Утро.

Небольшая речка с пологими берегами и крепким льдом. Казалось бы – бери да форсируй. Однако леса мешали нормально подойти во многих местах. Оставляя всего несколько удобных мест. И вот у самого подходящего, прямо в поле, и встал легион. А на той стороне накапливались силы противника. Первые отряды с ходу проскочили по льду и, попав под картечь, поспешно отступили и больше не лезли…

Оборонительные порядки легиона опирались на полевые укрепления, возведенные из фургонов. В отличие от классического вагенбурга, Дмитрий выстроил целую систему из люнетов и флешей. Не грунтовых. Временных. Фургоны скреплялись. Частично разбирались так, чтобы, встав в полный рост, можно было бить из ружей поверх бортов. А просвет между землей и фургоном, а также внешний периметр были обложены снегом. Его легионеры полдня собирали, благо что подошли к реке к обеду 16 декабря. Выложили знатно и облили водой в ночь. Ядра такие поделки не выдержат, конечно, а вот штурмующей пехоте проблем создадут.

Почему так? Почему не редут?

Из-за необходимости реализовать преимущество в стрелковом оружии и артиллерии. Если собрать эрзац-редут из повозок, то пушки на него не выкатишь. Только с ружей бить. А в выбранном Дмитрием варианте три недурственно разнесенных пояса «уголков» обеспечивали очень приличную площадь фронта и целые аллеи для работы артиллерии картечью. Впрочем, ударам гранатами это тоже не мешало.

В центре укреплений была устроена небольшая наблюдательная площадка из тех же самых снежных шаров. Не самая надежная вещь. Но метров на пять она позволяла взобраться и озирать оттуда все окрестности.

Последним же фортификационным элементом обороны стали испанские рогатки, выставленные в проходах. Конструкция простейшая. В разобранном виде очень компактно едет в фургоне. В собранном – неприятное препятствие для кавалерии и пехоты. Да и собирается очень быстро, как и легко переносится по полю парой бойцов. Очень удобно.

В центре укрепления разместились гусары и резерв из батальона тяжелой пехоты и батальона линейной. Причем кавалеристы спешились, чтобы лучше контролировать своих лошадей, ибо обстановка грозила быть довольно напряженной. Там же разместились и тыловые части.

Остальные линейные батальоны и егеря заняли стрелковые позиции вдоль куртины эрзац-укреплений.

Шесть 12-фунтовых «Единорогов» были собраны в батарею, приготовившуюся вести контрбатарейную борьбу. Император помнил о том, что Герай удачно применил османскую артиллерию для разгрома полевых укреплений стрельцов. Поэтому решил сосредоточить на них огонь своей полевой батареи, благо что била она заметно дальше. Да, не так уж и точно, однако картечные гранаты должны были этот вопрос в какой-то мере решить. Как и значительно более высокая скорострельность. 3-фунтовые «Единороги» оказались распределены батареями и полубатареями по всему фронту обороны более-менее равномерно.

Рейтары же курсировали в разъездах, осуществляя рекогносцировку и оперативную разведку.

Но Герай не спешил.

Его войско стягивалось и стягивалось.

Выкатили орудия – все семь десятков своих да обе батареи 3-фунтовых «Единорогов». Пока для демонстрации.

Татары крымские и астраханские, ногаи, черкесы, казаки донские, волжские и уральские, османы, мятежные помещики и прочие. Здесь были все. Странно, что с Днепра казаки не подтянулись. Не успели, наверное, или заняты чем. Да и казанских татар не видно. По стягам, во всяком случае.

Понять численность этого войска было очень сложно, ибо оно постоянно находилось в движении. Наверное, какой-то порядок там, безусловно, был. Но Дмитрию казалось, что оно просто кишело природным, первозданным хаосом…

Но вот какое-то осмысленное действие.

Вперед выехал десяток всадников, направившись к укреплениям.

Император взглянул на них в зрительную трубу и криво усмехнулся. Знакомые все лица: это были его бояре или те, кто был им незадолго до его восшествия на престол. Исключая тех, что уехали в геологоразведку в Пермь, после падения их проекта по присоединению Новгорода к Швеции. А тут были все самые родовитые и влиятельные. Пожалуй, не хватало только Мстиславского и старшего Шуйского. Но первый стоял рядом с Дмитрием и морщился, а второй все еще не вернулся из испанского посольства.

Подъехали метров на тридцать.

И давай голосить, что, дескать, Великий государь, царь и хан Тохтамыш Герай предлагает доблестным и прославленным воинам перейти под его руку. Всем гарантировались поместья. А тем, у кого было, – удвоение оных. Учитывая тот факт, что в легионе абсолютное большинство имело низкое происхождение, – очень щедрое предложение. Мало того – легко реализуемое. Ну и дальше в том же духе. О том, как щедр новый царь Руси к верным людям. О том, как велика и могущественна его армия…

Однако никто из бойцов даже ухом не повел.

– Шугануть? – поинтересовался Петр, когда бояре уже слегка охрипли.

– Только не убивайте, – чуть подумав, произнес император. – Пусть и мрази, но переговорщики. Пусть егерь один выстрел даст. В землю перед ними.

– А может, положим? Где их потом искать? Все одно за учиненное ими предательство положена смерть.

Дмитрий скосился на Петра. Потом на наблюдателей при его войске. Собственно, он взял с собой только австрийца, испанца и француза. Остальные остались в Москве или были при войске Мстиславского. После чего медленно с достоинством сошел с снежной горки и, сев на коня, поехал к передовому люнету.

Бояре явно нервничали. Но без ответа уходить не хотели. Они прекрасно знали: перед ними серьезные бойцы и было бы неплохо избежать битвы. Потери войска Герая их не интересовали, в отличие от возможности сохранить прекрасно обученный и закаленный в боях легион.

– Пятая рота второго линейного батальона, капитан Прохор Иванов сын, – козырнул командир части, занявший этот люнет.

Император кивнул и повернулся к переговорщикам.

– ВЫ! – громко закричал Дмитрий. – ПРИСЯГНУЛИ МНЕ НА ВЕРНОСТЬ! ИМЕНЕМ ВСЕВЫШНЕГО! И ВЫ НАРУШИЛИ КЛЯТВУ! ПОВИННЫ СМЕРТИ!

Пауза.

– РОТА, ГОТОВЬСЬ! – И вся рота пришла в движение.

– ЧТО?! – хором воскликнули переговорщики, завертевшись на своем четвероногом транспорте. Они ведь были всего в тридцати метрах от линии стрелков. Тут даже на конях никуда не сбежишь.

– ЦЕЛЬСЯ! – И все рядовые вскинули свои ружья, наведя их на переговорщиков. – ПО КЛЯТВОПРЕСТУПНИКАМ И ИЗМЕННИКАМ – БЕЙ!

Залп!

Полторы сотни ружей с тридцати шагов по десятку целей – непреодолимая сила. Рухнули все. И люди, и лошади.

– Благодарю за службу, – намного тише сказал император, обращаясь к роте. И, развернув коня, направился к снежной горке, что возвышалась в центре полевого укрепления.

Тохтамыш Герай, наблюдавший всю эту сценку в зрительную трубу, криво усмехнулся. Отдал трубу слуге, что стоял рядом. И приказал артиллеристам приступать к обстрелу. Не получилось так не получилось. Бояр только жаль. Они пользовались большим авторитетом среди помещиков. Без них будет сложнее ими управлять.

Бах! Бах! Бах!

Слитно ударила полубатарея полевых 12-фунтовых «Единорогов», осуществляя пристрелку. Ливонская кампания очень сильно подняла их навык в работе картечной гранатой. Серьезно уточнились баллистические таблицы. Да и привычнее, что ли, это дело стало.

Спустя несколько секунд вспухли белые облачка.

Бах! Бах! Бах!

Следом ударила вторая полубатарея с корректировкой дистанционной трубки.

Накрытие.

Слабое, с сильным рассеиванием ядер, но накрытие.

А среди османских артиллеристов смятение. Они как-то не привыкли к такому обхождению. Ведь откуда-то сверху сыплются пули и ранят – убивают. Картечные гранаты для них были в новинку. Да с такой дистанции! Они-то точно не добьют до полевых укреплений.

Дальше так и продолжили работать – по очереди полузалпами с корректировкой. Тут и сильно не вспотеешь, и стволы не перегреешь.

Османы же продолжали упорно пытаться выйти на огневые позиции. Все-таки обстрел был не очень серьезный. Так – беспокойно свистели пули. Изредка кто-то падал. Слишком уж неточно ложились картечные гранаты.

Выбрались. Заняли позиции. Начали стрелять.

Никакой организованной стрельбы не получилось. У каждой пушки – свой вполне независимый командир. Корректировать ее огонь на предельной дистанции было практически невозможно. Ведь остальные семь десятков орудий тоже пытались сделать что-то подобное. Даже понять – куда ты попал – не представлялось реальным. Большая часть ядер уходила в землю с недолетом. Изредка шли попадания. Но без особого успеха.

А полевые «Единороги» не прекращали своей работы, накидывая картечные гранаты.

Понимая, что они не справляются из-за слишком большого рассеивания, Дмитрий приказал выдвинуть чуть вперед шесть полубатарей 3-фунтовых «Единорогов», которые давали еще большее рассеивание, но докидывали гранаты на интересующую дистанцию.

И вот через полчаса артиллерийской дуэли к шести 12-фунтовым орудиям подключилось восемнадцать 3-фунтовых. Их «пуки» терялись на фоне куда больших гранат полевых орудий. Но дело пошло. Унитарно-картузное заряжание позволило кратковременно развить просто дикую скорострельность. Шесть выстрелов в минуту на ствол! Дмитрий решил компенсировать неточность и слабость объемом. Пять минут. Пятьсот сорок малых гранат ушли в сторону артиллерийских позиций противника, затопив там все сплошной чередой взрывов.

Полковые «Единороги» укатили назад. Остывать. А полевые перешли на обычные гранаты. Личный состав артиллеристов очень сильно пострадал от этого шквального налета. Много легло. Остальные сбежали, побросав свои пушки. И теперь надлежало их привести в негодность.

Герай поморщился.

Снова провал.

Чуть подумав, он послал разведку вдоль реки – искать удобные места для переправы. А сам поехал беседовать с поместными дворянами, что перешли под его руку. Нужно было понять, что ожидать от этого укрепления. Оно выглядело странным и непривычным. Может, то от незнания, а может, и хитрость какая. Да и посмотреть на настроения этих перебежчиков следовало.

Прошло три часа.

Ничего не добившись от помещиков, которые тоже видели подобное укрепление впервые, Герай решает провести разведку боем. Пока его люди ищут удобные проходы для проведения войск в тыл легиона.

И вот, выстроившись неровной толпой, вперед двинулись казаки.

Двести шагов до передового люнета.

Залп роты линейных стрелков. С двухсот шагов компрессионными пулями да по толпе.

Бах! Бах! Бах!

Ударили дальней картечью полковые «Единороги».

Новый залп передовой роты.

Бах! Бах! Бах!

Вновь сработали 3-фунтовые орудия.

Сдвоенный залп двух рот, прикрывающих передовой люнет.

Бах! Бах! Бах!

Залп!

Залп! Залп!

Бах! Бах! Бах!

И казаки дрогнули. Они даже на сто метров сблизиться не смогли. А уже чуть ли не захлебывались в крови. Сами ни в сабли, ни в пищали атаковать не могли. Из пищалей на такую дистанцию не стреляли. Далеко. Не попадешь ни в кого. Тем более вон – у них только головы торчат. А сабли… иди – дойди.

– Ура! – грянул батальон тяжелой пехоты, выступая для контратаки… и ускорения отступления противника. До рукопашной не дошло. Не догнали, остановившись возле реки.

Герай наблюдал это хмурый как грозовая туча. Винить казаков он не мог. Вон сколько их осталось на снегу. Они своими жизнями заплатили за то, чтобы он оценил огневую мощь легиона. И она ему очень не понравилась. Совсем. Так же, как и это нагромождение повозок. Вроде и проходов много, но, судя по всему, пройти там очень непросто.

Смеркалось.

Вернулись разведывательные отряды.

Первый день сражения подошел к концу.