать. То есть "Маша ела кашу" – о ком речь идет, о каше или о Маше, и так далее. Это большая-большая история. Сложный алгоритм. Ищет ответы робот очень просто: например, приехали вы в большую организацию или торговый центр и спросили что-то про это место – где сидит директор, где какой отдел, бутик. Поскольку робот обучен для работы в этом помещении, он найдет ответ в своей личной базе. Если вы его спросите о чем-то помимо его главной задачи – ну, например, пришли в банк и спросили робота, где взять хороший кондиционер, – а ответа в его базе нет, то сначала он обратится к базе знаний всех роботов. Возможно, уже есть специальный робот-эксперт, который разбирается в вопросе. Если он и этого не нашел, то пойдет в интернет. Может, конечно, и там не найти. Тогда он отшутится», – рассказывает Алексей.

Время поиска зависит от качества интернет-связи. Это может быть и LTE-модем, подсоединяемый через USB. Но вообще в роботе стоит Wi-Fi-модуль, а Wi-Fi-сигнал теперь есть везде. Установление связи между роботами занимает до двух секунд. Главное, он будет все умнее и умнее, и с каждым разом станет давать все более точные ответы. Процесс обучения заключается в том, что робот проанализирует как вашу вербальную реакцию (что вы сказали), так и невербальную (то есть улыбнулись или нахмурились). И присвоит определенный балл, тем самым ранжируя ту или иную фразу. Рассказал анекдот, а вы посмеялись, – он запомнит. Какую-то из его шуток не поняли вы, еще несколько человек не поняли, – больше не будет ее использовать.

Впрочем, с самообучением случаются и казусы. «Мы никогда не знаем, как он ответит. Свою базу он без нас пополняет, обучается сам. В этом есть элемент непредсказуемости, он несет как плюсы, так и минусы. Например, к нам приехала девушка-корреспондент, хочет в прямом эфире на камеру пообщаться с роботом. Я говорю: "Вы уверены? Я не знаю, что он будет говорить!" Все идет нормально. И вот прямой эфир: "Я сейчас в МТИ, здесь первый умный живой робот. Как тебя зовут? Ну понятно, что ты что-то умеешь. А анекдот можешь рассказать?" – и он ей в прямом эфире выдает анекдот на грани фола».

Promobot делает важную для себя и всего рынка вещь. Команда его создателей пошла по пути открытости, единой платформы, где каждый разработчик может предложить свою запчасть, свой функционал. И при использовании его в комплектации робота-заработать. На глобальном рынке все больше формул успеха складывается с использованием именно этой переменной. Комьюнити собирается и вокруг Promobot – проект образует плацдарм для взаимодействия с другими командами. «У кого-то есть отдельная проработанная голова, но она никому не нужна без туловища. Или функциональные руки. Мы таких ребят берем и говорим: слушайте, уже завтра вы появляетесь со своими продуктами у нас в прайсе. Мы показываем вас нашим заказчикам. Если кто-то говорит: "О, мне нужна такая голова!", – вы получаете за нее часть денег. И это классно, потому что продукт сам по себе будет улучшаться командами со всей России. Для них это возможность быстрой коммерциализации – они разработали, попали в прайс и уже с завтрашнего дня зарабатывают деньги, если их продукт пользуется спросом».

О слабых сторонах своего робота в команде говорят так: «С одной стороны – необходимость подключения к интернету. Второе – это минус любого первопроходца: мы делаем что-то, что никогда не предлагалось, мы еще не знаем, что может сломаться, мы не знаем всех реакций. Мы всегда учимся».

В команде Promobot инженеры, выпускники ПНИПУ. Средний чек за робота – 500 тыс. рублей. Чтобы производство приносило прибыль, необходимо реализовывать пять роботов в месяц. Первая версия робота окупилась за девять месяцев, вторая версия – за два. Из схем реализации, помимо прямой покупки робота, непосредственным заказчикам предлагается вариант покупки и последующей сдачи Алантима в аренду.