1 августа, пятница
Будильник Саша поставила на полседьмого, но разбудил ее звонок в дверь.
– Ты что так рано? – удивилась она, открыв дверь.
– Собирайся, – распорядилась Гуля. – Я пока Тошку выведу. Давай, не тяни время.
Пока Гуля гуляла с собакой, Саша наспех выпила кофе, оделась, спрятала волосы под парик.
– Остановись у перекрестка, – велела Гуля, когда они подъехали к месту операции. – Тогда мы по-любому его не упустим, в какую сторону он ни поедет.
– Может заметить мою машину, когда будет подъезжать, – засомневалась Саша.
– Рискнем. – Подруга выбралась наружу, подождала Сашу. – Интересно, в офис уже пускают?
– Пускают. Дверь в шесть часов отпирают. Уборщицы приходят. И лифты все в это время включают, ночью только один работает.
– Тогда пошли, – Гуля чуть не бегом кинулась к зданию.
Равнодушный охранник у входа вежливо им улыбнулся, они ему тоже. Гуля потащила Сашу к пожарной лестнице. Сначала поднялись на второй этаж, потом на третий – отсюда забор промзоны был виден хорошо.
Серую машину они заметили одновременно. «Вольво» прижалась к тротуару, въехала на привычное место. Мужик вылез из салона, огляделся, не торопясь свернул к кустам.
– Пойдем? – Саша тронула подругу за руку.
– Подождем.
Народа, как и вчера, почти не было. Саша посмотрела на часы – начало восьмого. В офис так рано никто не приходит, даже уборщицы.
Внизу прошла женщина с собакой, вчера они ее уже видели. Через некоторое время прошла обратно. Два человека вошли в подошедший трамвай.
– Пойдем, – поторопила Саша. – Чего мы выжидаем?
– Подожди.
Проехала поливальная машина, какой-то мужчина отошел в сторону, пропуская бьющую струю, исчез за поворотом к метро. Стройная девушка с кудрями до середины спины вылезла из желтого такси, медленно направилась к кустам.
– Пошли! – прошептала Гуля, но с места не тронулась, завороженно глядя вниз.
Человек кудрявую девушку заметил сразу, пошел ей навстречу. Девушка, видимо, встречи не ожидала, рванулась назад, но мужчина успел, схватил ее за руку, вырвал сумку.
– Так это грабитель! – ахнула Саша. – Надо в полицию звонить!
Девушка вцепилась в сумку, но мужик ее оттолкнул. Девушка опять бросилась на грабителя, он снова ее оттолкнул. Да так сильно, что она упала, сумка отлетела в сторону, а еще на землю упало что-то черное. Пистолет, с ужасом успела понять Саша раньше, чем грабитель поднял черный предмет.
– Пошли! Быстрее! – Гуля бегом бросилась по лестнице, не тратя времени на турникет, к которому следовало приложить пропуск, проскочила мимо охранника. Саша с трудом ее догнала.
Подруга неслась к кустам. Человек, которого они так упорно выслеживали, находился у выхода на тротуар, и Гуля остановилась прямо перед ним, загораживая дорогу.
– Ты меня спас там, в парке? – хмуро спросила она, стараясь отдышаться. – Я бежала прямо под пули, да?
Он не ответил, замер, зло посмотрел на Гулю, и даже Саша, которая ничего не понимала, видела, что попала подруга в точку.
– Ты сейчас отнял у нее пистолет?
Мужчина усмехнулся, покачал головой и спросил:
– Вы здоровы, девушки?
Обошел их и, не сбавляя шага, двинулся к машине. Ветки за ним подрожали и замерли.
Гуля медленно пошла по дорожке, огороженной кустами, но ни девушки, ни ее сумки там не было, только кудрявый парик валялся на земле. Гуля отбросила его ногой.
– Гуля!
– Сейчас. Сейчас все объясню. Это Ксюшка.
– Что?
Подруга достала телефон, ткнула в экран, решительно поднесла к уху. Подождала, сжала трубку обеими руками, объяснила Саше:
– У Русланчика телефон отключен.
Гуля снова ткнула в экран, на этот раз дождалась ответа и отчеканила:
– Ты пыталась убить меня в парке и собиралась убить сейчас! Все ты понимаешь, а если не понимаешь, тем хуже для тебя…
Гуля замерла на полуслове, видимо, абонент отключился, не стал ее дослушивать. Убрала телефон и снова пнула парик.
– Пойдем!
Саша решилась заговорить, когда они уселись в машину.
– Как ты догадалась?
– Я не была уверена. – Гуля сняла свой парик, сунула в сумку. – Тогда в парке он не хотел мне сделать больно. Он меня тихо на землю опустил, бережно. Не знаю, слышала ли ты тогда хлопок, но хлопок был. И когда стреляли, он меня прикрыл. Даже странно, что я сразу этого не поняла.
– Подожди. Как ты связала это с Ксюшей?
– Когда мы видео смотрели, ну то, что ты в магазине взяла, там за нами девка шла. Лица не видно, но на Ксюшку похожа. Я несколько раз просмотрела, но твердо не была уверена.
– И ничего мне не сказала! – упрекнула Саша. – А когда уверилась?
– Я и не уверилась. Так… предполагала. Мысли в этом направлении стали работать. – Гуля откинулась на сиденье, прикрыла глаза. – Я поняла, что угадала, только когда сейчас сверху ее увидела. Это была Ксюшка, ее походка. Точно. И у парка вертелась она. Вот стерва, сказала, что у меня паранойя! У нас мартини остался?
– Остался. Только я тебе компанию не составлю, мне сегодня в ночную смену.
Нужно было уезжать, но Саша медлила.
– Понимаешь, этот парень, Маринин убийца, он не мог знать, что у нее в сейфе есть деньги. Когда я уходила, купюр на столе не было, Марина про них даже не упомянула. Она же не дурочка, никогда не стала бы считать деньги при открытых дверях. А двери было две – в офис и в ее кабинетик. Убийца работал в другой фирме, он не мог знать про зарплату. Кто-то ему сказал.
– Это необязательно Ксюша.
– Она. Доказать не могу, но уверена. Не думаю, что она подговаривала его украсть деньги, для этого она достаточно осторожна, но информацию как-нибудь донесла, это точно.
– Гуля, ты можешь ошибаться. Это очень серьезное обвинение.
Гуля открыла глаза, посмотрела прямо перед собой.
– У убийцы в руках была сумка. Снимки с камеры черно-белые, сумка серая, однотонная. А на самом деле она желтая с розовым. Жуткое убожество.
– Ну и что? – Саша тронула машину, повернула в сторону дома.
– Я парня видела, когда на остановке сидела. И сумку запомнила, потому что она была женская и дурацкая. А вчера я эту сумку опять увидела. Приехала к папе на работу за компом, вошла в кабинет, а у него на столе стоит рамка с фотографиями, большая такая. Фотографий четыре: мама, я, Руслан и Ксюша. А Миши нет, – с грустью сказала Гуля.
– Ничего, – успокоила Саша. – Теперь твой отец рамку переделает и Мишку вставит.
– На фотке Ксюшка с той цветастой сумкой.
– Если она в том убийстве замешана, – возразила Саша, притормаживая перед зеброй, – она никогда такую фотографию никому в вашей семье не подарила бы.
– Она не знала, что Марина имеет к нам отношение. Я первая Марину с Ксюшкиной мамой на фото узнала. Руслан даже не догадывался. А снимок хороший очень, Ксюшка там настоящая красавица. Руслан с ней у папы на работе бывал, он как-то об этом упоминал. Говорил, что у отца на столе моя фотография. Уговаривал помириться. – Гуля вздохнула. – Конечно, полиция никогда ничего ей не пришьет, но папа не полиция. И Руслан… Понимаешь, если хоть капля подозрения будет, что его жена причастна к смерти тети Марины… Не думаю, что брат станет с ней жить, даже если очень любит. Точно не станет. Для наших мужчин женщина должна быть святой, иначе это не женщина. Мое слово для Руслана ничего не значит, а вот папино значит много.
– И ты думаешь, поэтому Ксюша хотела тебя убить?
– Не думаю. Знаю.
– Гуля, ты можешь ошибаться!
– Я не ошибаюсь! Реальных доказательств нет, в парке на меня напал мужик, и сейчас мы ее за руку не схватили. Но я знаю, это она! Кстати, Ксюшка занималась стрельбой, сама хвасталась как-то. Даже в каких-то соревнованиях участвовала.
– А этот мужик, он кто?
– Понятия не имею. Вряд ли ее любовник, она не рискнет. Она за Руслана крепко держится. Так крепко, что на все готова, лишь бы его не потерять.
– Ничего не понимаю, – констатировала Саша. – Откуда этот твой ангел-хранитель мог знать, что твой отец держит на работе Ксюшкину фотографию?
– Он и не знал. Наверное, он хорошо знает Ксюшку. Я для нее – большой риск. Пока мы с папой были в ссоре, риск был меньше. А теперь… Я бы точно рассказала, где и когда видела эту сумку. Она необычная, это тебе не пластиковый пакет. Отец мимо ушей такие вещи не пропускает. Представляешь, у убийцы Ксюшкина сумка, а она член нашей семьи. Обхохочешься! А что я убийцу видела, она знает, я ей сама сдуру сказала, давно еще.
– Бывают просто совпадения, – заметила Саша.
– Бывают. Но раз она запсиховала так, что меня убить пыталась, вряд ли это совпадение. И папа бы это доказал.
– Расскажешь ему?
– Сейчас точно нет. Правда его добьет. А потом… не знаю. Расскажу Руслану, пусть он решает. Он мужчина.
– Гуля, я боюсь. Вдруг она… – Саша въехала во двор, остановилась напротив подъезда.
– Не бойся. Она теперь пылинки будет с меня сдувать. Понимает, что я постараюсь себя обезопасить. Я все-таки Камаева, со мной лучше не связываться.
– А ты постараешься?
– Уже это сделала, – засмеялась Гуля. – Ты же все знаешь, а этого достаточно.
Гуля выбралась из машины, Саша тоже. Нажала на кнопку электронного замка, дернула для верности дверь, подняла голову и замерла, увидев человека, поднимающегося со стоявшей под боярышником лавочки.
– Это Илья, – сказала Саша подруге и объяснила: – Я очень долго его ждала.
Иванников бросил сумку, в которую сунул Ксюшин пистолет, на заднее сиденье, выехал на проезжую часть, повернул к Яузе и неожиданно почувствовал, что смертельно устал. Устал так, что почти не в состоянии соображать.
Такую усталость он ощущал только однажды, когда сразу после известия о том, что случилось с Игорем, они с Ксюшей очутились в гараже. Ему хотелось попасть туда одному, но Ксюша потащилась за ним. К этому времени совсем стемнело, в гараже, как назло, перегорела лампочка. Он отыскал фонарик, обвел тусклым желтым кругом тесное помещение. Сумка была едва прикрыта рулонами старых обоев. Родители делали ремонт лет десять назад, собирались снова обновить обои, а старые продолжали неизвестно для чего хранить в гараже. Впрочем, там места для них хватало.
Протягивая руку к сумке, Иванников надеялся, что она пуста, и не верил своей надежде. Сумка оказалась тяжелой. Он открыл молнию, увидел банковские пачки и сразу опять застегнул сумку.
Ксюша стояла рядом, с испугом на него смотрела, а ему было так, как будто он один выжил после глобального ядерного взрыва.
– Нужно позвонить в полицию, – сказал он, не глядя на Ксюшу.
– Ты что?! – ахнула она. – Ты что, Слава? Я же стану соучастницей! Меня посадят в тюрьму…
Она вцепилась в него обеими руками и заплакала жалобно и громко, содрогаясь всем телом. Он по привычке погладил ее по голове, удивляясь, что продолжает быть самым одиноким на свете, как будто Ксюша не человек, а вещь. Или животное. Собака, например.
– Надо ее выбросить, – плакала Ксюша.
– Хорошо, – решил он. – Завтра поеду на дачу и выброшу где-нибудь там. В городе опасно, могут найти. А на ней наши отпечатки пальцев.
На дачу Ксюша поехала вместе с ним, хотя ему не хотелось ее видеть. Она могла кому угодно объяснять, что случайно и ненамеренно проговорилась про немалую, судя по весу, сумму денег, которые совсем не сложно взять. Кому угодно, кроме него. Он в это не верил тогда и не верит сейчас.
Сумку, дождавшись вечера, они зарыли на участке, рядом с кустом калины, и сразу же вернулись в Москву…
Иванников выехал на набережную, прижался к левому краю, остановил машину перед забавным горбатым мостиком. По мосту важно выхаживал еле научившийся ходить малыш, молодая веселая мама уговаривала его сесть в коляску.
Мимо проплыла по грязной воде стайка серых уток, одна отделилась, приблизилась к Иванникову и разочарованно отплыла прочь, поняв, что он ее не покормит. Малыша наконец удалось посадить в коляску, женщина повезла его на другую сторону набережной. За его спиной проехала юная парочка на велосипедах. Иванников посмотрел по сторонам, размахнулся и бросил пистолет в воду подальше от гранитного берега. На фоне шума машин всплеск показался тихим, почти неразличимым.
Пистолет оказался травматическим, Ксюша рисковала, пытаясь использовать его в парке. Впрочем, люди гуляли только у пруда, пока добежали бы, добить жертву времени хватило бы.
Иванников еще постоял, глядя на темную воду, и вернулся к машине.
…Он тогда снова поехал на дачу через два дня. За это время он ни разу не позвонил Ксюше, а она не позвонила ему. Он не поверил бы, что такое возможно, скажи ему кто-то об этом хотя бы за сутки до событий.
Он тогда долго мучился, что предал Ксюшу и она действительно проговорилась случайно. Теперь это не имело значения. Он заплатил за свое предательство, если таковое было. Он заплатил одиночеством, к которому невозможно привыкнуть.
А проговорилась его тогдашняя подруга не случайно, теперь он точно это знал.
Он вернулся на дачу, твердо намереваясь сжечь деньги, но их под калиной не оказалось. Сумка была, а деньги исчезли. Снова зарывать сумку он не стал, засыпал пустую яму землей, вымыл руки и через лес пошел к станции. Перепачканную сумку он выбросил в мусорный контейнер около железнодорожной платформы и, сидя в полупустом вагоне, подумал о том, что Ксюша, наверное, стерла руки, с непривычки орудуя лопатой. Ему было жаль ее, и жаль себя, и страшно от того, что нескольких слов оказалось достаточно, чтобы лишить кого-то жизни и убить любовь.
От Яузы до дома Иванников доехал быстро. Хотелось пить. Нужно было зайти домой, принять душ, переодеться, но он звонил в соседскую дверь, понимая, что никто ему не откроет. Вася в саду, Таня и ее мать на работе.
Так и не зайдя в собственную квартиру, он спустился вниз и пошел к находящемуся в соседнем дворе детскому саду. Он не знал, куда водит сына Таня, но ему повезло, несколько детишек бегали за сетчатым забором, и Васю Иванников увидел сразу.
– Вася! – крикнул он, ухватившись руками за сетку. – Вася!
– Здрасте, дядя Слава, – подбежал мальчик.
– Вась, ты знаешь мамин телефон?
– Мобильный? – уточнил Вася.
– Любой. Давай мобильный, если помнишь.
Вася уверенно продиктовал цифры и только потом спросил:
– А вам зачем?
– Мне нужно с ней поговорить, – улыбнулся Иванников. – Беги играй. Пока.
Недолго смотрел на бегающих за забором детей и достал телефон.
– Это я, – сказал он, услышав удивленный голос. Наверное, Татьяне редко звонили с незнакомых номеров.
– Слава?
– Мне нужно срочно тебя увидеть. Срочно.
– Я не могу сейчас уйти, – озадаченно произнесла она. – А что случилось?
– Ничего не случилось, и не надо никуда уходить. Диктуй, где ты работаешь, я подъеду.
Татьяна работала совсем рядом, в двух троллейбусных остановках, до недавно открытого офисного центра он дошел пешком. Стоя на крыльце у раздвижных дверей, снова ей позвонил и, когда она наконец вышла, не обращая внимания на снующих мимо людей, крепко прижал ее к себе.
– Ты была не права, мне очень хочется тебя обнять, – прошептал он и только тогда заметил, что она пытается высвободиться из его рук, а глаза у нее блестят от слез.
Она сделала пару шагов подальше от дверей, отвернулась, смахнула слезы кончиками пальцев.
– Не плачь, Тань, – попросил он. – Я люблю тебя. Я давно тебя люблю. Не плачь, а то я чувствую себя совсем виноватым. Я и так виноват: столько времени потерял зря.
Она опять ничего не ответила, но он знал, что уже не один, и только жалел, что до вечера, когда она наконец совсем освободится, еще так много времени.
