Эпилог
После

Сосновый дым и запах снега: Криклвудская Лощина зимой. Элизабет ушла к матери и пробудет там несколько часов, а Ли повела родителей Гонзо на какую-то жизненно необходимую увеселительную прогулку. За этим небывалым обстоятельством стоит очень веский мотив. Нам с Гонзо нужно поговорить. Во всем разобраться. Иначе мы будем дуться и станем неуправляемыми. А такого исхода допустить нельзя.

Битва на «Источнике» произошла два месяца назад. В целом, учитывая, что план провалился и враг устроил нам засаду, это был оглушительный успех. Помогло то, что Айк Термит и К оказались куда своевольнее, чем мы могли предположить, и что мастер У спрятал свою ловушку для ниндзя очень глубоко – глубже, чем в собственной могиле. Спрятал ее во мне.

Гумберт Пистл умер. «Джоргмунд» – нет. Машину убить нельзя.

С другой стороны, ею можно завладеть.

Общество Заводной Руки безраздельно властвует над «Джоргмундом». Обществом руководит мастер. Мастером становится либо тот, кого одобрят все члены общества, либо победивший в схватке. Следовательно, нынешний мастер Руки и председатель «Джоргмунда Инкорпорейтед» теперь…

Ну я.

Поначалу я думал, как бы использовать «Джоргмунд» во благо. Мы уселись в «Безымянном баре» и за обсуждениями успели напиться, протрезветь, заклевать носом и взбодриться фирменным кофе Флинна. Я почти убедил себя, что смогу все устроить. Развернуть монстра в обратном направлении. А потом Элизабет усадила мне на колени Флинново Отродье. Оно поглядел на меня сквозь забрало из соплей.

– Что думаешь? – спросил я.

– Тетя с цветочком на плече ждет лялю, – сказало Отродье Флиннов, – но ты никому об этом не рассказывай.

Салли Калпеппер покраснела как рак. Джим Хепсоба подавился кофе.

– Дядя, который кашляет, – папа, – добавило Отродье Флиннов.

Я ликвидировал «Джоргмунд». Пришел к Дику Вошберну и выложил перед ним все страшные тайны до последней. Велел ему и Мэй Мильтон разбить компанию и придумать что-нибудь хорошее с осколками. Ребенок Салли и Джима не будет жить в мире, где есть такая штука. Мы предали все случившееся огласке, и я посадил ниндзя писать письма родственникам Исчезнувших. Мало кто поверил сразу, но приедут все. Последний ФОКС рассеется примерно через полгода. Давление в Трубе уже падает, и нереальный мир приближается к нашему. Людям предстоит выбрать, как жить.

Джим Хепсоба и Салли поженились. Гонзо был шафером. Я сидел в последнем ряду. Удивительно, сколько людей со мной поздоровались. Старик Любич подарил счастливой паре улей, укомплектованный смертоносными пчелами. Ма Любич подарила носки. Я улыбнулся. Отец Гонзо улыбнулся в ответ. Молодец, мой мальчик. Молодец!

Айк Термит и Артель мимов Матахакси возродили школу мастера У в Криклвудской Лощине. Никакого великого мима там никогда не было. Айк Термит меня облапошил и оттого считает себя очень умным – может, так оно и есть.

Нкула Джанн, узнав о коварных планах Гумберта Пистла, собрал пиратов Захир-бея и примчался нас спасать. Когда выяснилось, что мы и сами все уладили, спасатели напились и стали горланить песни о пастушках.

Рао и Веда Цур заявили, что будут крестными ребенка Джима и Салли.

Ронни Чжан взглянул на маму Элизабет и сказал ей прямо в лицо, что не прочь встряхнуть этот мешок с костями. Она огрела его половником. Их третье свидание прошло без секса, но Эссампшен ясно дала дочери понять, чтобы та не вздумала являться утром без предупреждения.

Итак, вот он я: стучу в дверь Гонзо, чувствуя себя пятилетним мальчишкой.

Он открывает и приглашает меня в дом. Его правая рука еще в гипсе. В левой, как выяснилось, кость только треснула. Мы проходим в гостиную и садимся у камина.

– Ну… – говорит Гонзо.

И не надо так на меня смотреть! Это самый неловкий момент в моей жизни. Что принято говорить человеку, у которого ты украл мозги? Который напичкал тебя пулями и выбросил из грузовика? А он что должен сказать, когда ты спас его жизнь и весь мир?

Несколько минут мы вообще ничего не говорим. Потом недолго обсуждаем, как хорошо идут дела и какой странной будет новая жизнь. Умолкаем. Нельзя вести светский разговор с человеком, которого знаешь с рождения, когда в гостиной сидит слон. С другой стороны, все и так очевидно. К чему слова?

– Знаешь, а я до сих пор хожу без имени…

– Шутишь?

– Ну ты меня никак не назвал, так что нечего смотреть на меня как на идиота.

– И то верно, – отвечает Гонзо. – Не назвал. А ты… еще хочешь этим заниматься?

– Чем?

– Ну геройствовать.

– Не знаю.

– Я нет, – уверенно заявляет Гонзо. – С меня хватит. Я хочу… не знаю чего. Но хочу. Отдохнуть мне пора.

– Ясно.

– Словом… если надо… можешь быть Гонзо Любичем.

Задумываюсь.

– Нет. Хотя спасибо.

Молчание. Несколько минут мы оцениваем друг друга.

– Давай притворимся, что обо всем поговорили, – наконец предлагает Гонзо.

Интересная мысль.

– Давай, – осторожно киваю я.

– Нам ведь необязательно было говорить.

– Нет… необязательно.

– Хм… – Гонзо умолкает.

– Но надо придумать правдоподобную историю. На случай допроса.

– Верно. – Он размышляет. – Скажем, сперва я извинился, что стрелял в тебя. Это хорошее начало.

– Или я извинился… ну не за то, что существую. Об этом я не жалею. За то, что не сразу сообразил, в чем дело, и пытался отобрать у тебя Ли.

– По-твоему, мы могли с этого начать?

– Да уж, на правду не тянет. Но ты понял, куда я клоню.

Гонзо кивает.

– Скажем, я извинился за то, что в тебя стрелял.

– Лады.

И тогда он бросается ко мне, обхватывает меня тяжелыми руками и дрожит на моем плече, а я бормочу что-то вроде: «Все нормально, все хорошо» и пытаюсь его утешить.

Честное слово, я не знаю, что мы друг другу говорим. Но это длится несколько часов, и в конце концов я уже не понимаю, кто мы – братья, друзья или кто еще. Просто Гонзо и я. Мне нелегко рядом с ним. Однако дело сделано, и надо двигаться дальше.

Захир-бей выходит из машины. Солнце садится за пышным зеленым лесом. В долине под нами журчит вода и поют птицы. Кто-то огромный бродит среди деревьев. В следующий миг кто-то помельче взвизгивает и умолкает. Вдалеке виднеется город-крепость с высокими башнями и бледными домиками. Ветер доносит до нас бормотание с улиц.

– Найденная Тысяча, – говорит Захир-бей.

Мир, который мы знали, исчез навсегда. Новый красив и опасен. Он – это мы. Я сижу рядом с Элизабет и Захир-беем и гляжу на первые звезды над головой.

– Готовы? – спрашивает бей.

Дыхание Элизабет на моей щеке. Отвечаем хором:

– Да.