В основе религиозной веры лежит решительное нежелание смиряться с правдой.

Из опыта люди всегда знали, что все смертны. При том, что смерть труднопостижима, если начать задумываться о собственной.

Никто не хотел умирать. А иногда пуще того не хотел, чтобы умирал любимый и близкий. Родители и супруги, но прежде всего — дети.

Горе и боль вечной разлуки так сильны, что трудно смириться. Нет!!! Я не хочу!!!

А одновременно — все загадки Природы, которая и есть одна большая загадка. Почему восход и закат, дождь и ветер, изобилие и неурожай. Инстинкт познания, он же имманентная потребность в сборе информации, упирается в невозможность понять. А объяснить надо! То есть построить непротиворечивую картину Мироздания.

Так начинаются мифология и религия, еще единое представление о Большом Мире. Появляется представление о Высших Силах, и они персонифицируются. Возникает и передается в поколениях модель Горнего Мира. Она усложняется и детализируется.

И в ней конечно же находится место человеческим душам. И дело им находится, и жизнь их продолжается, и о живых они заботятся, а могут и наказать за скверный поступок!..

Там торжествует справедливость: сильные и храбрые живут хорошо, трусливые и подлые плохо. Там нет голода и болезней, горя и опасностей. Они есть только для плохих душ — как разновидности Ада.

И. Потребность в познании и объяснении мира — естественно совмещается с категорическим нежеланием признать исчезновение человека, признать смерть, уход в ничто, в черную пустоту, где ничего нет и никогда не будет.

Интереснейший и принципиальный психологический, мировоззренческий ход: познать и объяснить смерть — тем самым отрицая и не признавая ее. Человек — крупнейший специалист по созданию информационных моделей, которые обеспечат ему психологический комфорт.

Главный посыл к учению о вечной душе — категорическое нежелание примириться с несправедливой и страшной болью разлуки.

Если мифологическая картина Мира следует из попытки познать и объяснить — то отрицание абсолютности смерти следует из несогласия с такой правдой и отрицания ее очевидности. Я так сильно не хочу этого — что эта правда перестает быть правдой!!! Я так сильно хочу этого — что моя ложь становится Высшей Правдой. Эта Высшая Правда не видна смертным в нашем Дольнем Мире — но там, за облаками, продолжается вечная и счастливая жизнь.

Да — вера как утешение и самоутешение. Или бегство от правды.

Вера — это несмирение.

То есть. Ты смиряешься с реальным событием в нашем Мире, повторяя: «Такова воля Божья». Ибо ты бессилен. Но твое несмирение создает Тот Мир, где умерший устроен справедливо и счастливо, и тут уже никто не в силах помешать его вечному счастью.

И вера как несмирение создает виртуальный мир — где справедливости больше, чем в нашем. Ибо Тот Мир одухотворен нашим духом и устроен разумно нашим разумом — нашими над-природными, человеческими представлениями о добре и зле, справедливости и несправедливости.

Природа, Бог, Абсолют — создали этот мир и нас в этом мире: он таков, каков есть, и не все мы можем постичь в обители трудов и печали. А уже мы создаем свой собственный Тот Мир — где творец на самом деле Человек, а не Бог.

В Боге мы живем — он есть Вселенная и Бытие, он — Абсолют.

А загробный мир любой религии — это мир, где Человек — это Демиург, Творец, Вседержитель.

И там бессмертна душа каждого, и счастливы в Вечности души святых и героев, младенцев и невинных жертв. Там всегда справедливость, и воздаяние за поступки, и отдых, и блаженство. Все то, чего нам в жизни недостает.

Вера — это желание, которое сильнее знания. И вот она уже устоит в любых испытаниях словом и делом.