Часть пятая
«Мне отмщение, Я воздам, говорит Господь»
Глава тридцать третья
Вторник,
1 мая, 1945 года
1
Приближаясь к отелю «Диана» в 2:55, Пино и Карлетто почти ничуть не протрезвели по сравнению с тем, какими они были всего несколькими часами ранее, перед тем как уснуть. Только теперь желудки у них были готовы вывернуться наизнанку, а головы раскалывались. Правда, повод для радости у них был: Адольф Гитлер покинул сей мир. Немецкий фюрер застрелился в своем берлинском бункере, совершил самоубийство вместе с любовницей на следующий день после того, как Муссолини и Петаччи повесили на Пьяццале Лорето.
Пино и Карлетто узнали эту новость днем ранее и нашли бутылку виски синьора Белтрамини. Они обосновались в магазине «Фрукты-овощи», праздновали смерть Гитлера и рассказывали друг другу свои военные истории.
– Ты и вправду так любил Анну, что хотел на ней жениться? – спросил в какой-то момент Карлетто.
– Да, – ответил Пино, пытаясь сдержать эмоции, которые захлестывали его каждый раз, когда он думал об Анне.
– Когда-нибудь ты встретишь другую девушку, – сказал Карлетто.
– Таких, как она, больше нет, – сказал Пино, и его глаза повлажнели. – Она была не такая, как все, Карлетто. Она была… Не знаю, единственная в своем роде.
– Как мои мама и папа.
– Особенные люди, – сказал Пино, кивая. – Хорошие. Лучшие.
Они выпили еще, вспоминали самые смешные шутки синьора Белтрамини, смеялись. Они говорили о ночи на холме в первое лето бомбардировок, когда их отцы так безупречно исполнили арию Калафа. Слишком многие воспоминания вызывали у них слезы. К одиннадцати они прикончили бутылку, допившись до беспамятства, до бреда. Времени на сон они себе почти не оставили, и будильник разбудил их всего через три с половиной часа.
Осоловелые, они свернули за угол, и Пино увидел старый «фиат» дяди Альберта перед отелем «Диана», машина с шикарными покрышками выглядела как новенькая. Пино, прежде чем войти в отель, восторженно пнул колесо. Вечеринка, посвященная окончанию войны, к утру сходила на нет. Несколько пар медленно танцевали – пластинка на фонографе была поцарапана и издавала потрескивающий звук. Капрал Далойа, поднимаясь по лестнице, прижимал к себе Софию, оба хихикали. Пино смотрел на них, пока они не скрылись из виду.
Майор Кнебель вышел из дверей за стойкой регистрации, увидел их, усмехнулся:
– Вот и вы. Я знал, что на Пино и Карлетто можно положиться. У меня для вас несколько подарков, прежде чем я расскажу, что от вас требуется.
Майор присел за стойкой и вытащил оттуда два новеньких пистолета-пулемета «томпсон» с роторными магазинами.
– Умеете с ними обращаться? – спросил Кнебель.
Теперь Пино окончательно проснулся и, с почтением разглядывая оружие, сказал:
– Нет.
– Ничуть, – сказал Карлетто.
– На самом деле все очень просто, – сказал Кнебель. Он убрал один пистолет-пулемет, на втором нажал защелку и снял магазин. – У вас здесь пятьдесят унитарных патронов сорок пятого калибра. – Он положил магазин на стойку, потом вынул патрон из патронника, показал им рычаг над и за рукоятью. – Вот предохранитель, – сказал он. – Если нужно стрелять, переводите его до упора вперед. Не собираетесь стрелять – до упора назад.
Майор перехватил оружие: правой рукой стиснул заднюю рукоять, левой – переднюю, прижал приклад к туловищу.
– Если хотите стрелять прицельно, нужны три точки опоры. Иначе ствол из-за отдачи будет скакать, пули будут уходить черт знает куда. И кому это нужно? Так что обеими руками держим рукоятки, приклад упираем в бедро – три точки контакта. Видите, как я поворачиваюсь вместе с оружием?
– А если стрелять из машины? – спросил Карлетто.
Кнебель плотно прижал приклад к плечу.
– Три точки: плечо, щеку кладу на приклад и обе руки. Короткие очереди. Больше вам ничего и не нужно знать.
Пино взял второй пистолет. Ему понравилась его компактность, тяжесть в руке. Он ухватился за рукоятки, прижал приклад плотно к телу, представил себе, как косит немцев.
– Запасные магазины, – сказал майор, кладя на стойку еще два магазина. Потом он вытащил из кармана конверт. – Вот ваши документы. С ними вы проедете через все пропускные пункты союзников. Дальше – вы сами по себе.
– Вы так и не сказали, что мы должны делать, – сказал Карлетто.
Кнебель улыбнулся:
– Вы отвезете друга Америки на верхнюю точку перевала Бреннер.
2
– Бреннер? – переспросил Пино, вспоминая, о чем дядя Альберт говорил ему днем ранее. – В районе перевала война продолжается. Там царит анархия. Немецкая армия бежит, партизаны устраивают засады, пытаются убить как можно больше солдат, прежде чем они пересекут границу с Австрией.
Кнебель с непроницаемым лицом сказал:
– Нам нужно доставить нашего друга на границу.
– Это самоубийственное задание, – сказал Карлетто.
– Это вызов, – сказал майор. – Мы дадим вам карту, фонарик. На карте все основные пропускные пункты союзников. Территорию, контролируемую союзниками, вы покинете, только когда шоссе А4 повернет на север к Больцано.
Немного подумав, Карлетто сказал:
– Чтобы пойти на это, мне понадобятся еще две бутылки вина.
– Даю четыре, – сказал Кнебель. – Устройте попойку. Только не попадите в аварию.
Пино молчал. Карлетто посмотрел на него:
– С тобой или без тебя, я еду.
Пино увидел в своем старом друге столько энергии, сколько не видел никогда прежде. Казалось, что Карлетто рвется в бой и готов погибнуть. Совершить самоубийство с помощью войны. Эта мысль пришлась по душе и Пино.
– Хорошо. Так кого мы везем? – спросил Пино, глядя на Кнебеля.
Майор встал и исчез в дверях за стойкой. Несколько секунд спустя дверь открылась и Кнебель вышел в сопровождении человека в темном деловом костюме, темной шинели и коричневой фетровой шляпе, надвинутой чуть не на глаза. Он с трудом нес большой кожаный чемодан, наручниками пристегнутый к его левому запястью.
Майор Кнебель и человек вышли из-за стойки.
– Я думаю, вы знаете друг друга, – сказал Кнебель.
3
Человек поднял голову и из-под полей шляпы посмотрел Пино в глаза.
Ничто не могло потрясти Пино сильнее. Он сделал шаг назад, чувствуя, как ярость закипает в нем.
– Он? – закричал Пино на Кнебеля. – Как он может быть другом Америки?
На лице майора появилось жесткое выражение.
– Генерал Лейерс – настоящий герой, Пино.
– Герой? – сказал Пино. Ему хотелось плюнуть на пол. – Он гитлеровский надсмотрщик. Он морил людей до смерти работой, майор. Я видел это. Слышал. Я свидетель.
Кнебель был ошеломлен этими словами, он посмотрел на немецкого генерала, потом сказал:
– Я не знаю, верно ли это, Пино. Но у меня приказ, и так мне сказало начальство: он герой, который заслуживает нашей защиты.
Лейерс стоял там, не понимая ни слова, но глядя на них с отстраненной усмешкой, которую Пино успел так возненавидеть. Он хотел было сказать, что отказывается, но тут другая мысль, гораздо более соблазнительная, вошла в его мозг. Он подумал об Анне и Долли, обо всех рабах и понял, что так и нужно поступить. В конечном счете у Бога был-таки план для Пино Леллы.
Пино дружелюбно усмехнулся и сказал:
– Mon gйnйral, позвольте взять ваш чемодан?
Лейерс решительно покачал головой – нет.
– Я понесу его сам, спасибо.
– До свидания, майор Кнебель, – сказал Пино.
– Найди меня, когда вернешься, приятель, – сказал Кнебель. – У меня для тебя есть еще предложения. Я буду здесь, ждать тебя, чтобы рассказать обо всем.
Пино кивнул, будучи уверен, что больше никогда не увидит ни американца, ни Милан.
4
Он вышел из отеля, прижимая к груди свой «томпсон». Лейерс следовал за ним. Пино открыл заднюю дверь «фиата» и отошел в сторону. Лейерс посмотрел на Пино, потом залез внутрь со своим чемоданом.
Карлетто сел на переднее сиденье, положив «томпсон» между ног. Пино сел за руль, но оружие уместил между Карлетто и рычагом переключения передач.
– Приглядывай и за моим пулеметом, – сказал Пино, посмотрев в зеркало заднего вида на Лейерса, который снял шляпу и теперь пятерней приглаживал свои мышастого цвета волосы.
– Я вполне смогу стрелять из этой штуки, – сказал Карлетто, восхищенно глядя на смазанную маслом поверхность оружия. – Я видел, как это делают в гангстерских фильмах.
– Все, что тебе нужно знать, – сказал Пино и включил передачу.
Он ехал, а Карлетто был у него за штурмана – изучал карту с помощью фонарика и подсказывал Пино направление. Их маршрут лежал через Пьяццале Лорето, потом на восток из города, где им пришлось остановиться перед первым американским пропускным пунктом.
– Америка лучше всех, – сказал Пино скептически настроенному солдату, который подошел с фонариком к окну их машины.
Пино подал ему конверт с их документами.
Солдат вытащил бумаги из конверта, посветил фонариком, его скептицизм как рукой сняло. Он быстро сложил бумаги, сунул их в конверт и нервно проговорил:
– Господи Исусе, можете ехать без проблем.
Пино сунул документы в нагрудный карман, проехал пропускной пункт и направился на восток к Тревильо и Караваджо.
– Что там, в этих бумагах? – спросил Карлетто.
– Посмотрю потом, – сказал Пино. – Или ты посмотришь, если понимаешь по-английски.
– Читать не могу. Немного говорю. Что, ты думаешь, в этом чемодане?
– Понятия не имею, но по виду тяжелый, – сказал Пино, глядя в зеркало заднего вида, когда они проезжали под уличным фонарем.
Генерал Лейерс уже некоторое время назад снял чемодан с колен. Он стоял рядом с ним, справа. Лейерс сидел с закрытыми глазами, может быть, думал о Долли, или о своей жене, или о детях, или о рабах. Или ни о чем.
Один-единственный взгляд на Лейерса – и сердце Пино сковало леденящей ненавистью. В первый раз за свою короткую непростую жизнь он почувствовал, что такое сладкое предвкушение мести.
– Я бы сказал, что у него в чемодане те самые золотые бруски, которые ты видел, – заметил Карлетто, выводя Пино из его раздумий.
– А может, у него там бумаги. Сотни документов. А то и больше.
– Каких?
– Опасных. Которые дают тебе некоторую власть во времена безвластия.
– Что это значит?
– Возможность влияния. Объясню потом. Где следующий пропускной пункт?
Карлетто включил фонарик, посмотрел на карту и сказал:
– Там, где мы выезжаем на главную дорогу перед Брешией.
5
Пино нажал на педаль газа, и они понеслись сквозь ночь. До второго пропускного пункта добрались в четыре часа утра. Проверка документов не заняла много времени, их пропустили и предупредили, что нужно держаться подальше от Больцано, где еще идут бои. Проблема, однако, была в том, что на дорогу, ведущую к перевалу Бреннер, можно было попасть, только через Больцано.
– Я тебе говорю, у него в этом чемодане золото, – сказал Карлетто, когда они снова набрали скорость. Он открыл одну из бутылок и время от времени прикладывался к ней. – Не может быть, чтобы там были одни бумаги. Я что хочу сказать: золото – оно и есть золото, да?
– Когда дойдет до дела, мне все равно, что там у него в чемодане.
Шоссе перед ними было изрыто воронками, часто приходилось объезжать размытые после зимы участки, поэтому Пино не мог ехать с той скоростью, с какой ему хотелось. Когда он, направляясь на север к Австрии, свернул к Тренто и Больцано, часы показывали четыре сорок пять. Они ехали вдоль восточного берега озера Гарда – на противоположном находилась вилла Муссолини, что напомнило Пино о неистовстве толпы на Пьяццале Лорето. Он оглянулся на дремлющего генерала и подумал: знает ли Лейерс о том, что случилось, насколько это его волнует? Или он просто спасает собственную шкуру?
«Услуги, – подумал Пино. – Вот его валюта. Он сам мне так говорил. Его чемодан полон услуг».
Теперь он ехал агрессивно. Машины на дороге, которая пострадала меньше, чем главное шоссе, встречались реже. Карлетто сидел с закрытыми глазами, опустив подбородок на грудь. Бутылка и пистолет-пулемет лежали у него между ног.
К северу от Тренто примерно в четверть шестого Пино увидел впереди огни и стал снижать скорость. Раздался выстрел, пуля ударила по боковине «фиата». Карлетто мигом открыл глаза, а Пино нажал на педаль газа и стал петлять по дороге, выстрелы теперь звучали с обеих сторон. Одни пули попадамли в машину, другие со свистом пролетали мимо.
– Бери оружие! – крикнул Пино. – Отстреливайся!
Карлетто принялся возиться с «томпсоном».
– Кто в нас стреляет? – спросил генерал Лейерс.
Он лежал на заднем сиденье, закрывая собой чемодан.
– Это не имеет значения, – сказал Пино и увеличил скорость, приближаясь к огням. Дорога была забаррикадирована козлами для пилки дров, вокруг стояла группа вооруженных оборванцев. Сразу было видно, что порядка там нет, и это повлияло на решение Пино.
– Когда я скажу – стреляй, – сказал Пино. – С предохранителя снял?
Карлетто встал на одно колено, плечо и голову высунул в окно, прижал оружие к плечу.
Не доезжая семидесяти метров до баррикады, Пино притормозил, словно собираясь остановиться. Но за пятьдесят метров, когда лучи фар ослепили стоящих там людей, Пино снова нажал на газ и крикнул:
– Стреляй!
Карлетто нажал на спусковой крючок, и из «томпсона» полетели пули – то вверх, то вниз, то куда-то вперед.
Люди бросились врассыпную. Пино направил машину на баррикаду. Карлетто продолжал палить как сумасшедший. Он не убирал палец со спускового крючка, и пистолет-пулемет, словно градом, осыпал пространство впереди пулями. Машина ударила по козлам. «Томпсон» вылетел из рук Карлетто, упал на дорогу, а они помчались дальше.
– Черт! – закричал Карлетто. – Возвращайся!
– Нет, – сказал Пино.
Он выключил освещение и набирал скорость, а за ними трещали выстрелы.
– Там мой пулемет! Возвращайся!
– Тебе не следовало все время жать на спусковой крючок, – прокричал Пино. – Кнебель же говорил – короткими очередями.
– Он мне чуть не выбил плечо, – сердито сказал Карлетто. – Черт побери! Где мое вино?
Пино протянул ему бутылку. Карлетто вытащил пробку зубами, сделал глоток и выругался. Потом выругался еще раз.
– Ничего страшного, – сказал Пино. – У нас есть мой пистолет и два запасных магазина.
Друг посмотрел на него:
– И ты рискнешь, Пино? Доверишь мне стрелять еще раз?
– Только теперь держи его крепче. И стреляй короткими очередями. Нажал – отпустил. Не дергай.
Карлетто усмехнулся:
– Ты можешь поверить в то, что сейчас случилось?
Генерал Лейерс с заднего сиденья сказал:
– Я всегда считал вас удивительным водителем, форарбайтер. Помните, как прошлой осенью нас преследовал истребитель? А мы были в «даймлере»? Я попросил, чтобы именно вы доставили меня на границу, помня, как вы действовали тем вечером. Вот почему вы здесь. Если кто и может доставить меня на перевал Бреннер, так это вы.
Пино слушал эти слова так, будто их произносил человек, которого он не знал и не хотел знать. Он ненавидел Лейерса. Тем отвратительнее был для него тот факт, что Лейерс убедил какого-то идиота в американской армии, будто он герой. Ганс Лейерс не был героем. Человек на заднем сиденье машины был фараоновским надсмотрщиком, военным преступником и заслуживал наказания за свои преступления.
– Спасибо, mon gйnйral, – сказал Пино, желая закончить этот разговор.
– Не за что, форарбайтер, – ответил генерал Лейерс. – Я всегда считал, что, если кто заслуживает похвалы, он должен ее получать.
6
Когда они подъезжали к Больцано, небо начало проясняться. Пино считал, что наступает последний рассвет в его жизни. Розовые полосы пересекали голубое небо, очерченное линией гор в снежных шапках, последние сорок километров войны оставалось преодолеть им. Пино почти не думал об опасностях, которые ждут их впереди. Он думал о генерале Лейерсе предвкушая развязку, и чувствовал приток адреналина в кровь.
Пино протянул руку, вытащил бутылку с вином, зажатую между ног Карлетто, вызвав тем самым недовольное ворчание: его друг уснул.
Он отхлебнул вина, сделал еще глоток.
«Нужно найти место где-нибудь повыше, – подумал он. – Это должно случиться в самом величественном из соборов Господа».
Пино съехал на обочину.
– Ты чего? – спросил Карлетто, не открывая глаз.
– Посмотреть, есть ли объезд Больцано, – сказал Пино. – Дай мне карту.
Карлетто застонал, нашел карту, протянул ее Пино.
Пино изучал карту, пытаясь вспомнить основные пути объезда Больцано с севера, ведущие на перевал Бреннер.
Лейерс тем временем отстегнул ключом наручники, пристегивавшие его к ручке чемодана, и вышел помочиться.
– Давай уедем, – сказал Карлетто. – Золото разделим.
– У меня другие планы, – сказал Пино, рассматривая карту.
Генерал вернулся, уселся на заднем сиденье и через плечо Пино заглянул в карту.
– Главная дорога лучше всего охраняется, – сказал Лейерс. – Нужно ехать по второстепенной, близ станции, потом на северо-запад от Больцано до Андриано, по дороге на Швейцарию. Швейцарская граница для нас закрыта, так что вермахт этой дорогой не пользуется. Вы проедете через американские посты, потом пересечете реку Адидже с их левого фланга. За рекой вы снова направитесь в горы, вот здесь, за германскими войсками, прямо на дорогу, ведущую к перевалу Бреннер. Понимаете?
Пино не хотелось в этом признаваться, но генерал предложил наилучший план. Пино кивнул, посмотрел в зеркало заднего вида, увидел оживленное лицо Лейерса, который пристегивал себя наручниками к чемодану. Генерал казался довольным собой.
«Для него это игра, – подумал Пино, снова наливаясь злостью. – Игра в услуги и тени».
Лейерс хочет веселья? Сейчас он его получит. Пино включил передачу, отпустил сцепление и помчался как сумасшедший.
Когда они подъехали к американскому пропускному пункту на дороге близ Лагетти-Лааг, было совсем светло. К ним подошел американский сержант. До них доносились звуки боя где-то недалеко впереди.
– Дорога закрыта, – сказал сержант. – Вы можете развернуться здесь.
Пино протянул ему конверт. Сержант взял его, достал письмо, прочел и присвистнул.
– Можете проезжать. Но вы уверены, что вам это надо? Наши части ведут бой за Больцано с чернорубашечниками и немцами. А часа через два «мустанги» будут атаковать немецкие колонны – попытаются уничтожить все, что можно.
– Мы едем, – сказал Пино, взял конверт и оставил его у себя на коленях.
– Что ж, вы вольны распоряжаться вашими жизнями, джентльмены, – сказал сержант и махнул солдату – тот убрал заграждение. Пино проехал.
– У меня голова болит, – сообщил Карлетто и потер виски, после чего еще раз глотнул вина.
– Оставь пока бутылку, – приказал Пино. – Там, впереди, бой, и понадобится твоя помощь, чтобы прорваться.
Карлетто уставился на него, увидел, что Пино не шутит, вставил пробку на место.
– Взять пистолет?
Пино кивнул:
– Держи его у правого плеча, параллельно двери, приклад упри в боковину сиденья. Так быстрее привыкнешь.
– Откуда ты знаешь?
– Это логично.
– Ты мыслишь иначе, чем я.
– Думаю, так оно и есть, – сказал Пино.
Через десять километров после пропускного пункта он съехал на второстепенную дорогу в направлении на северо-восток, как и советовал Лейерс. Дорога была в рытвинах и проходила через мелкие альпийские поселки, петляла в направлении Сан-Микеле и Северного Больцано.
На небе собирались тучи. Пино сбросил газ, они услышали звуки артиллерийской и автоматной стрельбы справа и к югу от них не менее чем в миле, а скорее – более. Они увидели окраины Больцано и клубы дыма: чернорубашечники пытались отбиваться, а немецкие войска защищали их тылы, чтобы дать своим больше времени для ухода в Австрию.
– Теперь снова на север, – сказал генерал Лейерс.
Пино поехал на север, делая шестнадцатикилометровую петлю, чтобы добраться до моста через Адидже, который, как и предполагал Лейерс, не охранялся. Они добрались до северо-западных окраин Больцано приблизительно без двадцати восемь.
Совсем рядом на юго-востоке шел серьезный бой. Пулеметы. Минометы. Так близко, что они слышали звуки вращающихся танковых башен. Но, судя по всему, Лейерс и тут оказался прав. Им удалось остаться на расстоянии четырехсот метров от линии соприкосновения противников, проскользнуть сзади.
«Но в какой-то момент мы увидим немцев. Они будут на перевале Бреннер…»
– Танк! – крикнул Лейерс. – Американский танк!
7
Пино пригнул голову, посмотрел направо, пытаясь увидеть через плечо Карлетто.
– Вот он! – крикнул Карлетто, показывая в сторону большой открытой площадки на окраине города. – «Шерман»!
Пино не останавливался, обходя танк слева.
– Он наводит на вас пушку, – сказал генерал Лейерс.
Пино посмотрел на танк в семидесяти метрах от них – его башня поворачивалась в их сторону. Пино нажал на педаль газа.
Карлетто, высунувшись из окна, принялся обеими руками махать в сторону танка.
– Американские друзья! Американские друзья! – закричал он по-английски.
Танк выстрелил, снаряд прошел за их багажником и оставил дымящуюся дыру в двухэтажном фабричном здании по другую сторону улицы.
– Газу! Уходим отсюда! – взревел Лейерс.
Пино перешел на более низкую передачу и резко ускорился. Но прежде чем он успел выйти из зоны обстрела танка, из дымящегося здания застрекотали пулеметы.
– Пригнитесь! – прокричал Пино и наклонил голову, он слышал, как пули пролетают над ним, ударяют в броню и гусеницы танка.
Они свернули в переулок и оказались вне досягаемости сражающихся сторон. Лейерс похлопал Пино по плечу:
– Гений за рулем, настоящий гений!
Пино горько улыбнулся, он петлял по улицам. Американские войска, казалось, увязли за местом слияния двух ручьев, которые впадали в реку Адидже. Лейерс показал, как обогнуть участок, где шел бой, а потом предложил ехать в сторону от города на восток в направлении деревни Кардано.
Вскоре Пино свернул на дорогу – оказавшуюся почти пустой – к перевалу Бреннер. Он набрал скорость, снова двигаясь в северном направлении. Альпы впереди исчезли в тучах приближающейся бури. Закапал мелкий дождь, начал собираться туман. Пино вспомнил рабов, раскапывавших здесь снег всего месяц назад, они стояли в талой воде, падали, их тела оттаскивали в сторону.
Он проехал мимо Кольмы и Барбиано. И только когда они оказались к югу от городка Кьюза, он увидел далеко впереди хвост немецкой колонны, запрудившей обе полосы дороги, – искалеченная армия ползла на север к Австрии через город Брессаноне.
– Мы можем их объехать, – сказал генерал Лейерс, изучая карту. – Но эта узкая дорога идет на восток вот здесь. Она поднимается вверх, там можно свернуть на север, а потом спуститься здесь прямо к перевалу Бреннер. Видите?
Пино согласился и снова поехал маршрутом, предложенным Лейерсом.
Сначала некоторое время они ехали по ровной, в глинистой жиже дороге, которая вскоре сузилась и начала крутой подъем, перешедший затем в горную альпийскую долину, с севера ограниченную хвойным леском, а с юга – пастбищным лугом. Они поехали вдоль северной границы по серпантину, который привел их в горную деревушку Фунес.
Потом дорога спустилась на тысячу метров, почти до верхней границы лиственных лесов, где тучи и туман начинали рассеиваться. Дальше дорога была двухполосной и скользкой. Она проходила через бескрайние поля желтых и розовых диких цветов.
Облака поднялись выше, открывая каменные осыпи и длинную стену Доломитовых Альп, величайших соборов Господа в Италии: известковые шпили стояли здесь один за другим, восемнадцать шпилей воспаряли на тысячи метров к небесам и походили на громадную корону из светло-серых шипов.
– Остановите здесь, – сказал генерал Лейерс. – Мне опять нужно помочиться. И я хочу осмотреться.
Пино решил, что это знак судьбы, потому что он сам хотел воспользоваться этим предлогом, чтобы остановиться. Он притормозил у узкого лужка среди хвойного леса, откуда открывался вид на Доломитовые Альпы во всем их величии.
«Подходящее место для Лейерса исповедоваться и заплатить за свои грехи, – подумал Пино. – Открытое место. Никакие услуги не помогут. Не спрячешься в тени. Один в храме Господа».
Лейерс отстегнул наручники и вышел со стороны Карлетто. Он пошел по сырой траве и альпийским цветам. Остановился на краю утеса, оглядел узкую долину, посмотрел вверх на Доломитовые Альпы.
– Дай мне пистолет, – пробормотал Пино.
– Зачем? – спросил Карлетто.
– А ты как думаешь?
Карлетто широко раскрыл глаза, но потом улыбнулся и протянул Пино «томпсон». Оружие показалось Пино странно знакомым, когда он взял его в руки. Он никогда не стрелял из такого, но много раз видел, как это происходит в гангстерских фильмах. К тому же майор Кнебель объяснял, как это делается, – ничего сложного.
– Сделай это, Пино, – сказал Карлетто. – Он нацистское чудовище. Он заслуживает смерти.
Пино вышел, держа «томпсон» в одной руке и пряча его за спиной. Впрочем, можно было не трудиться, не прятать оружие – генерал Лейерс стоял спиной к Пино, расставив ноги, – мочился с края утеса, наслаждаясь величественным видом.
«Он считает, что рулит ситуацией, – холодно подумал Пино. – Считает себя хозяином своей судьбы. Но он больше не хозяин. Мы с ним поменялись ролями».
8
Пино обошел «фиат» своего дядюшки сзади, сделал два шага по лугу; дыхание у него слегка сбивалось, ему казалось, что время замедлилось, как в тот момент, когда он входил в Кастелло Сфорцеско. Но теперь он владел собой и был уверен в том, что собирается сделать, как в любви Анны. Фараоновский надсмотрщик должен заплатить. Лейерс упадет на колени и станет просить о пощаде, но Пино будет неумолим.
Генерал Лейерс застегнул ширинку, еще раз оглядел поразительный пейзаж. Удивленно тряхнул головой, поправил пиджак, повернулся и увидел в десяти метрах Пино с прижатым к бедру «томпсоном». Немец остановился и замер.
– В чем дело, форарбайтер? – спросил он с ноткой испуга в голосе.
– Возмездие, – спокойно сказал Пино, испытывая странное чувство, будто он существует отдельно от своего тела. – Итальянцы верят в это, mon gйnйral. Итальянцы считают, что кровопролитие хорошо для раненой души.
Лейерс стрельнул глазами в одну, в другую сторону.
– И вы собираетесь просто пристрелить меня?
– После того, что вы сделали? После того, что я видел? Если справедливость существует, то вас нужно застрелить из сотни, из тысячи стволов.
Генерал поднял обе руки ладонями к Пино:
– Вы не слышали, что вам сказал ваш американский майор? Я герой.
– Никакой вы не герой.
– И все же они меня отпустили. И все же они отправили меня с вами. Американцы.
– Почему? – спросил Пино. – Что вы для них сделали? Какие услуги им оказали? Кого подкупили золотом или информацией?
В душе Лейерса происходила какая-то внутренняя борьба.
– Я не вправе говорить вам, что я сделал, но могу вас заверить, что я был ценен для союзников. И остаюсь ценным.
– Вы ни гроша не стоите! – воскликнул Пино, чувствуя, как эмоции закипают в нем. – Вам все безразличны, кроме вас самого, и вы заслуживаете…
– Это неправда! – закричал генерал. – Вы мне не безразличны, форарбайтер. Долли не безразлична. Ваша Анна.
– Анна мертва! – воскликнул Пино. – И Долли тоже мертва!
Генерал Лейерс, ошеломленный, отступил на шаг:
– Нет. Неправда. Они уехали в Инсбрук. Я должен встретиться с Долли… сегодня вечером.
– Долли и Анна расстреляны. Я видел это своими глазами.
Эти слова потрясли Лейерса.
– Нет. Я отдал приказ…
– Машина за ними так и не пришла, – сказал Пино. – Они находились в квартире, когда туда ворвалась толпа, потому что Долли была вашей шлюхой.
Пино спокойно снял «томпсон» с предохранителя.
– Но я отдал приказ, форарбайтер, – сказал Лейерс. – Клянусь вам!
– Но вы не проверили, выполнен ли ваш приказ! – крикнул Пино, поднимая пистолет к плечу. – Вы могли бы поехать к Долли и убедиться, что их увезли. Но вы не сделали этого. Вы оставили их умирать. А теперь умрете вы.
Гримаса отчаяния искривила лицо Лейерса, он поднял руку, словно чтобы отвести пули:
– Пино, вспомните, я хотел поехать в квартиру Долли. Я хотел проверить. Не забыли?
– Не было этого.
– Было. Я попросил вас отвезти меня туда за бумагами, которые оставил там, но вы вместо этого арестовали меня. Сдали меня бойцам Сопротивления, вместо того чтобы позволить мне убедиться, что Долли и Анна благополучно переправлены из Милана в Инсбрук.
Генерал посмотрел на него безжалостным взглядом и добавил:
– Если и есть кто непосредственно виновный в смерти Долли и Анны, то это вы, Пино.
