Не учения
Одно нередко влечет за собой другое. Так и случилось с Джеком Ричером в теплый и бесцельный день августа, когда около него остановился пустой лесовоз, направлявшийся в Восточный Миллинокет, штат Мэн, что, в свою очередь, привело ко вполне приличному ланчу в ресторане рядом с автострадой. Затем последовал осторожный разговор с парнем за соседним столиком, который предложил подвезти его дальше на север, в местечко, носящее название Айленд-Фолс. Парень ничего не сказал вслух, но ценой поездки стала плата за кофе и пирог, заведение было дешевым, у Ричера в кармане имелись деньги, а дальнейшие планы отсутствовали, поэтому он согласился.
Одно нередко влечет за собой другое.
У парня был старый ржавый «Шевроле» с плохими рессорами, зато Айленд-Фолс оказался приятным маленьким городком на озере в том месте, где Мэн засовывает большой палец между ягодиц Канады, с Квебеком слева и Нью-Брансуиком справа. Однако самым существенным стало то, что Айленд-Фолс находился совсем рядом с северным концом автострады I-95. Что показалось Ричеру очень заманчивым. Когда речь заходила о местах, у него просыпался инстинкт коллекционера; он хорошо знал южный конец I-95, который находился более чем в тысяче девятистах милях, сразу за центром Майами, и множество раз там бывал, но никогда не видел северного конца.
У него не было никакой определенной цели.
Одно нередко влечет за собой другое.
Покинуть Айленд-Фолс оказалось достаточно просто. Ричер выпил чашку кофе в небольшом кафе рядом со стапелем, где сдавали в аренду каяки, постоял на теплом, кишащем мошкарой берегу озера, повернулся спиной к городку и зашагал по дороге, по которой приехал в старом «Шевроле», обратно к развязке-«клеверу». Присел возле въезда на шоссе, ведущего на север, и стал ждать, не сомневаясь, что ожидание не будет долгим. Был август, стояла теплая погода, и многие ездили сюда в отпуск. Все вокруг источало доброжелательность. Середина дня. Ричер принял душ. Новую одежду он купил всего два дня назад, брился три дня назад. В целом идеальное состояние.
Как и следовало ожидать, менее чем через десять минут рядом с ним остановился внедорожник старой модели с номерами Нью-Брансуика. За рулем сидела женщина, на пассажирском сиденье – мужчина. Они выглядели примерно лет на тридцать пять и явно много времени проводили на свежем воздухе, если судить по загорелым и обветренным лицам. Наверняка возвращались домой после активного отпуска. Может быть, плавали на каяке. Или жили в палатке. Или и то и другое. Задняя часть машины была набита разными вещами.
Мужчина на пассажирском сиденье опустил стекло, и женщина наклонилась, чтобы взглянуть на Ричера.
– Мы едем только до Фредериктона, а это, к сожалению, недалеко. Вас устроит?
– Это в Канаде? – спросил Ричер.
– Да, конечно.
– Тогда все отлично. Я хочу добраться до границы, а потом поеду обратно.
– Вы что-то имеете против Канады?
– У меня просрочен паспорт.
Времена, когда человек мог просто прогуляться в соседнюю страну, прошли.
– Но по дороге практически не на что смотреть. И, если честно, на границе нет ничего интересного. Вам лучше остаться здесь.
– Я хочу посмотреть на место, где заканчивается дорога.
– Звучит не слишком привлекательно, – сказал мужчина.
– Мы считаем это началом дороги, – сказала женщина.
– Хорошая мысль, – сказал Ричер.
– Садитесь назад, – предложил мужчина.
Он развернулся и сдвинул в сторону лежавшие на заднем сиденье вещи. Джек открыл дверь, сел и бедром отодвинул остальное. Затем закрыл дверцу, женщина дала газу, и они поехали к границе, легко преодолевая последние тридцать миль Америки.
* * *
Последний съезд с автострады вел к городу Хоултон. Или первый съезд с точки зрения канадцев, напомнил себе Ричер. Затем на милю протянулась прибрежная зона, движение стало менее напряженным, появились заграждения, киоски и официальные знаки. Ричер оставался во внедорожнике до самого последнего момента, потом поблагодарил своих попутчиков, попрощался, вышел из машины и ступил на последний дюйм асфальта прямо перед шлагбаумом.
Конец дороги.
Одно нередко влечет за собой другое.
Ричер повернул обратно, отправился на противоположную сторону автострады и отошел на тридцать ярдов от заграждений. Он хотел, чтобы водители могли его рассмотреть, но при этом им не хватило бы времени, чтобы успеть набрать слишком высокую скорость. Он вновь рассчитывал, что ему не придется долго ждать. Август, середина дня, солнечный свет, место, где хорошо проводить отпуск… Он не сомневался, что его подберут сердечные водители из Канады, полные щедрости и доброй воли. Не больше десяти минут, подумал Ричер, может быть, ближе к пяти, и он не удивился бы, если б около него остановилась первая же машина.
Однако первая машина проехала мимо. А вот вторая остановилась. Точнее, микроавтобус. Но не из тех, какими гордятся «футбольные мамочки», – старый, грязный и сильно побитый. Возможно, он был светло-синим, когда сошел с конвейера, однако сейчас соль и солнце полностью лишили его цвета. За рулем сидел парень, рядом с ним – девушка, и еще одна устроилась сзади. Номера Нью-Брансуика. За микроавтобусом тянулась струя маслянистого дыма, когда он пересек границу.
Ричеру доводилось ездить в машинах и похуже.
Микроавтобус сбросил скорость и остановился.
– Мы едем в Нейсмит, – сказала девушка с пассажирского сиденья.
Ричер никогда не слышал о таком месте.
– Я не знаю, где он находится, – сказал он.
– Аллагаш, приятель. Примерно в часе езды к западу от одиннадцатой автомагистрали. После того, как немного про-едешь на север. Маленький городок. Оттуда начинается туристический маршрут по дикому лесу. По-настоящему классное место.
– К северу отсюда? – спросил Ричер.
– Красивая природа, приятель, – сказал парень. – Вам нужно увидеть лес. Нетронутая природа. Стоит покинуть тропу, и ты можешь оказаться первым человеком, который там пройдет. В буквальном смысле. Десять тысяч лет непотревоженного леса. Изменение климата скоро все уничтожит.
У Ричера не было никакой определенной цели.
– Хорошо, благодарю, – сказал он.
Одно нередко влечет за собой другое.
Джек обошел фургон сзади; девушка, сидевшая там, отодвинула заржавевшую дверь, и он забрался внутрь. У него за спиной, в багажном отсеке, лежали два больших рюкзака и жесткий чемоданчик. Сиденье, покрытое нейлоном, со временем засалилось. Ричер устроился поудобнее, захлопнул дверь, и микроавтобус поехал дальше, от усилий выпустив еще один клуб черного дыма.
– Спасибо, – поблагодарил Джек во второй раз.
Все трое представились. Девушку с заднего сиденья звали Хелен, девушку с переднего – Сьюзан, водителя – Генри. Генри и Сьюзан оказались парой. Они продавали велосипеды в городке под названием Монктон. Хелен с ними дружила. Их план состоял в том, что Генри и Сьюзан пройдут по дикой тропе от Нейсмита к местечку под названием Криппс, что должно занять четыре дня. Там в микроавтобусе их будет ждать Хелен, которая в эти четыре дня займется чем-то другим – может быть, пройдется по антикварным магазинам Преск-Айла и Карибу.
– Я не люблю лес, – сказала она, словно считала, что нужно дать какое-то объяснение.
– Почему? – спросил Ричер, который почувствовал, что следует как-то отреагировать на ее слова.
– Там слишком жутко, – сказала она. – Слишком темно. Слишком много насекомых.
Они медленно проехали мимо Хоултона, потом Генри свернул на шоссе 212, которое вскоре слилось с автомагистралью 11, ведущей на север. Это была очень красивая дорога. Впереди и справа виднелась гора Сэддлбек, слева раскинулись бесконечные леса и озера. Зеленые деревья, блестящая вода, синее небо. Великолепная природа, как и обещал Генри.
– Я не люблю лес, – повторила Хелен.
Ричер дал бы ей около двадцати восьми лет. Максимум тридцать. Более бледная кожа, чем у ее друзей, и более ухоженная. Работа в помещении; очевидно, под открытым небом Хелен бывала не так уж часто. Вероятно, жесткий чемодан принадлежал ей. Генри и Сьюзан походили друг на друга – оба коренастые и лохматые, с обветренной кожей. Но они не выглядели старше Хелен. Возможно, все трое вместе учились в колледже и сохранили теплые отношения на протяжении пяти с лишним лет после его окончания.
– На самом деле у Хелен лес вызывает трепет.
Генри сказал это дружелюбно, и его голос наполнял энтузиазм. Никаких намеков на споры или неодобрение. Просто парень, который так любит лес, не понимает, почему подруга не разделяет его чувств. И он едва справлялся с возбуждением из-за того, что скоро сможет пройти там, где, весьма возможно, еще никогда не ступала нога человека. Ричер спросил, откуда они все, и оказалось, что Генри и Сьюзан родились в пригородах Торонто и Ванкувера соответственно, а Хелен – настоящая девушка из провинции, из бездорожных пустошей, как она сама сказала, северной части провинции Онтарио. Это объясняло ее отношение к лесу – очевидно, оно родилось из ее собственного горького опыта.
Потом они спросили, откуда сам Ричер, и его биографии хватило на следующие несколько миль. Семья офицера морской пехоты, постоянные переезды, дюжина начальных школ, дюжина средних, потом Уэст-Пойнт, армия США, военная полиция и снова переезды, иногда в те же страны или в новые, но никогда не задерживаясь так долго на одном месте, чтобы он успевал его хорошо узнать. Потом – сокращение армии, выход в отставку и долгие путешествия. Автостопом, пешком, ночевки в мотелях. Отсутствие цели. Отсутствие постоянного жилья. Генри сказал, что это круто, Сьюзан выразила некоторые сомнения, и, как показалось Ричеру, Хелен такая жизнь показалась совсем непривлекательной.
Они сбросили скорость и свернули налево на двухполосную проселочную дорогу, уходившую по прямой на запад и окруженную с двух сторон деревьями. Они миновали ржавый, покрытый эмалью указатель с надписью: Нейсмит, 40 миль. Когда-то у дороги имелись обочины, но сейчас они заросли кустарником и деревьями лиственных пород, достигавшими сорока футов в высоту. В некоторых местах их кроны переплетались, и тогда возникало ощущение, будто едешь сквозь зеленый туннель. Ричер смотрел в окно – направо и налево. И в ту и в другую сторону видимость составляла не более пяти или шести футов. Интересно, какими могут быть действительно девственные леса? Ежевика и густой кустарник плотно переплелись на высоте бедра, воздух казался сырым и неподвижным. Плотно укрытая палой листвой земля выглядела мягкой и пружинистой, влажной и плодородной. Расстилающийся впереди черный асфальт стал серым от времени, а в поднимавшемся от полотна жарком воздухе плясало множество мельчайших насекомых. Через пять миль ветровое стекло стало липким и мутным от миллионов столкновений с крошечными существами.
– Вы уже бывали здесь прежде? – спросил Ричер.
– Однажды мы прошли к югу от Центральной горы, – ответил Генри. – И это было скучно, приятель. Мне нравится находиться под кронами деревьев. Наверное, я – обитатель леса.
– А там есть животные?
– Медведи водятся наверняка. Естественно, много мелких зверюшек. Но подлесок не тронут, значит, оленей нет. Что любопытно уже само по себе. Скорее всего, хищники. Какие именно? Может быть, горные львы. Или волки, но никто их не видел и не слышал. Однако, вне всякого сомнения, что-то там есть.
– Вы спите в палатке?
– В палатке на два человека, – сказал Генри. – Ничего страшного. Тщательно упаковать всю еду, вымыть лицо вокруг рта в ручье, и тогда зверье ничего не учует. Медведи любят поесть, но если не устраивать для них пикников, они тебя не тронут. Впрочем, вы и без того все это знаете, не так ли? Разве в армии не готовят к таким вещам? Я думал, вас могут послать в любое место.
– Но только не в такой лес, – сказал Ричер. – Сквозь него не пройти, и не вызывает сомнений, что техника здесь сразу застрянет, да и стрелять бесполезно. А чтобы очистить территорию при помощи напалма и взрывчатки, потребуется слишком много времени. Мы просто обошли бы лес. Это самый лучший естественный барьер из всех возможных.
Они ехали дальше, и дорога становилась все хуже. Кустарник захватывал территорию, отгрызая с двух сторон куски асфальта величиной с кулак, из-за корней деревьев появлялись глубокие ямы, заморозки вызывали появление трещин, но штат проводил ремонтные работы редко и слишком поспешно. Подвеска старого фургона скрипела и стучала. Протяженность зеленых туннелей постоянно увеличивалась. В некоторых местах ползучие растения свисали над дорогой и задевали крышу.
Затем, ровно через час после того, как они съехали с автомагистрали 11, появилась очищенная обочина с большим указателем, на котором при помощи раскаленной кочерги была выжжена надпись: Добро пожаловать в Нейсмит, Ворота в первозданную природу. Ричер подумал, что надпись появилась с опозданием на час и эту границу они преодолели давно.
Генри сбросил скорость, дорога свернула налево, и они оказались на огромной поляне размером с футбольный стадион. Прямо впереди находилось озеро, по форме напоминавшее согнутый палец, указывающий на север, а потом поворачивающий к востоку. Дорога превратилась в главную улицу, упиравшуюся в берег. Там находилась пристань с байдарками, низкие деревянные здания слева и справа; рядом с дорогой расположились бунгало для отпускников, универсальный магазин, кафе, и дальше – совсем небольшие домики. От главной улицы отходили другие с таким же старым потрескавшимся асфальтом. Нейсмит, штат Мэн. Миниатюрный городок в глуши.
– Я хочу есть, – сказала Сьюзан.
– Я угощу вас ланчем; это меньшее, что я могу сделать, – сказал Ричер.
Генри припарковал микроавтобус перед кафе и заглушил двигатель. Мир сразу затих. Они выбрались наружу и начали потягиваться. Воздух казался свежим и тяжелым одновременно, запах озерной воды мешался с ароматами деревьев – и никаких звуков, кроме гудения миллионов крошечных насекомых. Ветра не было, волны не разбивались о берег, не шелестели листья. Вокруг царила лишь жаркая неподвижность.
Все кафе были из дерева, как снаружи, так и внутри, – грубые заляпанные доски, стертые в некоторых местах до блеска руками, локтями и плечами. В стеклянных витринах стояли пироги, восемь квадратных столиков были накрыты красными клетчатыми скатертями. Официантка, в мужских очках и домашних шлепанцах, выглядела лет на шестьдесят. За двумя столиками сидели посетители, больше похожие на Генри и Сьюзан, чем на Хелен. Официантка указала на пустой столик и ушла за меню и стаканами с водой.
Еда оказалась такой же, какую Ричер пробовал в тысячах других кафе, но вполне приличной, а кофе был свежим и крепким, так что он остался доволен. Что до остальных, они не обращали особого внимания на то, что ели и пили. Они разговаривали между собой, уточняя планы, которые выглядели не слишком сложными. Все они проведут ночь в заранее снятых домиках, на рассвете Генри и Сьюзан отправятся в свое путешествие, а Хелен вернется на автомагистраль 11 и поищет там что-нибудь интересное. Через четыре дня они встретятся на другом конце туристического маршрута. Все предельно просто.
Ричер расплатился по чеку, попрощался со всеми и вышел из кафе. Он не рассчитывал, что увидит кого-то из них снова.
* * *
Из кафе Джек направился к пристани с байдарками, дошел до самого конца и постоял у воды. Озеро ярким голубым копьем указывало на север, потом сворачивало на восток, уходя вдаль более чем на десять миль, но даже в самой широкой части не превышало двухсот ярдов. Над головой у Ричера раскинулся огромный купол летнего неба без единого облачка, лишь на высоте в восемь миль виднелся похожий на легкую дымку конденсационный след трансатлантических реактивных самолетов, летевших в Европу и обратно, из Бостона, Нью-Йорка и Вашингтона, округ Колумбия. Великие круговые рейсы, проходившие над Канадой и Гренландией, которые потом направлялись к Лондону, Парижу и Риму. Прямые линии на сферической планете, но только не на плоской бумажной карте.
Внизу с двух сторон от озера тянулся лес, непрерывный зеленый полог, скрывавший все, что не было водой. Сотни и сотни квадратных миль. Десять тысяч лет первозданной природы, сказал Генри; именно так и выглядел лес. Земля стала теплее, ледники отступили, ветер принес семена, пролились дожди, сотни поколений деревьев выросли, умерли и выросли снова. По всему огромному континенту люди вырубали деревья, чтобы освободить поля для фермеров или сжечь древесину в печах и топках паровозов, но какие-то участки оставили нетронутыми; возможно, таковыми они будут еще много лет. «Ты можешь оказаться первым человеком, который там пройдет», – сказал Генри, и Ричер не сомневался, что так и есть.
Он прошел мимо окутанных тишиной домиков для отдыхающих. Люди разошлись по своим делам, которыми они здесь занимались. Джек нашел уходивший на север поворот налево и боковую улочку длиной в сотню ярдов и зашагал по ней, обнаружив в конце деревянную арку из скрепленных вместе и очищенных от коры стволов, выкрашенных в темно-коричневый цвет, словно для какой-то церемонии. В буквальном смысле ворота в первозданный лес. Дальше начиналась тропа. Протоптанный ногами в сапогах прямой участок длиной в двадцать ярдов заканчивался, сворачивал и исчезал из вида. Следующая станция – городок под названием Криппс, в четырех днях пути.
Ричер шагнул под арку, постоял на первом ярде тропы и прошел двадцать шагов до первого поворота; через новые двадцать шагов он снова остановился. Ширина тропы достигала здесь приблизительно четырех футов. С двух сторон на нее наступал лес, и стволы ощетинились мертвыми ветвями, уходившими далеко вверх к пологу, закрывавшему небо. Деревья вырастали прямыми и высокими, стараясь получить свою толику света. В некоторых местах их разделяли два или три фута, в других они почти касались друг друга.
Шишковатые, покрытые наростами стволы достигали ярда в ширину и давно достигли зрелости, другие – более молодые, стройные и бледные – пытались использовать оставшееся пространство, приспосабливаясь, как сорняки. Ниже уровня груди подлесок становился плотным и густым, побеги с темными листьями и шипами змеились между высохшими и хрупкими ветками. Воздух оставался неподвижным, и ничто не нарушало тишину. Все вокруг заливал тусклый зеленый свет. Ричер повернулся на одном месте. Полный оборот. Теперь он находился в сорока ярдах от церемониальной арки, но чувствовал себя так, словно его со всех сторон окружали миллионы миль первозданного леса.
Он прошел вперед еще двадцать шагов, но ничего не изменилось. Тропа уходила то немного влево, то вправо. Ричер решил, что администрация парка рубила подлесок по обе стороны тропы, а проходящие здесь люди растаптывали падающие семена. Как только вмешательство прекратится, тропа исчезнет за год или два. Максимум за три. И станет непроходимой. Вероятно, дальше вырубали небольшие поляны, чтобы можно было разбить лагерь. Для двухместных палаток. Может быть, рядом с ручьями. В противном случае спать было бы негде.
Ричер постоял еще минуту, потом развернулся, зашагал обратно к главной улице Нейсмита и прошел ее до конца, пока не оказался рядом с приветственным плакатом. Никто не выезжал из города, и Ричер понял, что до утра Нейсмит вряд ли кто-нибудь покинет. Вероятно, время, до которого следовало освободить домики, колебалось от одиннадцати до полудня, из чего следовало, что все, кто хотел, уже уехали. В кафе и магазин должны доставлять продукты и товары, но вероятность того, что грузовик появится в ближайшее время, практически равнялась нулю. Окутанный тяжелым молчанием Ричер с минуту постоял без всякой на то причины, просто наслаждаясь видом, а потом снова направился к берегу озера.
* * *
Домики для отдыхающих стояли без всякой системы, словно брошенные на стол игральные кости, и Ричер пришел к выводу, что наименее желаемым будет тот, что максимально удален от воды. Так и оказалось; в нем расположился местный менеджер, устроив в комнате кабинет. В одном из окон поднималось стекло, на подоконнике стоял маленький латунный колокольчик и лежала шариковая ручка на цепочке. Ричер позвонил, и после долгой паузы в комнату медленно вошел пожилой мужчина, страдавший от артрита. Да, у них есть свободные места. Стоимость одной ночевки составляла весьма скромную сумму. Ричер расплатился наличными, записал свое имя ручкой на цепочке, после чего получил ключ от крошечного деревянного домика, где горячий воздух пропах плесенью. Не самое лучшее место, но из окна открывался частичный вид на озеро. А вокруг был лес.
В доме имелись кровать, два стула, ванная комната, крохотная кухня и даже короткая полка со старыми книжками в мягких обложках. Позади домика находилась открытая веранда с двумя складными стульями, ткань на которых выгорела на солнце. Оставшуюся часть дня Ричер провел на одном из них, положив ноги на другой. Он читал книгу, взятую на полке. Ему было тепло и спокойно; он уже давно не чувствовал себя таким расслабленным и счастливым.
* * *
Ричер проснулся в семь утра, но провалялся в кровати еще час, потягиваясь, как морская звезда, чтобы дать туристам и любителям каяков поесть в кафе. Они наверняка захотят уйти пораньше. А ему торопиться некуда. Вероятно, десять часов будет оптимальным временем, чтобы захватить первую волну уезжающих. Его довезут до автомагистрали 11 – больше ему и не требовалось. Ну а если удастся сразу доехать до I-95 – просто здорово. Попутная машина до Бангора или Портленда – это уже вишенка на торте. Ричер решил, что дальше направится в Нью-Йорк. Билеты на «Янкиз» он купит без проблем. Жаркие дни лета, люди стараются уехать из города, так что на стадионе найдется много свободных мест на солнце.
Ричер принял душ, оделся и собрал вещи – иными словами, сложил зубную щетку и запихнул ее в карман. Увидев горничную, когда она шла от одного домика к другому, сообщил ей, что уходит и что она может начать уборку. Ему показалось, она приходится сестрой официантке из кафе; вероятно, так и было. Ричер пошел дальше, думая о кофе, блинах и угловом столике в тихом пустом кафе. Может быть, кто-то даже оставил газету…
Однако ему не довелось позавтракать в пустом кофе.
Там уже были Генри и Сьюзан и еще девять человек, и все они что-то взволнованно обсуждали, как в сцене из фильма, в котором люди узнали, что какая-то компания отравила воду. Когда Ричер вошел, все повернулись к нему.
– Что случилось? – спросил Джек.
– Тропу закрыли, – ответил Генри.
– Кто?
– Думаю, полицейские штата. Они перегородили вход лентой.
– Когда?
– Ночью.
– Почему?
– Никто не знает.
– Они нам не говорят, – вмешалась Сьюзан. – Мы звоним им все утро. Они отвечают, что тропа закрыта до особого распоряжения.
– И она закрыта в Криппсе, – сказал другой парень. – В прошлом году мы начинали с того конца. У меня остался номер тамошнего мотеля. Такая же ситуация. Между деревьями натянута лента.
– Но это четырехдневный переход, верно? – спросил Ричер. – Может быть, там остались какие-то люди? Может быть, что-то случилось…
– Тогда почему же они нам ничего не говорят?
Ричер не ответил. Не его проблема. Сейчас он хотел блинов. И еще больше – кофе. Джек поискал взглядом официантку и сел за пустой столик. Генри сразу последовал за ним.
– А они имеют право?
– На что? – уточнил Ричер.
– Вот так просто закрыть тропу.
– Но они уже ее закрыли.
– Это законно?
– Откуда мне знать?
– Вы же были полицейским.
– Я был военным полицейским, а не парковым рейнджером.
– Это общественное достояние.
– Я не сомневаюсь, что у них серьезные причины. Возможно, кого-то задрал медведь.
Один за другим вся разочарованная группа собралась около его столика. Одиннадцать человек стояли, а Ричер сидел.
– Откуда вы можете знать? – спросил парень, который сохранил телефон мотеля в Криппсе.
– Что? – спросил Ричер.
– Что на кого-то напал медведь.
– Я сказал, может быть. Вроде как пошутил.
– В нападении медведя нет ничего смешного, – сказал парень. – Может быть, это учения…
– Какие учения?
– Ну как репетиция. Может быть, для оказания неотложной медицинской помощи. Для службы быстрого реагирования.
– Тогда почему они говорят «до особого распоряжения»? Почему бы не сказать «до ланча» или что-нибудь в таком же роде?
– Кому нам следует позвонить? – спросил другой парень.
– Они ничего нам не говорят, – повторила Сьюзан.
– Мы можем попробовать офис губернатора.
– Неужели он ответит на наш вопрос, если другие не стали? – вмешалась другая женщина.
– Вряд ли это медведи.
– Тогда что?
– Я не знаю.
Сьюзан посмотрела на Ричера.
– Что нам делать?
– Отправиться на прогулку в какое-нибудь другое место, – ответил он.
– Мы не можем, мы застряли здесь. Фургон остался у Хелен.
– Она уже уехала?
– Она не захотела здесь завтракать.
– А вы можете ей позвонить?
– Здесь не работают сотовые телефоны. Мы не можем с ней связаться. Мы уже пытались позвонить ей из телефона-автомата в магазине. Вне зоны действия сети.
– Ну тогда поплавайте на байдарке. Думаю, это не менее увлекательно.
– Я не хочу плавать на байдарке, – заявил Генри. – Я хочу пройти по тропе.
* * *
Постепенно толпа вокруг Ричера направилась из кафе к парковке, продолжая недовольно ворчать, а официантка подошла, чтобы взять у него заказ. Джек молча поел, выпил кофе и расплатился наличными.
– Тропу часто закрывают? – спросил он у официантки.
– Прежде такого не случалось.
– Вы видели, кто это сделал?
Она покачала головой.
– Я еще спала.
– Где находятся ближайшие казармы полиции штата?
– Владелец байдарок сказал, что это были солдаты.
– В самом деле?
– Он говорит, что видел их, – сказала официантка.
– Посреди ночи?
Она снова кивнула.
– Он живет рядом с аркой. Они его разбудили.
Ричер добавил лишний доллар к ее чаевым, вышел на улицу, повернул направо и сделал шаг в сторону выезда из города, но передумал и вернулся к улице длиной в сто ярдов, ведущей к тропе.
Генри и Сьюзан стояли у арки. Только они двое. У обоих за плечами были рюкзаки. Лента закрывала вход в арку на трех уровнях – колена, пояса и груди, каждая шириной в два дюйма, пластиковая лента синего и белого цвета с надписью: Полиция, за ограждение не заходить.
– Видите? – сказал Генри.
– Я поверил вам с первого раза, – сказал Ричер.
– И что вы думаете?
– Что тропа закрыта.
Генри отвернулся и посмотрел на ленту, словно она могла исчезнуть, стоило ему захотеть. Ричер вернулся на главную улицу, вышел из города и остановился на обочине. «Десять минут, – подумал он. – Может быть, меньше. Утренний исход сегодня начнется раньше».
* * *
Однако первая машина, которую он увидел, не покидала город, а въезжала в него. Это был армейский автомобиль. «Хамви», если уж быть точным, выкрашенный в зеленый и черный камуфляжные цвета. Он с ревом пролетел мимо, с визгом шин и скрежетом переключаемой передачи, и почти сразу исчез за поворотом.
В нем сидели четверо крутых парней в полевой форме.
Ричер ждал. Через минуту из города выехала машина, но она была полной. Двое впереди, двое сзади. Нет места для путешествующего автостопом человека, в особенности такого крупного, как Ричер. Он узнал печальных, готовых к длинной дороге людей, которые жаловались в кафе, пока их рюкзаки стояли в углу.
Он ждал.
Следующим в сторону города проехал еще один «хамви». Ревущий двигатель, стучащая трансмиссия, визг шин, четверо парней в полевой форме. Ричер проводил взглядом автомобиль, приближавшийся к повороту, и даже издалека увидел, как он сбрасывает скорость, чтобы поменять передачу, а потом снова набирает ее. «Поворот направо», – подумал Ричер, и он был готов поставить все лежавшие у него в кармане доллары на то, что «хамви» устремился к деревянной арке.
Джек задумчиво смотрел им вслед. Затем еще одна машина выехала из города. Седан. Два человека. Пустое заднее сиденье. Водитель – парень, сохранивший номер телефона мотеля в Криппсе. Он притормозил и остановился, и сидевшая рядом с ним женщина опустила стекло.
– Вам куда? – спросила она.
Ричер не ответил.
– Мы возвращаемся в Бостон, – сказала она.
Это было бы замечательно. Всего три часа до Нью-Йорка. Множество разных маршрутов. Полно попутных машин.
– Я передумал, – тем не менее сказал Ричер. – Я решил остаться.
Женщина пожала плечами, и машина поехала дальше.
* * *
Джек зашагал обратно к офису менеджера и позвонил в звонок. Его домик все еще оставался свободным. Он заплатил за одну ночь, получил ключ и направился к арке, сто ярдов по отходящей в сторону улочке, а добравшись туда, увидел два «хамви» и восемь человек военных. «Хамви» стояли бок о бок, капотами вперед, блокируя дорогу. Все военные уже выбрались из машин. Они были вооружены винтовками М16 и занимались тем, что обустраивали зону отчуждения. Ричер знал признаки. Два отделения, четыре часа дежурства, четыре часа отдыха. Военная полиция, вне всяких сомнений. Эти признаки Ричер также знал. Не Национальная гвардия. Регулярная армия США. Мимо них не пройдет никто.
Однако он нигде не видел Генри и Сьюзан.
– Сержант? – позвал Ричер.
К нему повернулся один из солдат. Шевроны в петлицах. По меньшей мере на двадцать лет моложе Ричера. Совсем другое поколение. У военной полиции отсутствовало тайное рукопожатие. Или магическое слово. И никакого желания почесать языком с древним типом, кем бы, по его утверждению, он ни являлся в далеком прошлом.
– Сэр, вам нужно сделать шаг назад и отойти на десять ярдов, – сказал он.
– Получится дьявольски большой шаг, не так ли?
Два рядовых первого класса вытаскивали из «хамви» заградительные барьеры. Заостренные концы, соединенные планками, надпись Вход воспрещен.
– Насколько я понимаю, вы получили приказ не пускать людей в лес, – сказал Ричер. – Тут у меня нет никаких возражений. Приступайте. Но если внимательно посмотреть по сторонам, то можно увидеть, что лес начинается там, где начинается лес, а не на расстоянии в длину «хамви» и десяти ярдов от улицы.
– Кто вы такой? – спросил сержант.
– Я человек, однажды читавший Конституцию.
– Здесь со всех сторон лес.
– Я заметил.
– Так что отойдите прямо сейчас.
– Часть?
– Триста сорок пятая рота военной полиции.
– Имя?
– Кайн. Если по буквам: К, А, Й, Н, без И.
– У вас есть брат?
– Как будто я не слышал этого прежде.
Ричер кивнул.
– Продолжайте творить добрые дела, – сказал он, повернулся и пошел прочь.
* * *
Он вернулся к офису менеджера и снова позвонил в колокольчик. Старик неспешно появился из дверей.
– Мои друзья все еще здесь? – спросил у него Ричер. – Люди, с которыми я приехал. Генри и Сьюзан.
– Они освободили номер сегодня рано утром.
– И не возвращались?
– Они уехали, мистер.
Ричер кивнул и направился к своему домику, где провел следующие несколько часов, сидя на открытой веранде на складном стуле, положив ноги на другой и глядя на небо. Выдался еще один чудесный день, и Джек видел яркую голубую пустоту с расплывающимися следами пролетевших на высоте в восемь миль самолетов.
* * *
После полудня он отправился в кафе для позднего ланча и оказался единственным посетителем. Город опустел. Тропа закрыта, бизнес замер. Официантка выглядела недовольной. И не только из-за отсутствия доходов. Она разговаривала с кем-то по телефону; по большей части слушала с тревогой на лице. Очевидно, повесть была печальной. Прошла долгая минута, она повесила трубку и подошла к столику Ричера.
– Они отправляют поисковые отряды на юг из Криппса. За туристами. Хватают их и возвращают обратно. Очень быстро.
– Солдаты? – спросил Ричер.
Она кивнула.
– Их там много.
– Странно.
– И это еще не самое худшее. Они их задерживают и допрашивают. Хотят знать, видели ли туристы там что-нибудь.
– Тоже солдаты?
– Люди в костюмах. Моя подруга считает, что это ФБР.
– А кто она?
– Она работает в мотеле в Криппсе.
– И что должны были видеть туристы?
– У нас только слухи. Может быть, бешеный медведь. Людоед. Стаи диких койотов, горные львы, снежный человек или чудовища. Или злобный убийца, сбежавший из тюрьмы. Или волки. Или вампиры.
– Вы верите в вампиров?
– Я, как и все, смотрю телевизор.
– Это не вампиры, – сказал Ричер.
– В лесах что-то есть, мистер.
* * *
Ричер съел сэндвич с тунцом и плавленым сыром, выпил кофе и воды и снова вернулся к арке. Заграждения уже стояли на местах, в десяти ярдах от «хамви». Четверо солдат заняли посты с винтовками на плечах. Демонстрация силы. Вход воспрещен. Не учения. В целом вполне приятная работа, учитывая время года. Зимой было бы значительно хуже.
Ричер направился в город. Как только он вышел на главную улицу, из-за угла выехал потерявший цвет микроавтобус. За рулем сидела Хелен. Он остановилась рядом с ним, опустила стекло и спросила:
– Вы видели Генри и Сьюзан?
– До завтрака, – ответил он.
– Говорят, тропа закрыта.
– Так и есть.
– Я вернулась, чтобы забрать их.
– Удачи вам.
– Где они?
– Я думаю, Генри из тех людей, которых очень трудно переубедить.
– Они все равно пошли в лес?
– Да, такова моя гипотеза.
– После того, как тропу закрыли?
– Да, но у них был один подходящий момент. После того, как лента перекрыла арку, и перед тем, как появились солдаты.
– Я слышала про солдат.
– А что еще вы слышали?
– Что в лесу есть что-то плохое.
– Возможно, вампиры, – сказал Ричер.
– Не смешно. Говорят, это могут быть сбежавшие заключенные или вышедшие из-под контроля военные части. Что-то очень опасное. Я слышала передачу местной радиостанции. В Криппсе уже появились журналисты.
– Хотите кофе?
* * *
Хелен припарковалась у кафе, они вошли вместе и уселись за тот же столик, за которым раньше сидел Ричер. Официантка принесла кофе и снова ушла к телефону – вероятно, чтобы поговорить с подругой из Криппса и узнать последние новости, сплетни и слухи.
– Генри – настоящий идиот, – сказала Хелен.
– Ему нравится лес, – сказал Ричер. – Нельзя его за это винить.
– Но сейчас там опасно.
– Да, пожалуй.
– И он определенно об этом знал. Он – идиот, но не конченый идиот. И все же он пошел. И потащил за собой Сьюзан. Так что он – идиот. Во всех смыслах.
– Сьюзан должна была отказаться.
– На самом деле она такая же ужасная. Никакого контроля. Я слышала, что из Криппса отправляют поисковые отряды.
Ричер кивнул.
– Да, и я слышал. Прямо из первых уст. Ну или вторых. У нашей официантки там живет подруга.
– Кого они ищут?
– Таких людей, как Генри и Сьюзан. Они возвращают их в Криппс и расспрашивают, что они видели.
– Но они не найдут Генри и Сьюзан. Ведь так? Это неминуемо. Они рассчитывают на три дня пути. И прекратят поиски, когда соберут тех, кто вышел вчера утром. Генри и Сьюзан отстают от них на двадцать четыре часа. И они их там оставят. С тем ужасным, что там есть… Это плохо.
– Но лес большой.
– Это существо может рыскать по лесу в поисках жертвы. Или, если речь о сбежавших заключенных, они постараются держаться рядом с тропой. И Генри со Сьюзан окажутся с ними лицом к лицу.
– Это не сбежавшие заключенные, – сказал Ричер.
– Откуда вы знаете?
– Я ходил смотреть на солдат, расположившихся возле арки. Это военная полиция, в которой я сам служил. Технически они поступают не совсем правильно. Военные не могут исполнять обязанности гражданских правоохранительных органов. Тут существует целый ряд правил. Но их сержант без малейших колебаний назвал мне номер своей части. А потом сообщил фамилию, как только я задал ему вопрос. И даже произнес ее по буквам. Кайн, без и.
– И что это значит?
– Что он ничего не боится и может честно отвечать на мои вопросы. Получается, что он знает о полной поддержке властей. Из безупречного источника. То есть если какой-то гражданский вроде меня начнет жаловаться, машина меня раздавит. Он рассчитывает получить медаль. Значит, речь идет о вопросах национальной безопасности. Все признаки этого. А сбежавшие из тюрьмы заключенные под данную категорию не подходят. Это в компетенции штата.
Хелен немного помолчала, затем выдала:
– Проблемой национальной безопасности может стать вышедшая из-под контроля военная часть. Или отряд террористов. Или люди, сбежавшие от сотрудников национальной безопасности. Или вырвавшиеся на свободу мутанты. Результат неудавшегося генетического эксперимента. Или вражеского эксперимента – и тогда мутантов выпустили сознательно. Специально. Может быть, это нападение. И они сейчас где-то в лесу.
– Нет, ни один из перечисленных вариантов не верен, – сказал Ричер.
– Откуда вы знаете?
– Потому что я все утро сидел на стуле и наблюдал за небом.
– И что?
– Я не увидел кружащих самолетов разведки, дронов или вертолетов. Если б армия разыскивала теплокровное существо или существ, они летали бы над лесом весь день с включенными инфракрасными камерами. Радары «воздух – земля», или как там теперь называются всякие новомодные штуки.
– Ну так что же они тогда ищут?
– Они не ищут. Я уже вам говорил. Никакого воздушного наблюдения.
– В таком случае что им нужно?
– Нечто не имеющее теплового излучения и слишком маленькое, чтобы засечь его на радаре.
– Что, например?
– Понятия не имею.
– Но они не хотят, чтобы кто-то это увидел. Нечто, о чем мы не должны знать.
– Очевидно.
– Может быть, это холоднокровное существо. Например, змея.
– Или вампир. Они холоднокровные?
– Не смешно… Ну ладно, возможно, не существо. Может быть, часть секретного оборудования. В данный момент не активированного.
– Может быть.
– И как оно туда попало?
– Хороший вопрос, – сказал Ричер. – Должно быть, выпало из самолета.
* * *
Им налили еще по чашке кофе, и Хелен погрузилась в размышления; ее явно что-то тревожило.
– Все это очень плохо, – наконец сказала она.
– Ну на самом деле нет. Генри и Сьюзан не стоит опасаться части инертного оборудования. Оно не станет подпрыгивать и кусать их за задницы.
– Ничего подобного. Именно так оно и сделает. Не в буквальном смысле. Они противозаконно находятся в лесу, отставая на двадцать четыре часа от всех остальных. Здесь явно речь идет о чем-то секретном. Военные должны найти эту штуку и вынести из леса. Предположим, бомба или ракета. Такие случаи известны, не так ли? Бомбы и ракеты падают с самолетов. Случайно. Иногда, верно? Я читала в книге. Но чаще – совершенно сознательно.
Возможно, тут большой заговор. Что, если Генри и Сьюзан примут за тех, кто должен забрать этот предмет? Тут не требуется особого воображения. Они проникли в лес, не обращая внимания на запрещающую ленту, и оказались там одни, в их распоряжении двадцать четыре часа, и их задача – опередить правительство и передать ракету дальше по цепочке. А потом наступит день, самолет сядет в аэропорту Дж. Ф. Кеннеди, и снова будет одиннадцатое сентября.
– Генри и Сьюзан – туристы. Любители дикой природы. Сейчас время летних отпусков. К тому же они канадцы.
– И что?
– Канадцы – самые милые люди на свете. Почти такие же хорошие, как швейцарцы.
– Но их в любом случае проверят.
– Фамилии и другие данные есть в нескольких базах данных. Тут не возникнет никаких проблем.
– Но у Сьюзан есть история.
– Какого рода? – спросил Ричер.
– Понимаете, она чудесный человек. Она всем сочувствует.
– И это проблема?
– Конечно, – ответила Хелен. – Потому что всем значит всем. В буквальном смысле. И если посмотреть на ее взгляды под определенным углом, то можно заметить, что ее симпатии могут быть направлены не к тем странам, которым благоволит США. Это вырвано из контекста и вполне уравновешивается другими вещами, но факты есть факты.
Ричер ничего не ответил.
– У нее страстная натура. И она очень активна в политическом плане.
– Что значит «очень активна»?
– Она занимается этим почти все время. У нее это как работа. Генри приходится одному заниматься магазином.
– Значит, она не в нескольких базах данных. А в нескольких сотнях.
– И в большинстве из них выделена как активистка. Нет, она не Че Гевара и не председатель Мао, но компьютерная память сейчас стоит очень дешево, и им нужно ее чем-то заполнять. Я уверена, что она в первом миллионе. И не сомневаюсь, что у них уже есть заранее подготовленные меры. Экраны засветятся, как рождественская елка, и ее отправят в Сирию или в Египет. Она есть в системе. Возможно, они позволят ей вернуться домой через год или около того, она будет странной и немного сумасшедшей. Если сможет это пережить.
– Может быть, там не ракета, – сказал Ричер. – Например, скучный «черный ящик» с закодированной информацией. Может быть, он упал со спутника, а не из самолета. И его уже невозможно использовать. В таком случае желание добыть ящик покажется им безумным. Они не станут гоняться за тенями. И если увидят выходящих из-за угла Генри и Сьюзан, одетых как туристы, то и посчитают их туристами. Дадут им выпить воды и отправят дальше.
– Но уверенности у вас быть не может.
– Это одна из целого ряда возможностей.
– А есть другие?
– Боюсь, некоторые из них могут оказаться достаточно близкими к вашим тревожным предположениям.
– И много их?
– На самом деле практически все. Главная состоит в том, что Сьюзан – гражданка другого государства с не самым лучшим досье. Вдобавок она оказалась в центре мероприятий, которые проводят люди из национальной безопасности.
– Мы должны помочь им выбраться, – сказала Хелен.
Ричер с самого начала знал, что сопротивляться бесполезно. Он был реалистом. Стоиком в первоначальном значении слова. Человеком, принимающим обстоятельства такими, какие они есть, и не пытающимся их изменить.
– Как быстро они идут? – спросил Джек.
– Не очень быстро, – ответила Хелен. – Они разговаривают и никуда не спешат. Они будут сходить с тропы, чтобы оставить следы на нетронутой земле, будут всё рассматривать, слушать пение птиц и шелест ветра в кронах. Мы сможем их догнать.
– Лучше опередить.
– Как?
* * *
Они начали с кухни кафе, где недоумевающий повар отдал им два похожих на мачете ножа – вероятно, их использовали для рубки мяса. Затем отправились к пристани и взяли напрокат изящную байдарку, рассчитанную на двух человек, ярко-оранжевого цвета, с сиденьями, покрытыми водонепроницаемой тканью; очевидно, ее следовало завязать вокруг пояса гребца. Получалось, что ты надевал лодку, как штаны. Чтобы вода не проникала внутрь. Ричер подумал, что это уже перебор в такой теплый августовский день на озере со спокойной, как у мельничной запруды, водой.
Он устроился на заднем сиденье, где с трудом поместился. Хелен на переднем чувствовала себя вполне комфортно. Стоявший на пристани служащий отпустил веревку, и они поплыли вперед. Сначала не очень уверенно, но довольно скоро у них стало получаться лучше. Намного лучше. Задача заключалась в том, чтобы поддерживать ритм. Длинные аккуратные гребки, толкающие байдарку вперед. Как будто плывешь. Только быстрее. И быстрее обычной ходьбы. И определенно быстрее, чем неспешные разговоры и оставленные следы на нетронутой земле. Возможно, в два раза. Или даже больше. И это было хорошо.
Озеро сворачивало, как согнутый палец, что позволило им совершить естественный фланговый маневр, сначала двигаясь параллельно тропе, потом, срезая дистанцию, все время держа курс на дальний конец пальца, к тому месту, где должен находиться ноготь и где он, по их расчетам, практически сходился с тропой. Потому что после поворота озеро уходило в лес точно так же, как штат Мэн углублялся на территорию Канады. Словно клинок. Или ножевая рана. От самой дальней точки должно было остаться около двухсот ярдов до тропы. Максимум четверть мили. Здесь первобытный лес немного сдавал свои позиции. Из-за воды. Словно залив или устье реки.
Ричер продолжал грести. Не как при спринте. Скорее гонка на среднюю дистанцию. Что-то около мили. Как в черно-белом фильме о тощих мужчинах, бегущих по гаревой дорожке. Мешковатые белые футболки. Гримасы. Терпение. Выносливость. Мачете лежали между ног Ричера и перекатывались взад и вперед, взад и вперед после каждого гребка.
* * *
Дальний конец пальца имел форму каменистой буквы V, плотно прилегающей к стволам деревьев, и это позволило им удерживать байдарку в равновесии, пока они выбирались на сушу, где имелись удобные упоры для рук. Однако продвинуться внутрь леса более чем на фут оказалось не так-то просто. Им приходилось протискиваться сначала одним плечом вперед, потом другим, стараясь беречь оказавшуюся сзади ногу, словно они шли через переполненную на вечеринке комнату, где вместо людей вокруг стояли статуи, твердые, как железо. И не в свете свечей, а в странном зеленом сиянии, проникавшем внутрь сквозь миллионы неподвижных молчаливых листьев.
Даже если возникали поляны побольше, они не приносили облегчения, потому что все вокруг заросло лианами и ежевикой, и иногда сквозь них удавалось пробраться, но в девяти случаях из десяти последние ярд или два приходилось поработать мачете, чтобы высвободить переплетенные лианами лодыжки.
– Ты в порядке? – спросил Ричер.
– В каком смысле? – спросила Хелен.
– Ты же не любишь лес.
– Хотите угадать с трех раз почему? Прямо сейчас?
Они продолжали продираться дальше. Ричер впереди прорубал достаточно широкую тропу, Хелен следовала сразу за ним, и они оставляли следы там, где прежде, возможно, никогда не ступала нога человека. И скорее почувствовали, чем увидели, тропу впереди – просвет, разрыв, отсутствие. Дыру в лесных звуках. Изменения в небе. Шов в зеленом пологе. А потом и оказались на ней, перешагнув через стволы, изогнутые, словно колени; они протискивались, поворачивались и, наконец, буквально вывалились наружу. Воздух над ней был влажным и неподвижным, и заметно более прохладным.
– Нам удалось их опередить? – спросила Хелен.
– Думаю, да, – сказал Ричер. – Практически наверняка, если они глазели по сторонам. Или нет, если их что-то спугнуло и они стали спешить. Но я практически уверен, что нам удалось. Впрочем, когда дело доходит до предположений, я предпочитаю осторожность.
– Значит, мы подождем их?
– Разумнее всего двигаться им навстречу, чтобы встретиться лицом к лицу. И тогда мы сможем направить их обратно, находясь ближе к Нейсмиту.
– А если мы пойдем в противоположную от них сторону?
– Жизнь – это игра, что тут еще можно сказать.
– С самого начала возникла жуткая ситуация. Может быть, они сразу шли быстро. Просто для того, чтобы сказать, что им удалось дойти до самого конца. И тогда они могли опередить нас на тридцать минут.
– Вам уже приходилось заниматься чем-то похожим?
– Время от времени.
– И удавалось сделать правильный выбор?
– В некоторых случаях.
Хелен вздохнула.
– Ладно, будем надеяться, что мы столкнемся с ними, когда они будут идти нам навстречу. А если нет, я намерена назвать вас совсем не канадскими именами. Причем некоторые из них – с несколькими слогами.
– Хоть горшком назови, только в печку не ставь, – сказал Ричер.
– Я пойду первой, – заявила Хелен.
* * *
Идти по тропе было гораздо легче, к тому же она шла по прямой, без зигзагов и поворотов, из чего следовало, что у них появилась возможность обращать внимание на то, что находилось на расстоянии более фута. И там было на что посмотреть. В конечном счете это замедлило их продвижение вперед даже больше, чем борьба с зарослями ежевики. Пожалуй, первозданный лес — правильное слово. Не то чтобы Ричер любил подобные вещи, но он ощущал какую-то примитивную связь с окружающим лесом.
Джек подумал, что, вполне возможно, сотни поколений его предков жили в таких джунглях. Должны же они были где-то жить. Стволы покрывали лишайник и гладкий зеленый мох, а сами деревья продолжали бесконечную борьбу за свет и пространство, и возникало ощущение, будто где-то едва слышно разговаривают окутанные тенями люди и их голоса доносятся до тропы далеким прибоем.
Впереди и слева идеальное место для засады, так что будь осторожен. Две позиции для обороны впереди и справа; планируй использовать сначала первую, вторую оставь на случай отступления.
Сотни поколений, и по определению каждое из них выжило.
Ричер и Хелен шли дальше, окруженные прохладным неподвижным и влажным, точно в подвале, воздухом. Сама тропа, усыпанная старой темной листвой, была мягкой и пружинистой, словно ковер.
Никаких туристов впереди.
Ни в первые пять минут, ни в первые десять. Две пары, чьи векторы движения направлены в противоположные стороны, одна движется быстро, другая медленно. Прошло пятнадцать минут, и вероятность встречи постоянно уменьшается. В любом случае, если им суждено встретиться, это должно произойти в самое ближайшее время.
Ни в следующие пять минут, ни в следующие десять они не встретились. С точки зрения арифметики ситуация становилась напряженной. Теперь уже было трудно представить, что Генри и Сьюзан шли настолько медленно, чтобы все цифры сошлись. Если только они не испугались и не повернули обратно к Нейсмиту. Возможно, они передумали и решили благородно отступить. Возможно, стояли за спиной сержанта Кайна в тот самый момент, когда Ричер и Хелен отплывали на байдарке от пристани.
Но выяснить это они не могли.
Никаких туристов впереди.
– Ричер, ты облажался, – сказала Хелен.
– Начинай с многосложных слов. Мне всегда интересно послушать, – ответил он.
– Может, с ними что-то случилось, – сказала она.
– Например, что? Со стороны Нейсмита не собирались посылать поисковых отрядов. Ведь других туристов не было. Исчезнувшее оборудование не могло подпрыгнуть и укусить их за задницы. Только не в реальной действительности. Возможно, позднее, в фигуральном смысле, но пока с ними ничего не могло произойти.
– Тогда где они?
– Возможно, остановились. Может быть, поставили палатку. Может, нашли идеальное место.
– А я думаю, что они спешили и успели пройти здесь раньше нас. Я считаю, что мы опоздали. Ты облажался, – повторила она.
– Жизнь – это игра, – напомнил ей Ричер.
* * *
Они пошли дальше, немного ускорив шаг, не обращая внимания на лесные поляны слева и справа, каждая из которых была диковиной, точно зал в музее. Высоко у них над головами поднялся ветер, зашелестела листва, ветви деревьев затрещали и застонали. Маленькие незаметные животные шуршали в подлеске. Плотными тучами клубились насекомые; их следовало избегать, а если не получалось, то приходилось пробиваться сквозь них.
Тропа свернула вправо, затем влево, чтобы обойти огромный, поросший мхом ствол в четыре фута шириной, и в сумраке тропы они заметили два ярких предмета, стоявших бок о бок прямо на земле. Красные, оранжевые и желтые, нейлон, ремни и пряжки.
Рюкзаки.
– Это их рюкзаки, – сказала Хелен.
Ричер, шагавший рядом, кивнул. Он уже видел их раньше, совсем недавно, утром, у арки, когда они лежали на земле, подготовленные к походу. Ричер и Хелен подошли к ним вплотную. Рюкзаки не выглядели брошенными. Они стояли рядом, опираясь друг на друга. Их поставили очень аккуратно.
– Они сошли с тропы, – сказал Ричер. – Решили устроить небольшую экскурсию. Нет смысла тащить рюкзаки сквозь кустарник.
– Когда? – спросила Хелен.
– Надеюсь, недавно. Из чего следует, что они где-то рядом.
Если не считать обычного гудения леса, до них не доносилось никаких посторонних звуков. Ни стонов, ни криков, ни шагов, ни шума подлеска, через который кто-то продирается.
Ничего.
– Может быть, стоит их позвать? – спросила Хелен.
– Не слишком громко, – ответил Ричер.
– Генри? Сьюзан? – Она произнесла имена театральным шепотом, громче, чем обычная речь, но не повышая голос до максимума, с вопросительным выражением в конце.
Никакого ответа.
– Сьюзан? Генри?
Тишина.
– Но они не могли уйти далеко, – сказала Сьюзан.
Ричер принялся изучать кустарник справа и слева от тропы. Логика подсказывала, что если они покинули тропу, то рядом с рюкзаками. Какой смысл их оставлять, пройти сотню ярдов и только после этого углубиться в лес. Однако Джек не был специалистом по чтению следов. Во всяком случае, в таком лесу. И не как в кино, где парни опускаются на корточки и после короткой паузы заявляют: «Они прошли здесь три часа назад, а у женщины волдырь на лодыжке».
Но в одном месте он обнаружил сломанные побеги и оторванные листья – и представил поставленную на землю ногу, короткий осторожный шаг, потом еще нога, второй человек следует за первым, одним плечом вперед, затем другим, пробираясь сквозь небольшие просветы.
– Пойдем за ними? – спросила Сьюзан.
– Позови их еще раз, – сказал Ричер.
– Генри? Сьюзан? Где вы?
Никакого ответа. Даже эха.
Ричер шагнул в кустарник и осмотрелся, пытаясь найти какие-то следы, отброшенные ветки, сок, сочащийся из раздавленных стеблей. Дело оказалось далеко не таким простым. В большинстве случаев не было очевидного направления. Ричеру приходилось останавливаться через каждые несколько ярдов, изучать кустарник слева, впереди и справа и выбирать лучший из возможных, почти одинаковых вариантов. Он пришел к выводу, что кролики и другие мелкие животные могут отодвигать в сторону траву, как нога, но только вес человека способен сломать что-то более толстое, чем карандаш, – поэтому стал строить предположения на присутствии или отсутствии свежих следов на лежавших на земле ветвях. Дальше и дальше, как алгоритм, да и нет, нет и да.
Все больше углубляясь в лес.
Каждые десять ярдов они останавливались и прислушивались, стараясь отфильтровать в мозгу обычные звуки и выделить что-то новое. Ничего нового они не услышали – ни после первой остановки, ни после второй или третьей. Но после четвертой Ричер почувствовал, как кто-то неподалеку затаил дыхание, почуял присутствие человеческих флюидов, которое древняя часть его разума интерпретировала как хищника или жертву, а потому представлявшее интерес. Сотни выживших поколений. И тут Ричер услышал тихий звук, нечто среднее между хриплым щелчком и шелестящим хрустом, сопровождавшийся тоненьким присвистом и механическим резонансом со слабым, но глубоким эхом. Похоже на камеру «Никон», но немного иначе. Электронная имитация, хрупкая и кажущаяся.
Сотовый телефон, делающий фотографию.
И еще раз.
Ричер продолжал пробираться вперед, высоко поднимая ноги, чтобы перешагнуть через лианы и протиснуться в просветы между стволами, и внезапно увидел Генри и Сьюзан, стоявших плечом к плечу в десяти футах от него и снимавших на телефоны предмет, который лежал перед ними на земле. Нечто не имеющее теплового излучения и слишком маленькое, чтобы засечь его на радаре. Проклятье, тут не могло быть никаких сомнений.
* * *
Это был мертвец, мужчина, маленький, темнокожий и худощавый, одетый в старый оранжевый комбинезон заключенного. Он лежал на спине, и углы, которые образовали его шея и конечности, противоречили основным принципам анатомии. Он казался мягким изнутри, почти жидким, словно его кости были сломаны, а внутренности раздавлены.
– Он выпал из самолета, – сказал Ричер. – Не спрыгнул, а выпал через дверь. С большой высоты. Поэтому он почернел из-за отсутствия кислорода, или из-за низких температур у него сразу отказало сердце, но в любом случае он падал, точно тряпичная кукла; пробил кроны деревьев и наверняка умер до того, как оказался на земле. Кроны деревьев сомкнулись над ним, поэтому его невозможно было увидеть сверху, тело быстро остыло до температуры окружающей среды, и его стало невозможно обнаружить по тепловому излучению. Ну а с точки зрения радара, он ничем не отличается от корня дерева или кучи сломанных веток.
– Я надеюсь, что у него отказало сердце из-за холода, – сказала Сьюзан.
– Вопрос в том, выпрыгнул он сам или его вытолкнули.
– Выпрыгнул.
– Кто он такой?
– Гражданин Канады. Он должен был приземлиться в Торонто. Но промахнулся.
– А кто ты такая?
– Другой гражданин Канады.
– И для кого снимки?
– Для его семьи.
– Кто он такой? – повторил Ричер.
– Я вижу обе стороны, – сказала Сьюзан. – И готова на все, чтобы остановить новую атаку. Но теперь ситуация становится по-настоящему безумной. Парней переправляют самолетами из Гуантанамо в Египет и Сирию, где их хорошенько обрабатывают; через некоторое время тех, кто уцелел, нужно вернуть обратно, потому что сирийцы и египтяне не могут вечно держать их у себя. Однако никто не хочет, чтобы они вернулись, потому что непонятно, как поступить с ними дальше. Гуантанамо всегда переполнена, но их нельзя выпустить на свободу, ведь они начнут рассказывать истории.
– Ну и что с ними делают? И расскажите мне, откуда вы это знаете?
– Существует целая группа людей, у которых есть совесть. Она прячется в теневом Интернете. Некоторые факты установлены совершенно точно. Ваши наземные команды обходят систему безопасности, что позволяет раскрыть двери самолета во время полета. На очень небольших скоростях и низких высотах, как правило, в дальней части Северной Атлантики, там, где находится мертвая зона для радаров и где они могут снизиться, сбросить скорость и открыть люк. Вот как они поступают с этими парнями. И проблема решена.
– И что дальше?
– Об этом становится известно, и парень узнаёт, что он либо умрет под пытками, либо его вышвырнут из самолета во время обратного полета. Здесь не может быть счастливого конца. И тогда он решает выпрыгнуть во время первого полета. Застать их врасплох. Где-то над Торонто. Чтобы сделать заявление. Сочувствующая иностранная пресса, шанс осуществить внешнее давление.
Ричер кивнул. Как большой палец в заднице Канады.
– И что пошло не так?
– Так, мелочи. У них есть доступ к информации и эксперты разного рода. Они знали маршрут, который никогда не меняется, и время. Так что все сводилось к тому, чтобы отсчитать в уме минуты, а потом попытаться спастись. Очевидно, ему не удалось сделать это точно. Хотя он готовился месяцами. Однако встречный ветер может на многое повлиять. Небольшие ошибки множатся.
– Для кого фотографии? – снова спросил Ричер.
– Для его семьи. Больше ничего сделать нельзя. Никаких письменных документов не существует. Они будут все отрицать. Сделают заявление, что фотографии фальшивые. Странное зеленое освещение, слишком крупное зерно… Иностранные радикалы из магазина, продающего велосипеды. Нам не продержаться даже одного дня.
– В Торонто было бы иначе?
– Они так думают. Города и пригороды, там все иначе. Будет много свидетелей, полицейские и телевидение. Замять историю станет намного сложнее. Они рассчитывали, что это может стать переломным моментом.
– Складывается впечатление, что вы очень хорошо знаете их образ мыслей.
– Я пытаюсь узнать, как мыслят другие люди, чтобы их понимать. В данном случае речь не о невинном юноше. Это был негодяй из Средних веков. Порочный убийца. И я рада, что он выпрыгнул из самолета. Но он успел рассказать все, что знал. И они его отослали. Просто по привычке. Сейчас это – безумие.
– Откуда вы знаете, как он выглядит?
– Послеигровой анализ экспертов.
– Почему вы?
– Мы находились ближе всего.
– Из скольких кандидатов выбирали?
– Из многих.
– В том числе Хелен?
– Конечно, – сказала Хелен.
– Это была ее идея – подобрать вас и привезти с собой. В таком случае у нас появлялся американский свидетель. Теперь вы все видели. И обратного хода нет.
– Нам нужно вернуться в Нейсмит, – сказал Ричер.
* * *
Но они успели уйти совсем недалеко. Во всяком случае, как группа. Возвращаться по тропе, оставленной Ричером, было легко. Но в тридцати ярдах от нее он услышал шум и заметил движение между деревьями. Джек предупреждающе поднял руку, и Сьюзан, Хелен и Генри замерли у него за спиной. Дальше он очень осторожно пошел один, внимательно глядя вперед.
Четверо парней в полевой форме. Среди них сержант Кайн. Они смотрели на рюкзаки. Поставленные очень аккуратно, так что один опирался о другой.
Ричер бесшумно отступил назад, и они приблизили друг к другу головы.
– Пройдите по лесу еще сотню ярдов, – прошептал Джек. – Поверните на тропу к югу от них и выходите из леса. Потом садитесь в седан и езжайте домой. И удачи вам. Обратно не возвращайтесь.
Они пожали друг другу руки, и трое канадцев углубились в лес, а Ричер остался на прежнем месте. Он дал им три минуты, потом пошел обратно, в сторону четырех солдат, стараясь шуметь как можно громче, шурша листвой и ломая ветки. Они услышали его, когда их разделяли десять ярдов, и разом повернулись, подняв М16. Ричер услышал четыре негромких щелчка, когда переместились четыре предохранителя. Четкие одиночные щелчки, не похожие на фальшивые звуки затвора фотообъектива.
– Длинноствольное оружие – плохой выбор для леса, сержант Кайн. Вы можете целиться сколько угодно, но на пути пули обязательно окажется дерево. И это первая ошибка. Будем надеяться, что она станет последней.
– Эти люди с вами? – спросил Кайн.
– Какие люди?
– Шпионы.
– Они – туристы из Канады. Я не видел их с самого утра.
– Я вам не верю.
– Забудь об этом, сержант. Веди себя разумно. Здесь вам не получить медалей. К завтрашнему утру вам скажут, что вообще ничего не было.
– Они могли заметить следы секретной операции.
– Они видели то, что должны были увидеть.
– И что это значит? – спросил Кайн.
– Как фокусник на сцене, – сказал Ричер. – Изящными движениями левой руки он привлекает к ней внимание, правой же делает всю работу. В мире есть активисты, сержант Кайн. Они не могут взять и исчезнуть, потому что мы так хотим. Они постоянно ищут повод для того, чтобы стенать и жаловаться. И мы даем им для этого повод. Изящные движения левой руки. Причина для волнений. Но не слишком серьезная – ведь всем плевать на жестоких убийц, словно пришедших из Средних веков. Между тем правая рука делает то, что необходимо, без всяких помех. Классическое поведение фокусника.
– Кто вы такой?
– Однажды я служил в военной полиции. Я был боссом босса вашего босса. А мой брат некоторое время работал в военной разведке. Я встречался с некоторыми из его людей. Вот где собрались коварные умы, сержант. Там был один немолодой офицер, которого звали О’Дей. Ставлю десять долларов против одного. Подумай сам. Сотни людей, секретный сайт, планирование и интриги. Выход для избытка энергии. Как губка. Это позволяет нам держать их там, где за ними можно наблюдать.
Ответа не последовало.
– Забудь, сержант, – повторил Ричер. – Играй свою роль, заключающуюся в том, чтобы со зловещим видом стоять возле «хамви». Никто не скажет вам спасибо, если вы испортите им спектакль. Подобные вещи нуждаются в очень тонкой оркестровке.
Ричер отошел в сторону и смолк, позволив сержанту Кайну принять правильное решение относительно своей будущей карьеры. Через минуту он отдал приказ, все четверо повернулись и неспешной трусцой двинулись обратно. Ричер следовал за ними, отставая на пять минут, но на последних ста ярдах нырнул в лес и вышел на параллельную тропинку. А еще через две минуты он стоял у рекламного знака, дожидаясь попутной машины, покидающей Нейсмит.
