Ивангород сдался до начала осады. Полчаса не прошло после разгрома шведов, как принеслась делегация с заверениями самых искренних верноподданнических чувств. И клятва верности, и конфискация всего имущества предателей, и вира их вполне устроили. Ведь сражение проходило на глазах горожан…

А вот Нарва, откуда тоже видели бой, поступила иначе.

– Я не могу сдать город, – хмуро произнес комендант, лично явившийся на переговоры к государю императору.

– Почему?

– Я давал клятву Карлу.

– И только?

– Для меня этого достаточно, – произнес он, играя желваками.

– Хорошо, – кивнул Дмитрий после долгого и внимательного взгляда. – Храбрость и верность. Редкие качества. Или, может быть, тебя тяготят раненые, которых бросили в Нарве?

– Я могу идти? – еще сильнее подобрался комендант.

– Конечно. Ступай.

Комендант энергично развернулся, сделал два шага и остановился. Постоял несколько секунд. Обернулся к государю императору и произнес:

– Я могу задать личный вопрос?

– Спрашивай.

– Мой гарнизон был усилен войсками, что участвовали в полевой битве. Они говорят о совершенно удивительных вещах. Называют имена, давно канувшие в старинные легенды…

– Ты имеешь в виду моих предков? – повел бровью Дмитрий. – Да, дом Рюриковичей был образован главой и последним представителем дома Скьёльдунг при образовании Русской марки. И мужская линия моих предков не прерывалась больше тысячи лет. Да, Ингегерда дочь Олафа Шётконунга из дома Мунсё была супругой моего пращура – Ярослава Мудрого. Их потомки, включая меня, являются не только старшей ветвью Рюриковичей, но и младшей ветвью Мунсё. Ты это хотел услышать?

– Да, – кивнул слегка побледневший визави. – Для меня будет честью сразиться с тобой.

– Взаимно, – вернул легкий поклон государь император.

Комендант ушел, а Дмитрий задумался.

На что рассчитывал Карл, когда поступал таким нехитрым образом? Очевидно, ему требовалось задержать Дмитрия на какое-то время. Все-таки Нарва обладала недурными каменными укреплениями. Средневековыми по сути, ну так и что? Их еще быстро не умели брать. Ядро обороны – крошечный замок с квадратным донжоном. Внешний периметр – каменная стена с четырьмя башнями. Ничего особенного, но у государя императора не наблюдалось ломовых пушек, а этими коротышами ломать стены довольно непросто. На что и был, видимо, расчет.

Вот только Дмитрий и не собирался…

Как стало темнеть, тридцать шесть полковых «Единорогов» начали мерный, беспокоящий обстрел укреплений 3-фунтовыми картечными гранатами. Их тоже изрядно имелось. Никакой внятной силы они не имели. Однако для беспокоящего обстрела подходили превосходно. Тут и нервирующие взрывы, и какие-никакие готовые поражающие элементы.

Так и долбили, обрабатывая стены сначала до темноты, а потом и далее. Со ствола где-то по выстрелу раз пару минут. Не очень много. Не перегреются. А все одно – каждые три-четыре секунды что-то взрывалось.

Цель была проста – загнать гарнизон в укрытия, убрав со стен.

И вот под утро, ближе к волчьему часу, батальон тяжелой пехоты двинулся на приступ. Стены были высоковаты, но сборные штурмовые лестницы, заготовленные для таких операций еще в 1606 году, вполне решали эту проблему. Их вдоль и поперек испытали во время учебных приступов той тренировочной стены. Поэтому в реальных условиях боя проблем не возникло.

Артиллеристы за пару минут до того стали оставлять затравочную трубку длинней, дабы картечные гранаты продолжали рваться, но без угрозы для подходящих к стенам гренадеров и штурмовиков.

Тихо подошли. Слаженно, как на тренировке, подняли лестницы. И безмолвно полезли вперед.

При точности тех лет никто даже не обратил внимания на смещение взрывов. Мало ли по темноте путать что стали? Поэтому, когда вдруг полковые «Единороги» замолчали… оказалось, что одна стена уже занята штурмовиками и гренадерами Дмитрия.

Шведы попытались контратаковать.

Открыли окованные двери из башен и… получили слаженный удар из карабинов, дробовиков и ручных мортир…

– Ура! – прокатилось по стене.

И тяжелая пехота ринулась внутрь башни, стремясь захватить воротные механизмы и пустить линейную пехоту с егерями внутрь укреплений. Дробовики и шпаги хорошо натренированных бойцов в кирасах и красных полукафтанах буквально сметали любое сопротивление. А там, где шведам удавалось хоть как-то укрепиться, на подмогу подходили ручные чугунные гранаты на дымном порохе. Невеликой силы, конечно, но в замкнутых помещениях – большая подмога!

Комендант находился в своих покоях в Нарвском замке и пытался подремать, когда взрывы стихли и над стеной раздалось громовое «Ура!».

Выглянул в окно.

Освещение стены было плохое. Но это не помешало ему увидеть массу солдат в красной форме. Они заполнили уже весь пролет куртины и активно втягивались в обе прилегающие башни. А оттуда слышались выстрелы и взрывы.

– Закрыть ворота! – закричал он изо всех сил.

Удержать внутренний город было невозможно. Не требовалось большого ума, чтобы понять: сейчас внутрь повалит основная масса пехоты Дмитрия и просто сметет защитников. Комендант и не думал, что все произойдет так быстро. Неделя-две-три. Месяц, наконец. Стены его города были не так плохи. Он твердо знал: у Карла нет возможности спасти Нарву. И его долг – задержать Дмитрия как можно дольше. Но не вышло. Суток не прошло с начала осады, как город пал. По крайней мере, комендант не тешил себя надеждой продержаться даже до рассвета.

– Что случилось? – обеспокоенно спросила его жена.

– Они взяли город… – сипло отметил комендант.

– О Боже!

– Иди в часовню. И дочь забери. У меня в замке всего два десятка бойцов. Все остальные возле стен. Были. Их скоро добьют и возьмутся за нас. Мне больше нечем защищаться. Я подвел своего короля. И теперь должен с честью умереть.

– Не говори глупостей! – крикнула на него жена.

– Молчи! Женщина! Что ты понимаешь?!

– Побольше твоего! Или не слышал, какие слухи ходят по городу? Он призвал своих предков, и те помогли ему. Сам же говоришь – природный король, не то что эта Ваза!

– Помолчи! – вновь крикнул на нее комендант, но уже не так уверенно.

– Ночная…

– Как ты смеешь оскорблять моего короля?!

– Вон твой король! Или ты совсем ослеп? А ты что творишь?! Старый дурак! Себя и меня не жалеешь, так дочь пожалей! Она же солдатам достанется! Чести лишат – полбеды. Так и убить могут! Ты о ней подумал?! А?!

– Помолчи… – потирая лоб, неуверенно произнес комендант, оседая на лавку.

– Прикажи сдаваться! Дурень ты старый! Сам же говоришь: перебьют твоих солдатиков без всякой пользы. Вон в тех башнях, – указала она рукой, – уже не спасти. А вон до тех посыльные дотянутся.

– Я не могу! Не могу! НЕ МОГУ!!!

– Почему?!

– Я… я не знаю…

– А Я ЗНАЮ!!! – закричала его жена, переходя на какие-то невероятные децибелы. – Быстрее! Город взят! Все кончено! Иди – спасай своих людей! БЕГОМ!!!

Комендант как безвольная кукла еле поднялся на ноги и пошел понуро к двери. Обретая, впрочем, с каждым шагом твердость и удаль.

Он прекрасно понимал, почему не может, а точнее, не хочет сдаваться. Тот взгляд рыжего монарха не выходил у него из головы. Оценивающий. Словно взвешивающий на весах. Как он ему снова в глаза посмотрит?

Почему он вообще должен в чем-то равняться на мнение этого человека? Комендант не знал. Он просто почувствовал это, когда тот подтвердил слухи… Как и многие шведы, он давно хотел славного короля. Такого, что отобьет у датчан южные земли Гёталанда. Да и вообще вытащит страну из этого затянувшегося кризиса. Кто-то винил продажный Ригсдаг. Кто-то дурных королей. Кто-то еще кого-то. А он? Хм. Ему просто тогда подумалось: чем черт не шутит?