Глава семнадцатая
Оказалось, что королевские спальни располагаются недалеко от комнаты Изабель. Мэри объяснила, что это — великая честь. Чем более важным был гость, тем ближе к покоям короля и королевы его устраивали.
Покои были королевскими во всех смыслах этого слова. Почти все стены были закрыты гобеленами, а над изголовьем висел герб; Изабель решила, что это герб Камелота.
Кровать скрывал балдахин из темно-зеленого с желтоватым отливом шелка. Правда, сейчас занавеси были отодвинуты и подвязаны золотыми лентами, так что видно было лежащую Гиневру, бледную и хрупкую.
Том дремал в гигантском кресле возле камина. В очаге потрескивал огонь; по комнате расплывались тепло и розоватый свет. В спальне больше никого не было. Изабель тихо прошла через огромное помещение и осторожно встряхнула Тома.
Он мгновенно проснулся, выпрямился и моргнул.
— Ох, Изабель… Хорошо, что это ты.
Он встал и, скривившись, энергично подтянул рейтузы.
— Полцарства за хорошую пару хлопчатобумажных брюк и футболку! — сказал он.
Изабель обняла его, негромко смеясь.
— Да, в этом ты выглядишь довольно глупо.
Она отступила на шаг и всмотрелась в лицо друга.
— Они тут с тобой хорошо обращаются? Я ведь тебя только и вижу, что за столом.
— Если бы это был средневековый отель «Хилтон», я бы дал ему пять звезд. Да, они весьма неплохо нас устроили. И к счастью, Хозяйка Озер была так добра, что позволила нам прихватить кое-какие предметы роскоши из дома.
— Правда? И какие же?
— Гарри нашел в своем сундуке колоду карт. И когда вечером слуги отправляются спать, мы садимся за покер!
— Эй, в следующий раз и меня пригласите!
Том усмехнулся.
— Нет уж, лучше мы этого делать не станем. Хватит и того, что в колледже ты нас постоянно обирала подчистую.
— Ох черт… неправда!
Но они заулыбались, глядя друг на друга. Изабель во время учебы в колледже пару раз ходила на свидания с Томом, но потом они решили, что лучше остаться друзьями. И принялись на спор подыскивать друг другу подходящую пару, то и дело отправляя один другого на свидания вслепую. Изабель выиграла, когда свела Тома с Брендой Ньюсом, нежной девушкой, с которой сама познакомилась случайно.
Это была любовь с первого взгляда, Том с Брендой с тех пор были вместе, и у них родилось трое детей — два мальчика и восхитительная девочка.
— Ох, Том, я вдруг подумала… Бренда и дети… Надеюсь, они там не сойдут с ума от беспокойства?
— Эй, я же двойник, ты забыла? Хозяйка Озер заверила нас, что дома жизнь продолжается как обычно. Только ты одна здесь на самом деле.
Изабель подумала, а скучает ли кто-то в Оклахоме по ней? Искал ли ее кто-нибудь? Смогли ли найти ее тело?
«Нет, Изабель, тебя так и не нашли. Все ведь знали, что ты имела обыкновение внезапно исчезать. Когда события в Камелоте приблизятся к финалу, тогда и в твоем прежнем мире узнают твою историю».
«Спасибо, Вивиан».
«Спасибо тебе, Изабель! Я горжусь своим выбором — ты оказалась идеалом Артура».
Она предпочла бы не слышать таких восторженных похвал. Ей было приятно помогать людям, оказавшимся в затруднительном положении, но у нее было ощущение, что все это ненадолго, что скоро все кончится. Она отлично знала, как жила прежде, осознавала свои ошибки. Слова «идеал» вообще не было в ее словаре. И если бы в Книге Гиннесса был раздел «Сколько раз ты испортил себе жизнь?», имя Изабель внесли бы туда непременно. Причем курсивом. Изабель выбросила из головы досужие рассуждения.
— Как твоя пациентка? — спросила она Тома.
— Ах да.
Они подошли к кровати. Гиневру переодели в ночную сорочку. Изабель поймала себя на том, что с раздражением думает, кто именно ее переодевал. Она надеялась, что это Том и кто-нибудь из горничных королевы, но не король.
Мысль была безусловно глупой, потому что Артур, само собой, много раз видел жену обнаженной.
— Я получил невыразимое удовольствие, пытаясь разобраться в содержимом желудка королевы, когда она его извергла. Она ела какие-то лесные грибы. Я расспросил повара, и он сказал, что она недавно их нашла и попросила приготовить с яйцами.
— Ядовитые грибы?
— Да, я уверен.
— И они могли вызвать галлюцинации? И раздражение? И… сердечный приступ?
— Ну, насколько я могу сказать, не имея под рукой специального оборудования, это был не сердечный приступ, а именно отравление, самое что ни на есть настоящее. Так что ты спасла ей жизнь, сделав массаж сердца и искусственное дыхание, иначе я не успел бы помочь.
Изабель улыбнулась.
— Да… всему этому ты научил меня давным-давно.
— Кто бы знал, что ты окажешься такой хорошей ученицей? Я думал, ты согласилась стать демонстрационным манекеном ради развлечения.
— Как же ты вызывал у нее рвоту?
Том состроил гримасу.
— Старым дедовским способом. Которым до сих пор пользуются супермодели.
— Два пальца в горло?
— Именно. Правда, ей это не очень понравилось. Она чуть не откусила мне пальцы. Но если бы не ты, Изабель, ее бы уже на свете не было.
Артур сам себе удивился, когда увидел графиню Изабель, дружески болтающую с зубным лекарем, и почувствовал, как все внутри сжалось от ревности. Ему бы надо тревожиться о супруге… ему бы подумать, что кто-то замыслил убить Гиневру, а может, и еще кого-нибудь в Камелоте. Но его беспокоила только близость между Изабель и другим мужчиной. Король быстрым шагом вошел в спальню, стараясь обуздать желание избавить зубного лекаря от его собственных зубов.
— Да, и мне пришлось стать тому свидетелем, — сказал он.
Оба быстро обернулись.
— Артур! — воскликнула Изабель.
— Король Артур… — произнес Том, отвешивая неуклюжий поклон.
Должно быть, в Дюмонте не слишком соблюдали придворный этикет — кланяться лекарь не умел.
— Мне пришлось и многому другому стать сегодня свидетелем, — добавил король, — И я не знаю, как выразить благодарность.
Том и Изабель переглянулись, усмехнулись и ответили одновременно:
— Эй, не за что благодарить!
И тут же оба хихикнули, а король недоуменно нахмурился.
Изабель улыбнулась, взяла Тома под руку и весело толкнула его плечом.
— Мы друзья уже много-много лет, с тех пор, как учились в школе в Оклах…
— В Дюмонте, — перебил ее Том.
— Ну да, в Дюмонте.
Артур уставился на ее руку, лежавшую на локте Тома, и Изабель сразу отстранилась от друга и даже сделала шаг в сторону.
Король посмотрел на Гиневру.
— Она поправится?
— Полностью. Ей нужно полежать в постели и постоянно пить воду небольшими порциями. Если ей захочется выпить сразу много, нельзя этого позволять. Вообще все — только понемножку. Сначала цыпленок или говяжий бульон, может быть, немного риса или хлебного пудинга. Ничего жирного и тяжелого некоторое время. Но дайте ей несколько дней — и она будет как новенькая.
— Нужно все это объяснить ее служанке, Дженни.
— Сделано, — сказал Том, — Я ей все объяснил. А потом отправил отдохнуть, потому что она и сама не в себе. Но она скоро сменит меня.
— Значит, ядом оказались именно грибы, так ты подозреваешь? — спросил король.
— Я почти уверен, что это так. Она больше не ела ничего необычного, если верить Дженни.
— И Гиневра сама принесла повару эти грибы?
— Да, сама. Думаю, в этом нет злого умысла, король Артур. Просто несчастный случай.
— Хотел бы я знать, где она их взяла? Я ничего похожего не видел в саду. Но конечно, я не изучал там все так, как следовало бы.
— Она их нашла у самого дальнего коттеджа на юго-восток от замка, — пояснил Том, — По крайней мере, так она мне объяснила… насколько сумела.
Король изумленно округлил глаза, потом прищурился.
— Я знаю дом, о котором ты говоришь.
— Ну, тогда, наверное, стоит послать туда садовника и как можно скорее все эти грибы уничтожить. Прежде чем кто-нибудь еще не сочтет их лакомым кушаньем и не отравится насмерть.
Артур кивнул и снова посмотрел на жену. Ему захотелось погладить ее бледную щеку, придвинуть стул к кровати и сидеть рядом, пока Гиневра не поправится.
— Если хочешь, чтобы мы оставили вас наедине, Артур, — негромко сказала Изабель, — мы будем рады удалиться.
— Не нужно, — ответил король, продолжая смотреть на супругу, — О ней, похоже, заботятся лучше, чем смог бы это делать я.
Он пожал руку Тому.
— Я невыразимо благодарен.
Изабель была поражена. С тех пор как угодила сюда, она ни разу не видела нормального рукопожатия. И решила, что это пока не в обычае. Здесь только целуют кольцо, да низко кланяются, да еще одобрительно ворчат и хмыкают.
— Не знаю, чем и вознаградить вас обоих. За ее спасение, я имею в виду.
— Да это и ни к чему, сэр, — возразил Том. — Тут просто…
— …не за что благодарить, — закончил за него король.
Легкая улыбка тронула уголки его губ.
— Я рад, что ты оказался здесь и сумел это сделать.
— Ничего особенного.
— Могу я проводить тебя, графиня? — спросил король Артур.
— Можешь, — ответил Том, прежде чем Изабель успела открыть рот, — И не забывай, Иззи, наш спор остается в силе.
— Я знаю, моя просьба неслыханна, — сказал король, когда они спускались по бесконечной лестнице в большой холл, — но не согласишься ли ты прогуляться со мной к коттеджу, где Гиневра нашла грибы?
— На место преступления? — с легкой насмешкой спросила Изабель.
Но, видя недоумение Артура, вздохнула.
— Да, я буду рада помочь тебе найти эти ядовитые грибочки.
Они быстро зашагали по извилистым дорожкам; чем дальше они шли, тем гуще становилась растительность. Грозовые тучи унеслись, снова выглянуло солнце.
Оба некоторое время молчали, потом король наконец заговорил:
— Наверное, ты считаешь меня негодяем за то, что я не сижу у постели Гвен.
— Не мне судить, Артур.
— Но у тебя ведь обо всем собственное мнение, так что наверняка и теперь оно имеется.
Изабель остановилась и посмотрела ему в глаза.
— Ты действительно хочешь знать, что я думаю? Что бы это ни было?
Артур усмехнулся.
— Да, графиня, действительно хочу.
— Отлично, тогда получай, упрямец. Вот что первым пришло мне в голову, сразу же.
— Весь внимание.
— Я думаю, мы идем к тому месту, где встречаются Гвен и Ланселот. Я думаю, она нашла эти грибы после очередного свидания. Я уверена, ты не сидишь у ее постели прямо сейчас потому, что не хочешь лицемерить. Ты убедился, что ее жизни ничто не грозит и что рядом с ней люди, которые хорошо о ней позаботятся.
— Пока все верно.
— Не перебивай меня, я только разговорилась!
Король продолжал усмехаться, и, черт побери, до чего же ей нравилась его усмешка! Но он молчал.
— Ты попросил меня пойти с тобой не для того, чтобы я тебе помогла, а потому, что хотел оказаться со мной в прекрасном и уединенном местечке. Ты хотел сказать мне что-то такое, чего нельзя говорить в замке. Короче, Артур, ты хотел остаться со мной наедине.
— Теперь можно говорить? — спросил король, и его глаза светились весельем.
— Можно.
— Ты права, но упустила кое-что важное.
— Что именно?
— Поскольку я уверен, что мы идем к месту свиданий Гиневры и Ланселота, я не хочу очутиться там один. Я боюсь, что сгоряча могу что-нибудь натворить, и хочу, чтобы рядом со мной звучал голос разума, который удержит меня от непоправимых поступков.
— Понятно.
Изабель дернула короля за рукав, останавливая.
— Артур, ты на добрых шесть дюймов выше меня ростом и весишь примерно в два раза больше. Почему ты решил, что я способна удержать тебя от чего-то такого, что вдруг придет тебе на ум?
— Ну, прежде всего, я видел, как ты управилась с Мордредом.
— Артур, ты был рядом! Это совсем другое дело!
— Второе — слова куда сильнее оружия. Я не испугаюсь меча, но против твоих слов, твоих мыслей у меня нет защиты.
Это признание по-настоящему поразило Изабель. Вот если бы у нее была такая власть над любым человеком…
— Ты чересчур доверяешь мне, Артур.
— Увидим, так ли это, когда мне захочется сжечь дотла тот коттедж.
— Ну, против таких драматических мер у меня есть хорошее возражение. Если ты не остановишь вовремя огонь, то сгореть может куда больше, чем одно это несчастное строение.
— Ну вот, теперь видишь, как моему близорукому взгляду необходим холодный рассудительный противовес?
— К тому же уничтожение ни в чем не повинного домика не изменит того, что в нем происходит, Артур. Не коттедж — причина событий.
Король взял Изабель под руку, и они пошли дальше.
— Ты веришь в судьбу, графиня?
— Да. Хотя вынуждена признать, иной раз судьба рада подшутить над нами.
— Как это?
— Ну, например, я была уверена, что еду в Камелот с определенной целью, но судьба распорядилась по-своему, решив, что моя цель должна быть совсем другой.
— Но я все равно считаю, что выгода для наших земель, поскольку они соседствуют, должна стоять на первом месте и для Камелота, и для Дюмонта.
Изабель вообще об этом не думала, но не стала поправлять короля.
— Согласна. И по-прежнему полагаю, что это вполне возможно.
— Но сейчас тебе кажется, что у судьбы что-то другое на уме?
— Да.
— И что же это такое?
— Это может прозвучать весьма самонадеянно.
— Я весь внимание.
— Уверена, я здесь для того… как бы это… чтобы сделать все, что в моих силах, и помочь тебе спасти Камелот от тех, кто хочет сокрушить его.
— Тут нет самонадеянности. Меня это очень трогает. Только у меня немного другие мысли.
— Ладно, давай твои.
— Я уверен, ты прислана сюда ради моего спасения.
Ох черт… Изабель как будто молотком по голове шарахнули. Ну, может быть, не совсем так. В конце концов, главной целью Хозяйки Озер было спасение Мерлина. Но на самом деле это означало, что прежде нужно спасти Артура.
— Тебя? — осторожно переспросила Изабель.
Ее сердце бешено заколотилось.
— Разве ты не видишь? Я был настолько погружен в мечту о том, чтобы собрать рыцарей за стол переговоров, что не заметил, как возникла угроза моему браку, — да, меня так беспокоило будущее Камелота, всех бриттов, что я этого не увидел. Но когда чудовищная вонь предательства стала почти невыносимой, появилась ты. В дело вмешалась судьба и привела тебя ко мне.
Изабель рассмеялась. «Больше похоже на то, что это сделала Вивиан».
— Я вовсе не подарок судьбы, Артур.
— Для меня — да.
На это возразить было нечего.
— Далеко еще до коттеджа? — спросила она.
— Надо же, графиня Изабель, я, кажется, добился того, что считал невозможным! Я заставил тебя утратить дар речи!
Она отчаянно пыталась найти подходящий ответ, что-нибудь остроумное, умное, тупое… все равно что. Но… увы, Артур был прав. Она не знала, что сказать.
Дар судьбы? Никто и никогда раньше не смотрел на нее как на подарок. Скорее как на проклятие.
— Поспешим, Изабель. Коттедж за тем поворотом.
Они подошли к изгибу тропинки. Артур вдруг вскинул руку, преграждая Изабель дорогу, и прижал палец к губам. На мгновение она растерялась, потому что все еще думала о неожиданных словах короля.
Но потом она тоже услышала шорох. Король мгновенно выхватил стрелу из колчана, висевшего у него за спиной, вскинул лук и натянул тетиву.
— Стой здесь, — тихо сказал он.
И осторожно, бесшумно, как смертельно опасная кошка, двинулся вперед, к неведомой жертве.
Сердце Изабель готово было выпрыгнуть из груди. От страха за Артура у нее перехватывало дыхание. Поспешно сжав в ладони каплю ожерелья, она подумала, не пора ли обратиться к силе слез богини.
«Нет, Изабель, не сейчас. Прибереги эту силу пока, успеешь обрушить ее на врага».
Ого, Вивиан опять успела придумать рифму.
«Артур наш — воин на страх врагам; пусть защитит свою задницу сам».
«Вивиан!..»
Король остановился за толстым стволом болотного дуба, медленно обошел его, держа лук наготове.
Тело Артура было напряжено, и Изабель представила, как он выглядит, когда ведет солдат в битву, готовый достойно встретить любого, кто попытается вторгнуться в его земли.
Но тут его плечи расслабились, он опустил лук и спрятал стрелу в колчан.
— Ланселот, — окликнул он, — Это король Артур.
— Сэр, — ответил Ланселот, — я не слышал, как ты подошел.
Артур оглянулся и махнул рукой, подзывая Изабель.
— Со мной графиня Изабель. Мы пришли, чтобы найти…
Король умолк на полуслове. Изабель, подойдя к нему, сразу поняла, в чем дело. На поляне перед очаровательным деревянным домиком стоял на коленях Ланселот, яростно выдергивая из земли грибы и бросая их в большую кучу.
Сам коттедж украшали ящики с цветами, в них красовались бархатцы и анютины глазки, львиный зев и петунии. Вокруг дома разрослись полевые цветы. Но сейчас их легкий аромат заглушал влажный, густой запах леса и разрыхленной земли. Поляна перед домом выглядела как минное поле.
Увидев Изабель, Ланселот поспешно встал и поклонился, но она успела заметить, что его лицо залито слезами.
— Графиня, — произнес он со склоненной головой, пытаясь незаметно отереть щеки.
Король снова взял Изабель под руку, и они вышли к середине поляны.
— Я вижу, Ланселот, ты уже узнал об опасности, которую таят в себе эти грибы.
— Они чуть не убили ее, — сдавленным голосом произнес Ланселот.
— Но не убили, благодаря быстрой помощи…
— Моего целителя Тома, — перебила короля Изабель.
Ланселот посмотрел на гриб, который все еще держал в руке, и яростно раздавил его, прежде чем бросить в кучу.
— Твой целитель, графиня, рассказывает немножко другую историю. Я не в силах выразить… я хочу сказать, все мы рады за нашего короля и в долгу перед тобой.
— Ничего подобного.
— Мы тоже пришли сюда, чтобы найти виновников, Ланселот, — сказал Артур. — Только я хотел прислать садовника, чтобы он уничтожил эту гадость. Но похоже, ты избавил нас от хлопот.
— Это… я с удовольствием сделал это, сэр. Я побоялся, что кто-нибудь еще может наткнуться на них и совершить ту же ошибку, что и… королева, и, упаси нас небеса, это ведь могут оказаться и дети.
— Сохрани нас небеса от такого. И что ты собираешься сделать с этой кучей, когда вырвешь все грибы?
— Я хотел их сжечь, сэр.
— Хорошая мысль. Только проследи за огнем, Ланселот. Нам ведь не нужно, чтобы он перекинулся на дом и уничтожил его.
Изабель отвернулась, скрывая улыбку. То же самое она говорила королю по дороге к коттеджу.
— Я хочу, Ланселот, с твоего разрешения, взять один гриб и отнести в замок, чтобы показать поварам. Им следует знать, что такие грибы ядовиты. Лучше дай мне нераздавленный, а то эти, в куче, ничем не отличаются от любых крошеных овощей.
Ланселот быстро наклонился и яростно выдрал из земли очередной гриб. С поклоном он протянул его Артуру.
— Этот подойдет, мой король?
— Конечно, Ланселот, — кивнул Артур.
Он взял гриб и положил в сумку, висевшую у него на поясе.
— Ладно, продолжай свое занятие. И благодарю, что заботишься о безопасности всех жителей Камелота.
— Всегда к твоим услугам, мой король. Всегда.
Ну да, подумала Изабель, всегда, когда не занят служением Гиневре. И тут же мысленно дала себе пинка за поганые мысли. В конце концов, она сама горела желанием к женатому человеку, так что не ей судить.
К тому же страстное заявление Ланселота о том, что он всегда готов служить королю, содержало в себе очень многое, не только обещание быть хорошим солдатом. Изабель отчетливо видела, что за мальчишеской искренностью Ланселота таится огромное чувство вины.
Изабель умирала от желания заглянуть в коттедж и как следует все там рассмотреть, но понимала, что это было бы слишком жестоко по отношению к Артуру.
— Не вернуться ли нам в замок? — предложила она — Я должна до ужина проверить, как там Самарра.
— Разумеется.
Они повернулись, чтобы уйти, но король остановился.
— Да, Ланселот…
— Сэр?..
— Не позволяй горю и гневу затуманивать твой ум. Я ведь подошел к тебе почти вплотную, а ты ничего не заметил. Кто-нибудь другой может точно так же к тебе подкрасться.
— Да, сэр.
— У тебя поразительная чуткость. Так пользуйся этим. Я не хотел бы потерять одного из лучших своих воинов.
— Да, сэр.
— И поосторожнее тут с огнем.
— Да, сэр.
Король Артур предложил руку графине.
— Идем?
— Конечно, — кивнула Изабель, с удовольствием кладя пальцы на его бицепс.
Они немного отошли, и Изабель прошептала:
— Ты изумительный мужчина, Артур.
Король бросил на нее удивленный взгляд.
— Рад, что ты так думаешь. Но почему ты вдруг решила об этом заговорить?
— Потому что любой другой на твоем месте безжалостно растоптал бы этого мальчишку.
— Только чтобы получить кратковременное удовлетворение? И разбитые суставы после хорошего удара кулаком? Или ты имеешь в виду что-то другое?
— Ох, не знаю. Может быть, стоило объяснить ему, что он выбрал неверный путь?
— Крепостной ров уже перейден, Изабель. Того, что случилось, не изменить, его чувство к Гиневре не уничтожить. Я не могу вышибить из него любовь к ней.
— Да, это верно.
— Поначалу, когда у меня впервые зародились подозрения, я надеялся — то, что загорелось между ними, угаснет само собой, как огонь от капель воды. Но теперь я в это не верю. По правде говоря, если бы я мог высказать свои чувства Ланселоту, я бы пожелал ему всего лучшего и попросил бы всегда заботиться о Гиневре так, как она того заслуживает.
— У тебя потрясающая способность прощать, Артур.
Король немного подумал над ее словами.
— Дело не в этом, а скорее в понимании того, что они чувствуют. Это очень тяжело — любить, не имея возможности открыто выразить чувства и заявить о них всему миру.
— Но почему бы тебе не поговорить с Ланселотом наедине и не сказать ему, как ты к этому относишься? Это облегчило бы его тяжкий груз.
— Потому, Изабель, что если я дам ему понять, что мне все известно — независимо от того, насколько доброжелательно я это выражу, — я обвиню его в государственной измене.
— Но ты ведь говорил об этом с Гиневрой. Разве это не было таким же обвинением?
— Я сказал ей, что знаю об измене. Она осознала сложность положения. И поняла, что я в любой момент могу заявить об этом вслух и тогда ей придется заплатить за свое падение. Заплатить жизнью.
— Да уж, куда как веселее, если она будет болтаться на виселице у тебя над головой.
— Гиневра прекрасно знает, что я никогда не поступлю с ней так.
— Она уверена, что ты очень сильно ее любишь?
— Да, полагаю, уверена. Она ценит, что я забочусь о ее благополучии. Но возможно, не совсем понимает, что любовь и забота — не всегда одно и то же. Теперь не одно и то же.
— Могу я задать вопрос?
Король хмыкнул.
— С каких это пор ты стала спрашивать разрешения?
— С этих самых. Потому что для меня очень важно, чтобы ты ответил честно.
Они миновали поворот, и перед ними воздвигся замок. Запахи человеческого пота и испражнений животных окатили Изабель. Ей захотелось повернуть обратно, в сад и лес, вот только и там нередко попахивало тем же, чем и вокруг замка.
— Мне кажется, я до сих пор был предельно честен с тобой, Изабель, — сказал Артур.
Он был немного задет тем, что она особенно подчеркнула важность откровенного ответа.
— Почему ты мне так доверяешь? — спросила она — Вдруг я пойду и расскажу все кому-нибудь, кто сможет использовать твои слова против тебя, или Гиневры, или Ланселота?
— Я думал, мы это уже миновали.
— Мы миновали?..
— Да, но, возможно, я был чересчур сдержан и не высказал этого. Позволь объяснить.
Король остановился и повернул Изабель лицом к себе, чтобы она могла смотреть прямо ему в глаза.
— С того самого момента, когда я тебя увидел, я был захвачен тобой. Когда мы ехали в замок, ты была самой замечательной спутницей, мне никогда не приходилось беседовать с такими. И еще до того, как мы добрались до стен замка, я понял, что ты… что-то затронула во мне. Я никогда ничего подобного не чувствовал, даже когда ухаживал за Гиневрой.
— Хорошо, это мы действительно миновали, — согласилась Изабель.
Она порозовела и смущенно отвела глаза.
— Ладно, неважно…
Она попыталась высвободиться.
— Нет, прошу, дай мне закончить.
Артур отпустил Изабель и вскинул руки.
— Но я не стану удерживать тебя против воли.
Изабель снова посмотрела на него.
— Не беспокойся. Я тебе полностью доверяю.
— Нет, я как раз должен беспокоиться, — пожал плечами он, — Я желал тебя. Но я почувствовал, что если ты примешь меня за обычного похотливого самца, лишенного морали, которому ничего не стоит нарушить свои клятвы, ты потеряешь уважение ко мне и отвергнешь меня. Я не мог допустить, чтобы у тебя сложилось такое мнение. Можешь назвать это своекорыстием, но я не просто желал тебя, я хотел, чтобы ты поверила мне. Возможно, настолько, что любые взаимоотношения между нами стали бы искренними. Чтобы мы верили друг другу. И ради этого я должен честно рассказывать тебе обо всем. Тогда ты не сможешь оттолкнуть меня как невежу и прелюбодея. Я не хотел, чтобы ты сочла, будто мной руководила простая похоть.
— Ты здорово рисковал, Артур.
— Может быть. Но ты… я не могу этого объяснить… Ты сразу стала очень важной для меня. И я видел в твоих прекрасных голубых глазах, что ты хотя бы отчасти разделяешь мои чувства. Даже если я неправильно тебя понял, я должен был поверить в это и не упустить возможности. Или же рискнуть и лишиться ее навсегда. А я твердо решил, что в конце моих дней, оглядываясь на жизнь, не хочу иметь поводов для сожалений.
Глаза Изабель повлажнели, но она сдержала слезы.
— Спасибо, — прошептала она, — Я счастлива твоей откровенностью. И твои желания и надежды не безответны, Артур. Ты совершенно прав. И если бы я не знала о том, какие трудности возникли в твоей жизни, я никогда бы не позволила своим чувствам разрастись и не позволила бы тебе поцеловать меня, а уж тем более заняться со мной любовью.
— Уточнение. Мы не занимались любовью.
— Но не потому, что я плохо старалась.
Король улыбнулся, но тут же спохватился.
— Я не могу, находясь в здравом уме, лишать тебя того, что ты должна сохранить для мужчины, который когда-нибудь завоюет твое сердце.
— Ох, Артур, ты просто болван! Разве ты не понимаешь, что уже завоевал мое сердце?
Король больше не мог сдерживаться. Он обхватил ладонями лицо Изабель и поцеловал ее. Поначалу это был яростный поцелуй, но потом Артур попытался остудить страсть. И его губы стали нежно ласкать губы Изабель. Король восхищался тем, как она отвечала ему. Они словно были созданы друг для друга.
На языке Изабель был вкус мяты, и у короля едва не подогнулись колени, когда ее язычок скользнул в уголок его рта, а потом прижался к его языку. Короля опьяняла мысль, что сейчас они подошли очень близко к тому, чтобы заняться любовью. И ведь он видел ее обнаженное тело, так что теперь, когда эта картина вспыхнула в памяти, ощущения Артура стали почти невыносимыми.
Но Изабель прервала поцелуй, и король признал ее право. Вот только слегка припухшие губы графини и ее затуманенный взгляд вызывали у него все такое же сильное желание. И тем не менее он отступил, стараясь взять себя в руки. Его грудь тяжело вздымалась. Наконец король на мгновение зажмурился, потом решительно выпрямился.
— Пора возвращаться в замок.
— Артур?..
— Да?
— Думаю, я могу сказать кое-что такое, что охладит твою страсть.
— Даже если я среди зимы прыгну голышом в озеро Камелот, это не охладит мою страсть.
— Мое признание все-таки сумеет это сделать.
— Разве такое возможно?
— Конечно. Потому что я не была до конца откровенна с тобой.
Это подействовало. Артуру за последние месяцы пришлось столкнуться с таким количеством лжи и предательства — на всю жизнь хватит. Он скрестил руки на груди. Его сердце пылало болью.
— Я слушаю.
Она встревожилась, увидев, как окаменело его лицо, и прикусила нижнюю губу.
— Я не лгала тебе. Ты застал меня врасплох, я была ошеломлена, и смущена, и…
— Прошу, переходи к делу, Изабель. Я готов услышать что угодно.
Это было не так, совсем не так. Но знать, с чем ты столкнулся, — куда лучшая боевая стратегия, нежели оставаться в неведении, кто предаст тебя следующим.
— Прошу тебя, не сердись.
— Я не могу предсказать свои чувства, пока не узнаю, о чем речь.
— Когда мы… Когда ты и я… Когда мы…
— Пожалуйста, Изабель, довольно терзать меня!
Она глубоко вздохнула.
— Когда я не смогла понять, как снимается твоя одежда… ты ведь помнишь?
— Это воспоминание до сих пор обжигает мой ум, Изабель. Я с того утра почти ни о чем больше и не думаю. И в чем тут дело?
— Я действительно не знала, с чего начать, как снять с тебя…
— Я помню!
— Но это не потому, что я ничего не знаю о мужской одежде.
— А мне показалось именно так.
Изабель отмахнулась.
— Ну да, да, я запуталась, не поняла, как это все на тебе держится. Или как снимается. Но не потому, что я никогда не была с мужчиной.
— Прости, не понял?
— Я не девственница, Артур. Но ты решил именно так, а я была очень растеряна и смущена, и…
Король Артур разинул рот.
— То есть ты утверждаешь, что там, — он ткнул пальцем в сторону замка, — мы могли заняться любовью, но ты не знала, как меня раздеть?
— Что-то вроде этого.
Изумление и облегчение короля были так велики, что он даже забыл о разочаровании из-за упущенной возможности.
— Так это и есть твой ужасный секрет? — рассмеялся он.
— Ты смеешься надо мной? — спросила она.
Графиня выпрямилась во весь рост и посмотрела на короля раздраженно и высокомерно.
— Нет, Изабель, я смеюсь над собой. Сколько раз за этот день я воображал, как соблазняю тебя, невзирая на твое будущее! Сколько раз представлял, как мягко я овладел бы тобой, не причиняя боли и не думая о том, каким виноватым почувствовал бы себя после!
— Так ты не сердишься?
Король продолжал смеяться, не в силах остановиться.
— Я просто в бешенстве!
Изабель окинула его скептическим взглядом.
— Ты очень забавно это выражаешь.
— Ты представить не можешь, о чем только я не подумал, о каком предательстве… Я был напуган до полусмерти, как ты говоришь, тем, что могу от тебя услышать. Но такого не ожидал.
— Тогда с чего бешенство?
— Из-за того, что я не дал тебе возможности все объяснить. Ведь я учу своих солдат, что прежде всего необходимо научиться слушать. А сам не прислушался.
— Я ничего и не объясняла. Я промолчала, а это тоже своего рода ложь.
Артур потер подбородок; с его плеч как будто свалился тяжкий груз.
— В этом и кроется твое непомерное вероломство, графиня?
Изабель немного помолчала.
— Ну да, думаю, в этом.
— И ты раскаиваешься? — спросил король, не в силах стереть улыбку с лица.
— Не могу и передать, как сильно! Ты не единственный, кто весь день фантазировал.
— В таком случае король решает простить тебя. Если такое никогда больше не повторится.
Она присела в реверансе.
— Мое самое искреннее желание, сэр, состоит в том, чтобы кое-что повторилось снова.
— И ты позволишь мне объяснить, как снимается моя одежда?
— Я всегда была сторонницей обучения новому.
Артур усмехнулся, подхватил Изабель и закружил.
— Как я тебя люблю, Изабель!
И тут же поставил ее на ноги, ошеломленный словами, что сорвались с его губ. А потрясенное выражение лица графини сказало ему, что эти слова были слишком поспешными.
— Прости. Я сам не понимаю, почему у меня это вырвалось. Наверное, от избытка чувств.
— А что, если прямо из сердца? — прошептала она.
— Но ты не готова услышать эти слова.
— От этого они не становятся менее ценными. Скорее наоборот, ты ведь не собирался такого говорить. Ты сказал то, что думал.
— Я не имел права. И понимаю, что ты, скорее всего, не готова ответить.
— А может быть, и готова, — тихо сказала Изабель, проводя пальцем по его лицу, от виска до подбородка, — Может, и готова.
— Если так, могу я услышать, как твои чудесные губы произнесут это?
— Я влюбилась в тебя, Артур. Похоже, положение у меня — хуже некуда, но ведь сердцу не прикажешь, правда? Оно хочет того, чего хочет.
— Да, правда.
Изабель хитро улыбнулась.
— Давай-ка поспеши вместе с не-девственницей в замок, нужно и делами заняться. Спорим, на ужин опять подадут маринованного угря!
Мгновение-другое король смотрел вслед графине — она подобрала юбки и припустила к замку.
А потом, смеясь от счастья и благодаря богов или судьбу, пошел за ней. Но не очень быстро, потому что разделял с графиней отвращение к маринованному угрю.
