Сэма отнесли наружу и похоронили на том самом месте, где он погиб. Макс ограничил число участников похорон собой, Уолтером и Джордано, передав Элли, чтобы та не приходила. Имелся и почетный караул, вооруженный боевым оружием. Он лежал кольцом вокруг могилы, не спуская глаз с холмов. Макс прочел заупокойную службу почти неслышным голосом – громче он просто не мог.

Механики срочно изготовили надгробный памятник – заостренный сверху прямоугольный столбик из нержавеющего металла. Макс смотрел на столбик, лежавший рядом с могилой, и вспоминал, как он выбирал эпитафию. «Никто иной так сильно не любил»? Нет, решил он, Сэму с его циничным презрением к любой сентиментальности это не понравилось бы. Он думал о надписи. «Он играл теми картами, которые ему сдали» – но и это не подходило Сэму; если Сэму не нравились карты, он мог иногда подменить и всю колоду. Нет, вот это было больше в духе Сэма. Макс воткнул столбик в землю и прочитал написанное на нем:

Уолтер видел памятник впервые.

– Так вот, значит, какие дела? В общем-то, я и сам о чем-то таком догадывался.

– Да. Я так и не знаю настоящую его фамилию. Ричардс. А может – Робертс?

– О! – Уолтер немного обдумал, что из этого следует. – Мы можем восстановить его в звании, сэр, посмертно. Его можно будет установить по отпечаткам.

– Думаю, Сэм был бы доволен.

– Я займусь этим, сэр, когда мы вернемся домой.

– Если мы вернемся.

– Если вы не возражаете, капитан, то лучше – когда мы вернемся.

После похорон Макс направился прямо в центр управления. Он был здесь накануне вечером и оправился уже кое-как от шока, полученного им, когда в «беспокойной норе» к нему тоже стали относиться как к капитану. На этот раз, когда Келли встретил его словами: «Доброе утро, капитан», – он сумел воспринять это почти непринужденно.

– Доброе утро, шеф. Доброе утро, Ланди.

– Кофе, сэр?

– Спасибо. Так с выходом на орбиту – все уже готово?

– Еще нет, сэр.

– Тогда и забудьте про нее. Я решил двигаться назад, в точку прыжка. Спланировать все успеем на ходу. Эти пленки у вас?

– Я взял их оттуда перед вахтой. – Они говорили о пленках, спрятанных в каюте Макса. Саймс сумел избавиться от первого комплекта сразу после смерти капитана Блейна; запасной комплект был единственным источником информации о том, когда и где «Асгард» прорвался в это пространство, там же находились записи всех стандартных наблюдений, произведенных сразу после скачка.

– Хорошо. Тогда за работу. Кнопки нажимать может Ковак.

Остальные уже понемногу подходили, хотя оставалось еще порядочно времени до начала вахты. Так было принято в команде Келли.

– Если вы не возражаете, сэр, я охотно посидел бы за компьютером вместо капитана.

– Ковак с этим справится. А вы можете помочь Ногучи и Ланди с этими пленками.

– Есть, сэр.

Через некоторое время к Максу стали поступать данные. Прошлой ночью он дважды просыпался в холодном поту от страха, что утратил свою уникальную память. Однако, когда пошли данные, он программировал без малейших усилий, нужные страницы сами открывались перед его внутренним зрением. В основных чертах программа полета состояла из короткого отхода от планеты, чтобы избавиться от ее влияния; изменения положения корабля, чтобы местное солнце оказалось «сзади» и было проще учитывать его поле; а затем прямого ускоренного полета в тот район, где они прорвались в это пространство. Все это не обязательно должно было выполняться точно, произвести скачок с первого подхода не планировалось; необходимо было сначала исследовать нужную область пространства, произвести много фотографических наблюдений и обработать результаты. В этом месте разведка никогда не проводилась, придется провести ее самостоятельно.

Старт был просчитан, результаты расчета записаны на ленту автопилота, а лента была поставлена на пульт управления задолго до полудня. Корабль придерживался местного времени, в результате час содержал около пятидесяти пяти стандартных минут. Теперь корабль вернется к Гринвичскому времени, временем всегда распоряжался центр управления. Обед будет попозднее, кое-кто из пассажиров, как обычно, переставит свои часы не в ту сторону и будет, как обычно, винить в этом правительство.

Они синхронизировались с двигательщиками, пленка в автопилоте закрутилась, дел больше не осталось – только нажать кнопку за несколько секунд до установленного времени и тем самым разрешить автопилоту поднять корабль. Зазвенел телефон, Смит взял трубку и повернулся к Максу.

– Это вас, капитан, – казначей.

– Капитан. – Голос говорившего звучал озадаченно. – Мне очень не хотелось отвлекать вас в центре управления.

– Ничего. А в чем дело?

– Это миссис Монтефьоре. Она хочет, чтобы ее высадили на Афродите.

Макс секунду подумал.

– Кто-нибудь еще передумал?

– Нет, сэр.

– Им же всем было сказано, чтобы они сообщили свои фамилии вчера вечером.

– Я указал ей на это, сэр. Ее ответы нельзя назвать вполне логичными.

– Мне бы доставило ни с чем не сравнимое удовольствие скинуть эту особу за борт. Но, что ни говори, мы все-таки за нее отвечаем. Скажите ей «нет».

– Есть, сэр. Позволительно будет мне иметь некоторую свободу в том, каким образом я скажу ей это?

– Конечно. Только держите ее от меня подальше. – Макс положил трубку и обнаружил, что рядом стоит Келли.

– Уже скоро, сэр. Может быть, вы сядете за пульт и все сами проверите? До того, как поднимете корабль?

– Э? Да нет, поднимайте вы, шеф. Первая вахта ваша.

– Есть, капитан. – Келли сел за пульт. Макс занял капитанское кресло, чувствуя себя несколько неловко. Жаль, что он не научился курить трубку, так бы все было на месте: капитан сидит в стороне, спокойный, с трубкой в зубах, а тем временем корабль маневрирует.

Он ощутил легкую пульсацию, и его вдавило в кресло чуть сильнее: «Асгард» снова был в собственном поле искусственного тяготения, независимом от внешних факторов. Через несколько секунд корабль поднялся; заметно это было только потому, что голубое небо за куполом сменилось усыпанной звездами тьмой космоса.

Макс встал, заметил, что все еще держит в руке воображаемую трубку, и поспешно ее бросил.

– Пойду вниз, шеф. Позовите меня, когда первые результаты наблюдений будут готовы для расчетов. Кстати, по какому расписанию будут вахты?

Келли закрыл пульт, встал и подошел к нему.

– Знаете, капитан, я планировал, что мы с Коваком будем через раз, а остальные ребята будут стоять одну из трех, сдвоим позднее.

Макс отрицательно покачал головой.

– Нет. Вы, я и Ковак. И останемся на одной из трех как можно дольше. Сейчас никто не может сказать, как долго мы там провозимся, пока решим сделать попытку.

Келли понизил голос:

– Капитан, можно я скажу, что я думаю?

– Келли, как только вы перестанете быть со мной откровенным, я потеряю какие-либо шансы довести это дело до конца. Вы же сами это знаете.

– Благодарю вас, сэр. Но капитан не должен себя выматывать. Так получилось, что вам придется производить все вычисления. – Потом Келли добавил тише: – Безопасность корабля важнее вашей… ну, подходящим словом будет, пожалуй, гордости.

Ответил Макс далеко не сразу. Он на собственном опыте, без посторонней помощи и предварительного обучения знал, что командиру непозволительны обычные, простительные человеку в любой другой должности слабости. Власть, врученная ему, управляет им самим значительно сильнее, чем кем-либо другим. Привилегии капитана – вроде права убрать из-за своего стола надоедливую бабу – были малозначительны, в то время как трудности этой нечеловеческой работы множились самым неожиданным образом.

– Шеф, – медленно произнес он, – как вы думаете, хватит места за компьютером, чтобы перенести туда все это кофейное хозяйство?

Келли прикинул на глаз размеры свободного места.

– Да, сэр. А зачем?

– Я подумал, что тогда здесь хватит места поставить койку.

– Вы собираетесь спать здесь, сэр?

– Иногда. Но я думал вообще обо всех нас – ведь вы проводите здесь половину своего времени. Ближайшие несколько недель совсем не обязательно, чтобы старший по вахте большую часть времени бодрствовал, – так все мы сможем немного дремать, когда представится такая возможность. Что вы об этом думаете?

– Это противоречит инструкциям, сэр. Плохой прецедент… и плохой пример. – Он бросил взгляд на Ногучи и Смита.

– Вы запишете это соответствующим официальным образом, цитируя пункт инструкции и временно отменяя его по случаю чрезвычайных обстоятельств и из соображений безопасности корабля. А я подпишу.

– Если вы так хотите, сэр.

– В вашем голосе что-то не слышно уверенности, так что, возможно, я и не прав. Подумайте, а потом скажете мне.

Койка появилась, и приказ был записан в журнал, однако Макс ни разу не видел, чтобы Келли или Ковак хоть раз легли на нее. А что касается его самого, не пользуйся он этой койкой, спать ему пришлось бы совсем мало.

Ел Макс обычно тоже в центре управления. По пути на свидание с ничто делать было, собственно, почти нечего, только время от времени проводить наблюдения, для того чтобы выяснить, где расположено это ничто в окружающем пространстве. Однако Макс быстро заметил, что, когда он не вычисляет, он беспокоится или делится своими беспокойствами с Келли.

Каким образом разведывательные корабли находят путь назад через впервые обследуемые конгруэнтности? И что происходит с теми из них, которые не возвращаются? Возможно, доктор Хендрикс сумел бы найти оборотную сторону не нанесенной на карты конгруэнтности при помощи стандартных приборов корабля – а может быть, и нет. Макс решил, что доктор Хендрикс сумел бы; покойный был фанатиком своей профессии и обладал обширнейшими познаниями в области теоретической физики, на которой основываются рутинные числовые расчеты, – познаниями, Макс был уверен, значительно более широкими, чем у большинства астронавигаторов.

Макс знал, что разведывательные корабли обсчитывают конгруэнтности с обеих сторон, используя теорию гравитационного поля и данные, полученные на первоначально неизвестной стороне. Он предпринял попытки провести грубые прикидки подобных вычислений, но потом бросил это занятие. У него не было ни малейшей уверенности в получаемых результатах – он был уверен в том, что правильно производит сами математические операции, но крайне сомневался в теоретических предпосылках и остро ощущал сомнительность закладываемых в расчет исходных данных. Было просто невозможно точно измерить массу звезд, отстоящих на целые световые годы, при помощи оборудования, имевшегося на «Асгарде».

Похоже было, что, когда Макс бросил свои попытки, Келли почувствовал облегчение. Теперь они вдвоем посвятили все свое время стараниям проложить «колею» к тому не обозначенному на картах участку неба, в котором они – согласно сделанным в прошлый раз фотоснимкам – прорвались в это пространство, с целью в конце концов скользнуть по этой колее, появиться в нужном месте со скоростью только чуть меньше световой, затем дать кораблю толчок и надеяться на хороший исход.

Аналогичный маневр на поверхности планеты был бы простым делом, но ситуация в космосе не имеет аналогов на планете. «Неподвижные» звезды двигаются с большими скоростями, а других ориентиров в космосе нет; для того чтобы решить, какой участок безликого пространства является тем самым, в котором ты был в прошлый раз, нужно численно решать уйму уравнений, не имеющих изящного теоретического решения. По каждой нанесенной на карту конгруэнтности астронавигатор получает таблицу заранее вычисленных решений – «Критические таблицы обследованных аномалий». Максу с Келли предстояло составить такую таблицу самим.

Макс проводил так много времени в центре управления, что в конце концов первый помощник осторожно сказал ему, что настроение пассажиров, вероятно, заметно улучшится, если он найдет время иногда показываться в салоне. Уолтер не добавил к своим словам, что Макс обязан улыбаться и излучать спокойную уверенность, это ясно подразумевалось. С этого времени Макс при каждой возможности обедал с офицерами и пассажирами.

Само собой, Макс очень нечасто видел Элдрет. Когда он встретил ее во время первого обеда после ненавязчивого совета Уолтера, она вела себя дружелюбно, но несколько отстраненно. Макс решил про себя, что Элли проявляет уважение к нему, что заставило его серьезно задуматься, не заболела ли она. Он припомнил, что несколько дней назад ее принесли на корабль на носилках; возможно, она совсем не такая крепкая, какой хотела бы казаться. Он решил разузнать об этом у врача, но не напрямую, конечно же.

За кофе шла пустая болтовня, и Макс начинал уже ерзать от желания вернуться поскорее в «беспокойную нору». Нет, нельзя, ведь Уолтер настоятельно просил не проявлять торопливости и озабоченности. Он огляделся по сторонам и провозгласил:

– Что-то это место стало сильно смахивать на морг. Неужели теперь больше никто не танцует? Дюмон!

– Да, капитан!

– Организуйте танцевальную музыку. Миссис Мендоса, вы окажете мне честь?

Миссис Мендоса слегка хихикнула и приняла его приглашение. Выяснилось, что она – полный позор Аргентины, ни малейшего чувства ритма. Однако Макс умудрился провести ее вокруг зала ценой всего нескольких небольших столкновений с окружающими и доставить на исходную точку как раз к концу танца, что дало ему возможность вполне вежливо с ней раскланяться. Затем он воспользовался привилегией своего положения и разбил чету Дайглеров. Прическа Мэгги все еще была короткой, однако во всех остальных отношениях она вернула свое великолепие.

– Капитан, мы без вас скучаем.

– Я работал. Вы же знаете, как не хватает людей.

– Наверное, так оно и есть. Э… Капитан, ведь осталось уже совсем недолго?

– До того, когда мы будем совершать скачок? Недолго. Мы потратили много времени на жуткое количество дурацких вычислений – для пущей осторожности, понимаете.

– А мы действительно попадем домой?

Макс одарил ее, как он надеялся, уверенной улыбкой.

– Абсолютно. Не беритесь ни за какую толстую книгу из корабельной библиотеки, казначей не даст вам взять ее с собой на планету.

Она вздохнула.

– Ну, вы меня успокоили.

Макс поблагодарил ее за вальс, оглянулся по сторонам, заметил миссис Монтефьоре и решил, что его обязанности по поддержанию корабельной морали не простираются так далеко. Элдрет сидела, и он подошел к ней.

– Ноги еще беспокоят вас, Элдрет?

– Нет, капитан. Спасибо за внимание.

– Может быть, вы тогда потанцуете со мной?

Она изумленно распахнула глаза.

– Вы хотите сказать, что у капитана может найтись время для такой маленькой бедной девочки, как я?

Он наклонился к ней поближе:

– Еще одна такая шуточка, замарашка ты несчастная, – и тебя закуют в кандалы.

Она хихикнула, наморщив нос.

– Есть, капитан!

Некоторое время они танцевали молча. Максу немного ударила в голову ее близость, и он не понимал, почему не пригласил ее раньше. В конце концов Элли сказала:

– Макс? Ты совсем бросил трехмерные шахматы?

– Как? Еще чего! После того как мы сделаем этот скачок, у меня будет время для игры – если, конечно, ты дашь мне два корабля форы.

– Мне очень жаль, что я тогда проболталась. Но я очень хочу, чтобы ты иногда навещал Чипси. Вот сегодня утром она спрашивала: «Где Макси?»

– О, я и вправду очень виноват. Я бы брал ее иногда с собой в центр управления, но только она может нажать какую-нибудь кнопку и погубить нам месячную работу. Пойди принеси ее.

– Она будет нервничать в такой толпе. Пошли лучше мы к ней.

Он покачал головой.

– Только не в твою каюту.

– Что? Не говори глупостей. У меня и так не осталось никакой репутации, а капитан может делать все, что ему заблагорассудится.

– Ты просто никогда не была капитаном. Видишь, как та стервятница наблюдает за нами? – Он глазами указал на миссис Монтефьоре. – А теперь иди принеси Чипси – и чтобы больше не спорить.

– Есть, капитан.

Макс почесал Чипси подбородок, дал ей несколько кусочков сахара и уверил ее, что она самый очаровательный паучок в этом участке Галактики. Затем он распрощался.

Макс ощущал возбуждение и какую-то неожиданную уверенность в себе. Увидев, как мистер Уолтер входит в свою каюту, он чуть задержался на трапе, а потом, повинуясь мгновенному импульсу, последовал за ним. Был вопрос, который беспокоил его все время, и теперь представился случай получить на него ответ.

– Уолтер, вы не заняты?

Первый помощник обернулся.

– О нет, капитан. Заходите, пожалуйста.

Макс не говорил о своем деле, пока они пили традиционный кофе. Затем он сказал:

– У меня тут есть один вопрос, мистер Уолтер, – совершенно личный.

– Что-нибудь такое, в чем я могу вам помочь?

– Не думаю. Но у вас во много раз больше опыта, чем у меня, и я хотел бы посоветоваться с вами.

– Если капитан так желает.

– Слушайте, Уолтер, это дело Макса, а никак не капитана.

Уолтер улыбнулся.

– Хорошо. Только не просите меня, чтобы я менял форму обращения к вам. Может образоваться плохая привычка.

– Ладно, ладно. – Макс хотел прощупать Уолтера относительно истории с липовой трудовой книжкой: доложил доктор Хендрикс об этом? Или нет?

Однако теперь он понял, что не может следовать такой линии: он был капитаном, а это все меняло.

– Я хочу рассказать вам, каким образом я попал на этот корабль. – Он рассказал все, больше не скрывая роли Сэма. Сэму теперь ничто не повредит. Уолтер очень серьезно слушал его рассказ.

– Я ждал, когда вы заговорите об этом, капитан, – сказал он, когда Макс закончил. – Доктор Хендрикс доложил мне об этом, правда не так подробно, когда выдвинул вас в стажеры-астронавигаторы. Все мы согласились, что внутри корабля нет необходимости поднимать этот вопрос.

– Меня беспокоит, что случится, когда мы вернемся. Если мы вернемся.

– Когда мы вернемся. Так чего вы хотите? Совета? Помощи? Или чего?

– Я не знаю. Я просто хотел рассказать вам.

– Мм… тут есть такие варианты. В одном случае мы можем разобраться с этим вопросом здесь, на корабле, несколько изменив не слишком важный документ. В этом случае…

– Нет, Уолтер. Я не хочу, чтобы с «Асгарда» подавались липовые отчеты.

– Я был почти уверен, что вы так скажете. Я того же мнения, хотя, с другой стороны, я чувствовал, что по… ну, скажем, по различным причинам – обязан покрывать вас, если вы об этом попросите.

– Когда-то я собирался организовать такую подделку. Мне даже казалось, что это оправданно. Но теперь я не могу этого сделать.

– Понимаю. Следующий вариант состоит в том, чтобы доложить обо всем и ждать, что последует. В этом случае я до конца буду стоять рядом с вами. Я уверен, что старший механик и казначей поступят также.

Макса переполняло счастье и теплое умиротворение.

– Спасибо, Уолтер. Мне все равно, что там со мной сделают… Лишь бы только не отлучили меня от космоса.

– Не думаю, что дело повернется подобным образом, особенно после того, как вы приведете корабль домой. Но если уж они решатся на такое – эту драку они хорошо запомнят. Ну а пока не думайте об этом.

– Попытаюсь. – Макс нахмурился. – Уолтер! Скажите мне честно, что вы сами думаете про то, что я сделал?

– Трудный вопрос, капитан. Важнее другое – как к этому относитесь вы.

– Я? Не знаю. Я хорошо знаю, как я относился к этому раньше. Я был очень воинственно настроен.

– Э?

– Я постоянно занимался объяснениями – про себя, конечно, – почему я так поступил. Я оправдывал себя, доказывал, что виноват не я, а вся система. А теперь я не хочу больше оправдываться. Не то чтобы я жалел о том, что сделал, – особенно когда подумаешь, чего бы я иначе лишился. Но в то же самое время я не хочу уклоняться от расплаты за содеянное.

Уолтер кивнул.

– Это правильный подход. Капитан, не бывает идеальных законов. Каждый обязан подходить к ним на основе собственного суждения и здравого смысла, а не слепого подчинения. Я тоже нарушал правила, кое за что я поплатился, кое за что – нет. Этот ваш поступок мог превратить вас в педантичного морализирующего придурка, обреченного идти всегда по прямой, не видя ничего вокруг, следя за тем, чтобы все окружающие четко следовали букве закона. Или наоборот – вы могли превратиться в вечного ребенка, считающего, что законы писаны для всех, кроме вас. Похоже, что ни того ни другого не произошло; я думаю, что эта история добавила вам зрелости.

Макс ухмыльнулся.

– Ну что ж, спасибо, первый. – Он поднялся. – Вернусь-ка я в «нору» и поиграюсь немного с числами.

– Капитан? А вы достаточно высыпаетесь?

– Я? Конечно, я же ложусь на часок почти во время каждой вахты.

– Минус четыре часа, капитан.

Макс, протирая глаза и пытаясь стряхнуть с себя сон, сел на койке, стоявшей в центре управления. «Асгард» был в колее, шел по ней с максимальным ускорением уже несколько дней, готовясь к последнему рывку, который выбросит их из этого пространства в другое – в то, которое они знали, или какое-либо другое, в зависимости от того, насколько соответствовали их вычисления истинной структуре Вселенной.

Макс, моргая, поглядел на Келли.

– Сколько времени вы уже здесь?

– Не очень долго, капитан.

– Да вы вообще хоть сколько-нибудь спали?

– Ну, если так говорить, капитан…

– Ладно, вас не исправишь. Есть готовое?

– Да, сэр.

– Читайте.

Они зачитывали ему данные, а Макс, сидя с закрытыми глазами на койке, программировал задачу и переводил ее в двоичные числа, понятные машине. В течение многих дней он не отлучался из «норы» больше чем на несколько минут. Он дремал между наблюдениями, просыпался, обрабатывал результаты и снова ложился.

Он держал Келли и Ковака на попеременных вахтах, сколько было возможно, хотя было очень трудно заставить Келли отдохнуть. Ланди, Смит и Ногучи продолжали работать по очереди, задерживаясь и работая вдвоем, когда дел было больше, чтобы помогать друг другу в наблюдениях. Макса заменить было некем, он должен был обрабатывать каждое наблюдение, выдавая из своей феноменальной памяти информацию, содержавшуюся в пропавших таблицах.

Сейчас на месте были все, кроме Ланди. Он вернулся как раз в тот момент, когда Макс закончил счет задачи и передал приказание о коррекции курса.

– Наилучшие пожелания от кока, – объявил Ланди, ставя на стол галлон мороженого.

– Какое? – спросил Макс.

– С крупно тертым шоколадом, сэр.

– Самое любимое. Не забывай, когда будешь его раскладывать, что на днях я буду выставлять оценки эффективности работы.

– Капитан, это же нечестно. Келли необходимо насыщать значительно большую массу, чем вам.

– А у меня очень высокая скорость обмена веществ, – объявил Ногучи. – Поэтому мне надо больше.

– Ногги, у тебя, наверное, в каждой ноге по пространственной свертке. Мы поручили Келли раскладывать мороженое, в надежде на то, что гордость удержит его от несправедливого дележа. – Макс повернулся к Келли. – Как там с графиком?

– Двадцать минут, капитан.

– Думаете, надо так часто?

– Так будет вернее, сэр.

– Хорошо.

Они провели еще одно наблюдение и съели мороженое, после чего Макс перешел к уточнению точки перехода. Келли не сел за компьютер. Было не важно, кто нажимает кнопки, Ковак или Келли, Максу нужен был Келли за стереокомпаратором, где его большой опыт позволял извлекать максимум из скудных данных. Ланди помогал Келли, в то время как Смит и Ногучи занимались съемкой и обработкой пластинок.

В минус два часа Макс позвонил Компаньону и сказал ему, что они уже почти на точном курсе. Старший механик заверил его, что с этого момента он лично будет нежно заботиться о величине и направлении ускорения.

– Ни пуха ни пера, капитан!

При десятиминутном графике наблюдений Макс не испытывал еще никаких трудностей, хотя должен был признаться, что свежим как огурчик назвать его трудно. Однако все было хорошо, он был при деле, коррекции были на удивление незначительны – Компаньон, видимо, серьезно работал там, у себя внизу. Когда таймер на компьютере показал, что осталось меньше часа, он встал и потянулся.

– Все по местам. Кто-нибудь, разбудите Ногги. Все заглотили стимулятор? А у кого есть для меня?

Келли повернулся и протянул ему таблетку. Макс кинул ее в рот и запил глотком кофе.

– Если хотите, жуйте последний бутерброд. Ну, ребята, давай.

Данные потекли непрерывным потоком. Через некоторое время Макс начал уставать. Он едва успевал прочитать по огонькам компьютера коррекцию и передать ее на двигатели, как Келли выдавал новые числа. Появилась коррекция, которая казалась лежащей вне кривой, как если бы они рыскали по курсу. Он еще раз бросил взгляд на лампочки компьютера, прежде чем ввести ее, – и только тут понял, что ему продиктовали новый набор данных.

– Повтори! – попросил он.

Келли повторил. Макс прогнал числа через свой мозг и обнаружил, что они для него ровно ничего не значат. Интересно, откуда взялась эта последняя коррекция? Законны ли были методы, использованные им при исследовании аномалии? Да и можно ли вообще назвать это исследованием? Действительно ли именно так делает разведывательный корабль, чтобы вернуться? Как они могли надеяться, что человек…

– Капитан! – резко сказал Келли. Макс помотал головой и сел.

– Простите. Давай следующую.

С паническим чувством он просмотрел в уме числа и попытался программировать. Он понял наконец, что это такое – потерять уверенность в себе тогда, когда критический момент приближается со скоростью света.

Он сказал себе, что должен оставить эту попытку, проскочить мимо заданной точки на скорости меньше световой, потратить недели на разворот и попробовать снова. Но он понимал, что, если он так сделает, нервы его не выдержат второй попытки.

И в этот тяжелый момент к нему пришло ощущение, что кто-то стоит за его спиной, положив руки ему на плечи. Стоит, успокаивает, утешает его. И он начал диктовать числа Коваку – ясно и четко.

Через двадцать минут Макс все еще продолжал диктовать их с безупречной точностью автомата. Он принял еще один набор данных, обработал его и передал Коваку, не сводя глаз с таймера. Он ввел коррекцию, совсем крошечную, и скомандовал:

– Внимание!

Джонс нажал кнопку, позволявшую хронометру произвести последний толчок в нужный, с точностью до микросекунды, момент. И только тогда он оглянулся, но за спиной его было пусто.

– Вон там Джип! – услышал он восторженный голос Келли. – А вон там – Гадкий Утенок!

Их опять окружало небо Ню Пегаса и Альциона.

Пятью минутами позднее Келли с Максом пили холодный кофе и подчищали остатки из тарелки с бутербродами. Тем временем Ногучи и Смит проводили стандартные послепереходные наблюдения, а Ковак с Ланди, которым надо было стоять следующую вахту, спустились вниз немного отдохнуть. Макс снова взглянул на купол.

– Так что, выходит, мы сумели? Вот уж никак не думал.

– Вы это серьезно, капитан? Лично у меня с того момента, как вы приняли командование, не было никаких сомнений.

– Слава богу, что вы не знали, как я себя чувствовал.

Келли пропустил его слова мимо ушей.

– А вы знаете, сэр, когда вы программируете, ваш голос поразительно похож на голос доктора Хендрикса.

Макс пристально посмотрел на него.

– У меня был очень плохой момент, – медленно произнес он. – Совсем незадолго до скачка.

– Да, сэр. Знаю.

– А потом – понимаешь, это было просто такое ощущение. Я же не верю в привидения. Только мне показалось, что доктор стоит у меня за спиной, как он это делал когда-то, и проверяет меня. И тогда все пошло хорошо.

Келли кивнул.

– Да. Он был здесь. Я был уверен, что он придет.

– Как? Что ты хочешь сказать? – Но Келли не ответил, вместо этого он блаженно улыбнулся и начал просматривать пластинки, снятые после перехода, сравнивая их с эталонными, вынутыми из сейфа, – первая возможность такой операции с того момента, как корабль заблудился.

– Думаю, – сказал Макс, когда Келли покончил со своим занятием, – что нам бы лучше прикинуть орбиту к Ню Пегаса, прежде чем отправиться на боковую. – Он широко зевнул. – Господи, да я совсем помираю.

– К Ню Пегаса, сэр? – спросил Келли.

– Не можем же мы с такого расстояния прицеливаться прямо в Альцион. Что ты имеешь в виду?

– Ничего, сэр.

– Говори.

– Понимаете, сэр, я все время считал, что мы теперь займем позицию для перехода на Новую Землю. Но если капитан хочет так…

Макс постучал пальцами по сейфу с картами. Он собирался проложить курс к простой, видимой глазом цели, откуда они и ушли недавно, чтобы там, на Альционе, ждать себе в смену компетентного специалиста. Ему и в голову не могло прийти, что кто-нибудь полагает, что, совершив невозможное, он займется иным.

– Вы ожидали, что я проведу корабль до конца? Без таблиц и без помощи?

– Я ничего не имел в виду, капитан. Это было просто бессознательное предположение.

Макс выпрямился:

– Скажи Коваку, чтобы он просто держал корабль на постоянном курсе. Позвони Уолтеру, чтобы он сейчас же зашел ко мне в каюту.

– Есть, сэр.

Первый помощник встретил его у дверей каюты.

– Привет, Уолтер. Заходите. – Они вошли в каюту, и Макс бросил фуражку на стол. – Ну что же, мы-таки выкрутились.

– Да, сэр. Я наблюдал через иллюминатор салона.

– Вы не выглядите удивленным.

– А я должен так выглядеть, капитан?

Макс вытянулся в кресле, разминая усталую спину.

– Должны. Да, сэр, вы должны.

– Хорошо. Я удивлен.

Макс посмотрел на него и улыбнулся.

– Уолтер, а куда теперь направляется этот корабль?

– Капитан еще не сообщил мне этого.

– Какого черта! Вы же понимаете, о чем я говорю. По расписанию мы идем на Новую Землю. Но вот тут, прямо перед нами, торчит Альцион – даже слепой мог бы нащупать его своей тростью. Так какой маршрут имели в виду вы, когда протолкнули меня в капитаны? Скажите, чего вы ожидали тогда? До того, как обвесили меня этими нашивками.

– Я имел в виду, – ответил Уолтер, – подобрать для «Асгарда» капитана.

– Это не ответ. Послушайте, от всего этого зависела жизнь пассажиров. И конечно, мне пришлось ради них рискнуть. Выбора не было никакого. Но теперь-то выбор есть. Вам следует рассказать им все, и пусть они голосуют.

Уолтер потряс головой, выражая крайнее неодобрение.

– У пассажиров никогда и ничего не спрашивают, сэр. Во всяком случае – на корабле, который находится в пути. Это было бы просто нечестно по отношению к ним. Это вы их информируете.

Макс вскочил с места и зашагал по каюте.

– Вы говорите «нечестно». Честность. Это нечестно по отношению ко мне. – Он резко развернулся и встал лицом к лицу с Уолтером. – Ну так что? Вы же не пассажир. Вы мой первый помощник. По вашему мнению, что я должен делать?

Уолтер глядел ему глаза.

– Я не могу принимать решения за капитана. Именно поэтому вы и капитан.

Макс остановился и закрыл глаза. Числа стояли перед ним совершенно отчетливо, аккуратными столбиками. Он подошел к телефону и ударил по кнопке вызова центра управления.

– Говорит капитан. Келли еще там? Привет. Очень удачно, шеф. Мы готовимся к переходу на Новую Землю. Начинайте работу, я буду через пару минут.