11

— О чем вы там? — раздался голос мистера Макколла.

— Да, Минди, о чем это ты? — вступила мама.

— Я видела, как сегодня ночью Джо крался на улицу — ответила Минди. — Это было в полночь. Он сказал мне, что хочет разбить оставшиеся дыни.

Все с ужасом посмотрели на меня. Даже мой лучший друг Лось. Лицо мистера Макколла опять стало краснее помидора. Он сжимал и разжимал кулаки. Все так и стояли с немым изумлением, глядя на меня. Улыбающиеся рожи на дынях тоже.

— Да я… да я… — заикаясь, пытался что-то сказать я. Но не успел я выдавить из себя и двух слов, как взорвался мой отец.

— Джо, объясни-ка нам все! Что ты делал ночью на дворе?!

Я почувствовал, как лицо у меня вспыхнуло от ярости.

— Я выходил, чтобы успокоить Бастера, — начал объяснять я. — Он выл. Дыни я не трогал. Неужели вы думаете, что я мог бы такое сделать? А Минди я в шутку сказал, что хочу разбить дыни.

— Нет, это уже не шутка! — сердито прервал меня папа. — Ты наказан. Неделю не выходить из дома.

— Но, папа… Я не рисовал эти рожи на дынях!

— На две недели! — рявкнул папа. — И еще будешь целый месяц косить газон мистера Макколла и поливать его огород. В качестве компенсации.

— Нет уж, спасибо, Джеффри, — остановил его мистер Макколл. — Не нужен мне твой сын. Чтоб ноги его — и его пса — не было на моем огороде! Никогда! — Он скреб пальцами по своим касабам, пытаясь стереть с них безобразные рожи. — Надеюсь, они сойдут, — пробурчал он. — А то я подам в суд. Видит Бог, подам.

Через два часа после дынной эпопеи я валялся на полу в своей комнате. Наказанный. Не зная, чем заняться. На дворе с Бастером играть нельзя. Потому что пришли маляры. Вот я и торчал в комнате, листая свои комиксы. Заказал блок рвотной жвачки по каталогу за пять баксов — все мои карманные деньги на неделю. Потом прокрался в комнату Минди и перемешал все ее платья в гардеробе. Никакой больше радуги.

Когда я с этим разделался, не было еще и двенадцати.

«Ну и денек — смертная скука», — подумал я, спускаясь вниз по лестнице.

— Дай сюда желтую, — услышал я голос Минди из каморки.

Я подкрался к двери и заглянул внутрь. Минди со своей лучшей подружкой Хейди сидели на полу, скрестив ноги. Они разрисовывали тенниски специальными красками.

Хейди такая же зануда, что и Минди. Вечно ей что-то не так. То ей холодно, то жарко. То живот болит, то шнурки на кроссовках слишком сильно затянуты. Я некоторое время подсматривал, как они возятся. Хейди нарисовала серебряный ошейник на большом пурпурном коте. Минди сгорбилась над своей майкой и выводила крупные желтые цветы. Тут я как ворвусь в каморку с воплем. Хейди от неожиданности вскрикнула, а Минди подскочила и посадила большое желтое пятно на свои красные шорты.

— Ах ты шут гороховый! — завопила она. — Видишь, что наделал! — И попыталась соскрести краску ногтями. — Отвали, Джо, — сердито сказала она. — Не видишь, мы заняты.

— А я нет, — отвечаю, — и по твоей милости, мисс ябеда.

— Но это же была твоя идея нарисовать рожи на дынях, а не моя, — проворчала она.

— Да говорят тебе: не делал я этого. Минди начала загибать пальцы, перечисляя доказательства.

— Ты крался по дому в полночь. Ты выходил во двор. И ты сам признался мне, что готов перебить оставшиеся дыни.

— Но я же пошутил! Неужели ты не понимаешь шуток? Надо же иногда веселиться.

Хейди вытянула руки.

— Мне жарко, — заныла она. — Может, пойдем в бассейн? Закончим попозже.

Минди уставилась на меня.

— Джо, хочешь пойти с нами? — спросила она сладким голоском. — Ах да. Я и забыла. Ты же наказан, — и закатилась от смеха.

Я развернулся и ушел. А они остались в каморке. Надо как-то выбраться из дома, решил я.

Отправился прямиком на кухню. Там мама с маляром перебирали образцы — держали военный совет по части нужного колера.

— Под бордюр нужна блестящая черная, а не бархатная, — объясняла мама, откладывая в сторону неподходящие образцы. — Вы принесли не те краски.

Я дернул ее за рукав:

— Мам, Бастер там совсем истомился. Можно, я прогуляю его?

— Еще чего не хватало, — быстро отозвалась мама. — Ты же наказан.

— Ну пожалуйста, — заканючил я. — Бастеру нужно погулять. А от запаха красок мне плохо. — Я схватился за живот и сделал вид, что меня вот-вот вывернет наизнанку.

Маляр нетерпеливо переминался с ноги на ногу

— Ну ладно, — согласилась мама. — Иди пройдись с собакой!

— Ура! Спасибо, мамочка! — завопил я от радости — и бегом из кухни на задний двор. — Хорошие новости, Бастер, на волю!

Бастер даже запрыгал на месте. Я отвязал длинную веревку и прицепил к ошейнику короткий поводок. Мы прогулялись мили две вниз к Молочному пруду. Это наше любимое место. Здесь носиться с палкой сплошное удовольствие. Я зашвырнул толстенную палку как можно дальше. Бастер бросился в ледяную воду и схватил ее. Я все кидал и кидал, и так мы развлекались часов до трех. Пора было идти домой. На обратном пути мы остановились в «Сливочной коровке». Там самое лучшее мороженое в городе, Я последние центы своих карманных денег потратил на два вафельных рожка со сливочным мороженым, посыпанным шоколадными стружками, (Бастер жуть как любит вафли, но шоколадные стружки оставляет на земле.) Разделались мы с мороженым и двинулись дальше. Уже у самого дома Бастер стал радостно тянуть за поводок. Он и вправду рад был вернуться.

Он потащил меня на передний двор и стал все обнюхивать. Обнюхал вечнозеленые кусты. Фламинго. Лань. Гномов, Гномов,

Что-то не то с гномами?

Я отпустил поводок и наклонился, чтобы лучше разглядеть. Внимательно осмотрел их махонькие толстенькие ручки. Чем это запачканы их пальчики? Грязь? Я потер. Грязь осталась.

Нет, Это не грязь,

Я наклонился пониже.

Краска, Черная краска.