Глава 9
Современники и соратники
На обратном пути к дому крестного Николай все размышлял о сказанном государем, про то, чем он может помочь царю в реализации его намерений, и о неожиданно свалившемся на него княжеском титуле. Ведь Николай знал, что Стефан Баторий отобьет ливонские земли у Ивана Грозного и обязательно пойдет на Русь. Еще совсем недавно он помышлял о скором возвращении в свое время. Вспоминал про свою работу, Ленку, но жизнь закрутилась так, что Марфа стала вытеснять ее образ, а воспоминания о прежней работе растворялись в текущих делах и заботах. Заботах о прошлом, без которого у Руси не будет будущего. «А что может стать с моей страной, если я не стану вмешиваться в жизнь средневековой Московии? Может, не зря меня сюда закинуло? Может, именно моя кроха усилий, положенная на весы истории, перевесит их и Стефан Баторий под стенами Пскова потерпит поражение! В любом случае я не имею права отступать и трусливо бежать из этого времени перед решающим боем за Великий Псков!» – не на шутку задумался Николай, но тут услышал низкий бас крестного.
– Ну что, вернулся, крестничек? Тогда вылезай! Чего сидишь на лавке в карете, словно боярин на именинах?!
Карета уже давно стояла перед домом Остафьевых. Ее двери были распахнуты настежь, а его хозяин, Алексей Никифорович, заглядывал в нее и радостно улыбался Николаю. Да так, будто бы не виделся с ним бог его знает сколько времени.
– Признаться, заволновался я за тебя, Николай, как наш государь повелел тебе остаться у него! Совсем уже дурные мысли в голову мне полезли! Думал, что больше уже никогда и не свидимся с тобой, но, видно, на этот раз все обошлось!
Николай вышел из кареты, а крестный даже обнял его от радости, что с его любимцем не приключилось ничего лихого.
– Ну, проходи в дом, крестник! Расскажешь – о чем с царем разговаривали! Как раз ты вовремя подъехал, к обеду успел. Стол прислуга уже накрывает. Вот, поедим, а тогда и в собор можно будет съездить. Посоветоваться с батюшкой нужно насчет вашей с Марфой будущей свадьбы. Так что можешь и не переодеваться – так и поедем. Вид у тебя весьма достойный. Так будет сразу видно, что ты самый настоящий боярин. А что это у тебя в руках за бумаги?
Николай молча протянул оба свитка, которые получил от царя.
– Что это? – настороженно спросил Алексей Никифорович, разворачивая первый из них, и уже через минуту удивленно поднял глаза на своего крестника.
– С тобой не соскучишься! Только вчера праздновали твой приезд да помолвку, а сегодня – гляди – новый пир пора закатывать!
Крестный уважительно поклонился Николаю, чем вызвал его смущение. Затем громко крикнул:
– Евдокия Порфирьевна, Марфа! Бегом сюда и слуг зовите, чтобы все немедля пришли!
На зов хозяина сбежалась вся челядь. А затем степенно спустились со второго этажа жена и дочь. Они встали у накрытого стола, уже намерились сесть за него, но увидели, что хозяин дома не торопится этого делать, и в нерешительности замялись, не зная причины, по которой их позвали вниз. Алексей Никифорович торжественно посмотрел на них, молча вышел на середину зала, встал напротив Николая и подозвал Евдокию Порфирьевну и Марфу, указывая перстом на место подле себя.
– Встаньте рядом со мной, а челядь и прислуга пусть встанут опосля нас! – приказал крестный.
После чего троекратно поклонился Николаю, чем вызвал еще большее удивление у жены, а Марфа во все глаза стала смотрела то на отца, то на своего суженого, сердцем чувствуя, что свершилось для нее что-то неладное.
– Кланяйтесь Николаю Ивановичу все в ноги! Сегодня великим указом нашего государя отныне и на веки веков теперь Николай Иванович, как и его покойный батюшка, князь Иван Дмитриевич Бельский! Я честно служил его отцу и не допущу, чтобы кто-либо посрамил меня словом али делом перед молодым князем.
Челядь и прислуга моментально упали на колени и склонили головы до самого пола. Марфа же тихо ахнула. Она испугалась, что теперь все ее мечты о замужестве могут в одночасье рухнуть. Девушка тут же попыталась скрыть свой расстроенный вид, для чего низко склонилась перед новым князем, но Николай смущенно откашлялся и произнес.
– Уважаемый Алексей Никифорович, Евдокия Порфирьевна, Марфа, вы для меня остаетесь самыми близкими людьми, невзирая ни на какие мои чины, звания, титулы, а поэтому, прошу вас, поднимите головы. Вы моя семья и ею и останетесь на всю мою жизнь. А с Марфой я продолжаю считать себя обрученным, так что это еще больше укрепляет наши родственные узы!
Марфа подняла голову, и ее глаза просто искрились от вновь обретенной надежды на счастье. К ее радости, смущенно и не веря в возможное, присоединилась бы и мать, но она знала, что служилые князья могут жениться только с разрешения самого государя, а даст ли Иван Васильевич подобное разрешение, она не ведала. Для Алексея Никифоровича сей вопрос хоть и был важным, но, видимо, не настолько, чтобы сейчас сокрушаться об этом. Он был уверен, что все образуется. Хозяин дома уважительно посмотрел на Николая, затем с гордым видом на жену и дочь и слегка дрогнувшим голосом произнес:
– Тогда позволь, князь, пригласить тебя за наш скромный стол!
– Брось, Алексей Никифорович, свои церемонии! Для меня ты по-прежнему уважаемый мною крестный!
– Вот спасибо! Уважил старика и память отца своего не посрамил! Мы ведь с твоим отцом были друзьями, несмотря на то что Иван Дмитриевич был потомственным удельным князем. Именно он первый меня приметил и к себе приблизил. В военные походы с ним вместе ходили! В одной палатке ночевали! От смерти друг друга спасали! – ответил хозяин дома и даже слегка прослезился, но тут же вытер коварно вытекшую скупую слезу и бодро крикнул:
– За нового князя Николая Ивановича Бельского нужно чаши с добрым вином поднять да гостей созвать!
Праздник по поводу возвеличивания нового князя Руси удался на славу. Снова шум, веселье, множественные поздравления! Гости стали прибывать и по приглашению, и без него. Многим захотелось просто выказать уважение к новому князю. Не много ведь на Руси князей осталось, и оттого прибывшим гостям было интересно воочию посмотреть на младшего родственника царя. Некоторые рассчитывали заручиться знакомством с новым удачливым молодым человеком, имеющим прямой доступ к государю. Ведь как можешь знать – кто тебе поможет пробиться на более высокую должность и получить новый чин. Гости все прибывали и прибывали. Всем им находилось место за огромным столом добродушного хозяина. Приехал и Андрей Яковлевич. В конце концов гостей набралось очень много, а засиделись допоздна. Ведь быстро уехать и хорошо не поесть да не попить вволю – хозяина обидеть, а с ним и нового князя. Но наконец все разъехались по домам. В доме из гостей остался только близкий друг Алексея Никифоровича боярин Щелкалов Андрей Яковлевич.
– Вот и съездили в церковь! – сокрушенно произнес крестный, глядя на расстроенную дочь.
– Не кори себя, Алексей Никифорович! Это все из-за меня произошло! – сконфузился Николай.
Ему тоже было неудобно перед невестой за всю эту суету вокруг себя, а теперь, как он понял, и за отложенную на неопределенное время свадьбу.
– Ладно, придет время, царь даст свое добро на вашу свадьбу, тогда мы обязательно все исправим и закатим такую княжескую свадьбу, что по всей Руси добрая молва о ней полетит да по всем самым удаленным ее уголкам! – пообещал дочери Алексей Никифорович. – Мы еще обязательно с бубенцами поедем по Москве в Успенский собор!
– Правда?! – бросилась на шею к отцу Марфа.
– Правда! И думаю, что Николай Иванович так просто не отступится от тебя, дочка, ведь ты и вправду люба? – улыбнувшись, произнес Алексей Никифорович, погладил дочь по золотистым волосам и вопросительно посмотрел на молодого князя.
Николай взглянул на Марфу. У той щеки от его взгляда залились румянцем. Она смутилась и опустила глаза.
– Обещаю тебе, Марфа, что я обязательно испрошу разрешения на нашу свадьбу у государя! Я так просто не отступлюсь от тебя!
– Вот видишь, дочка, – князь тебе обещал, а княжеское слово – оно крепче алмаза будет! А теперь вам с матерью пора опочивать, а нам с Николаем Ивановичем да с боярином Андреем Яковлевичем еще нужно будет обсудить кое-какие важные государственные дела!
Марфа бросила короткий благодарный взгляд на Николая и не торопясь пошла к лестнице. Вслед за ней пошла и ее мать. Когда женщины ушли наверх, к хозяину дома, который вдруг мгновенно протрезвел, подошел Андрей Яковлевич, до этого скромно сидевший за столом. Он тоже был абсолютно трезв, хотя вроде как и пил наравне со всеми гостями. Николаю даже как-то стало неловко за себя. У него в голове был небольшой бедлам. Оба друга с хитрой улыбкой на лице внимательно посмотрели на молодого князя, а крестный неожиданно спросил:
– А не хочешь ли ты, Николай, нам с Андреем Яковлевичем поведать – отчего ты себя именно Николаем решил назвать? Ведь среди детей князя Бельских не было никакого Николая? Мне-то, как его другу и боевому товарищу, это очень хорошо известно!
«Вот тебе и второй экзамен по ЕГЭ! Какой же теперь ответ будет верным?» – удивленно подумал Николай и мгновенно протрезвел.
Он внимательно посмотрел на Алексея Никифоровича, затем на Андрея Яковлевича. Их взгляды были суровы и невозмутимы. Бояре явно не шутили.
– Может, пройдем в мой кабинет? – произнес хозяин дома. – Там нам никто не помешает откровенно побеседовать. Пошли, ты еще ни разу не был в моем кабинете!
Алексей Никифорович подошел к двустворчатым кабинетным дверям, инкрустированным стилизованным рисунком в виде гор и орла на фоне солнца, и взялся за ручку. «Весьма странное оформление для дома, стоящего чуть ли ни в центре Москвы», – подумал Николай. Ему еще ни разу за все время пребывания в доме не приходилось видеть их открытыми. Молодому князю ничего другого не оставалось, как подчиниться воле «крестного» и последовать за ним. Друг пошел немного позади. Получалось что-то вроде арестантского конвоя, а Николай выступал в роли арестанта
– Проходи, располагайся в кресле. Садись, как тебе удобнее! – достаточно дружелюбно произнес Алексей Никифорович, усаживаясь в глубокое кожаное кресло за широким столом из красного дерева. Андрей Яковлевич без церемоний расположился на кабинетном диване, стоявшем немного позади кресла Николая. Судя по его поведению, он уже не раз здесь бывал. Положив ногу на ногу, он стал ею равномерно покачивать, одновременно с любопытством глядя на новоиспеченного князя.
Николай даже сконфузился от такого пристального внимания к себе «крестного» и его друга. Чтобы как-то разрядить обстановку, он стал неторопливо оглядывать комнату, мебель, картины на стенках. Новоиспеченный князь пытался выиграть время и подготовить правильный ответ. Ведь сейчас вновь решалась его судьба. Но он не придумал ничего лучшего, чем повторить ту же самую выдуманную им версию своего прошлого, которую он на ходу сочинил для Ивана Грозного. Когда Николай закончил рассказ, Алексей Никифорович с усмешкой посмотрел ему в глаза и спросил:
– И это все, что ты хочешь мне рассказать? А случайно, не привираешь ли ты нам, крестничек мой дорогой?!
Николай от такой постановки вопроса даже немного растерялся. Ведь царь вроде как поверил ему. А пока он размышлял, что бы еще такого ему сказать, Алексей Никифорович открыл выдвижной ящик письменного стола. Заглянул в него и с загадочным видом покосился на Николая. В это время вид «крестного» сильно напомнил ведущего телепередачи «Поле чудес» Якубовича, когда он заглядывал в «черный ящик». Ему еще только оставалось спросить: «Вы действительно хотите взять то, что лежит в этом ящике?» Николай даже непроизвольно улыбнулся от внезапно возникшего в его голове сравнения. Алексей Никифорович удивленно посмотрел на него и спросил:
– И чему ты радуешься? Думаешь, что мы с Андреем Яковлевичем хоть немного поверили твоим сказкам?
Он еще раз многозначительно заглянул в ящик. Потом медленно достал из него пистолет и положил его перед собой на стол. Николай обомлел. Перед ним лежал самый настоящий пистолет Макарова! Алексей Никифорович не сводил с него глаз и усмехнулся, увидев временную растерянность гостя. Николай провел рукой по кафтану в области левой подмышки и еще больше удивился. Его пистолет Макарова был на месте. «Тогда откуда у средневекового боярина взялся «ПМ»?» – лихорадочно стал размышлять Николай, но ничего путного на ум ему не шло. О случайной находке или раскопках и речи идти не могло. Археологии будущего не существует в принципе!
– Руку опусти! Не стоит доставать то, что у тебя сейчас находится под мышкой!
Николай опустил руку на колено и оглянулся на спокойно сидящего у него за спиной Андрея Яковлевича.
– Ну что, растерян, путешественник во времени? – рассмеялся Алексей Никифорович, отодвинул «ПМ» в сторону и наклонился над столом так, чтобы быть поближе к своему гостю.
– Не ожидал, что ты в этом времени не один такой?
Только сейчас Николай стал понимать, что ему напоминает обстановка кабинета. Это была обыденная обстановка кабинета в какой-нибудь стандартной квартире ученого, журналиста или писателя в его родном времени. Не хватает только настольной электрической лампы, клавиатуры и монитора. Теперь он действительно с удивлением посмотрел на своего «крестного». Тот не скрывал полученного удовольствия от разыгранного им спектакля и подмигнул хитро улыбающемуся дьяку Посольского приказа.
– Кто вы? – растерянно произнес Николай.
– По всей видимости, если судить по дате на маркировке твоего «ПМ», который ты носишь под кафтаном, то такие же, как и ты, невольники времени, – ответил Алексей Никифорович. – Только мы в отличие от тебя из тысяча девятьсот восемьдесят шестого года, а ты, скорее всего, – из конца девяностых, а может, даже из двухтысячных?
– Из две тысячи десятого, – растерянно ответил Николай.
– Значит, действительно наш потомок! Любопытно, а как там вам живется, нашим потомкам? Закончили ли вы перестройку и чем она в конце концов завершилась? – улыбнулся Андрей Яковлевич. – Лично я предлагаю вначале рассказать друг другу наши истории появления в этом времени, ну а потом можно и за лирические отступления о нашем будущем взяться.
– Принято! – ответил Алексей Никифорович. – Только распоряжусь, чтобы принесли нам чай и сдобу к предстоящей длинной беседе.
Когда вся троица путешественников во времени вооружилась кружками с ароматно пахнущим травяным чаем, хозяин дома начал свой неторопливый рассказ о том, как ему и его другу сподобилось провалиться во времени:
«Весной восемьдесят шестого года мы с Андреем, после окончания Рязанского училища ВДВ, одновременно подали рапорта на отправку нас в Афганистан. Рапорта были удовлетворены, и в конце июня два зеленых лейтенанта отбыли по месту своего нового назначения. Однажды нашей роте приказали сопровождать колонну с грузом и солдатами. Сели по БТРам. По карте ехать было совсем недалеко. Я со своими ребятами ехал на второй машине, а Андрей следом за мной. Наш капитан, командир роты, шел за шестьдесят шестыми с грузом и солдатиками-срочниками. Въехали в ущелье, когда сверху ударили первые выстрелы из «РПГ», а за ними еще и еще. Первая и замыкающая БМП быстро получили повреждения и остановились, заперев нашу колонну, а через короткое время уже чадили черным дымом и шестьдесят шестые. Но большинство из солдатиков успели их покинуть и теперь лежали на раскаленной от горячего афганского солнца земле под прикрытием колес грузовиков. Духи выбрали правильную позицию. Как раз так, чтобы солнце слепило нам глаза. Мы их практически не видели. По оставшимся целыми трем БТРам со склонов забили два тяжелых пулемета, а где-то вдалеке засел снайпер. Он стал методично выкашивать наших ребят, а мы никак не могли его достать из автоматов, а еще пулемет буквально не давал нам поднять головы. БТРы огрызались огнем. Камни, за которыми прятались духи, разлетались в щебень. Но беда наших «бэтров» была в том, что они были внизу, прямо как на ладони у духов, а те, подобно горным козлам, прыгали от камня к камню, прикрывались ими и откровенно смеялись над нашими попытками их достать и уничтожить. Вскоре дети гор из своих «РПГ» подорвали остальные наши БМП. Так что огневой поддержки у нас больше не стало. Иногда мы огрызались огнем из автоматов, но понимали, что вопрос нашего окружения и пленения – это лишь вопрос времени. Мы не знали – сколько духов сидело в засаде. Мы с Андреем решили идти наверх, в гости к детям гор. Нам казалось, что другого варианта в нашем случае больше не было. Или мы накроем их пулеметы и достанем снайпера, или они выкосят наших ребят всех до единого. Доложили ротному о своем намерении. Он принял решение не сразу. Его радисту удалось связаться со штабом, и он ждал помощи от наших вертолетчиков. Но их все не было и не было. А когда рядом с ним погиб еще один рядовой, которому до дембеля оставалось совсем ничего, он все-таки согласился.
Быстро обговорили с командиром план действия. В дополнение к нашим штатным «ПМ» обвешались гранатами и автоматами. Когда ребята бросили одновременно три дымовухи и все наши позиции через короткое время заволокло непроглядным дымом, мы выдвинулись. Духи сразу засуетились. Стали бить из всех имеющихся у них средств. Они понимали, что происходит что-то неладное, только не знали, что именно, а мы с Андреем за это время уже забрались на противоположный склон ущелья. Дым удачно пошел наверх и вправо. Так что нам удалось незаметно отойти от места боестолкновения на порядочное расстояние. Затем, как уговаривались, наши ребята стали обстреливать позиции духов беспокоящим огнем, не давая им пойти в атаку и даже глядеть по сторонам. Тогда мы, буквально стелясь над дорогой, побежали к занятому врагом склону горы. Получилось удачно. Духи нас так и не заметили. Они трусливо прятались за камни от пуль наших ребят, неприятно щелкающих то тут, то там у них над головами. Мы стали забираться вверх по склону, используя для своей маскировки каждый кустарник, каждый выступ. Необходимо было получить преимущество по высоте. Одновременно выглядывали позицию снайпера. Тот не заставил себя долго ждать и выстрелил. По хлесткому, словно удар кнута, звуку поняли, что била винтовка Мосина. Оказалось, что душман засел в ложбине между двумя огромными валунами. На дорогу он смотрел через достаточно узкий просвет между камнями, и снизу без хорошей оптики его было не достать. На то и расчет, что в военной доктрине тех времен наше командование не особо благоволило к снайперам. В нашей роте такой штатной единицы вообще не было. Решили зайти к снайперу-моджахеду сзади. Тоже удалось. Дети гор даже не позаботились о прикрытии своего «горного орла». Понадеялись, что слишком высоко для нас он засел. Тихо подкрались и сняли снайпера. Его соплеменники даже и не заметили, что тот перестал стрелять. Теперь мы засели меж валунами на его месте. Позиции моджахедов оказались у нас как на ладони. Проверил обойму Мосина. Оказалось, четыре патрона. Но ничего, рядом еще распакованный цинк. Так что патронов хватит на всех духов. Андрей встал в охранение, а я стал выбирать цели. Первыми, естественно, были командир и расчеты пулеметов. Главарь шайки духов сидел за большим валуном и в бинокль разглядывал залегших внизу наших ребят, а пулеметчики в это время как раз развлекались и поливали их смертельным свинцом. Злоба на врага кипела в жилах. Но я глубоко вздохнул для успокоения. Взял аккуратно на перекрестье голову первого пулеметчика и, затаив дыхание, плавно нажал на курок. Раздался выстрел. Пуля вошла прямо под черепную кость духа и на выходе разорвала его кадык. В оптику все было видно не хуже, чем на экране телевизора. Пулеметчика резко кинуло на землю, а его пулемет завалило в сторону. Что-то на своем языке истошно закричал главарь, указывая рукой наверх в нашу с Андреем сторону. Ждать было нельзя, и я взял на прицел упавшего ничком на землю главаря. Тот настороженно оглядывался, старался не поднимать голову, прятался за валун, но тот ему теперь уже ничем помочь не мог. Он хорошо его защищал со стороны дороги, но не от меня. Я видел его искаженное страхом лицо, но жалости у меня к нему не было. Нажал на спусковой крючок, и дорогой халат духа обагрился кровью. С ним было покончено. Теперь закричали все духи. Они беспорядочно стреляли в нашу сторону, а их второй пулеметчик, понимая, что таиться стало бесполезно, вскочил на ноги. Развернул станину пулемета в нашу сторону, и теперь мы с ним смотрели друг на друга сквозь свои прицелы. Он сквозь прорезь, а я – сквозь оптику. Через мгновение мы выстрелили, почти одновременно. Он ненамного раньше полоснул очередью по валуну, за которым сидели мы с Андреем. В это время он тоже старался поливать духов из «АКМ» и не давать им вести по нам прицельный огонь. Полетели в разные стороны осколки камня и мешали сосредоточиться. От этого мой выстрел оказался не столь точным, и я попал пулеметчику в плечо. Тот закричал от боли. Бросил пулемет. К нему попытался подбежать другой моджахед, чтобы подхватить пулемет, но Андрей срезал его очередью. Больше у моджахедов желающих с нами воевать не нашлось. Мы стали методично выбивать их одного за другим, когда услышали рокот вертолета. Конечно, обрадовались. Поддержка от ребят с дороги была слабоватой. Видимо, они боялись нас с Андреем случайно зацепить. Духов оставалось еще десятка три, и помощь нашей авиации была весьма кстати. Враги засуетились. Побежали в разные стороны. Мы с Андреем понадеялись, что наш командир свяжется с вертолетчиками и объяснит сложившуюся ситуацию, поэтому еще активнее стали поливать духов огнем из автоматов. Но мы ошибались. Нас тоже приняли за детей гор. Раздались свист и шипение. Это летчики запустили по моджахедам ракеты.
Потом был взрыв, и мы с Андрюхой очухались в совершенно незнакомом для нас месте. Гор никаких нет. Кругом бескрайняя степь, да мы с Андреем, как два идиота, с автоматами наперевес стоим, как на ладони у Бога. И достоялись. Внезапно послышался глухой топот целого табуна лошадей. Отдаленный свист и улюлюканье. Мы вначале и не поняли, что к чему, но, когда в нас полетели стрелы и мы залегли, увидели, что на нас скачет целая свора странно одетых всадников. Одни размахивали над головами саблями и кричали, а другие пытались продырявить нас стрелами. Благо расстояние им не позволяло делать прицельные выстрелы, но нам стало как-то неуютно, и мы с Андрюхой, не сговариваясь, стали поливать их в ответ свинцом. Стреляли из автоматов методично, как на учебном стрельбище. Лежали в ложбинке, за одиноким кустом, как два пня на Плющихе. Как и положено, раскинув ноги для устойчивости. Дружненько выцеливали противника и били короткими очередями. Экономили патроны. Самый настоящий бесплатный тир. Эти сумасшедшие просто не понимали, почему они гибнут десятками. Ведь, по их разумению, до нас было еще достаточно далеко. Лучники пытались нам отвечать, но это у них весьма плохо получалось. Львиная доля их стрел просто не долетала до нас. Их командир пытался руководить своими издали и взять нас в кольцо, но мы жестко пресекали все их попытки. Короли степей нарвались на отличников боевой и политической подготовки ВДВ! Вся степь была оглашена криками раненых, и убитых было много. Их было не просто много, а очень много! Мы выкосили больше половины их воинства, но эти черти были весьма упорные!»
Андрей Никифорович отхлебнул подостывший чай, усмехнулся и продолжил:
«Благо у нас с Андреем были перемотанные изолентой двойные магазины, а в подсумках еще и по четыре запасных. Но даже при экономной стрельбе патроны все равно когда-то заканчиваются. Так получилось и у нас. Впустую щелкнули бойки автоматов, возвестив о том, что стрелять нам было уже нечем. Мы почти разом выхватили из кобуры пистолеты, но тут поняли, что враг все-таки дрогнул и уходит обратно в степь, оставив на поле брани сотни своих убитых и раненых соплеменников. Разгоряченные боем, в промокших от пота полевых гимнастерках, мы потом лежали на земле и смотрели в бесконечное синее небо. До нас никак не доходило, а что это такое было?»
– И как вы поняли, что попали в другое время? – спросил Николай.
– Когда пришли в какую-то деревню, – ответил Алексей Никифорович. – Повезло, что нарвались на русских. Представились военными. Староста сильно подивился на наше обмундирование и странную речь, но подумал, что мы наемные литвины. А когда мы показали ему, сколько положили в степи басурман, то получили от него и уважение, и почет. Но и страх. Он никак не мог поверить, что мы вдвоем могли положить столько басурман. Однако когда мы ему продемонстрировали бой пистолета на его кабанчике, которого он решил заколоть в честь такого великого праздника победы над татарами, то успокоился и рассказал, что как-то был на войне и видел, как стреляют из пушек и пищалей. Мы тогда объяснили ему, что это у нас самые последние модификации пищалей, причем особой конструкции, и старый дед совсем успокоился. Послал односельчан обирать убитых татар. Когда целая гора татарского оружия появилась на дворе старосты деревни, закатили пир. К вечеру мы уже знали всю политико-географическую сущность этого времени и поняли, что мы пожаловали в гости к Ивану Грозному. Затем были военные походы с твоим отцом. Казань брали, Москву вместе с ним от татар отбивали. Нам с Андреем удалось хорошо себя зарекомендовать. Царь приметил наши старания, уверовал, что мы поддерживаем его реформы, и вот результат: на мне Москва, а на Андрее Посольский приказ. Оба получили от царя боярство. Единственный казус – это история нашей победы над великой татарской конницей какого-то там ихнего хана. Нам пришлось порядочно помудрить, но все-таки удалось как-то вывернуться. Повезло, одним словом. Ведь верно говорят, что победителей не судят. Особенно за победу в таком масштабе. Благо, пока царская комиссия приехала, чтобы удостовериться в нашей правде, зверье уже порастаскало трупы степняков и остались лишь многочисленные кости, которые сумели произвести на служивых бояр должный эффект, а местные крестьяне понарассказывали про бой такого, что нам даже и не снилось. В общем, как-то так. Ты уж прости нас, что сразу тебе не открылись. Мы ведь с Андреем друг друга с первого курса училища хорошо знаем, друзьями закадычными стали, а к тебе была необходимость получше присмотреться. Но ты проверку выдержал на все сто! Так что уж прости нас, конспираторов, Николай! Времена у нас такие тут, в Средневековье, что ухо нужно постоянно держать востро, чего и тебе в будущем желаем, князь!»
Алексей Никифорович закончил рассказ, улыбнулся и выжидающе посмотрел на Николая. Тот постепенно приходил в себя от нового знакомства со старыми знакомыми и их рассказа. Вздохнул и спросил:
– А когда вы догадались, что я тоже из вашего времени?
– Так сразу же и догадался! – ответил «крестный». – Как только тебя в джинсах увидел, так и понял, что наш человек прибыл и ему срочно требуется легализация. Вот и подсуетился с твоим трудоустройством в непонятном для тебя времени. Исподволь вводил тебя в курс дела, вместе с Андреем опекали, где могли и как могли, поддерживали.
– Ну да, конечно, как по джинсам и не узнать соплеменника! – усмехнулся Николай. – Спасибо вам от всего сердца за помощь!
– Потом благодарить будешь, когда от Стефана Батория отобьемся. Он же почти всю Европу на Москву поведет, а если ему удастся ее взять, то и не бывать Руси, а значит, и Советскому Союзу! – ответил Андрей Яковлевич.
– А Союза в моем времени и так больше нет, но зато есть Российская Федерация!
– Как так Союза нет? – в один голос удивленно спросили старые друзья.
– Грустно, что так вышло, но здесь уже ничего не поделаешь! Будем обустраивать новую Россию! Да чтобы была еще мощнее Союза, а для этого, я полагаю, нам нужно защитить будущее здесь и сейчас! – как можно бодрее произнес Николай, глядя в глаза погрустневших и как-то даже враз осунувшихся пятидесятилетних ветеранов погружения в русское Средневековье.
– Все-таки «Меченый» со своими подельниками развалили Советский Союз! Пустили, значит, козла в огород, а он и капусту всю пожрал, да весь огород испортил! Ни уму ни сердцу! – тяжело вздохнул Андрей Яковлевич и выругался.
«Крестный» лишь согласно кивнул и от огорчения стукнул кулаком по поверхности ни в чем не повинного письменного стола. Новоиспеченный молодой князь выждал немного и начал свой неторопливый рассказ о произошедших с восемьдесят шестого года изменениях на политической карте мира, о новой России, о том, как он служил в МУРе, пока в городе не началась серия загадочных убийств и ограблений. Поведал, как вызвался поймать жестоких преступников на живца, а ими оказались случайно попавшие в двухтысячные годы тати из Московского княжества. Те, оказывается, перемещались во времени при помощи раздобытого у английского алхимика волшебного золотого «грецкого ореха». Рассказал, как ему удалось отобрать сей волшебный артефакт у их главаря. Только вот получилась одна-единственная, но весьма существенная проблема: перемещение можно осуществлять лишь через стены, но и здесь есть нюанс: никогда не можешь знать, что за стеной находится. Или там другое время, или – там просто другая местность, но время остается то же самое.
– Мне бы карту перемещений нужно бы составить, но до этого руки все никак не доходят, – закончил свой рассказ Николай и замолк.
Он достал из-под рубашки небольшой кожаный мешочек на шелковой веревочке. Развязал его и вынул увесистый золотой слиток, по форме напоминающий небольшой грецкий орех. Алексей Никифорович и Андрей Яковлевич подошли к нему поближе и стали внимательно разглядывать необычную вещицу. Им было весьма интересно, ведь она открывала им всем дорогу в их родное время.
– Так получается, что ты мог в любой момент вернуться к себе домой? – удивленно спросил Андрей Яковлевич и поглядел на растерявшегося друга.
– Ну да! – благодушно пожал плечами Николай. – Но ведь мне обязательно нужно было побывать в Лондоне и договориться с англичанами. Ибо от успешного выполнения может зависеть судьба Московии, а значит, и моей России двухтысячных.
Старые друзья переглянулись, их нахмуренные брови разгладились, и они удовлетворенно улыбнулись. Алексей Никифорович одобрительно посмотрел на Николая и произнес:
– Значит, мы в тебе все-таки не ошиблись, Николай! Ты действительно наш человек!
