Глава тринадцатая
О лишенные секса уровни Подземного мира. Да что же с ней такое? Ведь все шло просто замечательно. Она развлекалась игрой в смертную, отлично проводила время, в особенности наслаждаясь сладким возбуждением, которое вызывал у нее Гриффин. Ей, безусловно, понравилось танцевать с ним, и то, как он без позволения схватил ее за руку и вывел из толпы. Потом они начали тот странный разговор о Вулкане. Ох, дряблые бедра Бахуса! Зачем только она открыла этот ящик Пандоры? Или, если быть точной, почему она позволила нечто столь интимное мужчине, которого почти не знает... да еще и смертному? Он поцеловал ее — и вот тут-то все и случилось. Она потеряла власть над собой.
Венера дрожащими руками вернула на место полумаску, радуясь, что она скрывает лицо, и быстро вернулась к столику, где ее ждал гранатовый мартини. Сделав основательный глоток, богиня почувствовала, как прохладный напиток умеряет жар, все еще не угасший в теле.
Этот смертный довел ее до оргазма!
Не то чтобы Венера была неспособна испытать оргазм... Еще чего! Она ведь богиня любви, и оргазм для нее так же естественен, как дыхание. Но на этот раз оргазм был неуправляемым, и это потрясло ее сверх всякой меры. Она его не планировала. Это Гриффин его вызвал. Тут в голову Венере пришла еще одна мысль, и богиня выругалась вслух. В Гриффина влюблена Пия! Так что она блудила там, у дерева, с тем самым смертным, которого ее подруга и подопечная желает больше всего на свете!
Ей надо бы пойти следом за ним в ресторан и воздействовать на него своей божественной силой. Она могла бы сделать это очень быстро. Никто из смертных ничего бы и не заметил. Она должна сделать ему выговор. Поставить его на место. А потом стереть из его памяти все случившееся и внедрить желание обладать Пией.
Но она даже не двинулась с места.
Прежде всего, Гриффин ведь говорил, что его совершенно не интересует Пия. А Пия четко сказала, что не хочет завладеть вниманием Гриффина с помощью магии. И если бы Венера вмешалась в его мысли, наполнила его страстью к Пие, она бы сделала как раз то, чего ее подруга не желала. Ведь так?
С другой стороны, она бы проявила ханжество и лицемерие, если бы запретила ему обращаться с ней с подобной бесцеремонностью, — ведь именно это и взволновало ее так сильно. Венера фыркнула и сделала еще глоток мартини. Она поверить не могла, что у нее ослабли коленки и что она до сих пор уж слишком тяжело дышит, а щеки горят румянцем. Да, слишком давно она не пила из чаши страсти, и ее собственное желание превратилось в назойливый жар, опасно разгорающийся в теле, — и в конце концов хватило легкого прикосновения мужчины, чтобы она воспламенилась! Стыд какой-то. Венера легонько постучала пальцами по краю бокала, пытаясь вспомнить, когда она в последний раз мастурбировала.
«Но это совсем не то же самое, что совокупляться где-то под деревом с каким-то непочтительным мужиком», — коварно прозвучало у нее в голове.
— Официант! — Венера помахала рукой, и молодой парень с татуировками поспешил к ней. — Я хочу еще мартини и чего-нибудь сладкого. Сладкого и очень шоколадного.
— У Лолы сегодня в меню прекрасный шоколадный мусс.
— Принеси. Вообще-то принеси два.
Официант удивленно посмотрел на нее, и Венера рассеянно пояснила:
— Я тут кое-кого жду.
Молодой человек кивнул и ушел.
— Ну, это ведь правда, — пробормотала себе под нос Венера, глядя на полупустой бокал.
Или, по крайней мере, предполагалось, что это правда. Он ведь попросил дождаться его. Он сказал, что вернется. Но если нет... если нет...
Если он не придет, она просто не знает, что сделает. От богини любви никто и никогда не отказывался.
Пия веселилась, словно первый раз в жизни! Она никогда не танцевала так много, если не считать балетного класса, и уж точно никогда не чувствовала себя такой прекрасной. Она вовсю кокетничала! Вот только ни один мужчина не смог по-настоящему привлечь ее внимание. А она, к несчастью, так и не нашла Гриффина. И не потому, что не искала... искала, еще и как! Но среди множества танцующих людей, да еще в масках... ну... Гриффин вообще-то мог стоять прямо рядом с ней, а она бы его и не заметила.
Оркестр заиграл завершающую мелодию — «Do You Love Me», — и, смеясь и задыхаясь, Пия поблагодарила римского солдата, с которым танцевала два последних танца.
— Как насчет следующего? — спросил он, хватая ее за руку и пытаясь удержать на танцевальной площадке, когда солистка «Фул флава кингз» запела: «Не торопи любовь».
— Спасибо, но мне необходимо передохнуть. Я просто умираю от жажды.
Но он не отпускал ее.
— Ну же, всего один танец, последний!
— Спасибо, нет, — повторила Пия, пытаясь выдернуть руку.
Ей не понравилось, что он держал ее слишком крепко, слишком настойчиво.
— Но ты не можешь вот так просто взять и уйти. Только не после того, как ты танцевала.
— Извини, я не понимаю, о чем ты, — сказала Пия, нахмурившись. — Это был просто танец.
Она не позволит этому парню испортить ей настроение, еще чего!
Он понизил голос, и сквозь прорези маски Пия увидела, как его глаза прищурились.
— Нет, не просто. То, как ты двигалась... Даже и не пытайся притворяться.
Пия уставилась на него, не зная, то ли рассмеяться, то ли закричать. Интерес мужчин, оказывается, порождал проблемы, с которыми она прежде не сталкивалась. Может, рыгнуть ему в лицо...
— К богине можно прикасаться только тогда, когда получено ее дозволение, а иначе ты навлечешь на себя ее гнев, а гнев богини слишком ужасен, его не вынести никому. Даже боги трепещут от одной такой мысли.
Низкий голос, произнесший эти слова, донесся сзади и откуда-то сверху. Пия хотела обернуться и посмотреть, кто это говорит, но вдруг замерла, увидев выражение лица партнера по танцу. Он побледнел под бежевой полумаской, а в глазах вместо гнева вспыхнул страх.
— Эй, парень... я же ничего такого не имел в виду...
— Тогда ты должен извиниться, — сказала Пия, решив сама постоять за себя. — Но не потому, что я богиня. Ты должен извиниться потому, что вел себя грубо и нахально. Да... когда женщина говорит «нет», она именно это и имеет в виду.
— Извини, — поспешно произнес парень и скрылся в толпе на танцевальной площадке.
Все еще хмурясь, Пия проводила взглядом перепуганного танцора. А потом наконец повернулась к тому, кто решил стать ее избавителем:
— Мне очень приятно, что вы оказались джентльменом и вмешались, но на самом деле оно того не стоило. Я вполне могла справиться...
Пия умолкла, не договорив, слова застряли у нее в горле.
Мужчина, стоявший за ее спиной, был великолепен! И не только от его размеров у Пии перехватило дыхание, хотя он был высок, пожалуй, под шесть футов ростом. И не в его густых черных волосах было дело, хотя в его короткой по-военному стрижке ощущалось нечто чрезвычайно первобытное, неукрощенное... И не прекрасный маскарадный костюм поразил девушку, хотя на мужчине была литая нагрудная кираса, казавшаяся совсем настоящей, и туника, почти не скрывающая ног. Нет, не от этого Пия онемела. Все дело было в его выразительных темно-синих глазах. Взгляд мужчины сверкал, затмевая блеск золотой маски, и он внезапно вызвал у Пии страстное желание такой силы, что она вздрогнула.
Они долго смотрели друг на друга, не произнося ни слова, а потом он наконец заговорил. Его низкий голос звучал так мягко, невозможно было поверить, что именно этот человек несколько мгновений назад говорил так резко, так угрожающе...
— Ты сказала, что умираешь от жажды. Я счел бы за честь угостить тебя чем-нибудь.
Пия вдруг заметила, что рот у нее открыт, и быстро захлопнула его.
— Хо... хорошо, — пробормотала она, хотя ее внутренний голос просто вопил: «Не самый удачный момент, чтобы вести себя по-дурацки!»
Она глубоко вздохнула и приказала себе не бормотать всякую ерунду. Она. Сегодня. Богиня! А богини всегда способны вести рассудительную беседу с красивыми мужчинами. Да и в любом случае, ей надо попрактиковаться, чтобы быть готовой к связному разговору, когда появится шанс поговорить с Гриффином.
— Хорошо, — повторила она уже спокойнее, беря себя в руки. — Будет вполне справедливо, если ты меня угостишь. Ты явился как мой спаситель, хотя я и сама прекрасно справилась бы с этим типом.
— Разумеется, ты бы справилась... — он взглянул на беджик с именем, и его губы едва заметно изогнулись, — Афродита, богиня любви.
— Да, — кивнула Пия.
Но тут же осознала, что ведет себя как шестнадцатилетняя девчонка, и добавила:
— Ну, все равно я в долгу перед тобой.
— Давай не будем говорить о долгах между нами, богиня, — возразил мужчина. — Я просто хочу, чтобы ты выпила со мной, если пожелаешь.
Голос мужчины действовал на Пию как томный эротичный блюз.
— Ну, я ведь сказала, что ужасно хочу пить.
Его легкая полуулыбка тут же превратилась в чудесную широкую усмешку, от которой внутри у Пии стало еще горячее. Он проводил Пию к ее столику, и она заметила, что он прихрамывает; но это не помешало ему выдвинуть для нее стул и поклониться на манер древнего рыцаря.
— Спасибо, — поблагодарила Пия.
К счастью, мимо проходила официантка, и Пия заказала гранатовый мартини и большую бутылку «Пелегрино», чтобы удержать мысли в порядке. Было что-то такое в этом мужчине, что опьяняло ее, хотя и не чересчур.
— Ну а ты...э-э... А! — Пия прищурилась, читая имя на беджике кавалера. — Бог огня. Bay! Серьезная работа.
Он пожал плечами и как будто смутился.
— Ну, кто-то же должен это делать.
— Да, согласна. Я имею в виду, как бы мы обходились без света и тепла на земле? — сказала Пия, гордясь содержательностью ответа.
К несчастью, от ее слов он смутился еще сильнее. И беспокойно повел широкими плечами.
— Извини, — поспешила сказать Пия, желая, чтобы он расслабился. — Я думаю, вы, пожарные, чувствуете себя довольно глупо сегодня вечером в одежде разных богов. То есть я к тому, что и я ведь не настоящая богиня. Я — это просто я.
Его темно-шоколадные глаза потемнели еще сильнее, когда он слегка наклонился к ней.
— Я знаю, кто ты. Ты — гораздо лучше, чем раззолоченная, безупречная богиня любви.
Пия улыбнулась, подумав о красоте Венеры.
— Кто может быть лучше, чем богиня любви?
— Ты, Пия, — с жаром ответил он. — Тебе не нужна магия бессмертных. Ты необычна, честна, и ты настоящая. А это затмевает золотую безупречность богов.
От его слов Пия задышала быстрее.
— Откуда ты знаешь мое имя?
— Я видел тебя прежде. В субботу. Ты...
— Ох черт! — Пия закрыла лицо в маске ладонями. — Ты видел ту Великую Отрыжку и Падение Пениса!
— Я этого не говорил.
Голос мужчины был таким мягким, что Пия отвела руки. Их взгляды встретились.
— А что же ты видел?
— Себя самого.
Пия моргнула. Она, должно быть, плохо расслышала.
— Себя? Я не понимаю.
Он застенчиво улыбнулся. Похоже, он с трудом заставил себя продолжить:
— Я знаю, в это трудно поверить... Но в субботу, когда я наблюдал за тобой, я совершенно точно знал, что именно ты чувствовала. Я знал...
Он помолчал и начал с начала:
— Я знаю, каково это — быть тем, кто никуда не вписывается.
— Ты? — недоверчиво произнесла Пия.
— Внешность бывает обманчива.
— Как будто я этого не знаю! Я хочу сказать, ты же видел меня в субботу. И теперь ты можешь уверенно сказать, что с тех пор я сильно изменилась. Сейчас я выгляжу совсем не так, как всю предыдущую жизнь. Но в недавнее время я... мне помогли. Но поскольку ты видел меня в субботу, до моего превращения, ты уже знаешь, что я не всегда была такой.
Он медленно протянул руку и накрыл ладонью пальцы Пии.
— Я видел, какая ты искренняя и добрая, и именно это показалось мне самым прекрасным.
Рука у него была теплой, большой, сильной... Пия ощутила жесткие выпуклости мозолей, коснувшиеся ее гладкой кожи, и ее взволновала мысль, что эти мозоли он заработал, сражаясь с пожарами и спасая чужие жизни. Но тут было и что-то еще... Что-то, совершенно потрясшее девушку. Почему-то его прикосновение вызвало воспоминание о предыдущей ночи, когда амброзия сняла все запреты и она трогала свое тело и довела себя до оглушительного оргазма... Это было так приятно, так развратно, так сексуально, и...
— О чем ты думаешь? — мягко спросил мужчина.
— Я?
Пия заставила себя вернуться к настоящему, пытаясь не замечать, как разгорелись щеки. Тело стало горячим и влажным, и Пия особенно остро ощущала это из-за того, что на ней не было белья.
— Не знаю. Просто замечталась, наверное... Извини.
— Незачем извиняться. Скажи, о чем ты мечтала?
— Не могу! — выпалила девушка, потом откашлялась и попыталась беспечно рассмеяться, как будто она покраснела от каких-то очень глупых девичьих мыслей.
Но он не удовлетворился таким ответом, а сжал ее руку и пылко произнес:
— Ты ведь тоже это чувствуешь, да?
Пия хотела сказать что-нибудь легкомысленное, но что-то в его темных внимательных глазах остановило ее, и она как будто заглянула сквозь видимую всем внешность прямо в глубину его сердца. И вдруг отчетливо поняла, что он имел в виду.
— Ты говоришь о нашей связи, ведь так?
Пия произнесла это так тихо, что ему пришлось наклониться поближе к ней. Они коснулись друг друга, и по телу Пии пробежала новая щекочущая волна.
— Да. Между нами что-то есть. Я почувствовал это в субботу и сегодня пришел сюда, надеясь снова тебя увидеть... поговорить с тобой.
Пия подумала, что она-то сегодня пришла сюда в надежде увидеть Гриффина, а этот невероятный мужчина явился, чтобы встретиться с ней! Ха!
Он неловко повернулся на стуле.
— Я не слишком ловок в таких делах... Я никогда не умел вести беседу с женщинами, но ты завлекла меня сюда, ты вынудила меня прийти. Прости, ведь у меня нет опыта в искусстве любви.
— Думаю, ты все делаешь наилучшим образом, — ответила Пия.
