Глава одиннадцатая

Дальше наш путь пролегал спокойнее. С одной стороны, можно было не торопиться, потому что бандиты, судя по всему, еще не скоро соберутся и подготовятся к выступлению. С другой стороны, требовалось выйти на предполагаемое место работы, там неторопливо осмотреться и выбрать место для эффективной засады.

Что касается устройства засад, то здесь спецназ ГРУ, по моему мнению, конкурентов не имеет. Это потому, что засады мы любим устраивать в самых неожиданных местах и нападать на противника там, где он меньше всего этого ждет, следовательно, не так осторожен.

Лучше всего для этого подходит чистое поле, если в нем есть тропинка, по которой противник собирается следовать. В горах задача усложняется тем, что, если ты ведешь группу через горы, засады следует ждать отовсюду и постоянно. Потому что горные условия для устройства засад наиболее подходящие. И потому противник всегда находится в напряжении, всегда старается сохранить свою готовность дать отпор.

Обычно засады выставляются более слабым по численности противником, за счет неожиданности нападения численный состав обычно уравнивается достаточно быстро. Главное – застать противника врасплох. Но как правило, тот, на кого засаду устроили, тоже знает, что силы противника уступают его силам. И может пойти на прорыв. Обычно в таких случаях устроившие засаду отступают. Не бегут, а отступают – планомерно, заманивая противника в невыгодное положение. Но всегда пытаются показать свой панический испуг, чтобы противник возомнил себя победителем. Так попавших в засаду бывает легче заманить, например, на заранее подготовленное минное поле, где стоят дистанционно управляемые мины. Или на сдвоенную пулеметную точку. А то и подставить под обстрел с трех сторон, для чего не требуется значительных сил, когда профиль местности позволяет это выполнить.

Даже два моих отделения в состоянии такую засаду организовать. Главное, чтобы бандиты выбрали именно нашу тропу. Но к встрече с ними следовало основательно подготовиться. И потому я не снизил темпа передвижения, на ходу просматривая карту космической съемки в своем планшетнике.

Место я нашел, как мне показалось, вполне подходящее. Однако мне было хорошо известно, что в действительности выбранное место может выглядеть не совсем так, как оно выглядит на карте из далекого космоса. И потому требовалось сначала до места добраться.

Мы вышли на ту самую тропу, по которой предположительно имели возможность уйти бандиты. При этом я строго предупредил своих солдат:

– Внимание! Идем аккуратно, не оставляя следов. Если впереди мягкая земля, место следует обойти по камням.

– Задача понятна, товарищ старший лейтенант, – за всех ответил старший сержант Кувалдин.

И перешел из ведущих в замыкающие, чтобы проследить за переходом взвода. Если кто-то оставит отпечаток, замкомвзвода след уничтожит. Это его обычная работа, которую старший сержант выполнял всегда с присущей ему аккуратностью и старательностью.

Меня тем временем интересовало, что происходит у бандитов.

– Борт «двести тридцать два», что там у вас? Есть новости?

Подполковник Фанфарников отозвался не сразу, видимо, менял шлем:

– Была бы ясность, я бы сообщил. Пока они совещаются, куда двигаться. Никак решить не могут. Стоят небольшими группами, чтобы их снова ракетами не накрыли. Но мы все равно накроем. Мы присматриваем за ними издали. Поочередно в воздухе висим. Керосин экономим. Я сейчас на посадку пойду, наблюдать будет борт «четыреста шестнадцать». С ним, старлей, общайся.

– Понял, товарищ подполковник…

Как-то странно было разговаривать то с одним командиром экипажа, то с другим, не зная даже званий и фамилий штурманов-операторов «Ночных охотников», хотя они выполняли ту же самую работу, поддерживая нас. Но на каждый экипаж было выделено только по одному шлему от «Ратника», и даже для переговоров внутри экипажа пилоты меняли, видимо, на голове шлемы. Это, как я считал, основное неудобство шлема от «Ратника» – невозможность подключения к внешним системам связи.

Помнится, когда экипировку «Ратник» еще только испытывали, я написал об этом неудобстве в своем заключении, когда ехал в боевой машине пехоты и не имел возможности общаться ни с механиком-водителем, ни с оператором-наводчиком. Чуть позже через штаб батальона мне передали официальный письменный ответ от разработчиков, в котором меня благодарили за подробный анализ экипировки и сообщали, что подключение шлема «Ратника» к внешним системам связи пока невозможно, поскольку коммуникатор «Стрелец» осуществляет внутреннее шифрование всех переговоров, а внешние органы связи не имеют возможности для шифрования в той же системе. И давался совет. В моей ситуации было легче выделить запасной шлем и коммуникатор механику-водителю, чем разрабатывать новое дешифрующее устройство для механика-водителя или оператора-наводчика. Сама разработка достаточно дорогая, и не всегда необходима, и потому имеет длительную окупаемость. Но в дальнейшем, по мере развития и совершенствования экипировки, возможно, будет разработана новая система связи.

Ответ меня не устроил. Подумалось, что к моменту разработки новой системы коммуникации я лично уже буду в таком возрасте, что у меня не будет необходимости подобную связь осуществлять. Однако новая система может понадобиться моим последователям, и это слегка утешало. Но пока шлемы входили только в полный комплект экипировки и не поставлялись отдельно, и потому с ними рекомендовалось обходиться аккуратно, не терять и не ломать.

Даже для осуществления связи с авиа-ционным сопровождением пилотам вертолетов выдавались целые комплекты, а не одни шлемы. Хотя наши комплекты пилотам были не нужны, они предпочитали собственные функционально удобные комбинезоны и из всей системы экипировки «Ратник» использовали только коммуникатор «Стрелец», шлем и аккумуляторы. Все остальное лежало мертвым грузом. При этом в сводном отряде спецназа экономили комплекты и на экипаж вертолета выделяли только по одному, для командира, который и поддерживал связь с землей.

Удовлетворившись тем, что время у нас еще есть и бандиты с места не двинулись, мы продолжили движение. И вышли к месту, которое я выбрал на карте. Это было, пожалуй, единственное более-менее открытое пространство на всей тропе. Рядом было минимальное количество скал. И то с одной, с правой, стороны. Слева был крутой обрыв, высотой в тридцать с небольшим метров. Впереди тропа поворачивала за высокую монолитную стену, за которую сначала зайдут, как и полагается, разведчики банды, чтобы определить безопасность передвижения, и только потом двинутся остальные.

Но перед стеной открытое пространство составляло семьдесят пять метров в длину и сорок с небольшим метров в ширину, если не обманывал мой дальномер. Это и было место, где все просматривается и где бандиты должны будут расслабиться, поскольку реальной опасности перед собой не увидят.

Сама стена впереди выглядела неприступной. Забраться на нее, казалось, было невозможно. Тем не менее так только казалось. Я не зря внимательно рассматривал карту – я нашел выход на стену. Конечно, для этого придется совершить марш-бросок в пять с лишним километров сначала в один конец, потом повернуть и одолеть эти километры в обратную сторону поверху. Но для тренированных бойцов это не слишком сложная дистанция, справиться с ней можно быстро, как это умеют делать мои солдаты.

Для начала я послал на тропу сапера рядового Мукомохова, чтобы он поискал место, где можно выставить взрывное устройство. Любое – на его вкус. Сапер предложил задействовать солдат, чтобы натаскать камней и собрать неподалеку от тропы каменную горку, похожую на естественные остатки каменного языка, что время от времени сползают с гор вместе с весенними талыми водами. Тем более след от водяного потока на склоне и под ним оставался. Вода в горах часто ворочает камни, и сход селя никого не удивит. Под этим следом от водного потока, который мог бы походить на след настоящего селя, и остановился Мукомохов, показывая место.

Тяжести у нас во взводе не носят только снайперы и саперы, как раньше не носил взводный связист, чью должность убрали с внедрением оснастки «Ратник». И потому камней наносили очень быстро. Часть из них оказалась даже лишней, их выложили цепочкой вдоль следа от весеннего водного потока. Что-то даже в середину следа забросили для пущей наглядности. И так постарались, что каменная горка выглядела вполне естественной частью ландшафта.

Среди камней этой горки сапер и выставил мину МОН-50 с радиоуправляемым взрывателем, как я того потребовал. В нужный момент Мукомохов активирует взрыватель, и направленный взрыв пошлет осколки в сектор, равный пятидесяти четырем градусам, на дистанцию до пятидесяти метров. При этом, рассчитав уклон тропы и памятуя, что осколки летят на высоту от пятнадцати сантиметров до четырех метров, взводный сапер выставил мину так, чтобы осколки в виде шариков и роликов, которых в этой мине чуть больше пятисот, летели в нужном направлении и сметали с тропы все, что встретится на пути.

Место, где была выставлена мина, предполагало, что банда будет сметена под обрыв. Если, конечно, у осколков хватит ударной мощи свалить людей с ног. Это, как говорится, кому как повезет. Например, при попадании в бронежилет удар даже одного осколка будет такой силы, что в состоянии сбросить человека с тропы под обрыв. А таких осколков может быть несколько. А если осколок попадет в тело, то он просто разорвет его, моментально уничтожив человека.

Что лучше, первое или второе – дело вкуса. С одной стороны, при попадании осколка в бронежилет жизнь продлится на несколько секунд – до приземления под обрывом. С другой стороны, после приземления уже некому будет сменить штаны упавшему.

Но нас решение этого вопроса касалось мало. Главное было в том, чтобы вовремя активировать взрыватель. А для этого требовался хороший пункт наблюдения. Я подозвал к себе сапера, двух снайперов, старшего сержанта Кувалдина и еще трех бойцов, из которых два были вооружены ручными пулеметами. Раскрыл перед ними планшетник с картой и пальцем несколько раз ткнул в конкретные точки, между которыми сразу прошла соединительная линия. Я уже слышал о том, что в отдельных частях спецназа ГРУ получены солдатские планшетники, конечно, более упрощенные, чем офицерские, менее функциональные, тем не менее удобные. У нас таких пока не было. Приходилось рассчитывать на память солдат и сержантов.

– Марш-бросок, обязательно темповый, по этому маршруту. Выходите вон туда, показал я пальцем на самый верх стены, устраиваетесь, маскируетесь, ждете бандитов. А мы пока здесь будем устраиваться. Взрывать мину по обстановке. Лучше после возвращения бандитской разведки. Но сам смотри. Они могут рискнуть и дожидаться разведку под самой стеной, над нашими головами, где их осколки не достанут. Снайперы работают выборочно, но безостановочно, сразу после взрыва. Автоматчики и пулеметчики тоже. Главное – прицельно. Все ясно?

– Так точно. Все ясно, – опять за всех ответил старший сержант. Его обязанность, как моего заместителя, смотреть за тем, чтобы мои приказы выполнялись безукоризненно. И Кувалдин с этим обычно отлично справлялся.

– Вперед!

Группа бегом устремилась выполнять команду. Темп задавал старший сержант.

– Хозяинов! Ко мне!

Командир третьего отделения младший сержант Хозяинов приблизился тремя большими скачками. В такой ситуации все предпочитали передвигаться стремительно. А ситуацию бойцы взвода всегда чувствовали.

Я показал Хозяинову на планшетник:

– Выше по тропе, через полторы сотни метров за вторым поворотом, заросли кустарника. Берешь свое отделение. Режете прутья на щиты, чтобы окопы прикрыть. Старайтесь выбрать покрепче, чтобы камни выдержали. Щиты – метр на метр двадцать. Можно собирать на месте. И – бегом их сюда…

Разговаривал я тоже практически «бегом». Слова произносил быстро, и это настраивало солдат на скорость в работе.

– Все понял?

– Так точно. Понял.

– Вперед!

– Третье отделение! За мной! – дал команду младший сержант. И устремился вслед за первой группой, которая уже приближалась к повороту. А я остался во главе первого отделения.

– Внимание всех оставшихся! – Я вытащил свою малую саперную лопатку и с силой вонзил ее в землю. Лопатка глубоко вошла в почву. Значит, копать здесь можно. Горы состоят не только из камней. Обычно пыль на камни ложится веками и тысячелетиями и превращается в землю. – Копаем одиночные окопы для стрельбы с колена. Бруствер не выше пятнадцати сантиметров. Насыпается с трех сторон. Сзади вход-выход. Лишнюю землю ссыпаем на плащи и сбрасываем с обрыва. Чтобы здесь и следа не осталось…

Вообще-то окопы с бруствером, окружающим сам окоп с трех сторон, обычно делаются для подготовки последующей маскировки. Но именно это нам и требовалось сделать.

Я, как командир взвода, имел при этом возможность потребовать от солдат, чтобы они выкопали окоп и мне. Я знаю, что большинство офицеров в войсках именно так и поступают. Но в спецназе ГРУ это не принято. И я, предварительно разметив места, где должны располагаться окопы, одновременно со всеми, начал готовить окоп и для себя. Работал быстро и старательно. Заранее расстелил плащ из своего рюкзака. Землю бросал аккуратно и только на него. Потом подозвал солдата, что готовил свой окоп в трех метрах от меня. Вдвоем мы взяли мой плащ за углы и понесли. На обрыве раскачали.

– На счет «три» отпускай внешний угол. Раз!..

«Два» и «три» традиционно не произносится, каждый считает про себя. Но здесь трудно было ошибиться в счете, потому что каждый счет соответствовал движению плаща. Солдат свой внешний угол отпустил одновременно со мной, внутренние углы мы сжали крепче, и земля полетела под обрыв.

После этого мы точно так же поступили с плащом солдата. По пути к обрыву я увидел, что все солдаты парами относят землю к обрыву. Хотя я и не давал команду: «Делай как я!» Но учиться солдаты взвода умеют и постоянно перенимают опыт.

Армейский норматив для рытья такого окопа на оценку «отлично» – от сорока до пятидесяти пяти минут. Норматив спецназа составляет полчаса. При этом иной оценки, кроме «отлично», у нас не признается. И десять – двадцать минут дается для маскировки. Здесь стоит обратить внимание на то, что на маскировку у нас тратится почти столько же времени, сколько собственно на рытье окопов. Только на треть меньше. Это к вопросу о качестве подготовки бойцов.

Обычно в разговоре армейские офицеры удивляются нашим нормативам и не верят, что за полчаса можно вырыть хороший окоп. Я в ответ всегда вспоминаю другой пример. Войска СС в немецкой армии в годы Второй мировой войны имели норматив в двадцать минут. А через двадцать минут пускали на окопы танки. Кто не успел врыться, давился танком. Не знаю уж, от страха или от умения, но солдаты умудрялись за двадцать минут вырыть себе безопасное укрытие…

Я закончил работу, как и полагается командиру, первым. И сразу начал копать следующий окоп. Тем бойцам, что готовили маскировочные щиты, тоже нужны были окопы. Видя это, снова взялись за лопаты и другие солдаты, которые уже закончили работу.

А тут и первую партию щитов принесли. Для пробы я выбрал свой окоп. Положил сверху на бруствер щит, накрыл его своим плащом и засыпал землей. И еще несколько крупных камней аккуратно уложил, проверяя прочность щита. Отбежал подальше, посмотрел со стороны. Если уж я, зная ситуацию, не сразу понял, что там окоп, то бандиты тем более не поймут.

Мы продолжили копать окопы для третьего отделения взвода. И только закончили последний, как на связь вышел майор Луковников.

– Старлей, борт «четыреста шестнадцать» беспокоит. Есть новости…

– Слушаю вас, товарищ майор. Мы тут к встрече банды готовимся. Окопы копаем. Извините уж за внешний вид, у меня все руки в земле…

– И кажется, напрасно стараетесь. Банда решила идти на прорыв через ваши оставленные окопы. Думают соединиться с уничтоженной нами бандой. Они же не знают, что банды уже не существует. Может, с десяток человек где-то по горам ползает. Но это мои личные ощущения при слабом передвижении бандитов. Пока не совсем ясно, куда они двинутся. Как выступят, я сообщу дополнительно. Я почему поспешил… Предупредить, чтобы ты в случае чего вернуться успел. И не тратил напрасно силы на подготовку к встрече с бандой. Но значит, ты напрасную работу все равно выполнял. Твои окопы никому не понадобятся. Кстати, если мины выставил, снимай, а то местные чабаны подорвутся. В горах уже были случаи. Или какие-нибудь туристы.

– Туристов здесь сейчас не бывает. Чабаны, правда, ходят в любую погоду. Да еще, я слышал, какие-то бригады связистов вышки ставят. Сотовая связь… Мины от греха подальше снимем. Но только когда будет точно известно направление движения банды.

– Все. Они выступают. Пошел передовой отряд. Возвращайся в темпе. Мы твоих парней в окопе поддержим всеми силами. Но их же там, помнится, мало.

– Десять человек, одна кошка и четыре котенка… При двух пулеметах. Бандитам придется идти через минное поле. Это их тоже задержит… Там командует младший сержант Питиримов, предупредите его по связи. Пусть готовится. И на нас надеется. У меня с ним связи пока нет. Иначе он отреагировал бы. Попробуйте вызвать подполковника Штеменко. Пусть возвращается в темпе. Все, товарищ майор. Мы тоже возвращаемся.

– Поторопись, старлей.

– Кувалдин! Слышал разговор?

– Так точно, товарищ майор. Мы уже развернулись в обратную сторону.

– Мы вас ждать не будем. Догоняйте. Хозяинов!

– Мы идем в темпе.

– Не в темпе надо, а бегом, Володя. Ты рядом, тебя ждем.

Наушники доносили дыхание бегущих людей. Обычно такое дыхание бывает слышно только тогда, когда мы идем в гору. Отделению Хозяинова предстояло с горы спускаться по ровной тропе. Мои бойцы вообще-то парни тренированные. И эти звуки меня смутили, впрочем, ненадолго.

– Старлей… – переводя дыхание, хрипло позвал меня подполковник Штеменко. – Мне только что сообщили ситуацию и шлем передали. Мы во все лопатки возвращаемся. Нам бежать намного ближе, чем тебе. Будем на месте раньше.

– Осторожнее на минном поле. Не заходите туда, товарищ подполковник. Но я рад, что у нас есть связь.

– Твой младший сержант все молчал и слушал. Потом шлем снял, передал мне и выложил всю информацию. Короче говоря, мы раньше успеем. Как выйдете к месту боя, нас не перестреляйте.

– Я тоже иду, хотя дальше всех нахожусь, – сообщил в эфире капитан Яковлев. – Успею скорее всего только к пересчету трупов…

– Питиримов! – позвал я младшего сержанта.

Но у меня с ним связи не было. Может, просто шлем снял невовремя.

– Я с ним связался. Он готов встретить банду, – сообщил майор Луковников. – Не теряется парень. Не испугался серьезной драки. Кстати, вон и подполковник Фанфарников поднялся в воздух. Мы сейчас начнем атаку. Чтоб заранее их ряды расстроить и задержать до прибытия подкрепления.

– Лучше будет, если вы их подпустите ближе к окопам. Чтобы по горам не рассеялись. Искать потом бывает трудно. Мало того что не знаешь, где искать, еще и не знаешь, сколько человек искать.

– Рисковый ты парень, старлей, – вклинился в разговор командир борта «двести тридцать два». – У тебя десять человек в окопах. А ты хочешь бандитов ближе к ним подпустить. Их же огнем прижмут так, что стрелять не смогут.

– На вас, товарищ подполковник, основная надежда, – ответил я. – Вы должны не позволить им прижать огнем моих солдат. Тогда и мои солдаты пострелять смогут, как в тире. А стрелять они умеют точно.

– Мы-то по полной программе отработаем. Нам БК жалеть ни к чему. Новый подвесят. Да и летать без него легче. Кстати, к нам в помощь рвется вылететь борт «триста пятьдесят шестой». Говорит, ему понравилось с тобой, старлей, работать. Вот-вот взлетит. Ему полный БК уже подвесили.

– Понятно, товарищ подполковник. Просьба только одна. В опасной близости от окопа не применять термобарические ракеты.

– Это естественно. Но у майора таких в наличии не имеется. А у меня всего пара осталась. Берег их на черный день. Вот сейчас и использую, чтобы припугнуть, заставить притормозить. А то бандиты слишком быстро бегут. Словно уже атаку начали.

– С богом… – напутствовал я пилотов и встал, потому что из-за поворота появилось третье отделение взвода.

Оно передвигалось правильно, если учесть расстояние, что нам предстояло преодолеть. То есть солдаты бежали легким бегом, не форсируя свою скорость. Первым, как ему и полагается, бежал младший сержант Хозяинов.

– Хозяинов, догоняй! – дал я команду и жестом позвал готовых выступить в марш солдат первого отделения.

Общее функциональное состояние позволяло мне разговаривать на бегу, не теряя скорости. И я напомнил рядовому Мукомохову о необходимости снять мину.

– Нам, товарищ старший лейтенант, его подождать? – спросил старший сержант Кувалдин.

– А ты хотел его заставить в одиночку взвод догонять?

– Понял, товарищ старший лейтенант.

Вообще-то солдат спецназа ГРУ, тем более опытный контрактник, в состоянии и в одиночестве совершить рейд по горам, догоняя основной состав взвода. Но когда в горах, пусть и вдалеке от этого места, рассеяна часть одной банды, когда неизвестно, сколько бандитов будет рассеяно после атаки «Ночных охотников» и в какую сторону они могут направиться, лучше не оставлять солдата одного. Для группы, тем более с таким опытным командиром, как Кувалдин, бандиты не страшны, поскольку много их попасться навстречу, к сожалению, не может. Большая группа, если двинется в эту сторону, в первую очередь нарвется на нас. И, если кто-то сумеет уйти, группа Кувалдина станет вторым заслоном.

Мне при этом думалось, что эта группа сможет соединиться с нами только после того, как мы уже вступим в бой. Им все-таки предстоит пройти пять километров до спуска со стены, спуститься, а потом преодолеть те же пять километров уже по ущелью, и только тогда они попадут на место, которое мы к тому времени давно уже покинем. Десять километров – это большой зазор. Наверстать это расстояние быстро едва ли кому-то удастся…