Это был странный момент для Гейера. Он ведь проверил каждую зацепку, побывал в каждом отеле, не пропустил ни одного пансиона, ни одного риелторского агентства, и вот теперь ему предстояло начать все поиски заново. И с чего? По какой дороге он еще не прошел? Погода по-прежнему была жаркой, словно насмехалась над ним.

Интуиция подсказывала ему, что Холмс убил Говарда в Индианаполисе. Он вернулся туда 24 июля и вновь получил в помощники детектива Дэвида Ричардса, но теперь Гейер обратился к прессе. На следующий день все городские газеты сообщили о его прибытии. Десятки людей пришли в отель, где он остановился, чтобы высказать ему свои предположения, где, по их мнению, он должен искать Говарда. «Число таинственных личностей, арендовавших дома в Индианаполисе и в его окрестностях, множилось изо дня в день», – писал Гейер. Он и Ричардс тащились по жаре от офиса к офису, от дома к дому и не находили ничего. «Один за другим наступали и проходили дни, но я продолжал пребывать в окружающей меня темноте, которая не желала рассеиваться. Мне начинало казаться, будто наглый, но умный преступник перехитрил детективов… и исчезновение Говарда Питзела войдет в историю как нераскрытая тайна».

А между тем и тайна, окружающая самого Холмса, становилась все более темной и непроглядной.

Гейер нашел девушек, потребовавших от полиции Чикаго войти в дом Холмса в Энглвуде. Каждый день они погружались все глубже в тайны этого «замка», и каждый день приносил им новые дополнительные свидетельства того, что Холмс представлял собой нечто гораздо более худшее, чем то, что Гейеру довелось повидать, раскрывая самые страшные преступления. Предполагали, что во время работы Всемирной выставки он, возможно, убил десятки людей, большинство из которых были молодыми женщинами. Согласно одной из оценок, наверняка преувеличенной, общее число его жертв приближалось к двум сотням. Большинство людей считало невозможным, чтобы Холмс мог совершить такое число убийств, не привлекая к себе внимания. Гейер, возможно, и согласился бы с ними, если бы его собственное расследование не предоставляло ему все новые и новые подтверждения таланта Холмса скрывать свои дела.

Чикагские детективы приступили к осмотру «замка» вечером в среду, 19 июля. Они начали с общего осмотра здания. На третьем этаже располагались небольшие гостиничные номера. Тридцать пять номеров большего размера, расположенные на втором этаже, трудно было отнести к какому-то определенному классу. Некоторые были обычными спальнями; в других не было окон, но были плотные двери, делавшие комнату герметичной. В одной комнате находилась лестница в склеп с железными стенами. Полиция обнаружила в нем газовую горелку, пригодную разве что для заполнения этого склепа газом. Клапан, управляющий подачей газа, находился в личных апартаментах Холмса. В кабинете Холмса они нашли банковскую книжку, принадлежащую женщине по имени Люси Бербанк. На ее счете в банке числилось 23 000 долларов. Розыски этой женщины не дали никаких результатов.

Самая зловещая фаза расследования началась, когда полицейские с мерцающими фонарями в руках спустились в подвальный этаж отеля, похожий на пещеру со стенами, облицованными кирпичом и деревом, размером 50 на 165 футов. Открытия буквально обрушились на полицейских: чан кислоты с восемью ребрами и частью черепа, лежащей на дне; кучи негашеной извести; огромная печь; стол для вскрытия тел, покрытый пятнами, похожими на запекшуюся кровь. Они нашли хирургические инструменты и обугленные туфли на высоких каблуках.

И еще множество костей:

восемнадцать ребер из грудной клетки ребенка;

несколько позвонков;

кость стопы;

одну лопатку;

одну подвздошную кость.

Одежда висела на стенах, выглядывала из куч пепла и негашеной извести; среди них полицейские заметили платье девушки и запачканные кровью рабочие халаты. Дымоход был забит человеческими волосами. Полицейские раскопали два вырытых в полу углубления, заполненные негашеной известью и человеческими останками. Они предположили, что эти останки могли быть тем, что осталось от двух техасских женщин, Минни и Анны Вильямс, которые, по сведениям чикагской полиции, совсем недавно были объявлены пропавшими. В куче пепла под огромной печью они обнаружили обрывок цепочки, в которой ювелир, работавший в помещении аптеки Холмса, узнал часть цепочки для часов, которые Холмс преподнес Минни в качестве подарка. Они нашли также и письмо, написанное Холмсом и адресованное фармацевту его аптеки. «Вас когда-либо посещали духи сестер Вильямс, – спрашивал фармацевта Холмс, – и сильно ли они вас сейчас беспокоят?»

На следующий день полиция обнаружила еще одно тайное захоронение, расположенное в юго-западном углу подвала. Его показал им человек по имени Чарльз Чеппел, утверждавший, что он помогал Холмсу освобождать скелеты от плоти. Он проявил готовность к сотрудничеству, и вскоре полиция обнаружила еще три полностью собранных скелета. Четвертый скелет должны были подвезти из Чикагского Хайнемановского медицинского колледжа.

Одно из самых впечатляющих открытий ждало полицейских на втором этаже у входа в чулан. За дверью они обнаружили явственный отпечаток босой женской ноги. По предположению полиции, он мог быть оставлен женщиной, задохнувшейся внутри. Они решили, что этой женщиной была Эмелина Сигранд.

Полиция Чикаго телеграфировала окружному прокурору, что в результате поисков, проведенных в доме Холмса, был обнаружен скелет ребенка. Грэхем приказал Гейеру, находящемуся в Чикаго, проверить, не принадлежат ли найденные останки Говарду Питзелу.

Гейер чувствовал, что город буквально замирает при появлении новостей, связанных с «замком». Освещение этих новостей прессой было исчерпывающим и, как правило, занимало бо́льшую часть первой полосы всех ежедневных газет. В одной из публикаций «Чикаго трибюн» под кричащим заголовком «ЖЕРТВЫ ЗЛОДЕЯ» сообщалось, что в этом здании были обнаружены останки Говарда Питзела. Очерк, посвященный этой находке, занял шесть или семь колонок первой полосы.

Гейер, встретившись с ведущим полицейским инспектором, выяснил, что, по мнению врача, изучавшего скелет ребенка, он, скорее всего, принадлежит девочке. По мнению инспектора, данных для идентификации достаточно, и имя девочки Перл Коннер. Это имя ничего не говорило Гейеру.

Гейер телеграммой сообщил Грэхему, что не удовлетворен результатами своих поисков, но тот приказал ему прибыть в Филадельфию для консультаций и отдыха.

Вечером в среду, 7 августа, когда температура подбиралась к девяноста градусам, а городские экипажи больше напоминали печи, Гейер снова принялся за дело. На этот раз вместе с ним работал главный следователь страховой компании «Фиделити мьючуал», инспектор У. Э. Гэри. Гейер был рад оказаться в его обществе.

Они поехали в Чикаго, затем в Индиану, где останавливались в Логанспорте  и в Перу, затем доехали до железнодорожного узла Монпелье в штате Огайо, откуда переехали в Эдриен, штат Мичиган. Они целые дни просматривали журналы регистрации постояльцев во всех отелях, пансионах и риелторских агентствах, а результат их работы одной фразой выразил Гейер: «Все без толку».

Хотя короткий отдых в Филадельфии и вселил в Гейера новые надежды, теперь он почувствовал, что они «быстро улетучиваются». Он все еще верил, что интуиция не обманула его и что Говард был в Индианаполисе или где-то рядом. И он снова отправился в Индианаполис – это была его третья поездка в течение того лета.

«Должен откровенно признаться, что я вернулся в Индианаполис отнюдь не в радостном настроении», – писал Гейер. Он вместе с инспектором Гэри поселился в «Спенсер-хаусе», отеле, где прежде останавливался Гейер. Неспособность найти Говарда после стольких усилий вызывала разочарование и недоумение. «Самая настоящая тайна, – писал Гейер, – которая кажется непроницаемой».

В четверг, 15 августа, Гейер узнал, что накануне ночью «замок» Холмса в Энглвуде, его мрачное владение, сгорел дотла. Заголовок на первой полосе «Чикаго трибюн» сообщал: «Берлога Холмса сгорела. Огонь уничтожил место убийств и тайн». Пожарная служба подозревала поджог; полиция предполагала, что поджигатель, кем бы он ни был, хотел уничтожить все еще не раскрытые тайны, которые хранило это строение. Никто не был арестован.

Детектив Гейер и инспектор Гэри вместе проверили почти девятьсот возможных версий и предположений. Они расширили область поисков, включив в нее маленькие городки, расположенные рядом с Индианаполисом. «К понедельнику, – писал Гейер в отчете руководству, – мы обследуем каждый прилегающий город, кроме Ирвингтона, а на следующий день обследуем и его. Куда мы направимся после Ирвингтона, я сейчас сказать не могу».

Утром во вторник, 27 августа 1895 года, они поехали в Ирвингтон на электрическом троллейбусе, новом виде уличного дилижанса, который получал электроэнергию через скользящие токопроводящие устройства, установленные на крыше и называемые троллями. Перед тем как троллейбус дошел до конечной остановки, Гейер заметил вывеску риелторского агентства. Они с Гэри решили начать свои поиски оттуда.

Владельцем агентства был некий мистер Браун. Он предложил детективам присесть, но они отказались и предпочли разговаривать стоя, поскольку предполагали, что визит будет кратковременным, а им предстояло сделать еще очень многое до наступления сумерек. Гейер раскинул свою пачку фотографий, уже успевших стать потрепанными.

Браун, поправив очки, внимательно рассмотрел фотографию Холмса. После продолжительной паузы он сказал: «Я непосредственно не занимаюсь сдачей в аренду домов, но я храню у себя ключи от них. И в один из дней прошлой осени этот человек пришел в мой офис и в очень невежливой манере объявил: «Дайте мне ключи от этого дома». Гейер и Гэри стояли и, затаив дыхание, слушали его. Браун продолжал: «Я очень хорошо запомнил этого человека, потому что не переношу людей невоспитанных, к тому же он должен был отнестись ко мне более уважительно, хотя бы взглянув на мои седые волосы».

Детективы переглянулись и одновременно опустились на ранее предложенные Брауном стулья. «Все труды, – вспоминал позднее Гейер, – весь ужас этих дней и недель, проведенных в поездках – труды и разъезды в самые жаркие месяцы года, беспрестанные переходы от уверенности и надежды к разочарованию и отчаянию, – все вознаградилось одним этим моментом, когда я увидел, что занавеска, за которой таится истина, готова подняться».

В процессе последующего дознания молодой человек по имени Элвет Мурмэн показал, что он в свое время помог Холмсу установить в его доме большую дровяную печь. Он вспомнил, как спрашивал Холмса, почему он не устанавливает вместо дровяной газовую печь. На этот вопрос Холмс ответил, что, «по его мнению, газ вреден для здоровья детей».

Хозяин ремонтной мастерской в Индианаполисе засвидетельствовал, что Холмс пришел в его мастерскую 3 октября 1894 года с двумя комплектами хирургических инструментов и просил их наточить. За своим заказом Холмс пришел через три дня.

Детектив Гейер показал, что во время обыска в доме он открыл основание дымохода, ведущего от крыши до подвала. Просеивая извлеченную оттуда золу через сито, он обнаружил на нем человеческие зубы и фрагмент челюсти. Он также извлек «какую-то большую обугленную массу, в которой, после того как ее разрезали, обнаружили часть желудка, печень и селезенку, плотно спеченные воедино». Эти органы были очень плотно забиты в трубу дымохода и потому так и остались несгоревшими.

Естественно, была вызвана миссис Питзел. Она узнала пальтишко Говарда и булавку, которой он закалывал шарф, а также вязальный крючок, принадлежавший Эллис.

И, наконец, коронер показал ей одну из игрушек, найденных Гейером в доме. Это был оловянный человечек, установленный на волчке. Она узнала его. Да и как она могла его не узнать? Это была главная ценность Говарда. Миссис Питзел сама уложила игрушку в чемодан с детскими вещами, перед тем как отправить детей с Холмсом. Отец купил эту игрушку мальчику на Чикагской всемирной выставке.