17

Селяне уставились на Рода, словно громом поражённые; а затем в страхе зашептались.

— Чего ждёте? — закричал Пересмешник. — Взять его! Связать! Повесить!

— Так он же чародей, — объяснил один из селян. — Он же скуёт нас дурным глазом, превратит нас в жаб!

— Да он всего лишь человек, как любой из вас! — завизжал Пересмешник. — Его может и называют чародеем, но он никакой не чародей — всего лишь коварный подлый шпион! — И резко развернувшись, нанёс Роду удар ногой.

Род оттолкнулся от земли, вскакивая на ноги, но этого хватило лишь для того, чтобы удар угодил ему в плечо вместо головы. Левую руку пронзила боль, но он заставил себя подняться и блокировал следующий удар правой, а затем в свою очередь нанёс ложный удар в голову и сделал быстрый тычок в диафрагму. Пересмешник отвалил, держась за живот, но тем не менее сумел прохрипеть:

— Владей он магией, я был бы жабой, а не боксёрской грушей! Нет у него никакой магии!

— Ты немного отстал от жизни, — уведомил его Род, и спроецировал на противника взрыв чистой ментальной энергии. Пересмешник пронзительно завизжал, хватаясь за виски, и упал.

Род прекратил выброс, когда из ночи материализовался высокий чёрный конь. С возгласами суеверного страха селяне дружно попятились. Род вскочил в седло, развернул Векса и обратился к крестьянам, стараясь взглянуть каждому в глаза:

— Ворона убралась из вашей деревни — я её прогнал. Она владела собственной магией, но не смогла устоять против моей. Я нашёл ваших жён, детей и родителей и передал им, что они могут возвращаться. Отправляйтесь по домам, так как я пообещал им найти вас и отправить назад. Идите лучше по домам, пока некоторые из вас не пали в бою с солдатами королевы, а остальные — не отправились гнить в тюрьме!

— Но… но тирания лордов… — сказавший это уставился на лежавшего обмякнув и без сознания Пересмешника и с трудом сглотнул.

— Королева не даёт лордам жестоко обращаться с вами, — объяснил Род, — но у лордов есть свой совет, на котором они не дают ей стать тираном. Отправляйтесь по домам, ребята — возможно это и война Пересмешника, но вам это совершенно ни к чему.

— А как насчёт всех остальных, идущих вместе с нами? — мрачно спросил Николь.

— Им нет до вас дела, — ответил Род, — так же как и Пересмешнику и любому из его подручных — их волнует лишь одно: как бы сломать королевскую власть и самим захватить трон. Они выдают это за борьбу народа, но на самом деле дерутся за возможность определять, кто будет вами править. Не лезьте в это дело, ребята. Ступайте по домам. — И с этими словами он развернул Векса и ускакал в ночь.

Джорди приносил домой одного оленя за другим, загружая крестьян работой по разделке туш и копчению мяса, чем те и занимались, хоть и беспокоились о его безопасности. После третьего Джорди даже больше не трудился снимать шкуры и как–то маскировать, что именно он нёс — приносил туши домой на плечах и оставлял их на разделку крестьянам — и опять же, после третьего оленя они бросили попытки уговорить его прекратить охоту. Никто не мог уговорить его свернуть с этого пути, а мясо пропадать зря не должно.

Но жена его тревожилась.

— Ты должен прекратить сие, Джорди! Лесничие тебя поймают и, сквайр ты или нет, арестуют — или приведут сделать сие самого Шир–Рифа!

— Не волнуйся, дорогая — я умею скрывать следы. — Джорди протянул руку успокаивающе погладить её по щеке.

Ровена резко отбросила его руку.

Сие не шутки, Джорди! Я ещё даже не родила ребёнка, и вот ты оставляешь меня вдовой! Я не желаю потерять своего мужа!

— Да не волнуйся, милая, не волнуйся! — раскрыл объятия Джорди. — Никто меня не найдёт, никто не поймает!

— Лесничие умеют выслеживать ничуть не хуже чем ты — скрывать свой след, Джорди! Ты должен бросить сие! Мы найдём другие способы прокормить наших крестьян.

— Нет другого способа. — Лицо Джорди посуровело. — Я не допущу, дабы мои арендаторы умирали с голоду.

— Но допустишь, дабы твоя жена осталась одна, уязвимая для любого назойливого приставалы, который пожелает оскорбить её!

— И тебя тоже никто не оскорбит. — Джорди шагнул к ней. — Не тревожься, любимая. Все будет хорошо. Ну, полно, позволь мне обнять тебя.

— Нет! Если ты не внемлешь мне, то не можешь любить меня! Спи у собственного очага! — и повернувшись, убежала к себе в комнату; Джорди услышал, как со стуком закрылся засов. Он вздохнул, понуро опустив голову, и постоял несколько минут глядя на пламя в очаге. А затем поднял голову и занялся поиском одеял, собираясь устроить себе постель у камина.

Когда лес сомкнулся позади Рода, тот поблагодарил робота:

— Спасибо за идеальную скоординированность — как обычно.

— Я просто выполняю заложенное в моей программе, Род.

— И преотлично к тому же, хотя это не всегда так просто. — Род оглянулся и решил, что между ним и толпой уже достаточно деревьев и можно на несколько минут остановиться. Он натянул узду и позвал:

— Крошечный Народец! Есть тут какой–нибудь домовой?

— Не домовой, а лесной эльф, — прочирикал голосок где–то над ним.

— Или двое–трое их, — проскрипел снизу и позади него голос постарше. — Чего тебе нужно от нас, лорд–чародей?

— Помощь, — ответил Род. — Прошу вас, отнесите известие моему сыну Магнусу в королевский замок в Раннимиде. Передайте ему, что тысячи людей движутся в походном порядке через зелёный лес с целью восстать против короны.

— Передадим, — заверил его скрипучий голос. — А теперь езжай, лорд–чародей, и затеряйся в лесной глуши, ибо Пересмешник через несколько минут бросит своих людей прочёсывать заросли.

— Еду, — сказал Род. — Смотрите не попадитесь, а?

— Не бойся, смертный, не бойся, — сухо отозвался скрипучий голос, — хотя идущих крестьян может поджидать одна–две неприятных неожиданности.

— Ни один из них даже крошки не оставлял для домового, — негодующе фыркнул чирикающий голос.

Род покачал головой, с негодованием зацокав языком.

— Нельзя позволять им забывать, кто на самом деле правит этой страной, а, ребята?

— Именно сие мы и пытаемся сделать. — Скрипучий голос сделался мрачным. — Не боись, лорд–чародей — мы им ой как крепко напомним.

Род содрогнулся и ускакал.

Джефри вышел к зубцам стены и нахмурился, увидев стоящего у амбразуры Магнуса, наблюдающего за тем, как солдаты занимаются строевой во дворе замка. Джефри остановился рядом со старшим братом.

— Вот уж не думал, Магнус, что тебе доставляет удовольствие смотреть, как маршируют солдаты.

— Всегда приятно посмотреть, как что–то делается хорошо, — повернулся к нему Магнус. — Однако я пришёл сюда поскольку знал, что ты будешь здесь проверять, как они упражняются.

— Ты всегда можешь найти меня за обедом, — нахмурился Джефри.

— Верно, но ночью эльф принёс известие, — сообщил ему Магнус. — Крестьяне со всех сторон идут на Раннимид. К тому времени, когда они доберутся до города, их будет вероятно тысяч десять.

Джефри потрясению уставился на брата.

— Резве твои разведчики не доложили тебе об этом? — спросил Магнус.

Это восстановило самообладание Джефри; он язвительно ответил:

— Я генерал, брат, а не шеф шпионов. Это я оставляю Их Величествам.

Магнус рассудительно кивнул.

— Разумный курс действий — за исключением того, что они никогда не делали особого упора на разведку.

— А откуда взялся эльф? — спросил Джефри.

— Его прислал папа, — признался Магнус. — Я тоже не шеф шпионов.

— Да, всего лишь классный разведчик, — Джефри посмотрел на двор, автоматически отмечая мелкие изъяны в маршировке солдат. — Да и папа никогда не создавал собственной сети шпионов, всего лишь пользовался уже существующей.

— Верно, Крошечный Народец присылал Брому О'Берину известия о тревожных событиях задолго до того, как на сцене появился папа, — согласился Магнус. — Так что же ты станешь делать с этой растущей толпой, брат?

— Конечно же то, что укажут мне Их Величества, — ответил Джефри, — но если они этого пожелают, то я отправлю нескольких крестьян присоединиться к толпе и сообщать обо всем, чем занимаются участники этого похода, и кто их возглавляет.

— Я подумывал о Королевских Ведовских Силах Тоби, — сказал Магнус. — Наверно при их чтении мыслей нам не понадобится посылать шпионов рисковать собой.

— Хорошая мысль, но есть много такого, что способен увидеть глаз, а тот, кто читает мысли, может не заметить, сочтя неважным, — сказал Джефри. — И все же, почему б не взять самое лучшее из обеих идей? Я навербую своих шпионов из телепатов Тоби. Они смогут наблюдать на месте и отправлять в Раннимид не одни лишь слова, а и мысли.

Магнус чуть помедлив одобрительно кивнул.

— Умный выбор.

— И именно такой, какой сделал бы и ты? — напряжённо улыбнулся ему Джефри. — И почему у меня такое ощущение будто мною манипулировали, подводя к этому решению?

— Потому что ты привык к манипулированию. — Магнус сделал жест в сторону марширующих внизу солдат. — И ты к тому же превосходно обучаешь этим манипуляциям других. А вот я, брат, одиночка — и одиночка, уставший быть каналом связи.

— Ты никогда им не был. — Джефри озабоченно посмотрел на него. — Да, верно, мы редко видели других детей, пока росли, но когда пришло время, мы достаточно быстро научились светскому обращению — даже Грегори, когда понадобилось. Как же вышло, что ты этому не обучился?

— О, когда представляется возможность, я вполне могу иметь дело с людьми, — уточнил Магнус, — и предпочитаю быть, когда можно, в окружении других людей — но я выбрал роль одинокого бунтаря, когда обнаружил, что выбираемые ПОИСКом средства достижения его целей для меня неприемлемы. — Он пожал плечами. — Какой там мог быть иной курс, кроме как попытаться самому сделать то, что я считал правильным?

— Ты мог бы отправиться домой, — тихо произнёс Джефри.

— Отправиться домой? — невесело улыбнулся Магнус. — Ты ведь понимаешь, что я не мог. Папа–то ведь агент ПОИСКа; если я не мог одобрить их политику, то не мог принять и его политики.

— Но это ведь не самая главная причина, не так ли? — Джефри бросил на брата такой проницательный взгляд, что просто потряс Магнуса. — Не бойся — я не стану докапываться — правда у меня это и не очень–то вышло бы, настолько хорошо ты заэкранирован.

— ПОИСКовская политика папы — причина достаточно веская, — стоял на своём Магнус.

— Была бы такой, если б он пытался навязать демократию народу, для которого она не годилась, — возразил Джефри, — но тот шёл по пути к конституционной монархии ещё до того, как появился папа; отец только прочнее утвердил его на этом курсе, ограждая от БИТА и ВЕТО, которые пытались сбить народ с пути.

— В этом есть немалая доля истины, — согласился Магнус, — и я как раз пообещал делать только это — предотвращать завоевание, защищать народ от тех, кто пытается навязать ему форму правления, не избранную им самим.

— Как делает и папа.

— Да, но это больше вопрос удобства, чем выбора. — Магнус выпрямился и посмотрел на утреннее небо. — Если б народ уже не встал на путь к демократии, он попытался бы подтолкнуть его на него.

— У него бы ничего не вышло, — возразил Джефри. — Но народ уже шёл по этому пути. А папа оказался нужным человеком в нужном месте и в нужное время, брат. — Он не сводил глаз с Магнуса.

— Как по–твоему и я? — спросил с язвительной улыбкой Магнус. — Надеюсь ты прав, брат. Одно наверняка — на сей раз я не могу просто взмахнуть волшебной палочкой, свергнуть тиранию и весело двинуться дальше своей дорогой. Я теперь должен жить, видя последствия.

— Они могли быть и хуже, — тихо произнёс Джефри — наверно слишком тихо для слуха Магнуса. Взгляд его устремился куда–то вдаль, фокусируясь за зубцами стены на раскинувшейся ниже замкового холма земле, так же как и его мысли.

Когда Род пробудился, он обнаружил солнце высоко в небе, но тем не менее позавтракал не торопясь, а затем наконец сел на коня и поехал через лес, дожидаясь появления какого–нибудь эльфа с докладом о любых действиях, какие предпринял Магнус, чтобы овладеть ситуацией в условиях нарастающего крестьянского восстания.

— Может быть мне следовало известить самого Магнуса.

— Ты мог бы просто телепатически связаться с ним, Род.

— Мог бы, но тогда услышали бы его братья и сестра, а уведомлять их — дело Магнуса, — объяснил Род. — Кроме того, я не хочу заставлять их думать, будто я благоволю к нему. Подобных мыслей и без того слишком много, после того как я попросил его охранять Грамарий.

— Оно и понятно. Он покидает тебя на десять лет, а когда возвращается, ты назначаешь его, по существу, главным — и без всякой очевидной причины.

— О, причина–то достаточно веская, — ответил Род. — Кому же лучше знать, как охранять страну от подрывной деятельности, как не тому, кто десять лет устраивал ре–волюции? Кроме того, только так и можно было удержать его здесь и не дать сбежать вновь.

— Ты уверен, Род, что это желательная цель?

— Вполне уверен. Это его родина. И единственная среда, где он действительно будет чувствовать себя на своём месте.

— И это не имеет никакого отношения к твоему желанию удержать его возле себя, Род?

— Возле меня? — Род пожал плечами. — Я больше ничего не значу. Как только мне удастся найти Тир—Нан-Ог, я тут же исчезну.

— Это нездоровое отношение, Род.

— Да, но вполне естественное. Я знаю, что у меня отрицание, Векс. Это хорошая иллюзия для содействия мне в преодолении самого тяжёлого в жизни.

Несколько минут они ехали молча. А затем Векс сказал:

— Ты говоришь об этом слишком легко, Род, словно не совсем в это веришь.

Магнус с Алеа принесли к зубцам стены стулья и столик, собираясь полюбоваться восходом солнца. Часовые украдкой поглядывали на них, не зная, как отнестись к такому неадекватному поведению. Зубчатые стены строились для боя, а не для развлечений.

Магнус задумчиво кивая слушал, как Алеа рассказывает ему о своих разговорах с живущими близ замка крестьянами. Что их нужно заинтересовать в употреблении в пищу большего количества фруктов — когда по внутренней лестнице поднялся молодой человек в придворной ливрее. Магнус увидел его и коснулся её руки; она оглянулась.

Герольд подошёл к их столику и поклонился.

— Сэр Магнус, Их Величества шлют привет и просят вас навестить их в Раннимиде.

Алеа нахмурилась, гадая, с чего это такая официальность, но Магнус лишь кивнул.

— Спасибо, посыльный. — Он повернулся к одному из караульных. — Проводи этого юношу на кухню и позаботься о еде и отдыхе для него, прежде чем он отправится в обратный путь.

— Да, сэр Магнус. — Караульный повернулся к молодому человеку, дёрнул головой в сторону лестницы и они удалились.

— Ты же знал их всю жизнь, — выразила своё недоумение Алеа. — Это свёкор и свекровь твоей сестры. К чему такая официальность?

— Они ведь должны были как–то прислать это известие, — объяснил Магнус. — А позвонить мне по спутниковому телефону они не могли — но гораздо существенней, думаю, другое: они желают дать мне понять, что это будет официальным делом. Как тебе утренняя прогулка верхом?

— Что, и потерять понапрасну большую часть дня? — Кроме того у Алеа что–то задрожало внутри при мысли о встрече лицом к лицу с королём и королевой — да ещё так, словно они были соседями. — Езжай ты. Мне все равно нужно немного побыть одной.

— Не веришь, что у меня отрицание? — улыбнулся Род. — Ты говоришь, будто я отрицаю отрицание?

— Я б не стал так выражаться, Род, но полагаю, в этой формулировке есть некоторая обоснованность. Она точна?

— Ты же знаешь, — пожал плечами Род, — я всегда функционировал на двух уровнях — часть, которая сильно вовлечена в дела окружающего меня мира, планирующая как поступить и волнуемая любой ситуацией, в какой бы там я ни оказался, и отстранённая часть меня, которая сидит откинувшись в кресле и наблюдает, и говорит мне, какой же я дурак.

— Наверное разумно.

— Да, но иногда она уж слишком критична.

— Однако в другое время она права.

— Да. Видишь впереди вон ту ветку? В данный момент, моя первая сторона говорит, что мне следует просто оттолкнуть её, в то время как мой разум–наблюдатель говорит не быть дураком и пригнуться, проезжая под ней. — Он накренился к шее Векса, и ветка прошла у него над головой. — Иногда я прислушиваюсь к нему.

Там, где только что была его голова, что–то просвистело. Род остался пригнувшимся, но взгляд поднял достаточно быстро и увидел, как крошечный наконечник копья прочертил в воздухе дугу и погрузился в лесную почву.

— Эльфийская стрела! — Род бросился с коня и промчался десять футов назад. Что–то рванулось из придорожных кустов к лесу, что–то маленькое и быстрое — но не достаточно быстрое. Род выбросил руку вперёд и схватился за миниатюрный ворот. И рывком поднял владельца ворота над землёй, подивившись его весу; для кого–то столь малого он был очень тяжёл. Держа круглолицего эльфа на одном уровне со своим лицом, он потребовал у него ответа:

— Для чего ты стрелял в меня?

Фигура эльфа смазалась; он изумительно увеличился, очень быстро становясь очень тяжёлым. Род выронил его, но он продолжал расти — и вырастая он менял форму. Через несколько секунд он уже высился над Родом, громадный и похожий на труп с длинной совершенно седой бородой, со всем телом, представлявшим собой массу подрагиваний. Он поднял трясущимися руками крошечный арбалет и нацелил его в глаза Роду.