Лист 42.

Совсем немного осталось мне рассказать, почтенные братья. Скоро писец, брат Хиарагиль, сможет отдохнуть. Отчёт мой почти окончен. Расскажу лишь, как распорядился я нежданной-негаданной силой.

Её, братья, столько в меня налилось, что хоть стой, хоть падай. Если то, что у господина было, уподобить озерцу лесному, то мне досталось целое море.

А управлять ей оказалось совсем просто. Не нужно никаких таких заклинаний хитрых, никакого тонкого искусства. Это вроде как протягиваешь руку, куда тебе надо, и делаешь, что надо. Надо лишь сильно захотеть, и оно само как-то получается.

Ну, первым делом я до Илагая дотянулся. Ночь уже на дворе стояла, и спал он в лесной землянке, где-то в окрестностях Хогорбайи. Госпожа Хаидайи-мау сидела у свечи и читала книгу. Если интересуетесь, была то «Повесть истинно правдивая о злоключениях юной Мигарайи, поведанная ею самой на склоне лет». Я проглядел – теперь-то, обладая силой, это было несложно. Ничего особенного, всё про любовь да про любовь.

Пресветлый Гирхай был в дне пути оттуда, вёз деньги, которые собрали несколько верных Старому Порядку дворян. И всего трое бойцов охраняли госпожу с сыном. Хотя кому они были нужны в этом глухом лесу, где медведи куда опаснее воинов Тайного Пригляда?

Вошёл я в сон Илагая, и встрепенулся он, обрадовался.

– А я тебя ждал, – сказал. – Ты ведь брат мой старшой, верно? Ты мне кораблик сделаешь? Только с парусами, ладно?

– Верно, – ответил я. – Сделаю. Ладно. Только не прямо сейчас, хорошо? Я сейчас другим делом занят, важным.

– А где отец мой? – сказал он как-то очень уж по-взрослому. – Ему великие опасности грозят, да?

– Уже не грозят, – успокоил я его. – Ты спи, а проснёшься – и мы скоро встретимся, и всё хорошо будет.

Много пошло силы на его лечение, братья! Ох и много! Я-то не лекарь, я мало что в таких делах смыслю, но только пришлось мне ему всю кровь заменить, до последней капли. У разных людей по чуть-чуть взял. Так что если и текла в нём раньше королевская, то теперь простая совсем. Зато здоровая.

Потом полетел я духом, и оказался в горнице, где стояла глубокая тьма, но где не мог уснуть господин Алаглани. Тронул я его за плечо.

– Вставайте, господин мой! – сказал я. – Пора!

– Кто это? – вскинулся он, никого во тьме не увидев. Тогда я добавил своему тонкому телу чуток света.

– Я это, я! Гилар! И не надо кричать, договорились? Я не призрак, я не умер, всё будет хорошо.

– Ты… – прошептал он, – оттуда?

– Ну да, а что? – усмехнулся я. – Потолковал с вашим демоном. Такой плюгавый сморчок оказался… В общем, всё хорошо. Договор ваш разорван. И Тот, Кто единственный имеет власть не вменить его вам в вину на Последнем Суде, готов это сделать, если больше никогда вы к тайному искусству не прикоснётесь. Вам и лекарского за глаза хватит. Ну что, даёте слово?

– Гилар, – губы его едва шевелились, – если это сон, то очень хороший сон. Именно такой и был нужен перед казнью.

– Слово-то даёте? Некогда мне, ещё столько работы осталось…

– Даю! – сказал он твёрдо.

– Ну и отлично, – кивнул я. – Тогда подождите чуток, а я тут всё устрою. Перво-наперво подберу для нас мир.

А вы думаете, почтенные братья, это было легко? Да, миров много, и все они друг от друга на расстоянии протянутой руки… или возьмите подобие от игрушки детской: штырёк, а на него кольца нанизывают, разные в поперечнике. Вот и миры тоже. Ось одна, кольца разные.

Но хотя их много… по правде сказать, даже бесконечно много, а выбрать непросто. Нам ведь какой был нужен? Чтобы жизнь была чем-то на нашу здешнюю похожа. Это чтобы господин Алаглани мог нас прокормить лекарским искусством. И потому не годились ни совсем уж дикие миры, ни такие, откуда Зелёный Старец. Я, кстати, заглянул туда. Неприятное местечко. Загаженное. Хотя люди там тоже Творцу Изначальному поклоняются, да и побольше нашего о Нём знают. Вернее, когда-то поклонялись, а потом надоело им…

В общем, уйму силы истратил, пока отыскал. Мир ничего так. Небесным Садом не назвать, но жить вполне можно. И Творца Изначального там почитают, и вообще всякие науки с искусствами цветут буйным цветом. Не знаю уж, надолго ли. Нет, там и войны есть, и несправедливости всякие, и нищета об руку с богатством ходят, зато ни Пригляда, ни Тхаарину, ни Гоххарсы этой поганой. По правде сказать, там даже Праведного Надзора нет. Вот ужас, а?

Потом, подготовить всё надо было. Вот окажется мы там, и куда ткнёмся? Первым делом, язык следовало освоить, и я то и себе, и им в головы вложил. Потом, одеться по-местному. И денег тоже надо, не без того. Нам же ещё дом покупать. Ну, с деньгами-то проще всего. Я господское золото, что он в подвале своего столичного дома прятал, вынул из приглядских хранилищ. Переплавил, потому что монеты там другие в ходу. Об изумруде тоже не забыл, не волнуйтесь.

Затем я место подобрал подходящее. Город у южного моря, селом не назвать, но и не столица, избави Творец! Много всякого вкусного растёт, люди весёлые, и порт, корабли… Мне ведь, как помните, заказывали с парусами…

Дальше надо было всё объяснить госпоже Хаидайи-мау и пресветлому Гирхаю. И вот это, доложу я вам, непростая задачка вышла. Силу-то не применишь, убеждать пришлось. Особенно пресветлого князя. Не хотел с родной земли уходить, бегством спасаться.

– А сейчас вы что делаете, пресветлый? – напомнил я. – Точно так же бегаете. И вообще, меньше думайте о своей чести и больше о племяннице с внучком. Нам их защитить важнее, чем пустыми мечтами о престоле мозги полоскать.

В общем, с трудом, но убедил. И тогда перенёс я всех четверых в тот мир. Вот на это большая часть силы и ушла. Это ж не внутри нашего мира канал вырыть. Знаете, как тяжёло по оси двигаться! Но получилось в конце концов, и сейчас они там, ждут меня.

А я пока остался тут, в нашей Арадаланге, и явился к вам в северное укрывище, ибо обязан был дать отчёт о порученном деле. Вроде как дал, хотя по глазам вижу, многим из вас услышанное сильно не понравилось.

И я бы на этом завершил, но хочу рассказать ещё одно. Помните, пообещал позже поведать, что вспомнилось мне, когда господин из меня душевную боль вытягивал, к бою с перевёртышем готовясь? Вот самое время настало.

А было это чуть больше двух лет назад, весной, спустя год после гибели брата Аланара. Я, как вы знаете, под руководством брата Миаругиля изучал науки, а брат Иссураи учил меня всяческому бою. Ну а я, чтобы дармоедом себя не чувствовать, взял у наистарейшего брата Ахимасу послушание полы мыть. А то как-то слишком уж вы надо мной тряслись, слишком жалели. Мне же не жалости надо было, а дела, чтобы всего изматывало. И потому стал я в укрывище нашем убираться. И вот в тот весенний день мыл я полы в малой зале. Уже домывал, и осталось мне таз грязной воды выплеснуть. Ну, пошёл я на двор. А как вернулся с пустым тазом, послышались в малой зале голоса. То братья Хумидаль, Асихарай и Буаринагу разговаривали. Тихо говорили, едва ли не шёпотом, но слух-то у меня сами знаете какой… В общем, услышалось мне имя брата Аланара. Ну и стало любопытно, о чём у них речь идёт. К дверям я подбираться, конечно, не стал, опасно слишком, зато под лестницей наверх, в большую залу, есть такой закуток, откуда всё слышно. Да, братья, знаю, что сие грех, знаю, что если б заловили меня за подслушиванием, то выдрали бы знатно… а может, и чего похуже сделали. Потому что говорили сии добрые братья вот о чём.

– Мне самому неловко, – говорил брат Хумидаль, – но надо было уже что-то делать. Вы же, почтенный старший брат, помните Аланара. Не спорю, когда он боевым отрядом командовал – был вполне на своём месте. Но какой идиот поставил его начальствовать над нюхаческой сетью? Мы с вами проповедуем, что Братство есть единое тело, и все мы в нём члены. Однако же всякий член должен быть на своём месте, иначе беда телу. Нельзя вместо мозга поставить кулак, а вместо сердца – печень.

– Этого идиота, – хихикнул брат Асихарай, – звать наистарейший брат Ахимасу. Вы же понимаете, когда человеку девяносто два года, он подчас принимает очень опромётчивые решения. А способов остановить его уставом Братства не предусмотрено. Да, великая польза проистекает от единоначалия, но и великая беда, если начальствующий… ну, вы поняли.

– А в чём была подлинная опасность? – поинтересовался брат Буаринагу. – Действительно ли не оставалось других вариантов? Вы же помните, я тогда на юге улаживал дела с городским Собранием Тмаа-Гуриганайи. Полгода провозился, безвылазно там сидел, умащивал и тех, и тех. Вся эта ваша история как-то прошла мимо меня.

– Да всё просто и одновременно сложно, – вздохнул брат Асихарай. – Когда человек, прямой как жердь, убеждённый, что честь превыше нужды, начинает вникать в дела секретные… В общем, его потрясло, что среди наших нюхачей были практикующие бесолюбы. Мы с вами люди здравые, мы понимаем, что не разбив яиц, яичницу не поджарить. А он готов был устроить грандиозный скандал, вытянуть на свет имена тех, кто нанял этих бесолюбов. А имена, как понимаете, такие, что светить ни в коем случае нельзя. И мало того, он успел арестовать послушника Наилази. Помните, того прыщавого, длинного? Ну вам ли не помнить, брат Буаринагу? А Наилази хлипкий духом, стоит чуточку надавить – и всё непотребное из него польётся, всех сдаст. Ничуть не лучше получится, чем с бесолюбами.

– Вот потому, любезный брат Буаринагу, пришлось принимать немедленные меры, – добавил брат Хумидаль. – Как ни прискорбно, а в некоторых обстоятельствах нужда превыше чести. Поэтому я связался с понимающими братьями из Тмаа-Урлагайи, попросил содействия. Там ведь и рук марать не пришлось, чуток лишь бумагу одну подправить… А брату Аланару мы объяснили, что дело там сложное, и что без его огромного боевого опыта никак. Брат Гираидаль слишком молод, брат Сухиари тяжко занедужил, брат Хиамиги целиком занят охотой на Атариш-гуни. Кого ещё из командиров послать? Некого. Давай, брат, тряхни стариной, покажи, как ты умеешь… А он, между прочим, падок был на лесть. Нет, мне тоже его жаль, добрый был брат, преданный делу, взыскующий милости Творца… но лучше одному человеку умереть, чем многим и многим.

– Грустно всё это, – вздохнул брат Буаринагу. – Я принимаю ваши доводы, но всё равно хорошего мало. Увы, мы живём в отвратительное время. Братство слабо как никогда… Ситуация даже хуже, чем в те древние века, когда владыки земные гнали принявших истинную веру. Тогда, во всяком случае, Братством руководили беспорочные люди, праведные вестники, слову коих повиновались моря и горы… Теперь же сами видите, каково оскудение. Но Братство должно жить, ибо без него погибель всему. А стало быть, должны мы, слабые и недостойные, спасать его всеми доступными нам способами. Да, будут невинные жертвы, но их кровью укрепится Доброе Братство, как и в те давние времена… Жаль, что у вас не осталось другого выхода… И потому нам следует возносить ежедневные молитвенные прошения за душу старшего брата Аланара, геройски павшего с бою с нечистью.

– Истинно так! – чуть ли не хором ответили остальные двое.

А я всё это слушал. До последнего слова. Брат Хумидаль, ну чего вы скачете? И незачем ножиками кидаться! Толку-то? Меня сейчас ножиком не взять. Я даже не совсем здесь, по правде говоря… Нет, ну вы представляете что я тогда передумал? Вы понимаете, какими слезами я рыдал всю ночь? И когда наутро добрый брат Миаругиль всё допытывался, отчего у меня глаза зарёванные, я ничего не мог ему сказать. Мало ли что и с ним может стрястись? Зачем хорошего человека ввергать в опасность? Словом, сильная то была боль. Ибо я чуть веру не потерял. Так пусто всё казалось, так бессмысленно. Где разница между нами, надзорными, и бесолюбами? Почему среди нас такие гады водятся? Да, потом успокоился я, понял, что здесь не Сад Небесный, что как бы то ни было, а надо дело делать, с братьями же Хумидалем и Асихараем я поквитаюсь, когда время придёт. Вот оно и пришло, почтенные.

Кстати, вот мне что интересно, почтенный старший брат Бауринагу. Это ведь вы замыслили операцию с господином Алаглани? Да, готовили меня другие братья, пониже вас, но идея-то ваша была, и наставление вы мне давали. Особо напирали то, что главное – это выявить способ, коим злодей колдовскую силу получает. Вот когда вы в Малой зале про любые доступные способы братьям разъясняли – вы уже тогда о чародейской тайне господина Алаглани задумывались?

Ну, что вам ещё сказать? Наверное, про Алая? Нашёл я его. Ничьим Алай нюхачом не был, а просто умный он. Поумнее меня и даже понаблюдательнее. В общем, он ещё осенью сообразил, что я нюхач. Не понял, чей, но догадался, что я чародейство выискиваю. Между прочим, помните тот день, когда я в чулане под тюфяком прятался, и как на волоске всё висело? Это же Алай меня выручил. Это ведь он колючку длинношипа той кобыле под сбрую сунул – чтобы повод был господина хоть ненадолго из кабинета вытащить. Не ждал, конечно, что так сильно она Тангиля погрызёт… В общем, как он про меня догадался – подумал о том, что рано или поздно господина Алаглани кто-нибудь да схватит. И тогда он лишится убежища. Потому заранее готовился уйти, в том же овраге, что и я, схрон устроил. Победнее моего, конечно, купить-то нужные вещи ему не на что было. Так, из дому таскал. В тот день, когда нам с господином пришлось удирать от приглядских, Алай вовремя почуял, что пахнет жареным, и смотался. Стал по дорогам ходить, милостыньку просить.

Я, кстати, предложил ему пойти с нами, в тот мир, где никто нас не знает, никто не станет охотиться ни на господина Алаглани, ни на принцессу Хаидайи, ни на беглого дворянина Алая Гидарисайи-тмау. Но мой друг отказался.

– Гилар, я не побегу. Хватит уже, набегался, – пояснил он слегка виноватым тоном. – Это мой мир, и я хочу сделать его лучше.

– Как, болван? – взвился я. – Как ты сделаешь его лучше? Устроишь заговор и вернёшь Старый Порядок? А, высокородный господин Гидарисайи-тмау? Бесполезно это, никому это не нужно! Пытались уже люди и поумнее тебя, и посильнее.

– Гилар, – устало сказал он, – да хватит уже крови. Я прекрасно понимаю, что Старый Порядок не вернуть. Но мир наш спасут не сабли, его спасёт знание. Помнишь, ты убеждал меня, что всё перемелется, что я, когда вырасту, как-то устроюсь, в университет поступлю? Пока до этого очень далеко, но я постараюсь.

Теперь вот что. Помните ли вы, почтенные братья, что у вас осталось моё наследство? Шкатулка дядюшки Химарая, которую я решил Братству подарить? Так вот, я передумал. Когда к вам придёт Алай – а он придёт, я подробно разъяснил ему, что да как – вы, пожалуйста, не зажильте драгоценности. Нехорошо ведь кончится, и об этом я тоже постарался.

Ну, что ещё сказать? Хайтару по-прежнему присматривал за домом господина, его я оттуда вытащил и устроил учеником к одному кузнецу в Гурахайском крае. Хороший кузнец, парнишку не обидит. А вот Дамилю помочь я не смог. Нельзя силой заставить любить, это правду господин сказал. Я ведь попытался размягчить графинино сердце, да там глухая стена. Так ему и жить со своей болью. А что с ней случится, когда помрёт, я даже и думать боюсь…

Халти неплохо устроился в Пригляде, ему помогать не пришлось. А братцы-повара вполне благополучно оттуда утекли и сейчас в Тмаа-Гидалайе. Пока в приказчиках у торговца тканями, но потом и своё дело откроют. Эти могут. Ребята ушлые.

Ещё признаюсь вам в одной маленькой пакости. Сотворил я эту пакость не кому-нибудь, а самому гражданину Благоуправителю. Он же, между прочим, и вождь Тхаарину Халаш-гуни. Господин тогда, как говорится, стрелу на ветер послал, а вот угадал же. В общем, я ему, Благоуправителю, маску к лицу прирастил. Так что не отдерёшь ни естеством, ни чародейством. Раз уж он так не хочет лицо своё показывать, то и не надо. Жевать внутри маски может, дышать может – и ладно.

И на всё это я истратил полученную силу полностью. Казалось, бесконечно много её было, а вот кончилась же! Иссякло море! И вы не представляете, как я тому рад! Теперь ничего не жжёт изнутри, теперь я просто Гилар – не чародей, не слуга аптекаря, и даже не младший надзорный брат. Можете вычеркнуть из списков. Мне пятнадцать лет, у меня нет ни отца, ни матери, ни брата Аланара, два года бывшего мне отцом. Но у меня теперь появились и отец, и мать, и младший братишка, и даже дедушка. Я ещё не знаю, чем займусь в том мире. Может, открою трактир, может, изучу лекарское дело, а может, стану служить Творцу Изначальному. Там ведь тоже есть Братство, только иначе называется. Всё в моих руках.

Да, последнее, что я сообщу, прежде чем исчезнуть с ваших глаз. Вы, наверное, интересуетесь судьбой кота? Так вот, мы, ясен пень, взяли его с собой. Куда же без него? Но коту всё-таки следовало дать имя. Спросите, как я его назвал? А назвал я его Благоуправитель. По-моему, неплохо, а?

Август 2010 – август 2011