– Светлана Леонидовна! – тихо позвала Катя, сунув голову в кабинет заместителя директора. – С «Рижского» звонят, не знают, что делать: Вячеслава Викторовича опять нет, а им нужно срочно технологический маршрут согласовать.

Звонок с «Рижской» мог означать только одно: Славка снова напился и не вышел на работу. У него хоть на это ума хватало – не показываться на работе в непотребном виде. После смерти Лизы Кузьменко-младший, мгновенно постаревший и какой-то неживой, первое время держался хорошо, мужественно. Отказался от няни, которую ему навязывал Виктор Федорович, водил детей в сад, готовил им еду, укладывал спать. Казалось, он стойко перенесет горе. Совсем не верилось, что способен запить, как последний бомж, и начать в детский сад являться пьяным, а на работу не являться вовсе.

– Кать, я уеду сейчас, – решила Света, – а ты соври Виктору Федоровичу что-нибудь. Ну… что я в Бибирево поехала, что ли.

– Вы к Вячеславу Викторовичу, да? – с сочувствием спросила девушка. Кате никто ничего про семейные тайны директора не рассказывал, но она знала, как знает любой секретарь и любой наблюдательный человек.

Света махнула рукой, мол, куда же еще… Выхватила из шкафа куртку и, стараясь побыстрее проскочить приемную, чтобы не столкнуться с Виктором, выбежала на улицу.

Ключа от Славкиной квартиры у нее не было, да и быть не могло: она никто в этой семье. О том, чтобы пожениться, Виктор Федорович больше не заговаривал, да Света больше и не ждала предложения: Лизина смерть все изменила. Кузьменко-старшему нужно было думать о внуках, а не о собственной свадьбе.

Шаги за дверью раздались сразу же, едва Светлана нажала на звонок.

– Ты? – равнодушно спросил Слава и, не обращая на нее внимания, вернулся на кухню.

В квартире было чисто. Света быстро заглянула в бывшую детскую, в которой теперь спала одна Даша: чистота, игрушки аккуратно расставлены на небольшой детской стенке. Никогда не подумаешь, что хозяин целенаправленно превращается в алкоголика. Степу Слава переместил в свой бывший кабинет, а сам проводил время в спальне. Если не пил на кухне, конечно.

Дальше осматривать квартиру Света не стала, отправилась вслед за Вячеславом.

Сначала тот показался ей трезвым, но когда заговорил, стало ясно, что пьян он основательно. И в ближайшие часы не протрезвеет.

– Чего тебе?

– Слава, я сама детей из садика заберу, – ровно предложила Светлана. – Тебе в таком состоянии за ними идти ни к чему. И им тебя видеть ни к чему.

– А ты ведь ее не любила, Свет… Ты ведь ее терпеть не могла… – Кузьменко-младший смотрел на нее почему-то только одним глазом, второй сильно прищурил. Не иначе, лицо собеседника перед ним уже двоилось.

– Да, я не любила Лизу, – согласилась Света. Подумала и уселась напротив него.

– Вот и я не любил, – признался Вячеслав. – Заставлял себя любить, а не любил. Ее никто не любил, и она умерла.

Лиза тоже никого не любила, подумала Света. Мужа, во всяком случае, точно.

– Ее никто не любил. Никто. И она умерла, – повторил Слава и пьяно заплакал, прикрывая рукой глаза. – И я не любил. Только жалел. И отец ее жалел. Понимаешь? Не уважал, не восхищался, а жалел. А ведь она красавица была. И умница. Врач. Почему мы ее не любили, а, Свет?

– Я пойду Степкины вещи заберу. Тетрадки, учебники. Физкультурную форму. Ты не помнишь, у него завтра физкультура есть?

– Сегодня полгода, как ее нет, а я даже не знаю, какой она была. Доброй? Злой? Не знаю. А ты знаешь?

«Злобная, завистливая, жадная дура, – мысленно ответила Светлана. – Прости, господи…»

– Слава, я соберу детские вещи и заберу детей из сада. А ты возьми себя в руки. У тебя дети, помни об этом!

– Я помню, – Кузьменко поднял на Свету совершенно трезвые, но безумные глаза. – Сегодня полгода. Давай помянем Лизу.

– Давай. – Светлана поднялась, достала из буфета вторую рюмку и плеснула в обе коньяка из стоявшей на столе бутылки. – Царствие небесное…

Хозяин дома выпил, потряс головой и неожиданно трезвым голосом произнес:

– Она тебя терпеть не могла. Было за что?

– Нас всех есть за что не любить, – терпеливо объяснила Света. – И есть за что любить.

– Я ее не любил, и она умерла, – опять заплакал Слава. – Я не смог ее полюбить…

Продолжение слушать Света не стала. Собрала детские вещи в дорожную сумку и поехала на работу.

– Где ты была?

Она не успела прошмыгнуть в кабинет, – по коридору к ней приближался директор. Кивнул на сумку и сразу догадался:

– Опять?

Света молчала, но он все понимал: сын снова вдребезги пьян и Света в который раз собирается провести ночь с его детьми. Кузьменко-старший узнал о том, что так бывает, случайно: заехал по дороге на работу за Светланой и обнаружил в ее квартире собственных внуков.

Сейчас Виктору Федоровичу хотелось прижать женщину к себе прямо в пустом коридоре, но он не рискнул. Ему все время хотелось быть с ней рядом, без нее он как будто терялся в привычной жизни и начинал ждать, когда ее увидит.

– Пойдем в загс, – не к месту предложил мужчина.

– Сегодня полгода, Витя, – напомнила Света.

– Я помню.

Виктор Федорович тоже изменился после смерти Лизы. Не так разительно, как Слава, но не заметить этого было нельзя. Постарел. Пожалуй, будь директор таким год назад, Светлане бы и в голову не пришло строить планы совместной с ним жизни. Не настолько она любит деньги. Сама в состоянии их заработать.

Впрочем, теперь думать об этом было глупо и бессмысленно: Виктор уже стал ее жизнью. Вячеслав стал, и Степа с Дашей. И никакой другой жизни Света не хотела.

Они дошли до двери приемной, и Кузьменко тихонько и незаметно прижал к себе ее локоть, но сразу отпустил.

– Катя! – позвал директор и начал крутить головой, недоумевая, куда подевалась секретарша.

– Вышла куда-нибудь. А что ты хочешь? Давай я сделаю.

Светлана сунула сумку с детскими вещами в шкаф.

– Я хочу написать приказ. Об увольнении Кузьменко В. В.

– Витя! Не надо!

– У меня на производстве нет места алкашам, – не заорал, как можно было ожидать, а тихо, почти неслышно, произнес Виктор Федорович.

– Витя, я прошу тебя! Прости его последний раз. Я Славу предупрежу. Ну что с ним будет, если ты его уволишь? Парню помочь нужно, а ты его потопишь совсем. Не надо, пожалуйста.

– У меня тоже когда-то умерла жена… – Кузьменко подошел и потерся лбом об ее волосы, уже не боясь, что кто-нибудь не вовремя появится в приемной. – Я все понимаю не хуже тебя.

– Все люди разные, – отстранилась Светлана, – и горе переносят по-разному. Слава оказался слабее тебя. И ему нужно помочь.

– Ладно, уговорила, – мрачно согласился Виктор Федорович. – Я сам его предупрежу. Так пойдем в загс? Очень прошу, Света. Я не хочу без тебя жить.

– Завтра. Сегодня у нас поминки. Пойдем в загс завтра.

– А… тебе это надо? – робко спросил мужчина.

– Не знаю, – подумав, честно ответила Светлана. – Ты и так мой, а остальное для меня неважно.

Кузьменко вошел в собственный кабинет и тихо прикрыл за собой дверь.