Глава 9
Блокнотик Жюля

Теплым сентябрьским утром Жюль Шельфер вышел из своей небольшой квартиры на улице Кансель и направился в сторону Дворца правосудия. После мистраля воздух стал чище, небо ярко голубело, а Жюль думал о том, что у него на родине, в городе Кольмаре, небо уже обложено низко нависшими серыми облаками и останется таким даже после наступления Нового года. Вчера вечером звонила мать – ввести его в курс семейных новостей и сообщить о том, какая в Эльзасе погода: прохладная, с моросящим дождем, как на большей части территории северо-востока Франции в это время года. Жюль вдруг понял, что каким-то образом начал привыкать к сухому зною Прованса, и через огромную площадь Кардер шел уже, весело насвистывая. Сейчас, в девять часов, вымощенная булыжником площадь была свободна от ресторанных столиков, заполнявших ее к полудню.

Жюль прошел под часовой башней шестнадцатого века, вильнув в сторону, чтобы обойти туриста, фотографировавшего медово-золотистую каменную кладку стен. Миновав здание мэрии, он спустился до площади Ришельм и подумал, что ему хватит времени выпить чашку эспрессо в маленьком кафе, которое он недавно облюбовал, – единственном в Эксе, где прямо там же обжаривали кофейные зерна. Он вошел, заказал эспрессо и стакан воды, потом устроился за одним из столиков снаружи, наблюдая, как торговцы рыбой чуть поодаль переговариваются друг с другом и с покупателями, приветствуя многих по имени. Жюля удивило то, что рыбой почти не пахло, хотя от столиков кафе до прилавков с аккуратно разложенными на льду рыбинами было рукой подать. Подняв голову, он усмехнулся: неподалеку возвышалась статуя дикого кабана, который выглядел как угодно, только не диким.

Солнце приятно согревало руки. Жюль достал из кармана темные очки, надел их и улыбнулся симпатичной официантке, которая принесла ему кофе и воду на маленьком подносе.

– Неплохая погодка для сентября, верно? – сказала она, ставя перед Жюлем кофейную чашку на блюдечке, где сбоку лежал квадратик шоколада.

– Роскошная, – вырвалось у Жюля. – Я из Эльзаса, – добавил он, разрывая пакетик с сахаром и медленно размешивая кофе.

– О-ля-ля! – со смехом откликнулась официантка. – Погода там уж точно не такая! Разве все это увидишь в Эльзасе?

Она взмахом руки обвела рынок с красочными прилавками, полными фруктов и овощей, рыбы и лангустов, меда и мыла, с горками специй и мисками оливок.

Жюль пожал плечами:

– Не настолько колоритно, больше картошки и репы.

– Ха! – Она снова рассмеялась. – Но там, наверное, все равно хорошо. Никогда не бывала в Эльзасе. А в Эксе август слишком жаркий даже для меня, хотя я и родилась здесь.

Жюль улыбался, любуясь ее миниатюрной фигуркой и большими карими глазами.

– Да, этим летом я тоже намучился, особенно на работе.

– А кем вы работаете? – Она переставляла пустые чашки с соседнего столика на поднос.

– Я… хм… полицейский.

– О-о! Если мне понадобится помощь, то обращусь прямо к вам! – Девушка снова засмеялась. – Вы ведь у нас уже бывали, верно?

– Да, обычно я захожу к вам по пути во Дворец правосудия.

– А форму не носите, – заметила она.

– Сегодня у меня должен быть выходной, – объяснил Жюль, – а на службу понадобилось ненадолго, по одному делу.

– В следующий раз приходите в форме, – подмигнула она.

– Эй, Магали! – закричал какой-то продавец из-за прилавка со свежевыловленной средиземноморской рыбой. – Хватит кокетничать с посетителями!

Жюль, обрадованный тем, что узнал имя девушки, засмеялся вместе с Магали, а торговец рыбой, приободрившись и сумев привлечь внимание зрителей, продолжал:

– У тебя в зале полдюжины посетителей умирают в ожидании первой за сегодня чашки кофе! А им работать надо, деньги зарабатывать! Того и гляди, из-за тебя наступит крах европейской экономики!

– Да их Анна обслужит! – крикнула в ответ Магали. – А пока право первенства у посетителей на террасе! – Она переглянулась с Жюлем и снова подмигнула.

– Ага, оно и видно! – не унимался торговец рыбой. – Как только найдешь для меня минутку, я загляну выпить эспрессо! До полудня обязательно зайду!

Магали засмеялась.

– Так приходи прямо сейчас! – позвала она. – А если тебе достанется шоколадка, считай, что повезло! До встречи, – добавила она, обращаясь к Жюлю, который кивнул и отдал честь. Допив кофе, он положил на деревянный стол полтора евро и поспешил на службу. Торговец рыбой был занят: показывал покупателю шипастых лиловых морских ежей и объяснял, как их готовить.

До Дворца правосудия Жюль дошел на автопилоте, вспоминая Магали, и чуть не столкнулся с Роже Каромом по пути к дверям.

– Прием-прием! – Роже кинул окурок на тротуар.

– Для этого есть урны, – напомнил Жюль.

– А-а, правильный ты наш! Напомни, чтобы в следующий раз я не забыл подмести тротуар для твоего величества!

– Просто если бы все вели себя как ты, в Провансе было бы еще грязнее. – Жюль кивнул в сторону тротуара, где валялись несколько обрывков газеты, мятая пачка «Мальборо» и пустая банка из-под «Оранжины».

Роже огляделся.

– В Провансе, по-твоему, грязно?

Жюль вздохнул и распахнул перед напарником дверь.

– Ладно, проехали.

– Слушай, – заговорил Роже, пока они поднимались по лестнице в кабинет Верлака, – зачем нас вызвали?

– Тебя увольняют, – ответил Жюль.

– Ну ты приколист! – Роже хлопнул Жюля по спине.

Верлак и Полик уже ожидали их в кабинете.

– Садитесь, – предложил Верлак. – Вчерашнее известие о смерти мадемуазель Монмори – это ужасно, и хотя причиной стала остановка сердца, я хотел бы знать фамилии всех сотрудников больницы, которые заходили к ней в палату.

Роже перевел взгляд с Жюля на Верлака.

– Мы смотрели на фамилии у них на бейджах, судья, но не запоминали их.

Верлак вздохнул.

– Значит, и не записывали?

– Я записывал, шеф, – ответил Жюль, радуясь, что не забыл захватить оранжевый блокнотик. Достав его из кармана пиджака, Жюль открыл на нужной странице и протянул Верлаку.

– Родители мадемуазель Монмори – единственные, кто не работает в больнице и кто заходил к ней в палату.

– Точно, – поспешил поддержать Роже. – Мы читали на бейджах имена всех медсестер и врачей.

– А санитаров? – спросил Верлак.

Роже недоуменно уставился на Жюля.

Тот объяснил:

– Это те здоровенные парни, которые помогали сестрам поднимать мадемуазель Монмори. Да, – продолжал он, повернувшись к Верлаку, – мы всех записали, и уборщиц тоже.

– Спасибо за список, офицер…

– Шельфер. Жюль Шельфер.

– Вы не снимете для нас копию? – попросил Верлак.

– Сейчас сделаю, – вызвался Полик, взял блокнот и вышел из кабинета.

– Не заметили ничего необычного? – спросил Верлак.

– Нет, ничего, – ответил Жюль. – Как сказал Роже, если не считать родителей девушки, в палату заходили только сотрудники больницы. Довольно много врачей и сестер.

Роже взглянул на напарника, радуясь, что Жюль прикрыл его, и еще больше тому, что он додумался записать фамилии в блокнотик, в котором, как думал раньше Роже, нет ничего, кроме телефонных номеров знакомых девушек.

Мадам Даррас любовалась видом из окна автобуса. Она уже не помнила, когда в последний раз пользовалась общественным транспортом. К счастью, мелочи у нее в сумочке хватило на оплату проезда. Старшеклассники, устроившиеся в хвосте автобуса, в начале поездки подняли галдеж, но теперь почти все угомонились, расселись по местам и слушали музыку через маленькие белые наушники. Мадам Даррас сложила длинные, унизанные кольцами пальцы на коленях и смотрела в окно на проплывающие мимо изумрудные лозы, отягощенные крупными гроздьями красного винограда. Сколько же здесь появилось домов, уродливо распластавшихся бунгало в прованском стиле с ярко-желтыми стенами и новыми, но даже на вид дешевыми черепичными крышами! Всем этим строениям недоставало шарма ее обожаемого «Отель де Барле» в Эксе, или дома ее семьи, «Отель Больен», – большого особняка семнадцатого века на окраине городка, куда она сейчас направлялась. Мадам Даррас не знала наверняка, сумеет ли разыскать «Отель Больен». Семья Обанель владела им испокон веков – пока не пришлось продать его после смерти ее отца. Вообще-то мадам Даррас никак не могла вспомнить, куда и зачем едет, но ей казалось, что это не важно. В памяти никак не удавалось вызвать образ отцовского дома или хотя бы церкви, расположенной поблизости от него. Так или иначе, время у нее было, и своему решению сесть в автобус она только радовалась. Ведь она не просто едет по делу, но и смотрит по сторонам. Вдобавок она соскучилась по своей сестре Клотильде и с нетерпением ждала, когда снова увидится с ней, чтобы рассказать о соседе – позере с пошлым автомобилем и мелкими грязными секретами. Клотильда решит, как быть дальше.

Подняв голову, мадам Даррас увидела мужчину в форменной одежде, который стоял рядом и смотрел на нее.

– Да? – произнесла она. – В чем дело, молодой человек?

Незнакомец в белой рубашке и синем галстуке кашлянул.

– Да просто автобус дальше не идет, мадам. Это конечная.

Мадам Даррас посмотрела по сторонам. Старшеклассников нигде не было видно, автобус стоял на месте. Чем это она занималась? Ах да, любовалась пейзажами. В наши дни люди уделяют им внимание так редко! Мадам подхватила свою розовую сумочку «Лоншан» с соседнего сиденья и встала.

– Прекрасно! – воскликнула она.

– Может быть, вам нужна помощь? – спросил незнакомец.

Видимо, это водитель автобуса. Нет уж, от того, кто зарабатывает себе на хлеб вождением автобуса, никакая помощь ей сейчас не требуется.

– Нет, молодой человек, благодарю. Я просто не сразу узнала… – В окно она заметила магазин местного винодельческого кооператива. – А, вот и кооператив. Сейчас заскочу за бутылкой вина в подарок моей подруге… Филомене. Замечательно.

– Да, замечательно, – согласился водитель автобуса. – Всего хорошего, мадам.

Мадам Даррас вышла из автобуса и перешла через улицу к магазину кооператива. Зачем она солгала? Но имя Филомены само слетело у нее с языка, и ей сразу вспомнилась подруга детства, вспомнились ее черные как смоль волосы и звонкий, заливистый смех. Филомене она открыла тайну семьи Обанель – однажды поздно ночью, когда им полагалось спать. Им обеим было лет двенадцать или тринадцать. Полин сразу же пожалела о своих словах и некоторое время жила в страхе, что Филомена разболтает ее тайну, но та смолчала.

– Я только что разговаривал по телефону с доктором Буве, – сообщил Верлак Полику, когда Шельфер и Каром ушли. – Он уверен, что остановка сердца у Сюзанны Монмори спровоцирована кем-то из больничного персонала.

– Прискорбно слышать, – отозвался Полик. – Но ведь она могла произойти и сама собой, разве нет?

– Могла, но в тот день ей заметно полегчало, – объяснил Верлак. – Даже тот молодой полицейский из Эльзаса это заметил. Он сказал, что видел, как мадемуазель Монмори открыла глаза и пожала руку своему отцу.

Полик на кратчайший миг опустил веки.

– В таком случае опросим весь персонал. Я обращусь к родным покойной за разрешением на проведение вскрытия.

– Хорошо. А еще нам нужен Эдмон Мартан, и как можно скорее, – продолжал Верлак, – хотя почти невозможным кажется, чтобы он сумел замаскироваться и раздобыть бейдж с именем кого-нибудь из сотрудников больницы.

– Родные Мартана искренне удивились, узнав, что он в Провансе, – сообщил Полик. – Насколько им было известно, он собирался на родину к Рождеству, не раньше. Известие потрясло их.

Верлак поднялся и начал мерить шагами свой кабинет.

– Зачем кому-то могло понадобиться скрывать от родных свой приезд на родину?

– Может, по той причине, что он собирался на родину, чтобы изнасиловать и попытаться убить свою бывшую подружку? – предположил Полик.

– Он считается невиновным, пока не доказано обратное, – сказал Верлак. – Хотя и значится в моем списке подозреваемых под первым номером. А если он и вправду в отпуске, с какой стати ему держать это в секрете от родных?

– Потому, что он вместе с тем, кто не нравится его родным?

Верлак кивнул:

– Вполне возможно. Вы не против, если я выкурю сигару?

– Нет, – заулыбался Полик. – Я никому не скажу.

– Окно я открою, но если мадам Жирар унюхает… – Верлак сел, достал из кожаного футляра «двойную корону» и закурил. – Скажите, какую женщину родные Мартана могли бы счесть «не парой» ему? Вы же виделись с ними прошлым вечером.

– Девушку из рабочего класса они точно не одобрят, – рассудил Полик. – Семья Боннар знакома с Мартанами. Оливье предупредил меня, какие они снобы, что и подтвердилось во время нашей встречи вчера вечером. Вдобавок вино у них никуда не годится.

Верлак засмеялся:

– Знаю, знаю! Однажды я купил его и больше ни за что не куплю. Послевкусие отсутствует как таковое… А женщину старше самого Эдмона? Или замужнюю?

– Возможно, эти тоже не подойдут, – ответил Полик. – Ален опять сидит на телефоне, пытается получить доступ к банковским выпискам Эдмона Мартана, чтобы выяснить, в каких отелях он бронировал номера, где брал машины напрокат и тому подобное.

– А этот список фамилий… – заговорил Верлак, дымя сигарой и кивая на копию списка, составленного Жюлем Шельфером. – Даже если Эдмон Мартан не насиловал свою бывшую подружку и она умерла по естественным причинам, побеседовать со всеми перечисленными в этом списке нам все равно придется. Нельзя ли освободить этого паренька из Эльзаса от дежурств и прикрепить к нашей следственной группе? Пусть в качестве первого задания организует допросы больничного персонала.

– Сейчас все улажу.

В дверь постучали.

– Войдите! – отозвался Верлак, пряча сигару под стол и махая рукой в тщетной попытке выгнать дым в распахнутое окно.

– Пахнет приятно, – отметил Ален Фламан, входя в кабинет. – Не беспокойтесь, мадам Жирар нет на месте.

– Ну и слава богу, – сказал Верлак. – Вам удалось договориться с полицией Квебека?

– На этот раз – да. Один из тамошних офицеров эмигрировал из Парижа несколько лет назад, обзавестись акцентом еще не успел. Но они оказались формалистами и педантами и не пожелали выдать мне информацию. Заявили, что нам придется запросить ее «по официальным каналам».

– Merde! – выпалил Верлак. – А вы что?

– Решил действовать в обход и позвонил прямо в банк Эдмона Мартана.

Верлак уставился на офицера, вскинув брови.

– Откуда вы знаете, в каком банке у него счет?

– А я снова созвонился с его соседом по квартире, и он любезно сообщил мне эти сведения. Мартан задерживает плату за жилье. На этот раз мне удалось понять, что говорит его сосед.

Верлак и Полик рассмеялись.

– Браво, Ален, – кивнул Верлак. – И что же вы сумели узнать в банке?

Фламан шагнул вперед и протянул судье несколько только что отпечатанных листов бумаги.

– Эдмон Мартан сейчас на круизном судне, которое отплыло из Тулона в воскресенье, третьего сентября. Сегодня вечером оно возвращается.

Вцепившись обеими руками в край стола, Верлак встретился взглядом с Поликом.

– Нелегко находиться в Средиземном море и в Эгюийе одновременно, – произнес Полик.

Фламан кашлянул.

– Разве что сесть на корабль во время одной из промежуточных стоянок – к примеру, в Генуе в среду вечером.