Книга: Тату с координатами
Назад: Глава восьмая
Дальше: Глава десятая

Глава девятая

– Я рад, что ты такой сообразительный. Тем не менее не только для своего взвода тропу проложи, но проверь весь проход, вплоть до нижних участков склона. Там могут росгвардейцы выходить…
И словно в ответ на мое предположение, раздались звук взрыва мины и несколько автоматных очередей. Кто стрелял и в кого стреляли, было непонятно, но я тренированным ухом выделил из общих очередей одну, более громкую. Это, вне всякого сомнения, был автомат «АК-47», калибра «семь, шестьдесят два миллиметра». Такой автомат давно снят с вооружения и мог быть только у бандитов. И потому я дал предупреждение:
– Бандиты впереди… Прикрывать Колобкова!
Поворот ущелья был в тридцати метрах от ворот. Первым двинулся Колобков, за ним трое бойцов первого отделения с поднятыми в боевое положение автоматами, но глаз к оптическому прицелу никто не прижимал. Солдаты были готовы в ситуации ближнего боя стрелять навскидку. Это, конечно, не прицельная стрельба, но когда ты обучен так стрелять, то можешь себе позволить и это. А мои бойцы были обучены.
– Осторожно! – резко предупредил сержант Занадворов из середины взводного строя. Николай забрался на камень и прильнул к мощному прицелу своего «Выхлопа». – За скалой справа «свечение» человеческого тела. Кто-то там залег, похоже. Дайте туда пару очередей, чтобы от земли рикошетило. Там земля каменистая… Если высунется, я отработаю.
Сразу раздались четыре одновременные очереди, причем очереди не сильно прицельные. Прицельные очереди во взводе всегда по два патрона, здесь стреляли по три и четыре. Сами очереди были неслышимые, слышны были только лязганье затворов и удары пуль в камни.
– Глушители снимите… – посоветовал я стрелкам.
Но команду восприняли другие бойцы, быстро свинтили глушители и тоже отметились очередями. Но из-за скалы никто не высунулся, не желая, видимо, давать работу «Выхлопу».
– Эй, гэрэушники! – раздалось издалека. – Не стреляйте, здесь свои.
– Отставить стрельбу! – скомандовал я. – Но не расслабляться. Держать под прицелом все, что движется. Занадворов, тебя это в первую очередь касается. Страхуй…
– Страхую…
– Кто за поворотом лежит? – спросил я громко.
– Убитые бандиты. Мы двоих уложили. Не стреляйте, нас перебьете…
– Вы кто такие?
– Росгвардия…
– Выходить из-за поворота по одному, – потребовал я.
– Здесь заминированный участок. Не пройти.
– Под ноги смотрите, – предложил я. – По голым большим камням передвигайтесь. Слева от меня целая цепочка таких камней. У вас сапер есть?
– Нет, он где-то в другой группе.
– Сколько вас человек?
– Нас было шестеро, когда получили приказ двигаться к выходу, вам в помощь. Увидели двух бандитов. Хотели захватить их живьем, чтобы была возможность допросить. А они завели нас на минное поле. Мы их подстрелили перед поворотом ущелья – едва они не ушли. Но двое наших погибли от мины. Осталось четверо…
– От всего взвода?
– Я не знаю, что с остальными. Мне показалось, больше половины погибло, когда мы попали в засаду. Нас расстреливали из гранатометов. Бронетранспортеры сожгли кумулятивными гранатами. Мы сидели «на броне», по нам стреляли осколочными, с тридцати метров – это почти в упор. Стреляли со скалы. Кто остался в живых, смогли под скалой проскочить в ущелье. Тогда уже стреляли в спину. Опять были потери.
– Где ваш командир взвода? Мне говорили, что он или погиб, или ранен.
– Я не знаю. Ранение у него легкое было. Сам себе руку перевязал. Он приказал прорываться в ущелье. Там уже приказал рассеяться группами по горам и самостоятельно искать себе убежище. Сам обещал вызвать подмогу. Мы ушли вшестером во главе со старшим сержантом Никоненко. Остальные остались с командиром взвода. Может, позже разделились…
– Где старший сержант?
– Подорвался на мине. Вижу, где он лежит, но подойти к нему по минному полю сложно.
– Может, еще жив?
– Не шевелится.
– Ладно. Сколько с командиром ушло?
– Шестеро. Он – седьмой. Почти равные группы.
– Хорошо. Выходите по одному с левой от меня стороны. От вас, следовательно, будет правая. Не спутайте. Другую сторону ущелья берут под контроль мои автоматчики. Будут туда стрелять на любое движение.
– А бандиты? Они где? – Голос был пропитан страхом перед бандитами и перед смертью, которая уже пыталась гвардейцев за волосы ухватить.
– Бандиты уничтожены.
– Все? – Теперь в голосе звучало недоверие.
– Нет. Только те, что нам попались.
– Мы выходим… Предупредите солдат.
– Они слышат наш разговор. Не глухие. Мы же на все ущелье орем…
– Я специально громче кричу. Может, наш командир со своей группой услышит или другая группа, если они разделились, и тоже выйдут? Если в другое ущелье не ушли…
– Это ущелье тупиковое. И выхода на другие не имеет. Бандиты вас специально сюда загнали, чтобы вы не вышли. А потом поставили минное поле.
У меня появилась мысль послать своих саперов, чтобы провели бойцов Росгвардии. Но потом я решил, что прыжки с одного большого валуна на другой будут хорошей тренировкой. Пусть «рассеянные» бойцы потренируются. Это пойдет им на пользу.
Когда-то, может быть, несколько веков назад, эти камни скатились со склона. Дальше к середине ущелья прокатиться им не позволил собственный вес. Склон достаточно крутой. Валуны падали на большой скорости и вгоняли себя в землю. Подложить взрывное устройство под такой камень проблематично – следует слишком глубоко подкапываться, а результат будет нулевой, поскольку от средней силы мины такой многотонный валун только вздрогнет и пошатнется, может быть, пыль с поверхности стряхнет, но никак не подпрыгнет и не перевернется. Чтобы заложить заряд под такой камень, следует сделать мину с парой сотен килограммов тротила, хотя в обычном взрывном устройстве, как правило, заряд не бывает больше пятисот граммов. Встречаются, конечно, и более сильные мины, например, противотанковые. Но и их заложить и активировать здесь будет сложно, поскольку камень сам по себе большой, имеет большую площадь, которой давит на почву, и добавление веса человеческого тела существенно картину не изменит. Да и времени на такое устройство мины, даже одной-единственной, потребуется слишком много, неадекватно ущербу, который взрыв сможет нанести росгвардейцам.
Мы ждали. Наконец, они появились из-за поворота. Шли там, где я им и подсказал. Старались идти аккуратно, чуть не на цыпочках, словно по настоящему минному полю. Радовало только то, что никто по гвардейцам не стрелял.
– Тихомиров! – приказал я по связи своему заместителю, который уже несколько минут назад вернулся со скалы, где рассматривал бандитскую позицию. – Возьми с собой Колобкова и еще пару солдат. Дойдите до поворота по правой стене, там за скалой лежат два трупа. Проверь состояние, если дышат, лопаткой в лоб и забери документы.
– Понял, товарищ старший лейтенант. Работаю…
Тихомиров ушел с сапером и двумя солдатами. Впереди группы выдвигался, как и положено, младший сержант Колобков, наш взводный сапер. Я смотрел одновременно и на удаляющуюся группу, и на приближающуюся группу росгвардейцев.
Тихомиров с бойцами исчез из поля зрения раньше. Это вовсе не говорит о том, что мои солдаты шли менее осторожно. Просто сапер всегда знает места, где можно установить взрывное устройство с нажимным взрывателем или «растяжку» от взрывного устройства с натяжным взрывателем.
Вспомнилось к месту, как еще в родном батальоне на занятиях майор, инструктор по минному делу, обучал нас выставлять мины со взрывателем, основанным на фотоэлементе. Он работает как обыкновенный датчик движения в уличном и дворовом освещении, только является более экономичным в потреблении энергии, следовательно, может более длительное время работать в автономном режиме, хотя мы мины длительного действия обычно после окончания боевых операций убираем, чтобы потом на них не подорвался кто-то посторонний, например, местный житель или вообще дикое животное, шакал или кабан, которых в округе полным полно. Но сейчас мин со взрывателями на фотоэлементе не было, поскольку они заметны при просмотре через тепловизор, и опасаться было нечего. Если бандитских мин немного, мы тоже убираем их сами. Если находим полновесное минное поле, то отмечаем точку на карте, а потом по этим координатам работают специалисты инженерных войск – профессиональные саперы. Эти и оснащены лучше нас, и опыт имеют более значительный. Им, как говорится, и флаг в руки…
* * *
Бойцы Росгвардии были в камуфлированных костюмах расцветки «излом», какие в армию не поставляются, хотя армейский камуфляж «цифра» уже считается вчерашним днем, и не всегда устраивают специалистов. Говорят, что такие камуфлированные костюмы заметны при движении за счет резких перепадов цвета и легко улавливаются в инфракрасном свете. То есть с помощью приборов, работающих на инфракрасном излучении.
Росгвардейцы вышли на нашу позицию и, кажется, даже удивились, что мы встречаем их без хлеба и соли и почему-то без распростертых объятий. По крайней мере, выглядели они именно так, лица были даже обиженные, словно росгвардейцы рассчитывали, что их встретят как героев. Я только собрался обратиться к ним с укором за неумелые действия, как на связь вышел старший сержант Тихомиров:
– Товарищ старший лейтенант. Тут оба бандита убиты, у одного семь пулевых дырок, у второго целых девять. Основательно наши гвардейцы постарались, не жалели, похоже, патронов. То ли со злости стреляли, то ли с испуга. У одного из бандитов, кстати, тот самый «АК-74», что стрелял. Но дело не в этом. Тут есть небольшая интересная деталь. Даже две интересные детали…
– Что там? – спросил я.
– Лучше бы вы сами посмотрели…
– Не тяни время. Не до беготни. Что там такое? Описать можешь?
– В принципе могу попробовать… – старший сержант Коля Тихомиров был, как всегда, в действии и в разговоре основателен и нетороплив. Иногда это злило. Но в боевой обстановке он, к счастью, был краток, и за это ему многое прощалось. – Тут у одного из бандитов на предплечье татуировка. Надпись арабской вязью, двумя цветами – красным и синим.
– Красным и черным. Татуировки делаются не краской, а тушью. Черная тушь на татуировке выглядит синей, выцветает в человеческой крови. Любая тушь, кроме китайской. Китайская цвет держит хорошо. А другие – посредственно. Синий же цвет, если тушь не китайская, вообще становится едва заметным голубым.
– Я не специалист, сам татуировок не ношу. Но эта не такая, как у ночного. Ту я визуально запомнил. Здесь надпись другая. Но я подумал, что в свете последних событий надпись может вас заинтересовать… Татуировки сейчас можно встретить разные, но чтобы это была просто надпись, да еще цветная, я лично встречаю впервые. Бывает, уголовники что-то пишут на веках или в интимных местах. Но там – блатные слоганы. А что здесь – непонятно. Кроме того, есть и другая особенность. Она мое внимание и привлекла. Первый бандит с татуировкой был родом из какого-то горного, видимо, села в Ахтынском районе Дагестана. Сам район считается, насколько я помню, высокогорьем. И этот тоже родом из этого же района. Только у первого я село не запомнил. Этот из села Джаба. Вот, держу перед собой его паспорт, рассматриваю…
– Понял. Первый оттуда же… Я помню.
– А что это за село? Чем славится?
– Знаю только, что высоко в горах расположено, жители – лезгины. Больше ничего про него не знаю. Коля, ты татуировку сфотографировать сможешь? Своим приемоиндикатором. И перешли на мой планшетник.
– Понял. Делаю. Здесь, правда, темновато, но я тело перетащу на освещенное место.
– Осторожнее с минами. Они могут быть вокруг.
– Колобков уже место проверил. Он наш разговор слышит и сразу включается в работу.
– Хорошо, делай…
Я повернулся в сторону росгвардейцев, стоящих рядом.
– Как же вы так бездумно в засаду попали? У вас что, тепловизоров во взводе нет?
– У командира бинокль с тепловизором, – отвечать за всех вызвался младший сержант, который до этого общался со мной. Я узнал его голос. – У снайпера – прицел был…
– Снайпер ваш, стало быть…
– Сгорел в БТРе после прямого попадания кумулятивной гранаты, а командир биноклем мало пользуется. Прозевал, стало быть. Думал, до нужного ущелья еще далеко. Здесь засаду не ждал. Да ее никто здесь не ждал.
– Сколько бандитов было в засаде?
– Откуда ж мы можем знать!
– А очереди и выстрелы вы считать, как я понимаю, не обучены?
У меня во взводе, кстати, любой боец умеет это делать. Мы специально держим даже магнитофонные записи для обучения. Начинаем с малого количества, потом число стволов возрастает, к автоматам прибавляются снайперские винтовки и гранатометы, пулеметы. И все их боец должен определить. Если стволов больше пятидесяти, то ошибка может составлять не больше пяти. Если стволов больше сотни, то допускается ошибка в десять стволов. Но это дает приблизительную характеристику сил противника, что всегда важно в преддверии боя. Если стволов меньше пятидесяти, то ошибки не допускается вовсе.
– Никак нет. Нас этому не обучали.
– Понятно. В Росгвардию попали из ОМОНа?
– Из отдела вневедомственной охраны. Из трех групп быстрого реагирования образовали взвод Росгвардии. И командиром взвода поставили нашего начальника смены.
Это прозвучало как попытка оправдаться. Только такое формирование боевых единиц никак не оправдывало командование Росгвардии, посылающее необученных бойцов против опытных бандитов. По сути дела, на смерть.
– Понятно. Оружие в руках – значит, умеет воевать… – дал я критическую и слегка язвительную оценку.
– Но бандиты-то и того хуже…
– Кто вас такой глупости научил! Большинство из них прошли хорошую школу в Сирии и Ираке. И имеют богатый опыт убивать тех, кто не может им противостоять.
– Но вы же с ними справились…
– А мы как раз имеем, что противопоставить. Свое умение воевать, свою боевую подготовку, – сказал я достаточно резко и отвернулся.
– Что нам делать прикажете? – спросил младший сержант Росгвардии. – Товарищ…
Мои погоны были прикрыты бронежилетом, и младший сержант не знал, как ко мне обращаться.
– Товарищ старший лейтенант… Пока мы здесь работаем, выходите из ущелья и осмотрите ваши сгоревшие бронемашины. И ждите нас. В боевой позиции, кстати, ждите. Потому что бандиты могут появиться из ниоткуда. В наших машинах места попрошу не занимать. Да, еще вопрос… Когда вы в ущелье ушли, вас преследовали?
– Только обстреливали. Даже сделали несколько выстрелов из миномета.
Это меня заинтересовало, потому что мы миномета не увидели, по нам он не стрелял.
– Тихомиров! Где у бандитов миномет?
– Не видел, товарищ старший лейтенант. Разве что камнями придавило во время обвала скалы. Да сам миномет полностью завалить было бы и невозможно. Я бы увидел. Потом, если бы там был миномет, они по нам до того, как скала обвалилась, обязательно бы стреляли. Мы были в пределах досягаемости. Стреляли бы и по БМП, чтобы подавить их обстрел встречным огнем.
– Не видел, значит, миномет.
– Никак нет, товарищ старший лейтенант. Если бы он был, я обязательно заметил бы и доложил. Я такие вещи не пропускаю.
Это я и сам прекрасно знал. Но если ни я, ни Тихомиров, ни другие бойцы, что слышали наш разговор, миномет не видели, то может быть только два варианта – или его не было вовсе, или его куда-то унесли. Только куда – вот в чем вопрос.
Младший сержант Росгвардии мои сомнения прочитал, видимо, по лицу.
– Я в армии минометчиком служил, – объяснил он. – Звук выстрела «Подноса» с другим никогда не спутаю. С армии до сих пор звон в ушах временами стоит.
– Значит, стреляли из «Подноса»? – попросил я уточнения. – По вам стреляли?
– Так точно. Калибр мины «восемьдесят два миллиметра». Мины осколочные. Правда, предварительно они пристрелку почему-то не провели, иначе у нас могли быть серьезные неприятности. Могли бы накрыть всех тремя-четырьмя минами. Но мы и без того от этого обстрела двоих потеряли. А нашему командиру в дополнение к ранению руки шлем повредило.
– Связь у вас со своим штабом имеется?
– Так точно. Сотовая.
– А с командиром?
– Пытались связаться, не получилось. У нас переговорные устройства в кармане. У командира переговорное устройство интегрировано в шлем. Может, как раз осколком мины его и повредило. Потому и не отвечает.
Я на несколько секунд отвлекся, потому что планшетник писком подсказал получение корреспонденции. Пришла, как я и ждал, фотография от Тихомирова. Я проверил качество. Татуировка была вполне читаемая. Даже более читаемая, чем на волосатой руке Манапова.
– Понятно. Выходите из ущелья, осматриваете погибших и высчитываете, сколько человек осталось в ущелье. Потом попытайтесь связаться со своим штабом. Пусть они ищут возможность оповестить остальных, что выход свободен. В минном поле мы подготовим для ваших проход. Обозначим каменными «вешками». На земле нарисуем стрелки. Или камнями выложим для надежности, если рисунок не получится. Пусть строго по стрелкам выходят. Объясните командованию свое положение. Одновременно со штабом вы будете постоянно вызывать всех своих на связь. С близкого расстояния, думаю, это будет возможно. Можете для этого даже в само ущелье зайти. Запереть вас там больше будет некому. Пусть за вами высылают транспорт. Кстати, через четыре часа обещали два взвода Росгвардии прислать. Можете их дождаться.
– Понял, товарищ старший лейтенант. А вы?
– А это не ваше дело. Мы сделаем вам проход, и оставим вашу группу встречать своих, а сами займемся другой работой, – говорил я предельно жестко, не собираясь держать отчет перед младшим сержантом, пусть и гвардейцем.
* * *
Коридор в минном поле мы сделали общими силами достаточно быстро. Общие силы – это взводный сапер младший сержант Колобков, заместитель командира взвода старший сержант Тихомиров и командиры отделений, которые по своей должности хорошо знают минное дело и всегда в состоянии заменить штатного сапера. Плюс к этому несколько бойцов, которые в своих отделениях всегда в состоянии штатного сапера заменить.
Еще быстрее, чем разминирование, мы провели разметку коридора. Камнями выложили стрелки и выставили теми же камнями в опасных местах «вешки». Полное разминирование ущелья в нашу задачу не входило. Это уже дело для солдат инженерных войск.
Завершив работу, мы покинули ущелье. У меня имелись некоторые соображения относительно банды, хотя пришли они в голову не сразу. Бандиты, как мне подумалось, не слишком рвались уничтожить полностью взвод Росгвардии. Или просто посчитали, что тех сил, что они выставили в засаду, вполне хватит. И при этом не подозревали, что в помощь Росгвардии придут профессионально подготовленные военные. Привыкли в Сирии и в Ираке воевать с ополчением или плохо подготовленной армией. Здесь после первого успеха рассчитывали встретить то же самое.
Но я думал не об этом – на деловую мысль меня навел пропавший миномет. Я пытался сообразить, куда он мог деться. И просчитывал варианты. Его могли просто унести за ненадобностью. Элементарно – на бандитскую базу, куда и направлялись изначально росгвардейцы. Миномет отстрелял, бандиты посчитали, что он больше в этом месте не нужен, и отправили на базу. Только вот на базу или в другое какое-то место – этот вопрос оставался открытым.
По моим подсчетам, в атаке на взвод Росгвардии участвовало восемнадцать бандитов. По крайней мере, шестнадцать противостояло нам, и двоих росгвардейцы застрелили около минного поля. Но, по данным штаба Росгвардии, бандитов всего было около двух десятков. Странный, надо сказать, подсчет получается, когда используется слово «около». Это могло означать и те восемнадцать, что уничтожены, и с тем же успехом двадцать пять бандитов. Значит, в этом случае оставалось еще несколько человек? Двое, пятеро или даже больше? Но тогда данные штаба Росгвардии кардинально ошибочны.
Какой вообще был смысл бандитам переносить миномет раньше окончательного уничтожения взвода росгвардейцев? А если бандитов осталось только двое, то им вообще миномет уносить смысла не было. Хотя тут я не прав. Они должны были его унести, когда восемнадцать других были живы, и намеревались вернуться на базу.
Ситуация казалась мне слишком запутанной. Я ее откровенно не понимал и видел единственный допустимый, на мой взгляд, вариант – у бандитов было больше сил, чем предполагалось, и они планировали одновременно или чуть позже провести какую-то акцию с применением миномета.
Акцию, естественно, необходимо было пресечь. Однако самостоятельно решить эту задачу я не мог. Здесь помочь могла только разведка с воздуха, которая мне не подчинялась. И потому я вызвал на связь начальника штаба сводного отряда майора Абдусалямова.
Камал Мунасипович терпеливо выслушал меня. Мои доводы заставили его задуматься. Я живо представил себе картину, как майор сидит за столом и задумчиво барабанит пальцами по настольному стеклу. Правда, такая привычка была у нашего начальника штаба батальона, но я машинально перенес ее и на начальника штаба сводного отряда. Сам тем временем придумал против своих доводов и контрдовод:
– Я, конечно, понимаю, что могло статься, что у бандитов просто был ограниченный запас мин, и они унесли миномет потому, что стрелять было больше нечем. Думали где-то минами разжиться, и потому решили миномет поберечь до лучших времен. И именно потому, что мин было мало, не проводили предварительную пристрелку по ущелью. Тем не менее если мое предположение ошибочно и если мы не сможем предотвратить какую-то акцию, даже только предполагая, что она может готовиться, но не имея полной уверенности, мы все равно, товарищ майор, несем за нее прямую ответственность. Там могут мирные люди погибнуть…
– Я понял тебя, Геннадий Васильевич, понял… И полностью с тобой согласен. Вот смотрю на часы и соображаю, вернулся ли вертолет с задания. Если вернулся, высылаю к тебе. Это «Ночной охотник». Он в состоянии взять с собой максимум четверых, да и то в тесноте фюзеляжа. Значит, использовать его для перевозки взвода невозможно. Потому буду обращаться во все инстанции, начиная с Росгвардии и ФСБ. Могу дойти вплоть до правительства республики. Буду требовать вертолет для твоего взвода. Ага… Вот у меня сейчас сидит майор Николаев, он подсказывает, что в ФСБ есть свободный военно-транспортный «Ми-8». Старенький, дребезжащий, без вооружения, но еще летает, и то хорошо. Буду договариваться… А «Ночной охотник», если он вернулся и мне просто не успели доложить, вылетает сразу на разведку. Если не вернулся, только заправится и сразу вылетает. Будет поддерживать с тобой связь. Если что, он постарается и, думаю, сумеет своим огнем задержать банду в нужной точке до твоего прибытия. А тебе сообщит координаты. Будь на связи…
– Камал Мунасипович, если возможно, передайте свой шлем майору Николаеву. У меня есть для него интересные сведения.
– Нет проблем…
Назад: Глава восьмая
Дальше: Глава десятая