Наконец-то все закончилось.

Окончательно.

От Коломны подошли две сотни немецких пехотинцев наемных да семьсот стрельцов с ними. Это все, что осталось от войска Мстиславского. Исключая гусар, отошедших вовремя. А вместе с ними и изрядно проинспектированный обоз армии Герая, что он там бросил. Плюс трофеи. Под Серпуховом тоже завершили все работы, оставив погребение на местных жителей, которым в уплату должна была пойти одежда с обувью. Весьма, кстати, немаленькая плата по тем временам. Да, некоторые тряпки в крови или еще каком содержимом, но и что с того? Отстирается.

Огромные трофеи радовали глаз.

Одних только «карамультуков» всевозможных свыше сорока тысяч! Правда, включая вернувшиеся шведские трофеи. А еще пушек, клинков, боеприпасов, ценностей и драгоценных металлов с камнями. Монеты, опять же, из казны. Правда, османские больше да персидские. Но не суть.

Дмитрий уже собирался выступать на Москву, чтобы с триумфом вернуться, как оттуда прискакал замученный огнивец – боец из личной охраны Патриарха.

– Что случилось? – встревожился император, слегка побледнев. Последний раз, когда к нему прибыл такой вот посланник, на Москве был государственный переворот с вырезанием царской семьи.

– Василий Шуйский из испанского посольства вернулся, – нервно ответил он. – До Москвы доходили страшные и противоречивые вести. Сотни две стрельцов добрались. Они рассказывали о страшной, бесчисленной орде из степи и полном разгроме армии Мстиславского. От тебя, Государь, вестей не было. Недели две назад через Москву проскакали перепуганные помещики.

– И что?

– Шуйский решил брать власть в свои руки. Он заявил, что ты со своим легионом сгинул. Слова Марины о великих победах твоих назвал враньем и сказками умалишенной бабы. И теперь пытается венчаться на царство.

– И что Патриарх?

– Он в плену у Шуйского. Я сам едва смог прорваться. Нас десятка три было. Только с боем ушел.

– Как Марина?

– В кремле обложена. Преторианцы ее защищают и словам Шуйского не верят. Но на стороне того вся Москва. Люди перепуганы. Этот разбойник жуткие сказки сказывает. Видаков подложных выставляет.

– Песья кровь… – процедил стоявший рядом ротмистр крылатых гусар. Он участвовал во всех сражениях этой кампании. – На Москву! Государь, на Москву!

– Вы приносили мне клятву только на время кампании против татар и их союзников.

– Не обижай нас, государь, – хмуро произнес другой ротмистр. А следом за ним закивали и остальные командиры. И поляки, и немцы, и стрельцы. Про командиров легиона и речи не шло. Эти были готовы того Шуйского зубами разорвать за его поступок. С одной стороны, конечно, правильный. Если Герая таки разгромил легион, то какая защита у Москвы? Никакой. Вот ее и нужно организовывать любой ценой. А с другой – законной Государыней Императрицей в случае смерти Дмитрия была Марина. И только она. Шуйский в данном случае выступал как обычный изменник и предатель. Если бы он под ее началом той же обороной занялся. Но нет. На трон сразу карабкаться стал самолично.

– Выступаем! – подытожил император, сверкнув глазами.