Воскресенье, 20 января 1980 года
Дует чуть ли не ураган и, похоже, снесет Олдхолл. Ветер колотит в окна, пробирается в щели и свистит в дымоходах. Лежу и чувствую, как весь дом поет, будто корабль под парусами.
Книг у меня хватает, и Даниэль заходит спросить, не нужно ли еще. У меня есть подушки, и я не подвешена на дыбе. Я могу доковылять до ванной. У меня есть графин с водой – настоящий графин с хрустальной крышечкой, как полагается. Мне приносят еду – не хуже, чем в школе. (Если в Олдхолле есть волшебство, оно в том, что Олдхолл, вопреки всему, остается таким, как есть. Другого я не чувствую.) У меня есть радио, которое передает новости, Арчера, «Викторину для садоводов» и, к моей радости и удивлению, «Автостопом по галактике»! Потрясающий получился радиоспектакль. Наверное, я могла бы переключиться с четвертого канала, который дедушка до сих пор называет домашним, на первый, который когда-то называли «Легкими программами». Но не стоит, разве что позлить теток, потому что на четвертом попадаются жемчужины вроде «АпГ», а по первому одна поп-музыка. И все равно я в основном читаю.
Надолго ли я здесь застряла?
К ужину прихромала вниз – здесь его называют обедом, кроме особых случаев. Приготовили макароны с сыром, разваренные до несъедобности. А они ели, кивали, приговаривали что-то и улыбались. Я разыгрывала приятную племянницу. На самом деле мне не терпится поговорить с Даниэлем насчет Глазго на Пасху, но это надо, когда никто из них не подслушает.
Потом я попросила разрешения позвонить тетушке Тэг. При Даниэле им неудобно было отказывать, так что я позвонила. Она ужаснулась, услышав про больницу, о которой она даже не знала, и не поверила, что стало, кажется, еще хуже. Она во всем старается видеть светлую сторону и находит ложку меда в бочке дегтя, но сейчас от этого мало проку. Она обещала объяснить дедушке, почему от меня нет вестей, и передать ему привет. Надеюсь, он не разволнуется – хотя нет, она, наверное, скажет, что я от этого скорее поправлюсь и начну снова бегать. Хорошо бы так. Нога теперь, даже когда нет острой боли, все равно вроде как ноет. Уверена, что стало хуже.
Телефон стоит в коридоре на столике перед мягкой скамеечкой. Я, пока говорила с тетушкой Тэг, присела на подушечку. Когда положила трубку, задумалась, кому бы еще позвонить, пока я здесь и никто не помешает. Беда в том, что я не знаю номеров. Звонить Грегу в библиотеку не было смысла, тем более в воскресенье вечером. Домашних телефонов я ничьих не знаю, даже Джанин. Рядом с телефоном лежала телефонная книжка, но домашняя, куда записывают телефоны знакомых, а не типографские «Желтые страницы». Я ее полистала и никого знакомого не нашла, пока не добралась до М, а там оказался Сэм, его адрес и номер телефона.
Его домохозяйка сразу ответила и вспомнила меня.
– Маленькая внучка, – сказала она.
Я не маленькая, и странно слышать, что Сэм – мой дедушка. Дедушка у меня всегда был, это место занято. Но Сэм мне все равно нравится.
Через минуту он подошел к телефону.
– Морвенна? Что-то случилось?
– Ничего такого не случилось, просто я выздоравливаю в Олдхолле, вспомнила тебя, и захотелось поговорить.
– От чего выздоравливаешь? – спросил он, и я ему все рассказала; и о том, что мне, по-моему, стало хуже.
– Возможно, возможно, – согласился он, – хотя иногда болит, когда заживает, ты об этом не думала?
– Мне ничего не говорят, – пожаловалась я. – Доктор Абдул хотел обсудить с Даниэлем, а мне ничего не сказал. Умирать буду, и то промолчат.
– Даниэль бы сказал, – ответил Сэм, но без особой уверенности.
– Если бы ему позволили, – уточнила я.
Сэм помолчал.
– Пожалуй, я мог бы выбраться тебя навестить, – заговорил он. – Есть одна мысль. Дай мне Даниэля.
Тогда мне пришлось позвать Даниэля и все объяснить, а он отослал меня в постель и довольно долго говорил с Сэмом. Потом пришел наверх и сказал, что завтра Сэм приедет меня повидать – поездом, а он его встретит в Шрусбери.
Удивительно, что Сэм куда-то поедет, и еще удивительнее представлять его здесь, но завтра он приедет! По словам Даниэля, он сильно постарел и редко выбирается из дома, так что я могу считать это особым подарком – а я и считаю.
