Глава 2

Прогнозы, сделанные учеными сорок лет назад, не оправдались. Наступающий на Евразию Ледовитый океан не остановился на шестидесятой параллели. И по-прежнему ежегодно отъедать у материка гигантские полосы суши.

Больше полувека минуло с той поры, как на дне Ледовитого началась мощнейшая вулканическая активность, и Евразийская тектоническая плита стала погружаться под воду. Тысячи цунами, самые чудовищные из которых прорывались вглубь суши на сотню километров, сделали свое черное дело. Глядеть без слез на современные карты России и Европы было нельзя.

От их территорий остались жалкие огрызки, и те грозили утонуть в следующем десятилетии. А их население разъехалось по миру, покупая за остатки своих национальных богатств право на жизнь в спокойных уголках планеты.

Это обернулось трагедией невиданных прежде масштабов. Но хуже всего было то, что она еще не закончилась.

Пропащий Край…

Эти мертвые, истерзанные землетрясениями, обезлюдившие территории должны были стать океанским дном в обозримом будущем. Но назвать их заброшенными не получалось. Отдельные смельчаки продолжали на свой страх и риск добывать из их недр полезные ископаемые. И, конечно, отсутствие в Пропащем Краю закона привлекало сюда бандитский сброд, которому тоже было чем здесь поживиться.

Но остров Всех Смертей стоял особняком даже от Пропащего Края, хотя, казалось бы, куда уж дальше. Этот заповедник человеческих пороков возник лишь благодаря удачному стечению обстоятельств, и по сравнению с ним даже Содом и Гоморра могли считаться прямо-таки средоточием праведников.

Вообще-то, на затопленной части Евразии было много новообразованных островов. Но только из-за цунами лишь мизерное их количество было пригодно для обитания. И лишь один-единственный приглянулся аж целому преступному сообществу, что впоследствии назвало себя «Альбатросами».

Урчуйское плоскогорье на севере Саянских гор не привлекало к себе в прошлом туристов. Виной тому был комплекс горно-обогатительных и химических заводов, изрядно портивший местную экологию. Однако разразившаяся катастрофа привела экономику к краху, а он – к тотальному падению спроса на продукцию этих предприятий. Сначала их просто законсервировали. Ну а когда океанский прибой стал омывать отроги Саян, заводы попросту бросили, ибо на их эвакуацию ни у кого к тому времени не осталось денег.

Брошены были и огромные склады с нереализованной продукцией. А также – с сырьем и добавками, что использовались в производстве. И лежать бы всему этому добру под рушащимися складскими крышами до тех пор, пока его не смоет в океан, кабы однажды на Урчуйское плоскогорье не нагрянула преступная группировка, ищущая, чем тут поживиться.

Лидером этой группировки был человек, которого вскоре нарекут Робинзоном Гришей, и чья мрачная слава разлетится по всему миру.

На Гришу, тогда еще простого наркоторговца, работали крутые химики – те самые, что остались не у дел из-за краха химической отрасли. Они-то и нашли применение горам захваченного бандой, бесхозного добра и производственным мощностям. Тем, что годились для гришиного бизнеса.

Так родился на свет новый синтетический наркотик, который Гриша не мудрствуя лукаво окрестил «цунами». Название угодило в самую точку. Когда сваренная Гришей в восстановленных лабораториях дешевая, но забористая дрянь хлынула на азиатский рынок, ее поток и вправду напоминал цунами. А когда разъяренные китайские Триады решили устранить наглого конкурента, было поздно. Вокруг Урчуйского плоскогорья уже шумел океан, превративший его в большой скалистый остров.

Но это был не тот остров, куда мог высадиться любой желающий. Расширив свой и без того прибыльный бизнес, Гриша не собирался отдавать его без боя. И выстроил надежную оборону своих новых владений. В чем убийцы Триад убедились на собственных шкурах, когда приплыли на войну с «Альбатросами».

После неудачных попыток китайского вторжения остров и получил свое нынешнее имя. Поговаривают, будто Триады потеряли в той войне сотни бойцов. После чего, поскрипев зубами, смирили гордыню и заключили с Гришей перемирие. В расчете на то, что однажды его уничтожит Ледовитый океан, а до тех пор с ним не грех и поторговать.

На что Гриша с радостью согласился, ведь он нуждался в поставках еды, воды, горючего и проституток, а морские контрабандисты Шанхая были в этом деле лучшими из лучших.

Надежды Триад на скорое фиаско гришиного предприятия не оправдались. Урчуйское плоскогорье было неприступным даже для суперцунами, и вскоре интересы «Альбатросов» вышли за пределы одного только наркобизнеса. На территории, где царило полное беззаконие, можно было заниматься чем угодно. Ну а фантазия у Гриши оказалась богатейшая. Всего через год после обретения дружбы с Триадами остров Всех Смертей стал Меккой самого дорогого и жестокого туризма в мире.

Исполнение всех, даже самых извращенных желаний богатых клиентов вынудило «Альбатросов» наладить регулярные поставки живого товара. Или, проще говоря – рабов. Как для сексуальных утех, так и для прочих, включая убийства всеми мыслимыми и немыслимыми способами.

Это вынуждало Робинзона ходить по очень тонкому льду, но он был крайне осторожен в данном вопросе. И при содействии Триад покупал рабов только в перенаселенном Шанхае. В этом гигантском портовом агломерате работорговля цвела буйным цветом, ведь там с лихвой хватало наркоманов, бродяг и нищих без роду и племени. Особенно после массовой эмиграции из России.

У Гриши по-прежнему случались разногласия с Триадами. Как, например, последнее – с Большим Лисом Шэном. Спор возник из-за того, что отправленный Шэном корабль с живым товаром затонул в полукилометре от острова Всех Смертей. После чего никто не захотел отвечать за убытки. Робинзон, уже оплативший товар, требовал назад свои деньги. А Большой Лис утверждал, что в гибели товара и судна (чья команда все же доплыла до берега) виновен Гриша, не сумевший спасти рабов из штормового моря.

Конфликт не стоил того, чтобы начинать из-за него войну. Но оба упрямых босса пошли на принцип и уже полгода не могли урегулировать этот спор. В результате чего «Альбатросы» стали покупать рабов у других бандитских кланов по более высокой цене. В ответ на что Шэну сильно урезали поставки «цунами». И его доходы также упали, ведь нынче этот наркотик был в Китае самым популярным.

Эта вялотекущая вражда никому не шла на пользу. Победителей в ней не намечалось, и рано или поздно кому-то из боссов надо было сделать первый шаг к примирению…

Место, куда Тайпана привезли в дребезжащем фургоне без окон, не напоминало туристический центр. Выглядело оно как обычная промзона. Которой, судя по всему, и являлось, почти не изменившись с тех пор, как урчуйские заводы были брошены своими прежними хозяевами.

Редкие фонари освещали лабиринты из цехов и других угловатых строений. Между ними пролегали коммуникации из труб, наполовину разрушенные. Часть зданий тоже развалилась, многие были на грани этого. И повсюду желтела сухая трава, что в Пропащем Краю увядала уже в июне.

Тайпану доводилось бывать в шанхайских промзонах. Иногда он совершал там незаконные сделки вдали от глаз полиции, иногда истязал кого-нибудь, а затем обычно пускал жертве пулю в лоб. Вот и здесь нахождение в подобном месте не внушало ему оптимизма. В то время, как попутчики Тайпана по «Черта-с-два» отдыхали с дороги, сидя в баре или блаженствуя в горячих ваннах, его продолжали мурыжить на задворках с неясными целями.

Все изменилось, когда его ввели в одну из неприглядных построек. Переступая порог, он ожидал увидеть такую же разруху, что и снаружи. И потому слегка оторопел, угодив в чистый, ярко освещенный коридор, чьи стены были отделаны деревянными панелями, а пол устлан ковровой дорожкой.

Четверо «альбатросов» сопроводили Тайпана по коридору до массивной двустворчатой двери, тоже деревянной и покрытой незатейливой резьбой. Затем один из них открыл дверь без стука, а другой грубо втолкнул гостя в находящийся за нею кабинет.

Убранство кабинета было не слишком изысканным, но аккуратным. Те же деревянные панели на стенах, деревянная мебель, на полу ковер. Единственным предметом роскоши был бар – солидный, сверкающий хрусталем и наполненный не дешевыми напитками. Хозяин кабинета был явно не равнодушен к выпивке, это факт.

Или, правильнее сказать, не «хозяин», а «хозяйка». Когда гостя втолкнули в двери, она как раз стояла у бара и наливала себе в бокал коньяк.

После того, как Тайпан услышал на берегу знакомый женский голос, он был готов к этой встрече. И все равно, увидев хозяйку кабинета, слегка растерялся и остановился у порога.

Казалось, будто Гюрза совсем не изменилась с той самой ночи, когда Тайпан видел ее в последний раз на борту катера «Тешань». Та же грациозная крепкая фигура, та же прическа из собранных в «конский хвост», черных волос, тот же стиль одежды, больше подходящий какой-нибудь байкерше, нежели женщине ее рода занятий…

И все-таки, когда Гюрза, налив коньяк, обернулась, гость заметил у нее на лице морщинки, которых раньше не было. Совсем крохотные, почти не старящие ее морщинки. Но она и раньше не любила косметику, и сегодня не пыталась скрыть улики, выдающие, что обладательница столь отличной фигуры на самом деле не так уж молода.

– Ну и чего молчишь? – спросила она после того, как велела «альбатросам» удалиться и закрыть дверь. – Язык, что ли, проглотил? Или удивлен, что встретил ожившего покойника? Хотя последнее – вряд ли. Твои покойники не воскресают. И если пять лет назад ты выбросил меня за борт без пули в башке, стало быть, надеялся, что я доплыву до берега.

– Я рад, что ты в итоге поняла все абсолютно правильно, – ответил Тайпан. – Так и было. Но ты сама напросилась: предала Большого Лиса, обокрала его, вот только скрыться не успела. Если бы я не добрался до угнанного тобой катера первым, это сделали бы те, у кого уже не было резона оставлять тебя в живых.

– А у тебя, значит, такой резон был? – Гюрза вскинула брови, хотя ее удивление выглядело неискренним.

– Трудно сказать. – Тайпан нахмурился. – Пять лет назад я был уверен, что люблю тебя. Нынче даже не знаю. Ты ведь крутила свою аферу за спиной не только у Шэна, но и у меня. А Шэн был в курсе наших с тобой отношений и мог легко заподозрить нас в сговоре.

– Но он не заподозрил, потому что ты, его любимый песик, вернул ему всю украденную мной наркоту, а также катер. С низким поклоном и заверением в своей вечной преданности. – Гюрза презрительно фыркнула. – Да уж, выслужился ты за мой счет шикарно!.. Ладно, чего стоишь, как неродной? Проходи, садись.

Пока Тайпан устраивался в дерматиновом гостевом кресле, хозяйка тоже уселась за стол. Затем поболтала коньяк в бокале, понюхала его и отхлебнула глоток. Гостю выпить не предложила, на что он, в общем, и не рассчитывал. Лишь бросила ему полотенце из бара, чтобы он вытер мокрые волосы и лицо.

– Разумеется, мне пришлось спасать и тебя, и себя, – добавил он в свое оправдание. – Только поэтому мы с тобой еще живы. И я не понимаю, почему ты до сих пор на меня злишься и пытаешься отомстить. Или, хочешь сказать, это Робинзон Гриша придумал устроить мне такую встречу?

– Конечно, не он. Это я его надоумила, – не стала отрицать Гюрза. – А ты ожидал чего-то другого?

– Я рассчитывал на конструктивный разговор, а не на то, что вы занесете мое имя в вишлисты своих чокнутых клиентов, – признался гость.

– Одно другому не мешает, – парировала хозяйка. – Некоторые наши извращенцы обожают играть по высоким ставкам. Таким сложно подыскать достойного соперника среди обычного живого товара. Грех было не воспользоваться ради этого такой удачей, как твой визит в обитель кровавых наслаждений. К тому же Робинзон не приглашал к себе людей Большого Лиса. А тем более одного из его Красных Посохов. О чем должен был подумать мой босс, узнав, что ты ищешь с ним встречи? О том же, о чем подумал бы Шэн, отправь к нему Гриша парламентером своего мокрушника. Скажи спасибо, что тебя вообще не сбросили с корабля по пути на остров. Ну а насчет конструктивного разговора – как видишь, мы с тобой уже сидим и мило беседуем. Итак, я тебя слушаю. Что же Большой Лис хочет от Робинзона и что намерен предложить взамен?

– Перестань. – Тайпан помотал головой. – Ты отлично знаешь, с кем я уполномочен говорить об этом, а с кем – нет. Твое дело пойти и доложить Грише обо мне. Затем – проводить меня к нему. Возможно, твой босс захочет, чтобы ты присутствовала при нашем разговоре. Я не возражаю. Но передавать ему слова Шэна через тебя я не вправе.

– Прежде всего ты не вправе указывать мне, что я должна делать, – огрызнулась Гюрза. – Я отвечаю за порядок на острове, а у тебя тут очень мало прав, если ты еще не заметил. Робинзону Грише уже доложено о тебе. И он встретится с тобой, когда сам сочтет это нужным.

– Неудивительно, – кивнул Тайпан. – Поэтому готов ждать, сколько потребуется. Полагаю, мне разрешат снять комнату в отеле?

– Всем получившим билет на остров бронируется гостиничный номер, – подтвердила хозяйка. – Это обязательное правило. Бомжатник мы у себя не разводим. Хотя для тебя я бы сделала исключение, да только вряд ли потом Грише захочется впускать к себе грязного вонючего бродягу.

– Хорошо. В таком случае не смею больше отвлекать тебя от работы, – подытожил Тайпан. – Отдай мои вещи и я пойду искать гостиницу. Обещаю вести себя смирно. Если, конечно, по дороге на меня опять не набросятся психопаты.

– Последнее не гарантирую, – отрезала Гюрза. – Побыть в шкуре наемного убийцы – популярный запрос в наших туристических вишлистах. Однако что-то ты рановато засобирался на выход. Пять лет не видел меня и даже не поинтересовался, как я жила все это время.

– И так вижу, что не бедствовала, – усмехнулся гость. – Высокая должность, власть и наверняка достойный заработок… Все, как ты всегда и любила. А теперь сбылось еще одно твое заветное желание – снова подпортить мне жизнь. С летальным исходом, если повезет. Даже несмотря на то, что холодная вода, в которой я тебя тогда искупал, тебя не убила.

– Не убила, – согласилась Гюрза. – И тем не менее один из нас той ночью все-таки умер.

Одним большим глотком она допила коньяк и нервным жестом отодвинула бокал в сторону.

– Ну разве только в поэтическом смысле. – заметил Тайпан. – Потому что выглядишь ты превосходно. Да и я себя покамест не чувствую мертвецом.

– Нет, не в поэтическом, – мотнула головой хозяйка. – В самом что ни на есть буквальном.

– Боюсь, я тебя не понимаю. – Тайпан настороженно прищурился. Когда его бывшая подруга говорила с экивоками, это как правило было не к добру. – Кроме нас двоих на «Тешане» в ту ночь больше никого не было.

– Кроме нас троих, – уточнила Гюрза, пригвоздив его взглядом исподлобья. – Я хотела сказать тебе, что беременна. Но ты был в ярости и так спешил инсценировать мое убийство, что я и пикнуть не успела, как упала в ледяную воду. Да, Тайпан, ты прав: я осталась жива и все еще неплохо выгляжу. Вот только от удара о воду и переохлаждения у меня случился выкидыш. А затем мне потребовалась хирургическая операция, после которой я уже никогда не смогу забеременеть.

Тайпан не смог выдержать ее взгляд, опустил глаза и забарабанил пальцами по подлокотнику кресла.

– Этот ребенок… Он был… – заговорил он спустя некоторое время, но вдруг обнаружил, что ему не хватает слов.

– Хочешь спросить, был ли он твой? – подсказала Гюрза. Тайпан, не поднимая глаз, кивнул. – Да, конечно. А кто еще в то время мог стать его отцом, если не ты? И ты же, получается, его убил. Какая горькая ирония, да?

– Но ты никогда не заикалась о том, что… Что тебе хочется иметь детей. – К Тайпану понемногу возвращался дар речи. – И ты, зная, что ждешь ребенка, все равно влезла в смертельно опасную авантюру? Зачем?

– Все просто. Я хотела завязать с прежней жизнью и выписать себе выходное пособие, – ответила Гюрза. – Такое, которого хватило бы на то, чтобы уехать в Австралию и растить там сына. Или дочь – я так и не узнала, кого вынашивала. Верила, что однажды пришлю тебе весточку издалека – а вдруг к тому времени ты тоже созреешь для тихой семейной жизни?

– Зачем было гадать? Ты могла во всем мне признаться, и я добыл бы тебе деньги на переезд с куда меньшим риском. Возможно, не так много. Но я и дальше высылал бы их тебе, чтобы ни ты, ни твой… в смысле наш ребенок ни в чем не нуждались. Неужели ты считала, что я бросил бы вас на произвол судьбы?

– Понятия не имею, каким бы ты был отцом, а я – матерью. Этого мы уже никогда не выясним. – Гюрза встала из-за стола, подошла к бару и налила себе еще один бокал коньяка. – У меня был план побега. Почти идеальный. Ровно через сутки я была бы в южном полушарии, где Триады меня бы не отыскали. Мой план удался бы, не догони ты меня и не «спаси» от Шэна так, как в итоге спас.

– Не обольщайся. Сказал же: оставь я тебя в покое, через час ты угодила бы к другому Красному Посоху. А то и не к одному. Ты плоховато заметала следы. Без меня у тебя не было бы вообще никакого будущего.

– Что случилось потом, когда я оклемалась, легко догадаться, – продолжала Гюрза, пропустив оправдания бывшего любовника мимо ушей. – Денег у меня не было и остаться в Китае я не могла. Пришлось и дальше заниматься тем, что я умею делать лучше всего. Только на севере – здесь, в Пропащем Краю. А отсюда уже так легко не сбежишь.

– Разве ты пыталась?

– А нужно ли теперь? – Гюрза хмыкнула. – Похоже, я свое отбегала. Ну а ты… Ты привык бегать лишь туда, куда указывает пальцем Большой Лис. Вот почему я не взяла тебя в сообщники. Можно, конечно, украсть у злодея наркоту и катер. Но воровать у него вдобавок любимого охотничьего пса – по-моему, это был бы уже перебор…