Эпилог

Эмира Малика давно интересовало, почему вороны в полете часто скрипят крыльями, как старые ветряные мельницы. Ветряные мельницы он видел в Голландии, когда несколько лет назад посещал эту страну. И тогда же удивился похожести этого скрипа на скрип крыльев ворон. Он много раз слышал, что встретить ворону — к несчастью. Но никогда не верил в такие приметы, считая, что удача идет навстречу тому, кто сам ее ищет.

То, что минувшим вечером в джамаат пришла удача, эмир Малик не сомневался. И называлась эта удача «выстрелами» для гранатомета «Вампир». Мощными выстрелами, с большим зарядом взрывчатого вещества.

— Омахан, ты сумеешь сделать фугасы из гранат, которые мы вчера добыли?

Омахан закашлялся у печки, из которой практически не было дыма, потому что в пламя подкладывали исключительно сухие ветки, пусть мелкие, которые быстро прогорали, но сухие. И дым от такого топлива был почти незаметен в воздухе, который сам быстро прогревался на солнце. Но тот, кто стоял у печки, растапливая ее, не видя дыма, все же глотал его и потому кашлял.

— Я ни разу не делал этого, эмир… — Омахан то ли паузу взял, раздумывая, то ли ждал, когда эмир откажется от своей затеи, но Малик паузу поддержал. И отказаться сапер джамаата не посмел. Ведь Малик платил деньги за его обучение, когда приезжал этот американский специалист и проводил занятия по минному делу. И потому, считал Омахан, Малик вправе спрашивать с него все, что касается обязанностей сапера. — Но я попробую. Думаю, серьезных проблем возникнуть не должно.

— Главное, не допустить ошибку и не стать неудачником. Как говорил твой учитель: сапер-неудачник — это собирательный образ. А у нас не будет времени собирать тебя по кускам, которые неизвестно куда разлетятся. Постарайся сам о себе позаботиться и нас обеспечь взрывным устройством. Даже тремя. Из каждой гранаты по одному. Только выполняй свою работу не в лагере. Отойди за холм. Эльдар, отдай рюкзак Омахану.

Для богатыря вес рюкзака был не в тягость, тем не менее он не без удовольствия сбросил с плеч лямки и аккуратно приставил рюкзак к камню в стороне от печки.

— Прямо сейчас заняться? Или после завтрака?

— Зачем тратить на тебя завтрак, если ты рискуешь взорваться, — мрачно пошутил только что поднявшийся Абдул-Керим.

Разведчик любил такие грубые шутки и даже сам иногда им улыбался. Больше никто не смеялся. Омахан ждал ответа эмира.

— Смотри сам, как тебе удобнее, — сказал Малик.

— Тогда я сначала позавтракаю… — Омахан почти торжествующе посмотрел на мрачного Абдул-Керима.

Сразу после завтрака, когда эмир послал Данияла сменить на холме Хасбулата и Хасбулат вернулся до того, как он сел завтракать, эмир подозвал его и Абдул-Керима как своих самых опытных и решительных моджахедов, чтобы посоветоваться.

— Хасбулат, ты помнишь, где в райотделе полиции стоял гранатомет? — поинтересовался эмир, глядя в небо, где снова пролетела ворона. И опять крыльями скрипела, как ветряная мельница.

— Конечно, эмир. Я же говорил…

— Его необходимо добыть. Хорошо бы еще несколько гранат к нему, но это уже как получится. Главное, чтобы гранатомет был в джамаате к сегодняшней ночи. Заряженый. Крайний срок — к утру. Чтобы я знал, на что могу рассчитывать.

— Если очень надо, значит, добудем.

— Я думаю, в райотдел лучше всего пожаловать вечером. Тогда там меньше ментов будет, никто не помешает.

— После прошлого нападения по окончании рабочего дня менты настороже. Наверняка дверь закрывают на ключ и запускают внутрь под стволами автоматов дежурного наряда. Нахрапом их вечером не взять. А днем никто наглости не ожидает, — рассудил Абдул-Керим. — Если ты, эмир, дашь мне попользоваться своим пистолетом, я добуду гранатомет. Мы добудем. Я даже уже знаю как…

— Как?

— С Эльдаром. Пусть он мне нос расквасит, я к ментам побегу, а он за мной погонится. В этом случае обязательно запустят. А там уж я пистолетом отработаю по полной программе. И пусть мне никто на дороге не встает. А Хасбулат на машине подстрахует.

— На какой машине? — спросил эмир.

— Там же, в селе, и машину найдем. Помнится, там даже такси водятся. Частники на крышу ставят вывеску с шашечками и считают себя таксистами. Вот такую машину и остановим. Под автоматным стволом ни один таксист дергаться не станет. А если станет, без него справимся. Хасбулат у нас любую машину водит как Шумахер.

— Я понял. Только машину лучше бы сюда подогнать, реквизировать у таксиста, а его самого… Сам понимаешь. Приехать сюда. Автомобиль где-нибудь поблизости спрятать, чтобы утром мы смогли уехать на нем. И желательно, чтобы машина побольше была. Впрочем, всемером мы в любой машине поместимся. В тесноте, да не в обиде…

— Пистолет… — протянул руку АбдулКерим.

Эмир с заметной неохотой полез в рюкзак и вытащил оттуда пистолет «Вальтер PP Super» с глушителем  и запасную обойму к нему. Вложил в ладонь разведчику.

— Вернуть не забудь. Это память, а не игрушка. И попусту патроны постарайся не тратить. В потолок стрелять не надо. Глушитель не позволит произвести впечатление.

Эмир Малик так часто говорил своим бойцам, что этот пистолет для него — память, что никто уже в это не верил, потому что Малик никогда не говорил о том, что это за память, хотя обычно он бывал откровенным и мог поделиться воспоминаниями.

Но это действительно была память. Когда-то у Малика была знакомая женщина по имени Армаан, офицер турецкой армии, хотя он и не знал, каких войск, но считал, что служит она в Генштабе. Она сама всегда ловко и в шутливой форме уходила от прямого ответа на его вопросы. Наверное, Армаан была единственная женщина в его жизни, которую он по-настоящему любил. Расстались они по ее инициативе, и для Малика это было большим несчастьем, настоящим ударом, хотя вида он старался не подавать.

А потом Малик, уже став эмиром и имея свой джамаат, случайно увидел Армаан в Ираке, где она находилась под чужим именем — там ее звали Ещиль. Она тоже его увидела и узнала. Поговорили, договорились встретиться в гостинице, где жил тогда Малик. И вечером Армаан пришла к нему. Но Малик уже сообщил о женщине из турецкой армии в службу исламской безопасности.

Она тогда осталась у него ночевать. И ночью за ней пришли. Армаан думала отстреливаться и вытащила из сумки пистолет с глушителем, но Малик ловким ударом пистолет выбил. Ее арестовали, несмотря на бешеное сопротивление, и увели. И после скорого суда казнили, даже не поставив Малика в известность о месте и времени казни, чтобы он не вздумал ее похоронить. Казненных шпионов служба исламской безопасности скармливала воронам и бродячим собакам.

Так ее пистолет остался у него. С одной стороны, Малик считал себя правым, потому что Армаан могла подставить под удар и его самого, и бойцов его джамаата, его друзей. С другой стороны, он все равно чувствовал себя предателем. И по сей день Малик не понимал, предал он некогда любимую женщину или нет. Иногда ему думалось, что предал. Но он легко находил оправдание в том, что, не предав ее, он предал бы свой джамаат, своих моджахедов, которые ему доверились. Но окончательно для себя этот вопрос эмир до сих пор не решил. И уже, кажется, смирился с тем, что решить его невозможно.

Но пистолетом эмир дорожил и не использовал его в бою, хотя предполагал, что, когда он осядет сначала в Махачкале, а потом и в Москве, пистолет с глушителем поможет ему решить многие проблемы. Тем более в сумке у той женщины были рассыпаны три большие горсти патронов к этому пистолету. Патроны Малик тоже забрал себе, а сумку унесли сотрудники службы исламской безопасности. Но когда-то патроны должны были закончиться. Конечно, их можно заменить патронами от пистолета Макарова, но пистолет Макарова в России тоже постепенно снимают с вооружения. И возможно, уже вскоре достать такие патроны будет нелегко.

Случаев, когда приходилось кому-то давать свой пистолет, у эмира еще не было. Но все обязательно имеет свое начало.

Абдул-Керим, Хасбулат и Эльдар ушли на задание вскоре после того, как Хасбулат позавтракал. Идти им было далеко, а машину найти было негде: от дороги джамаат отдалился, да и движения там практически не было. Эмир Малик дал им на всякий случай телефонный номер старого Рустама Садыкова. Вдруг понадобится что-то. Но лишний раз попросил не звонить.

Тем не менее через четыре часа ожидания Рустам Садыков позвонил сам:

— Малик, у тебя тут, похоже, конкуренты появились. Боюсь, они помешают тебе твое дело сделать.

Вообще-то в современном Дагестане такого можно было ожидать. И даже прецеденты были, когда два джамаата, не поделив предполагаемую добычу, начинали стрелять друг в друга. А добыча в это время уходила из-под носа.

— Какие конкуренты? Откуда им тут взяться? — резко обеспокоился Малик.

— Я не знаю. Я услышал автоматную очередь, выглянул в окно. А там — нападение на райотдел полиции. Кучу народа перестреляли. Потом три человека в машину сели и уехали.

— Что за машина?

— Наша, из села. Микроавтобус. Молодой парнишка работал таксистом. Он больше по району людей развозил. Наверное, где-то его подстрелили, машину захватили и приехали.

— Но уехали они благополучно? — спокойно спросил Малик, понимая, что там произошло и кто атаковал полицию.

— Благополучно. Ментов целое ведро на крыльцо высыпало. Их из машины расстреляли. Пули как ливень хлынули, все стеклянные двери вдребезги. А потом еще в три ствола расстреляли машины, что рядом стояли. На случай погони.

— Погони не было?

— Старый «уазик» из ментовского двора кое-как выкатился. В него спецназ посадили, а он и тронуться не может. Тогда другие менты его толкать начали. Завели с трудом, но «уазик» сорок метров проехал и остановился. Дальше никак. Какую-то местную машину тормознули, грузовик, и на буксире «уазик» обратно в ментовский двор затащили.

— А эти трое?

— Уехали. За «Фольксвагеном» разве угонишься! Этот парень, хозяин машины, я слышал раз в магазине, хвастался, что машина полноприводная, везде проедет. Как он ее называл-то… Вот же память… Что-то американское…

— «Фольксваген Панамерикана», — подсказал эмир.

— Точно. Уехали… Но мне понравилось, как они спокойно среди бела дня действовали.

— Это мои ребята, — похвастался Малик. — Они поехали захватывать гранатомет.

— Да, что-то такое вынесли оттуда. Увезли с собой. Ну, хорошо, что не чужаки. А то я опасался, что вы на одну дичь охотиться вышли.

— Сейчас в районе никого, кроме нас, нет, — убежденно заявил эмир.

— А вчера были…

— Вчера? — удивился Малик. — И вчера никого не было.

— У нас тут народ говорит, что какой-то джамаат границу перешел и хотел Магомеда Магомедова на костре сжечь…

— Это колдуна, что ли? Давно пора. У меня все руки не доходили.

— Это шаман, который людей лечит.

— Он лечит только тело, а душу к шайтану отправляет, — убежденно заявил эмир. — Ну, ладно, хотели сжечь, и что? Почему только хотели? Не смогли справиться?

— Армейский спецназ нагрянул. И весь джамаат перебил. Но армейский спецназ — это не менты из райотдела. С ними нужно быть осторожнее.

— Опять этот спецназ! Достали уже. Пора пресекать их активность. Возможно, этот джамаат нес мне карту, где обозначены схроны с оружием.

— Ты, Малик, уже решил, как будешь действовать?

— Почти решил. Но еще не уверен, что буду действовать именно так. Ты, кстати, так и не сообщил мне, где будут выдавать деньги. Ты был у своего друга-пьяницы?

— Был. Но у него гости сидели. Из Махачкалы приехали. Родня. Я ничего спросить не смог при посторонних. Они там и ночевать остались. Сегодня еще схожу.

— Ладно, Рустам, спасибо тебе. Попытайся все же узнать остальное.

— Что будет, я позвоню, — твердо пообещал Рустам.

Эмир убрал трубку и сел на камень, прислушиваясь. Конечно, тридцать километров проехать — это не десять шагов пройти. Да еще по такой разбитой дороге. А потом вообще по холмам, без дороги. Но сейчас грязи нигде нет. Погода уже больше месяца стоит сухая. Машина должна пройти. Даже микроавтобус.

Шума автомобильного двигателя все не было слышно. Зато снова зазвонила трубка. Определитель номера показал, что звонит старый Рустам Садыков. За несколько минут, что прошли после первого разговора, узнать ничего невозможно. Значит, забыл что-то сказать. Эмир так и начал разговор:

— Что-то забыл?

— Тогда сообщать было нечего.

— А сейчас?

— А сейчас есть…

— Так сообщай…

— Я вот на крыльце стою. Мне видно, как во двор Сбербанка въехал военный грузовик. Выгрузились солдаты спецназа. Много, целый взвод. Зашли внутрь, а часть во дворе в сарай спряталась. Похоже, под охрану берут.

— Почему ты решил, что это спецназ?

— Простая армия не воюет автоматами с глушителем. Наверное, глушитель больших денег стоит… И каски у них с очками. Я по телевизору таких спецназовцев видел. Но не это главное.

— Говори…

— Грузовик с солдатами броневик сопровождал.

— Что за броневик? БТР или БМП? Может, просто бронеавтомобиль «Тигр»?

— А я разве различаю? С башней, с пушкой, на гусеницах, но не танк…

— Значит, БМП. Боевая машина пехоты.

— Пусть так. Но эта машина во двор Сбербанка не заезжала. Сразу на другую сторону дороги переехала, там ворота менты открыли, и эта БМП туда заехала. Только уже поздно. Я, кстати, на улицу только что выходил, с людьми разговаривал. Семь полицейских убито.

— Всего-то… — проворчал эмир Малик. — Стоило столько шума поднимать из-за семерых.

— И раненых — море… У райотдела до сих пор две машины «Скорой помощи» стоят. Одни уезжают, увозят кого-то, другие приезжают. Говорят, вертолет вылетал со спецназом МВД. Искать нападавших будут.

— Поздно искать, — ехидно заключил Малик, потому что услышал шум автомобиля. Трое его моджахедов возвращались с гранатометом. Теперь можно было начинать конкретное планирование.

Непривычно видеть своих бойцов в черной униформе инкассации. Но так было необходимо. Единственное, что мне не нравилось, — это то, что инкассаторы не носили шлемов. А мои бойцы к шлемам и, как следствие, к наличию связи уже давно привыкли. И потому я распорядился, чтобы шлемы они взяли с собой, в нужный момент сняли их, а в критический снова надели. Ведь, помимо связи, наши шлемы еще и обеспечивают безопасность.

Хотя они и называются противоосколочными, шлемы все же выдерживают, например, прямое попадание пули пистолета Макарова с дистанции около пяти метров. Я сам проверял. Стрелял сначала из пистолета Макарова, потом из пистолета «Гюрза» . Первый выстрел шлем выдержал, второй — нет. Но выстрел из «Гюрзы» не держит ни один в мире бронежилет. Там даже патрон считается специальным, повышенной мощности . Кроме того, после первого попадания шлем мог покрыться микротрещинами, незаметными невооруженному глазу, и потому не сумел сдержать пулю «Гюрзы».

Наличие такой защиты не будет лишним в опасной операции, поскольку я еще ни разу не встречал у бандитов пистолета «Гюрза».

Еще с вечера новая форма была подогнана и не висела мешком, каким была сшита. Даже мне пришлось несколько раз уколоть себе пальцы, когда я пользовался портняжной иглой. И все же непривычный костюм казался нам неудобным, даже в какой-то мере стеснял движения.

Передо мной стоял вопрос: так как нам выделили отдельную машину для этой засады, я имел возможность взять с собой максимум пятерых бойцов, минимум — двоих. Однако, рассудив здраво, я все же решил обойтись двумя помощниками. И не потому, что на заднем сиденье троим тесно. Тесноту, как и любые другие неудобства, в спецназе воспринимают спокойно, без возражений. Но теснота будет мешать стрелять через бойницы, особенно потайные, которые показал мне минувшим днем начальник службы безопасности инкассации Расул Рамазанович Адилов. Окошки эти находятся под смотровым стеклом, то есть низковато. Приклад будет задевать того, кто сидит посредине. Кроме того, я подумал, что стрелять сидящий посредине все равно не сможет, тогда зачем подвергать опасности лишнюю жизнь? Достаточно того, что командир взвода своей жизнью и жизнями двух командиров отделений рискует.

Начальник штаба отряда майор Арцегов для поездки на инкассаторскую базу специально выделил нам микроавтобус «УАЗ», который в простонародье зовут «буханкой».

Мы проехали примерно треть пути до Махачкалы, когда увидели на обочине дороги полноприводной микроавтобус «Фольксваген Панамерикана» и людей рядом с ним. Мое внимание привлекло то, что на этих людях была одежда цвета песочного камуфляжа. Пятеро стояли позади машины, водитель был за рулем, а один человек копался на обочине. Там же, на краю дороги, стоял большой узел — что-то было завернуто в одеяло. У всех, кроме водителя, были в руках лопаты.

В таком песочном камуфляже прибывают на Северный Кавказ боевики с Ближнего Востока. Однако одного цвета униформы недостаточно, чтобы вызвать серьезные подозрения. Мало ли как могут одевать своих людей, например, дорожно-ремонтные предприятия. Купили, что под руку подвернулось, и все. В России же тоже продаются такие костюмы, пустыни и у нас есть, и армия туда заглядывает.

Мы проехали мимо, я попытался проанализировать, что мне не понравилось в этой ситуации у дороги. Только то, что людей было семеро? Столько же, сколько бандитов. Но у этих людей не было при себе оружия, и потому останавливаться, чтобы проверить группу, я не стал. Хотя оружие могло быть в машине. Номер микроавтобуса я запомнил. Я всегда легко запоминаю автомобильные регистрационные номера. Но успокаивал указанный в номере регион — 05, то есть машина была дагестанская. К сожалению, современные номера не дают возможности отличить гражданский номер от служебного, но здесь я уже был бессилен. И все равно что-то меня беспокоило, хотя я не мог понять, что именно.

Мы благополучно добрались до Махачкалы. Там уже мне пришлось, как день назад майору Арцегову, чуть ли не пальцем показывать водителю дорогу к республиканскому управлению Сбербанка. Мои бойцы остались в машине, я же вышел, чувствуя стеснение от новой формы одежды. На крыльце меня встретил Расул Рамазанович Адилов и, обернувшись за спину, дал кому-то распоряжение на своем языке. А мне объяснил:

— Сейчас ворота откроют. Пусть водитель заезжает.

И посмотрел на часы. Я посмотрел на свои и похвалил себя за пунктуальность. До выезда инкассаторской машины оставалось четыре минуты…

Инструктаж Расула Рамазановича был коротким. Он начал было объяснять мне, что мы имеем право не покидать машину при остановке нас инспекторами ГИБДД и разговаривать с ними только через слуховое окно, поскольку стекла в машине не опускаются. Или через бойницу, но с соблюдением мер безопасности.

— Жарко будет… — посмотрел я на небо.

— В машине кондиционер работает. Впрочем, что я объясняю… С вами едет опытный водитель, он сам все правила знает не хуже меня. Если что, спрашивайте у него. Вон он, уже выезжает из бокса.

Это была не та машина, которую мы осматривали минувшим днем, хотя по марке и по цвету точно такая же.

— Машину поменяли? — поинтересовался я. — А причина?

— На вчерашней водитель молодой. На этой — опытнее.

Бронеавтомобиль остановился, подчиняясь приказу Адилова. Водитель вышел и протянул мне руку. Представился:

— Салман Гусейнович. Газимов фамилия. Едем? Где бригада? — Он посмотрел на меня подозрительно, подумав, вероятно, что я хочу один с ним поехать.

Я мысленно усмехнулся, вежливо и по форме, по званию и должности представился встречно и поднял руку, приглашая своих сержантов. Оба познакомились с водителем, после чего расселись. Младший сержант Абакумов занял переднее пассажирское сиденье, изображая сборщика денег, сержант Собакин жестом показал, чтобы я занял свое дальнее место, что я и сделал, после чего он сел сам. Младшему сержанту на время нашей посадки пришлось выйти из машины, чтобы можно было сдвинуть сиденье, а потом снова устраиваться.

Эта машина, как и вчерашняя, тоже имела обычные заметные со стороны бойницы на стеклах. Сержанты, как и я, сразу проверили, как они открываются, — это на случай необходимости, чтобы нигде не заклинило и не было возможности потерять драгоценные секунды. После чего я объяснил сержанту Собакину, сидящему, как и я, на заднем сиденье, как и в каком случае можно использовать скрытую бойницу. Стекло у нас было без бойницы, и не было дверцы.

— А лучше ее вообще не использовать, — сказал вдруг Салман Гусейнович. — Иначе мне придется весь кузов машины менять…

У него была своя правда — водительская, у нас своя — боевая. Ему хотелось сохранить машину, нам хотелось уничтожить бандитов. А вместе мы хотели, чтобы нападения на инкассаторские машины были навсегда пресечены.

Махачкала была совсем не таким городом, через который нужно долго ехать. Это совсем не Москва и даже не Самара.

Выбрались на шоссе. Ехали мы, прямо скажем, небыстро. Салман Гусейнович в соответствии со своим возрастом презрительно посматривал на тех, кто нас обгонял, и откровенно берег свою машину, в отличие, скажем, от того же водителя армейской «буханки», что доставлял нас в службу инкассаторов, — ему до конца срока службы той машины должно было хватить, а какая зима с ней будет после нынешней осени, когда он демобилизуется, солдата не интересовало. Обычная армейская история.

Сначала на дороге было несколько попутных машин — и впереди, и позади, что заставляло меня посматривать по сторонам внимательнее: я не знал, откуда ожидать атаки. Но потом они рассосались по многочисленным пригородным поселкам, и только изредка попадался встречный транспорт.

Когда мы минувшим вечером вместе с майором Арцеговым изучали подробную карту дороги, пытаясь приблизительно определить возможное место нападения, мы оба почему-то склонялись к мысли, что нападут бандиты где-то в районе того самого несчастного села. Тем более и сама дорога располагала к этому — изобиловала крутыми поворотами, спусками и подъемами. А по краям дороги лежали то холмы, то скалы, то груды крупных валунов.

Исходили мы с начальником штаба из того, что стрелять осколочной гранатой в бронированный автомобиль будут только в лоб и никак не сбоку. Во-первых, в автомобиль во время движения сбоку попасть труднее, все-таки гранатомет — не автомат. Во-вторых, при попадании сбоку осколочная граната может не причинить машине вреда. Машина просто продолжит свой путь, уедет далеко и тем самым даст возможность инкассаторам покинуть автомобиль и подготовиться к бою на открытом месте, что чревато для банды потерями.

Дорога в районе села — на дистанции тридцати-пятидесяти километров от него. Но, видимо, оба мы с начальником штаба не учли, что эмир Малик Абдурашидов всегда отличался большой дерзостью и любил поступать не так, как от него ожидают. В принципе он воевал как спецназовец, а мы, профессиональные спецназовцы, пытались опустить его на уровень простого бандита, воевать не умеющего. Это была наша ошибка.

И я это понял, когда увидел на обочине дороги человека в камуфлированном костюме цвета пустынного песка. Человек стоял, опершись руками на лопату, и смотрел на дорогу, словно кого-то ждал.

И тут я понял, откуда взялось мое недавнее беспокойство. Лопата была с белым, абсолютно новым черенком. Даже за неделю работы черенок лопаты меняет свой цвет — белая березовая древесина и от рук темнеет, и на жарком южном солнце выгорает. Точно такие же лопаты были у людей рядом с микроавтобусом «Фольксваген Панамерикана», что стоял на дороге впереди.

Рядом с человеком прямо на обочине лежало что-то, завернутое в одеяло. Точно такой же сверток лежал раньше рядом с микроавтобусом. Что должно быть в свертке, я догадался…

— Салман Гусейнович, останови, — говорил я намеренно таким тоном, словно не сомневался в выполнении. — Абакумов, человека у дороги видишь?

Тормоза не заскрипели, но машина начала плавно останавливаться.

— Вижу, — отозвался младший сержант.

— Сейчас выйдешь из машины и дашь очередь в сверток, что рядом с человеком. Даже две или три очереди. Попадешь?

Водитель вопросов не задавал, целиком полагаясь на командира взвода военной разведки, считая, что тот знает, что приказывает.

Бронеавтомобиль проехал мимо человека у дороги и остановился метрах в пятидесяти. Младший сержант Абакумов спокойно, без суеты, выбрался наружу, положил локти на крышу автомобиля и прицелился. Я успел надеть шлем и потому слышал и очереди, и лязганье затвора.

Двух очередей хватило. Раздался мощный взрыв, от которого, несмотря на расстояние, тяжелая бронированная машина содрогнулась, словно взрыв был произведен рядом с ней. На дороге не осталось ни человека, ни свертка. Половина дороги была разворочена взрывом. Движение было возможно только по одной полосе, и то легковое.

— Поехали. Теперь нас уже ждут и будут стрелять по нам. Взрыв бандиты слышали.

Значит, в засаде должно быть пять бандитов. Одного оставили со взрывным устройством с одной стороны, другого должны поставить с другой. И пять человек остается, чтобы атаковать нас. Это даже для нас троих не должно стать проблемой, а уж для четверых — тем более, хотя я не знал ни характера Салмана Гусейновича, ни его боевой подготовки.

Я снял шлем, вытащил трубку и позвонил майору Арцегову. Начальник штаба свою трубку, видимо, в руке держал, потому что ответил сразу и даже с некоторой торопливостью:

— Хорошо, что ты позвонил, Сергей Николаевич. Я сам собирался тебе позвонить со срочной информацией. Тут такое дело. Со мной подполковник Соликамский связался. Сегодня в том самом селе было совершено два нападения. Сначала напали на водителя микроавтобуса «Фольксваген Панамерикана», который там подрабатывал таксистом. Молодой парень. Ему голову отрезали, а тело в кусты засунули…

— Микроавтобус с номером… — я назвал номер.

— Правильно. Тебе Соликамский тоже позвонил?

— Никак нет. Просто я встретил этот микроавтобус на дороге между нашим городком и Махачкалой. И людей в песочном камуфляже рядом. Они там собирались фугас под дорогу заложить. Фугас рядом лежал, в одеяло завернутый.

— Откуда знаешь?

— Мы сейчас на инкассаторской машине едем. Встретили у дороги одного из тех бандитов. У него был второй фугас. Хотел дорогу с этой стороны подорвать, чтобы отрезать нас от возможной помощи. Мы фугас расстреляли, произошел взрыв. Больше нет ни фугаса, ни бандита. Половина дороги разрушена. По встречной можно аккуратно проехать, но только на легковой машине. БМП, думаю, и через воронку проедет.

— По-моему, эмир Малик в этот раз перемудрил. Мы его сейчас с вертолета накроем, если вертолеты в наличии есть. Ты не подъезжай… Подожди, я в окно гляну… Нет, ни одного на месте. Я только один отослал. Наверное, командир задействовал остальные. Но у меня взвод прибыл. Высылаю тебе навстречу на трех БМП. Друг друга не перестреляйте.

— Разберемся, товарищ майор. Соликамского предупредите… Пусть с этой стороны дорогу перекроет, чтобы посторонние не пострадали.

— Да… Я тебе не все еще рассказал. Бандиты угнали микроавтобус и среди бела дня втроем напали на райотдел полиции. Семь полицейских убито, одиннадцать ранено. Цель нападения, как я понимаю, гранатомет «РПГ-7», заряженный осколочной гранатой. Теперь у них два гранатомета и две одинаковые гранаты. Соликамский после этого высказал уверенность, что нападение совершится на инкассаторскую машину, поскольку в районной администрации гранатометы не нужны. Просил тебя предупредить о втором гранатомете.

— Я понял, товарищ майор. Высылайте взвод на БМП, они через завал дороги пройти, я думаю, смогут. А мы уже едем дальше.

— Может, остановишься, БМП подождешь?

— А эмир Малик в горы уйдет? Нет, там его ловить сложнее. В горы «груз семьсот» не повезешь. Некому. Я уже по этой причине отказался от мысли после выстрела из гранатомета машину сразу покидать, чтобы не поняли, что их готовы встретить. Пусть ближе подойдут, тогда им от нас достанется.

— Рисковый ты парень… Ладно. Работаю. Конец связи…

— Конец свя…

Я не успел договорить, потому что увидел светящийся огненный шар, летящий в нашу сторону, и попытался успеть надеть шлем, но не успел. Взрыв произошел под машиной. Саму машину слегка подбросило, но только слегка, она наклонилась вперед и вправо. Меня тоже подбросило и ударило головой о броню потолка. Вот и шишка, обещанная шаманом! Шлем я надел с опозданием и тихо дал команду:

— К бою!

Истерично прозвучала «прогазовка» — Салман Гусейнович попытался продолжить движение, но колеса не крутились.

— Встали! — констатировал водитель. — По моим ощущениям, вырвало ШРУС  с правой стороны вместе с валом ШРУСа и выломало шаровую опору. Теперь отсюда только на эвакуаторе…

— Желательно без сопровождения катафалка, — заметил Собакин.

— Нас они все равно не достанут, а скоро помощь прибудет…

Водитель без суеты включил три каких-то тумблера, замигали лампочки аварийной сигнализации. Должно быть, на крыше автомобиля включился белый проблесковый маячок и сработала передача сообщения о нападении по всем трем каналам связи. Я посмотрел туда, откуда прилетела граната. Но там никого не было.

— Вон они, — сказал сержант Собакин.

Четверо людей бежали в нашу сторону со стороны скал. Пятого я увидел сам. Он бежал по обочине дороги. Один из четверых нес в руках заряженный гранатомет. Салман Гусейнович вытащил из-под своего сиденья «тупорылый» бесприкладный автомат  и по-деловому пристроил раструб в бойницу.

— Подожди! — потребовал я, не желая сразу показывать, что мы стреляем, рукой отодвинул водителя с его автоматом, высунул свой глушитель и навалился грудью на спинку водительского сиденья. Стекло позволяло использовать оптический прицел. Я прицелился в человека, который нес гранатомет. Это был крупный широкоплечий мужчина, с виду — настоящий богатырь. Я нажал на спусковой крючок, посылая короткую очередь в два патрона, и понял по быстрому запрокидыванию головы, что обе пули попали бегущему в голову.

Второй гранатомет остался в стороне от нас. Но бегущие впереди этого не заметили: они не слышали ни очереди, ни лязганья затвора. Они стреляли по машине, терзая ее кузов, но бронекапсулу не пробивали. Хотя машина и вздрагивала, но вздрагивала мужественно, без стонов.

Два моих сержанта вести огонь возможности не имели, поскольку их бойницы смотрели в другую сторону.

Наконец бандиты оказались рядом. Я уже перебросил свой автомат с передней бойницы на свою скрытую. Но бандиты бежали так, что угол стрельбы был для мня неудобен. Тогда я дождался их приближения и дал подряд пять коротких неприцельных очередей, без проблем разрывая обшивку машины.

Очереди свалили двоих. Последний из бандитов обернулся, увидел, что остался один. Был еще гранатометчик без гранатомета, тот, что сделал первый выстрел, он приближался к нам. И тогда бандит без особого труда вычислил мертвую зону, то есть место, куда бойницы стрелять не позволяли, и шагнул туда. Водитель через свою бойницу дал две ненужные очереди в никуда. Достать бандита он не мог, как не мог достать и бегущего к нам гранатометчика.

— Абакумов, Собакин! — Я не давал команду, а только назвал фамилии. И тут же раскрылась дверца, первым, естественно, выпрыгнул младший сержант Абакумов, и сразу, следом за ним, не сдвигая переднее сиденье, а просто наклонив вперед спинку, вывалился из салона сержант Собакин.

Поскольку противник находился по другую сторону машины, стрелять он не мог, разве что под машиной. Но для этого требовалось лечь на дорогу, а бандит не догадался.

Сержанты, не сговариваясь, двинулись в разные стороны. Они выскочили из-за машины одновременно и одновременно дали очереди. Бандит свалился на дорогу как раз тогда, когда я тоже выбрался из машины.

В это время откуда-то спереди раздалась звучная тяжелая очередь, и последовал мощный взрыв. Что это за очередь, я определил по звуку — стреляла автоматическая башенная тридцатимиллиметровая пушка боевой машины пехоты. Видимо, расстреляли человека рядом со взрывным устройством и само взрывное устройство.

Смогут или нет теперь БМП проехать к нам, я не знал. Но мы в помощи уже и не нуждались. Последний бандит приблизился к нам, увидел, что произошло, дал над нашими головами неприцельную очередь, похоже, в надежде, что мы с дороги под откос бросимся, и побежал в другую сторону. Мне бегать было лень, и я кивнул Абакумову, помня про его быстрые ноги:

— Догони и пристрели.

Младший сержант пробежал с десяток шагов, потом остановился, прицелился и дал короткую очередь.

Банда эмира Малика Абдурашидова перестала существовать.