Глава восьмая
Посадка на автожире совершалась легко и без лишних хлопот. Выключался маршевый двигатель, постепенно замирал толкающий винт, «Егерь», управляемый втулкой ротора, переходил в режим авторотации, слегка задирал нос. Тормоза сработали безупречно. Но удар о землю был чувствительным.
Я однажды прыгал с горки на армейском «уазике». Но тогда, мне показалось, соприкосновение с землей было более мягким, хотя амортизацию «уазика» мягкой никто назвать не решится.
В нашем случае приземление совершалось с большей, чем на «уазике», высоты, а скорость снижения у автожира при выключенном маршевом двигателе равняется четырем с половиной метрам в секунду, как сообщил мне старший лейтенант Логунов. Это далеко не падение, но и не слишком мягкая посадка. При этом пробег по полю был совсем небольшим – метра в три, хотя трудно назвать его мягким, потому что земля, видимая из кабины, и земля под колесами были друг на друга не похожи. Это невозможно было сравнить с ездой даже по нормальной проселочной дороге. Но мы в спецназе ГРУ – люди терпеливые, нас трудно смутить неудобствами, тем более при поездке на такую короткую дистанцию.
Едва «Егерь» остановился, я, одним движением отстегнув ремни безопасности, а они проходили через пояс и через оба плеча, выпрыгнул наружу. И сразу несколько раз присел, чтобы размять затекшие ноги. Кровь разогналась по конечностям легко, и уже через минуту я забыл, что чувствовал в полете усталость. Подошел к грузовому контейнеру, из которого не торопился выбраться старший лейтенант Аграриев. С другой стороны к контейнеру приблизился старший лейтенант Логунов:
– Канистру с бензином подай!
Хотя Аграриев внешне и не казался цирковым атлетом, он все же без труда вытащил у себя из-за спины одной рукой двадцатилитровую канистру с бензином и протянул Логунову. Хотел было и сам встать, чтобы помочь заправить автожир, но Сережа сделал жест ладонью:
– Сиди, сиди. Пригрелся, наверное. Я сам залью. – Это был одновременный намек на то, что Аграриева в контейнере никто не сменит и в кабину он не переберется. Логунов принял канистру так же легко одной рукой, хотя казался рядом с Анатолием Аграриевым человеком даже слегка щуплым. – Если что, командир поможет.
Командир, то есть я, видел, как в прошлый раз заливали бензин из такой же канистры с помощью специального бензонасоса, вытащил его из инструментального ящика под креслом, присоединил к аккумулятору и протянул конец одного шланга Сереже, который сразу заправил его в канистру. Второй конец шланга, сняв крышку бензобака, я засунул в горловину, после чего включил насос. Конечно, быстрее бы получилось перелить бензин вручную, но для этого потребовалась бы воронка, которой у нас не было, и потому приходилось использовать специальный бензонасос. Когда насос характерным звуком показал, что почти все перекачал, Логунов наклонил канистру и поправил шланг так, чтобы тот забрал остатки топлива из нижнего угла емкости.
Вся процедура заправки прошла очень быстро. Когда Аграриев убрал пустую канистру и снова занял свое место в контейнере, я, воспользовавшись тем, что Логунов был рядом, объявил:
– Маленькое совещание перед взлетом…
Старшие лейтенанты смотрели на меня ожидающе. Аграриев даже поднял на шлем противоосколочные очки, которые спасали его во время полета от ветра, а Логунов облокотился на горизонтальный стабилизатор, который иногда называют крылом или подкрылком, хотя он не является ни тем, ни другим.
– На месте мы будем через несколько часов. Еще до наступления темноты. Но нас там не ждут. В запасе у нас два дня, которые следует как-то провести. Идти в ресторан я не рекомендую. Тем более на два дня. Особенно если на два дня сразу. Сухим пайком мы обеспечены. Следует найти место, где можно будет пару дней отлежаться. Это первый вопрос.
Второй вопрос. Что будем делать с «Егерем»? Ну, предположим, после посадки закатим его куда-нибудь в «зеленку», как в первый раз, замаскируем. Но не бросать же такое богатство просто так! Если передавать десятой бригаде, еще вопрос, возьмут ли там технику на свой баланс. Захочет ли командир бригады ссориться с полковником Самокатовой, хотя она скоро будет, как я понимаю, не в фаворе. Тем не менее… А наличие автожира на балансе бригады сразу покажет, что десятая бригада помогала нам выкрутиться из ситуации.
И третий вопрос. Куда мы летим? У нас три варианта. Первый – сразу в бригаду. Но, повторяю, там нас пока еще не ждут и, предполагаю, даже не слышали. Следовательно, могут не принять с распростертыми объятиями. Можно, конечно, обратиться с запросом к командующему. Но это тоже не всякому командиру бригады понравится. Лишний раз «наверх» обращаться не все любят. Кроме того – два дня нам придется болтаться по бригадному городку, показываться на глаза лишним людям до того, как нас надежно спрячут, мне кажется лишним.
Второй вариант. Можно лететь до Краснодара, утопить в Кубани «Егерь», чтобы следы замести, а оттуда уже добираться до бригады любым доступным способом. С одной стороны, в городе мы будем заметны. Тем более мы при оружии, да еще со снайперской винтовкой. С другой стороны, среди людей мы будем менее заметны. Но мне такой вариант не слишком улыбается. Любой патруль может поинтересоваться вооруженными людьми, а мы не знаем действительных масштабов охоты на нас. И как командующий отнесется, скажем, к запросу из городской комендатуры.
Есть третий вариант – лететь в окрестности Майкопа. Этот вариант близок ко второму и имеет те же плюсы и минусы, хотя как город Майкоп меньше. Сам я в данной ситуации предпочел бы отлежаться пару дней где-нибудь на берегу речки в горах рядом с Майкопом. Места там красивые, располагают к отдыху. Но места те имеют достаточно высокую плотность населения, легко попасть кому-нибудь на глаза. Идеальным было бы, если бы у кого-то из нас оказались в ближайшей местности родственники или друзья, или даже просто хорошие знакомые, на которых можно положиться, что не сдадут ментам и спрячут на пару дней. Пусть даже в прохладном погребе. Мы перетерпим. У меня, к сожалению, таких связей нет, сразу заявляю. Ваше слово, товарищи старшие лейтенанты…
– Я – пас, – сразу сообщил Анатолий. – Я всю свою сознательную жизнь провел по ту сторону Уральского хребта, родственников и друзей имею только в той стороне. А здесь вообще человек не просто посторонний, но даже заметный из-за того, что не говорю с местным акцентом.
– А служил ты вместе с Оглоблиным… – напомнил я с иронией в голосе.
– …в двадцать четвертой бригаде, в Забайкалье… Он там ротой командовал… Это сейчас и он, и я в десятой бригаде числимся. Он – теперь уже комбатом, я – инструктором по «рукопашке». Правда, без конкретной точки приписки к батальону. Может, попросят офицеров штаба бригады «погонять». Я соглашусь. Мне нравится, когда старшие офицеры друг другу синяки ставят…
Я на эту болтовню не отреагировал, просто пропустил мимо ушей. Видел, что Сережа Логунов о чем-то задумался, хотя радости его глаза не выдавали. А нам предстояло найти важное решение.
– Что сказать хочешь, пилот?
– Соображаю…
Соображал он долго…
– Выкладывай. Вместе, может, лучше получится…
– На троих, – не к месту пошутил Аграриев.
Я и эту фразу пропустил мимо ушей.
– Есть один человек, но человек этот – слишком серьезный, к нему просто так обращаться сложно. Я даже не знаю, как… Хотя, если с другой стороны посмотреть…
– Говори конкретно, – поторопил я старлея.
– С нашей «зоны». Со мной вместе «срок тянул». Выйти должен был через две недели после меня.
– Побег? – спросил я о том, о чем раньше спрашивать не решался.
– Побег, – согласно кивнул Сережа. – Напросился к следователю на допрос. Якобы новые обстоятельства дела хочу сообщить, и по дороге меня освободили…
Он морщился, когда говорил. Морщился и Аграриев. Я догадался.
– Ты освобождал? – спросил я Анатолия.
– А как не выручить человека, если меня самого точно таким же манером «вытаскивали». Выручили… И сразу к Самокатовой отправили…
– Тем же самолетом бизнес-класса, что нас в Моздок доставлял?
– Нет, простым военно-транспортным. Но тоже в Чкаловский…
По тому, как неохотно говорили и тот и другой, я догадался, что мне лучше не задавать лишних вопросов, хотя мы все трое уже играли не на стороне полковника Самокатовой. И не по придуманным ею правилам. То есть играли вообще без правил. Но и это тоже было особым правилом, которое на любой стороне действовало. Правилом – не соваться в чужие дела, которые тебя непосредственно не касаются. Я это осознал и расспросы о прошлом старших лейтенантов прекратил. Тем не менее избежать прошлого в разговоре о настоящем было, видимо, невозможно. И Логунов под моим взглядом продолжил:
– Был в нашем отряде такой тип – Шурик Суббота. Фамилия у него Субботин, но Субботой его звали не по этому поводу. Он, когда впервые «по малолетке» на «зону» отправился, по совету своего адвоката захватил с собой «Талмуд», разыгрывал на «зоне» верующего иудея и потому категорично отказывался работать по субботам. А его тогда в бригаду определили, бригада в воскресенье не работала, и Суббота так стал себе два выходных устраивать. Дважды или даже трижды его за это в ШИЗО отправляли. Перетерпел, и отстали.
Но авторитет он себе уже тогда заработал. Упертый… Не ломался под давлением. Потом снова «ходку» за «ходкой» делал. «Вором» он так и не стал, не короновали его по какой-то причине – кажется, с кем-то он сильно не ладил, но авторитет у него покруче, чем у некоторых коронованных воров. Какое-то время ходил в «положенцах». Говорят, сам попросился на ранг ниже. Его все эти звания мало волнуют. С Субботой считаются. Он живет, как я слышал, на отдельном хуторе под Горячим Ключом. Официально считается «смотрящим» в Туапсинском районе. Раньше здесь был не «смотрящий», а настоящий «вор». Он за порядком и следил. Но с местными беспредельщиками не поладил. Они здесь в районной власти. Его подмяли, а потом посадили. Долго в Туапсинский район желающих найти не могли. Потом хватились, что здесь Суббота живет. Его и поставили на сходке. Не «вор» поставил, а сходка. Он тоже с местными конфликтует, но круто себя поставил и пока держится. Если к нему попасть, он точно ментам не сдаст. Но мы с Субботой на «зоне» конфликтовали. Он ко мне своих парней послал, а я их слегка изуродовал. Почему и согласился на побег, хотя мне до конца срока меньше года оставалось.
– Подробные у тебя, однако, сведения. Словно ты в гостях бывал у этого Субботы.
Старший лейтенант смотрел в землю.
– Я понимаю, что обязан был об этом доложить Самокатовой, но не стал тогда. Пожалел мужика. Его бы в этом случае из Москвы не выпустили. Так бы и сгинул. Короче говоря, однажды в Москве человека встретил. С нашей же «зоны», с моего отряда. По делам приехал. Меня сразу узнал. Он у Субботы работает. Он все и рассказал. Мне не хотелось, чтобы он «случайно» под машину попал – нас как раз обучали, как это делать, когда человек рядом с дорогой на светофор останавливается. И я про Кота «забыл» прочно.
– Про кого?
– Про Кота. «Погоняло» у него такое.
– Фамилия, что ли, Котов? Или Котовский…
– Нет, зовут Васькой. Потому и стал Котом.
– Как его найти, знаешь?
– Он телефон мне давал.
– Помнишь?
– Вспомню. Ни разу не пользовался номером, но вспомню. Мне минуту надо. Я только сосредоточусь и вспомню.
– Вспоминай…
Я отвернулся, посмотрел в монитор навигатора. Оказалось, там уже кончился заряд аккумулятора, и гаджет работать отказывался. Но у меня с собой было еще три навигатора. Один в планшетнике и два на смартфоне. Я воспользовался смартфоном и определил, где мы находимся.
Сережа Логунов тем временем отошел в сторону, сел, поджав под себя ноги, в позу «лотоса» и положил на колени руки ладонями вверх. С техниками из восточных мудрствований, как я их называл, я частично был знаком, хотя сам использовал только некоторые моменты, привязанные к нашей современной действительности. Беда в том, что я не люблю все заумное. Но кому-то так проще. Минута прошла, Сережа подошел ко мне и протянул руку.
– Дай трубку. Я позвоню. Вспомнил номер.
Я молча протянул ему смартфон, и старший лейтенант уверенно набрал номер. Видимо, действительно вспомнил. Долго ждал ответа. Но ему так никто и не ответил.
– Может, «симку» сменил… – неуверенно предположил Логунов. – Тогда вариант отпадает. Кот для нас недоступен. Давайте думать…
– Неудачная попытка – тоже попытка. Давайте думать дальше. Как поступим?
– Как командир прикажет, – сделал вывод старший лейтенант Аграриев. – А он уже свое желание высказал. На берегу речки, у костра. Романтика… Уже, кстати, и темнеть начинает. Еще бы картошки где стащить! И пачку соли. Напекли бы в углях…
Анатолий мечтал. А я думал, где нам лучше искать подходящее место. Я склонялся к тому, чтобы около какого-нибудь хутора найти себе уютное местечко или у маленького, богом и людьми забытого села. Главное, чтобы людьми забытого… Чтобы там жили, скажем, три пары стариков, и все…
Мои мысли прервал телефонный звонок. Я на всякий случай показал номер старшему лейтенанту Логунову.
– Это Кот! – обрадовался Сережа, бросив взгляд на монитор смартфона.
Смартфон у меня громкий, но мне было слышно только часть слов, что произносил Кот, хотя я слышал все, что говорил Логунов.
– Привет, Кот! Это Серый! Забыл, что ли, сам мне в Москве номер давал. Я уж думал, что перепутал. Звоню, звоню, а ты не отвечаешь… Так… Так… Понял… Он в своем амплуа. Нормально. Да, конечно… Нас тут трое. Поможем, если сможем. Мы рядом. В гости к тебе заехать думали. Или к Субботе… Так… Так… Понятно все. Говори, где найти.
Я раскрыл свой планшетник с картой, и старший лейтенант, сдвигая пальцем карту, нашел нужное место.
– Понятно. Повторяю для ясности. Если что не так, исправь. Следует ехать по дороге со стороны Краснодара в Горячий Ключ, проехать через станицу Саратовскую. Дальше до заправки «Роснефти». От заправки вперед семь километров, поворот направо на второстепенную дорогу. Это не доезжая Горячего Ключа, – я тоже смотрел в монитор и отмечал пальцем ключевые точки, еще не понимая, что нам требуется делать, но уже догадавшись по тону Сережи, что зовут нас не на отдых, а для каких-то серьезных дел. – Еще через восемь километров снова направо. Знак стоит – пересечение с второстепенной дорогой, но дороги одинаковые по покрытию. Так. Поворачиваем направо. Едем еще 15 километров, поворачиваем на проселок с указателем «На озеро Лесное». Не доезжаем до озера пару километров, снова направо, и – километр через лес к воротам двора. К самому озеру лезть не стоит. Там VIP-санаторий. Я понял. Жди нас. Мы быстро летаем. Привет Субботе, если он меня помнит…
Старший лейтенант отключился от разговора и вернул мне смартфон. Сам посмотрел при этом виновато.
– Рассказывай… – опережая меня, потребовал Аграриев.
– Там, командир, у Субботы большие неприятности. А грядут еще большие… Приехали сегодня два районных авторитета из беспредельщиков. Оба депутаты. Один районный, второй краевой. Стали права качать, потребовали не соваться не в свое, дескать, дело. А Суббота недавно взял под свою «крышу» какое-то фермерское хозяйство. Фермер сам к нему приезжал, просил выручить. Только деньгами он за «крышу» расплачиваться не может, обещал продуктами.
Здесь, в районе, «общак» находится. И Суббота поставил условия, что фермер будет всю зиму поставлять свежие овощи на местную «зону». На том и договорились. А беспредельщики уже много лет это хозяйство «доили». Овощи их не интересовали. Деньги требовали, заставляли кредиты брать, которые отдавать было нечем. Они же сами потом и ездили, проценты за кредиты с людей вытрясали. Хозяйство уже было на грани разорения. Дойное стадо хотели под нож пускать. Вот беспредельщики и приехали к Субботе, который их парней шуганул от хозяйства. Начали депутатскими удостоверениями махать, обещали самого «смотрящего» отправить далеко и надолго… А Суббота мужик крутой. Одному его депутатский нос сломал, второго пинками до ворот гнал. После таких пинков долго на всех заседаниях только стоять сможет. Уехали. Но обещали сегодня же ночью вернуться, дом сжечь, а самого Субботу пристрелить. Кот говорит, эти беспредельщики обычно вместе с ментами работают. Менты их «крышуют». А одних беспредельщиков человек пятнадцать наберется, из тех, кто на серьезное дело пойдет. И ментов с пяток, если не больше. Кот просит помочь, помнит, что я имел на «зоне» некоторую боевую славу. У них у самих только три двустволки в наличии и ножи. Против автоматов беспредельщиков это ничто. Ружье вообще против автомата работает только в руках спецназовцев. Я помочь согласился.
Старший лейтенант Логунов поочередно посмотрел на меня, потом на Аграриева, потом снова на меня. Вообще-то я слышал, как он согласился не только от своего имени, но и от нашего. Спорный вопрос о его праве на такое согласие остался открытым.
– Я согласился, – сказал Сережа громко, делая ударение на слове «я». – Вы можете не согласиться. Это ваше право. Но я отказаться не могу, хотя ничем им не обязан, а даже наоборот…
– И ты нас здесь бросишь на растерзание местным беспредельщикам? – с насмешкой в голове спросил Анатолий.
– Я потом за вами прилечу. Только о месте встречи договоримся.
– А что ты с Субботой на «зоне» не поделил? – поинтересовался я, посматривая на небо, которое стремительно темнело. – Из-за чего между вами конфликт был?
– С самим Субботой я по тому поводу даже не разговаривал. Я сначала с одним из его парней сцепился. Из-за своего земляка. Потом другие подвалили. Парни Субботы. Я со всеми и разобрался. Может, слишком жестко, но так уж меня учили.
– Тебя Аграриев тренировал? – не удержался я от колкости.
– С ним мы тогда еще не были даже знакомы. У нас было кому потренировать.
– Я слышал, как ты сказал Коту, что нас трое, – напомнил я.
– Ну и что… Скажу, что друзья предпочли без драки отдохнуть… Обещал я помочь, командир, значит, я и должен помочь. На меня люди надеются…
– В принципе я не против того, чтобы к тебе присоединиться, – пытаясь поймать мой взгляд, сказал Аграриев. – Что командир скажет? Возражений не будет?
– Одного меня бросить хотите? Нет, я тоже с вами. Так мне за вас спокойнее будет. А то потеряетесь еще. Да и дров без меня наломаете…
– Тогда – летим… – Старший лейтенант Логунов обрадовался так, что чуть руками не всплеснул, словно желал на собственных крыльях лететь. Но собственных крыльев он себе еще не отрастил, и потому мы с ним прошли к кабине автожира. А Анатолий так и не покидал свой грузовой контейнер.
По дороге в кабину я сильно укрупнил карту на мониторе планшетника, вывел на середину озеро Лесное и поверх карты вывел электронный компас, который мог помочь нам не плутать по дороге, а лететь прямиком к этому озеру. Потом вообще переключил планшетник на навигатор. Так ориентироваться было еще удобнее.
– Время уже позднее, – взял я командование на себя. Привычка, видимо, сработала. – Если что-то там затевается, то должно вот-вот начаться. Разведку проводим сверху. Сможешь высоко подняться? Чтобы в тепловизор можно было местность осмотреть?
– Без проблем. Я не знаю даже, какой у «Егеря» потолок, мне об этом никто не говорил. Но я летал над высокими горами и хребтами. Здесь высоты хватит. Больших гор здесь нет. Так… отголоски Кавказского хребта…
– А на альтиметр ты в полете не смотрел?
– Смотрел. Почти до трех с половиной тысяч поднимался. Но там уже холодно было, и я опускался ниже. Печку не включал, опасался, что при низкой температуре «Егерь» поведет себя нештатно.
– Нам для разведки и тысячи хватит. Тем более в темноте. Нас услышать снизу смогут? Как считаешь?
– Трудно сказать. Но двигатель не самый тихий.
– Тогда на полторы тысячи поднимайся.
– Без проблем, командир. Летим? Пока совсем не стемнело.
– Летим…
