Уфрис сильно изменился. Впрочем, в последний раз Логен видел его много лет назад, в ночь, когда город пал после осады. Тогда по улицам, вопя и горланя песни, бродили пьяные карлы Бетода: искали, над кем бы надругаться и что бы поджечь. Сам Логен валялся в доме, скуля и хрипя от боли, после боя с Тридуба. За окнами мерцало зарево пожаров, отовсюду неслись крики, и ему страшно хотелось туда, к остальным, бесчинствовать и разбойничать. Он хмуро смотрел в окно и гадал, встанет ли когда-нибудь на ноги или нет.

При союзниках здесь все выглядело иначе, но порядку не прибавилось. Сумрачную серую гавань заполонили суда, однако для местных причалов они были слишком велики. По узким улочкам сновали бесчисленные солдаты, раскладывая где попало ящики с припасами; через толпу и штабеля коробок пытались пробиться обильно груженные телеги, мулы и лошади. Моросил дождь. В сторону пристани тянулась вереница раненых: одни ковыляли на костылях, других несли на носилках. Новоприбывшие молодые солдаты, направляющиеся от пристани в город, с ужасом таращились на окровавленные повязки. То тут, то там в дверях домов стояли северяне – в основном женщины, дети, старики – и растерянно наблюдали за странными людьми, наводнившими их город.

Логен быстро поднимался по наклонной улице, проталкиваясь сквозь толпу. Он надвинул капюшон на лицо, опустил голову и прижал кулаки к бокам, чтобы никто не заметил обрубка пальца. Меч, подарок Байяза, предусмотрительно завернутый в одеяло, висел за спиной под походным мешком – незачем напрасно тревожить окружающих. Тем не менее Логен постоянно ощущал холодок в затылке. Казалось, вот-вот кто-нибудь крикнет: «Это же Девять Смертей!» – и все начнут бегать, вопить и бросать в него мусор с перекошенными от ужаса лицами.

Ничего такого не происходило. Кому интересен очередной чужак? Возможно, его и узнали бы, если б специально высматривали в промокшей, снующей по грязи толпе, но кто бы это делал? Молва гласила, что Девять Смертей вернулся в грязь где-то в далеких краях – к радости северян. Впрочем, скрываться дольше не имело смысла. Взгляд Логена упал на одного офицера, – судя по виду, из числа командиров. Он подошел к нему и, изобразив улыбку, скинул капюшон.

Офицер смерил его в ответ презрительным взглядом.

– Если ищешь работу, то для таких, как ты, ее здесь нет.

– Да, у вас для меня работы нет. – И Логен достал письмо, которым его снабдил Байяз.

Офицер развернул бумагу, пробежал текст глазами. Нахмурился. Еще раз прочитал.

– Ладно… – Он с сомнением осмотрел Логена. – Посмотрим.

Офицер указал на группу новобранцев, растерянно переминающихся неподалеку. Явно нервничая, бедняги с несчастным видом жались друг к другу под усиливающимся дождем.

– Сегодня в обед на передовую отправляется подкрепление. Можешь ехать с нами.

– Отлично.

Перепуганные солдатики не очень тянули на «подкрепление», но Логену было все равно. Какая разница, с кем ехать? Главное, что по направлению к Бетоду.

Вдоль дороги громко шелестели деревья – черно-зеленые, сумрачные, густые. И в их тени, возможно, кто-то таился. Ехать было тяжело: руки устали держаться за поручни, от тряски и подпрыгиваний на жестком сиденье болела задница. Тем не менее, цель постепенно становилась ближе, что, по мнению Логена, искупало тяготы пути.

Позади тянулась вереница повозок, груженных людьми, одеждой, едой, оружием и прочими вещами, без которых на войне не обойтись, и над каждой висел фонарь. Ползущая по склонам долины гирлянда огоньков высвечивала в густой синеве сумерек путь обоза через чащу.

Логен, обернувшись, взглянул на девятерых молодых новобранцев, сбившихся под фонарем в передней части повозки, подальше от него, жуткого, безобразного северянина. На каждом ухабе их подбрасывало и мотало из стороны в сторону.

– Вы когда-нибудь видели столько шрамов? – свистящим шепотом спросил один из парней, не догадываясь, что Логен понимает язык Союза.

– А кто он вообще такой?

– Черт его знает. Вроде бы северянин.

– Болван, я и так вижу, что он северянин! Мне непонятно, почему он едет с нами.

– Может, разведчик?

– По-моему, слишком здоровый для разведчика.

Логен, тихо усмехаясь, смотрел на проплывающие мимо деревья. В лицо дул свежий ветер, ноздри щекотал запах тумана, земли и холодного сырого воздуха. Кто бы мог подумать, что он обрадуется возвращению на Север! А ведь так приятно после странствий по далеким землям вновь очутиться в местах, где все знакомо и привычно – люди, язык, традиции!

Ночевали все группами, по десять человек, на обочине лесной дороги, и каждая компания жалась к своей повозке. Девять ребят-союзников тесно сидели друг подле друга по одну сторону большого костра. Над огнем в котелке тушилось мясо, источая ароматный пар. Логен молча наблюдал за спутниками: они помешивали еду, вспоминали дом, обсуждали войну и гадали, как долго придется торчать на Севере.

Наконец один из парней начал раскладывать мясо по мискам. Раздав еду восьми товарищам, он взглянул на Логена, наполнил еще одну миску и осторожно, точно направляясь к клетке с волками, двинулся в обход костра.

– Э-э… – Он боязливо вытянул руку. – Еда! – Он указал свободной рукой на открытый рот.

– Спасибо, друг, – произнес Логен, забирая миску, – но я знаю, куда это положено класть.

Из-за костра на него уставились вытянутые от удивления лица, подсвеченные желтыми отблесками пламени. Взгляды новобранцев стали еще недоверчивее и подозрительнее.

– Ты говоришь на общем – и молчал?

– По-моему опыту, лучше казаться глупее и проще, чем ты есть.

– Может, тогда скажешь, как тебя зовут? – спросил парень, который раздавал еду.

Логен задумался: назвать настоящее имя или какое-нибудь заурядное, никому не известное? Хотя… от себя не убежишь – рано или поздно на пути встретится знакомый. Да и лгать он толком не умел.

– Меня называют Логеном Девятипалым.

Солдаты и бровью не повели – его имя ничего им не говорило. Да и где о нем могли слышать фермерские сынки из солнечного Союза, занесенные волей случая на Север? Они, похоже, и свои-то имена едва помнили.

– И с какой целью ты здесь? – спросил кто-то из-за костра.

– С той же, что и вы, – чтобы убивать. – В глазах новобранцев плеснулась тревога. – Не бойтесь, не вас. Есть у меня старые счеты. – Он кивнул на убегающую вдаль дорогу. – С Бетодом.

Парни переглянулись, один из них пожал плечами.

– Что ж, раз ты на нашей стороне… – Он поднялся и достал из походного мешка флягу. – Будешь?

– А то! – Он, усмехнувшись, протянул кружку. – От этого угощения я никогда не отказываюсь.

Логен одним глотком осушил содержимое и причмокнул губами, чувствуя, как по пищеводу разливается приятное тепло. Ему налили еще.

– Спасибо. Только много мне не наливайте.

– Почему? – спросил один из парней. – Ты нас тогда перебьешь?

– Перебью? Если вам очень повезет…

– А если не повезет?

Логен ухмыльнулся над краем кружки.

– Тогда я начну горланить песни.

Солдат улыбнулся, а его товарищ принялся хохотать – тут ему и вонзилась в бок просвистевшая между ветвей стрела. Он закашлялся, изо рта на рубашку брызнула кровь. Фляга упала на траву, и где-то в темноте забулькало вытекающее вино. Другому пареньку стрела проткнула бедро. Он ошалело смотрел на оперение, боясь пошевелиться.

– Откуда это…

И тут все закричали. Некоторые схватились за оружие, некоторые попадали в страхе на землю. Просвистела еще пара стрел; одна попала в костер, взметнув к небу сноп искр.

Логен отбросил миску, схватил меч и кинулся к деревьям. По пути он сбил с ног кого-то из парней, поскользнулся сам и, кое-как удержавшись в вертикальном положении, что есть мочи помчался в чащу леса, туда, откуда прилетела стрела. Варианта было два: атаковать стрелявших или уносить ноги. Он сделал выбор, не раздумывая. Неважно, какое решение ты принимаешь, главное – быстро определиться и ни на шаг не отступать от намеченного плана. В темноте мелькнула бледная рука лучника: тот тянулся за новой стрелой. Выхватив из потрепанных ножен меч Делателя, Логен с боевым кличем ринулся вперед.

Скорее всего лучник успел бы пустить очередную стрелу прежде, чем на него обрушился Логен, но это требовало немалой выдержки, а у него сдали нервы. Немногие могут сделать правильный выбор, когда на них с воплем несется смерть. Запоздало бросив лук, он побежал в глубину леса – и тут его ударил в спину меч. Лучник с воплем рухнул в кусты, в ужасе развернулся к Логену и неуклюже пополз между ветвей, судорожно нашаривая нож. Логен поднял меч и завершил начатое. Изо рта лучника брызнула кровь, тело дернулось, обмякло и затихло.

– Еще жив… – пробормотал Логен, присаживаясь на корточки, и напряженно всмотрелся в черноту.

Пожалуй, все-таки следовало уносить ноги, но сожалеть о сделанном выборе было поздно. Пожалуй, вообще следовало остаться в Адуе, но и об этом сожалеть было поздно.

– Чертов Север, – шепотом ругнулся он под нос.

Если он упустит этих ублюдков, они не дадут им покоя – всю дорогу будут нападать то на одну повозку, то на другую. С такими «друзьями» под боком глаз ночью не сомкнешь, в любой миг стрела в горло прилетит. Лучше наведаться к ним прежде, чем они наведаются к тебе. Этот урок ему преподала непростая, богатая сражениями жизнь.

Он слышал, как остальные участники засады, с шумом пробиваясь через кусты, удирали в чащу. Логен покрепче сжал рукоять меча и, выдерживая дистанцию, двинулся на ощупь меж стволов за убегавшими. Свет костра и крики молодых солдат остались далеко за спиной, вокруг расстилался безмолвный лес, пахнущий соснами и влажной землей, а впереди шелестели торопливые шаги. Логен мгновенно слился с окружающим пейзажем. Оказалось, это совсем несложно: былая сноровка никуда не делась, как будто он ползал среди деревьев каждую ночь. Из темноты донеслось эхо голосов. Логен прильнул к сосне и, затаив дыхание, прислушался к разговору.

– А где Грязное Рыло?

Повисла пауза.

– Сдается мне, он убит.

– Убит? Как?

– С ними кто-то был, Ворона. Какой-то здоровый ублюдок.

Ворона… Знакомое имя. Названный, сражающийся за Щуплого. Да и голос знакомый. Они знали друг друга, но не приятельствовали. Просто сражались бок о бок при Карлеоне, так как стояли в одной шеренге. Вот и теперь их разделяет всего несколько шагов – и каждый жаждет прикончить другого. Странная штука жизнь. Драться плечом к плечу с человеком или драться с ним лицом к лицу – почти без разницы. По крайней мере, она менее существенна, чем если вообще не драться.

– Случаем, не северянин? – спросил Ворона.

– Возможно. Этот парень хорошо знал свое дело. Налетел как ураган. Я даже не успел пустить стрелу.

– Ублюдок! Я этого так не оставлю! Заночуем здесь, а завтра выследим их и разберемся с верзилой.

– Разберемся, мать его, даже не думай. Сам перережу мерзавцу глотку!

– Отлично! Ладно, мы на боковую, а ты подежурь. Может, в этот раз злость не даст тебе заснуть?

– Ага, вождь. Ты прав.

Логен неподвижно наблюдал за происходящим через ветви деревьев. Четыре темные тени завернулись в одеяла и легли спать, а пятый сел к ним спиной, настороженно глядя в ту сторону, откуда они недавно прибежали. Логен ждал. Вскоре послышалось негромкое похрапывание. Так, один уснул. Начал накрапывать дождь. Капли глухо стучали по ветвям сосен, тонкими струйками стекали Логену на волосы, лицо и одежду и срывались вниз, во влажную землю: кап-кап-кап. Он продолжал сидеть, тихий и неподвижный, словно камень.

Страшное оружие – терпение. Немногие его осваивают. Трудно настроиться на убийство, когда опасность миновала и разгоряченная кровь успокоилась. Но Логен умел им пользоваться. Пока тянулось время, он спокойно размышлял о былом. Наконец взошла луна, озарив бледным светом мерцающие нити дождя и сумрачные деревья. Света было ровно столько, сколько требовалось – настала пора действовать.

Логен выпрямил ноги и, мягко ступая по подлеску, двинулся между стволами к лагерю северян. В неверном лунном сиянии блеснул влажный клинок его ножа. Дождь пришелся кстати: шлепанье и шелест капель заглушали едва различимый шорох Логеновых сапог, когда он обходил дозорного. Логен выскользнул из-за деревьев и зашагал между спящими – если бы он хотел, то смог бы коснуться любого из них. Дозорный втянул носом воздух и, недовольно поежившись, плотнее замотался в сырое одеяло, усеянное мерцающими дождевыми каплями. Логен остановился. Подождал. Бросил взгляд на бледное лицо северянина: тот лежал на боку, глаза у него были закрыты, рот – широко открыт, над губами, поднимаясь во влажную черноту, клубился белесый пар.

Дозорный снова замер. Логен аккуратно подобрался ближе. Шевеля пальцами в ожидании нужного момента, он протянул в дождевую дымку левую руку, затем правую, с ножом. Сжал рукоять покрепче. Оскалил яростно стиснутые зубы. Время пришло, а когда время приходит, надо действовать без оглядки.

Он зажал дозорному рот и стремительно полоснул клинком по горлу, вонзив его так глубоко, что лезвие царапнуло кость. Тот задергался, попытался сопротивляться, но Логен крепко держал его в объятиях, как возлюбленную; слышалось лишь тихое бульканье. По рукам Логена струилась горячая липкая кровь. Он ни капли не волновался из-за остальных. Если кто и проснется, то увидит в темноте одинокую черную фигуру якобы дозорного.

Вскоре жертва обмякла. Логен положил убитого на бок, голова его безжизненно шлепнулась о землю. Под влажными одеялами мирно спали четыре беспомощных человека. Возможно, когда-то Логен собирался с духом, прежде чем отважиться на подобный поступок, и долго себя убеждал, почему иначе нельзя. Если и был такой период в его жизни, то он остался в прошлом. Север нерешительных не любит: задумаешься – тут тебя и прихлопнут. Поэтому теперь Логен видел перед собой лишь работу, которую нужно сделать.

Он подкрался к первому. Вскинул над головой окровавленный нож и, зажав жертве рот, с силой ударил в сердце, прямо через одеяло. Умер северянин еще тише, чем спал. То же самое Логен намеревался проделать и со вторым, но задел сапогом что-то металлическое – наверное, флягу. Фляга не фляга, лязгнула эта штука громко. Северянин открыл глаза и попытался встать, однако Логен молниеносным движением вспорол ему живот. Противник выпучил глаза, засипел и схватил его за руку.

– Что? – На Логена, поднимаясь, вытаращился третий воин.

Логен оттолкнул умирающего и взмахнул мечом.

– Что за…

Сонный северянин инстинктивно выставил перед собой руку, но тусклый клинок, отхватив кисть, вонзился глубоко в череп; в сырой воздух брызнули черные капли крови. Жертва рухнула на спину.

Но последнему это дало время скинуть одеяло и схватить секиру. Он стоял, слегка сгорбившись и разведя руки в стороны – опытный воин, готовый к драке. Ворона. Логен слышал сквозь шелест дождя его свистящее дыхание и видел вьющийся над губами пар.

– Тебе следовало начать с меня! – прошипел Ворона.

Пожалуй, следовало. Но Логен был полностью сконцентрирован на том, чтобы убить их всех, а не на том, в каком порядке это делать. В любом случае, поздно было об этом думать. Он пожал плечами.

– А мне без разницы, с кого начинать и кем заканчивать.

– Посмотрим…

Ворона перехватил секиру поудобнее и двинулся по кругу, выискивая более просторное место. Логен не шевелился – переводил дыхание; меч у бедра, острием вниз, пальцы сжимали холодную мокрую рукоять. Он никогда не дергался раньше времени.

– Лучше назови свое имя, пока я дух из тебя не вышиб. Хотелось бы знать, кого отправляю в грязь.

– А ты, Ворона, меня знаешь.

Логен вскинул руку с широко разведенными пальцами. Луна высветила черные потеки крови на ладони и перепачканный обрубок.

– Мы вместе бились при Карлеоне. Не ожидал, что ты так скоро меня забудешь. Но ожидания часто не оправдываются, верно?

Ворона застыл на месте. В темноте Логен не видел его лица, только блеск глаз, однако в позе явно читались страх и неуверенность.

– Нет, – прошептал он, качая головой, – не может быть. Девятипалый мертв!

– Неужели? – Логен набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул в сырую темноту. – Тогда, должно быть, я его призрак.

Парни-союзники тем временем выкопали в земле углубление и, огородившись мешками и ящиками, засели внутри. Над краем импровизированного бастиона маячило бледное, встревоженное лицо – кто-то вглядывался в гущу леса. В тусклом свете угасающего костра блеснул наконечник стрелы. А может, копья. Окопались. Ожидают нового нападения. Они и раньше дергались, а теперь, похоже, были готовы наложить в штаны от малейшего шороха. Любой из них с перепуга может его подстрелить, как только он появится. Черт бы побрал арбалеты союзников с их спусковым механизмом, теперь стрела с тетивы от легчайшего прикосновения слетает. Это была бы удача из удач – погибнуть ни за что ни про что в безвестном лесу, от рук своих же. И выбора никакого. Не пешком же добираться до передовой.

Логен откашлялся и громко крикнул:

– Не стреляйте!

Звякнула тетива, в соседнее дерево вонзилась стрела. Логен пригнулся к мокрой земле.

– Я же сказал – не стреляйте!

– Кто там?

– Это я, Девятипалый! – Тишина. – Северянин! Ехал с вами в повозке!

Повисла долгая пауза, затем послышались перешептывания.

– Ладно! Только иди медленно и руки держи на виду!

– Договорились! – Логен выпрямился и, подняв руки, осторожно вышел из-за деревьев. – Только не стреляйте! Вы обещали!

Он медленно брел к костру, содрогаясь от мысли, что в любой миг ему в грудь может ударить стрела. Наконец показались знакомые лица спутников, и среди них – командир колонны. Под прицелом двух арбалетчиков Логен медленно перебрался через самодельный парапет и спустился в траншею. Траншея тянулась впереди костра, выкопана была кое-как, и на дне ее собралась большая лужа.

– Где ты шатался? – сердито спросил офицер.

– Следил за северянами, что устроили засаду.

– Ну как, выследил? – спросил один из солдат.

– Выследил.

– И?

– И убил. – Логен кивнул на хлюпающую под ногами лужу. – Так что спать в воде вам сегодня ночью не придется. А перекусить что-нибудь осталось?

– Сколько их было? – резко спросил офицер.

Логен подошел к костру: в котелке было пусто. Опять везет как утопленнику.

– Пятеро.

– И ты в одиночку справился с пятью?

– Вообще их было шестеро, но первого я убил еще здесь. Валяется где-то там, среди деревьев. – Логен достал из мешка горбушку и принялся обтирать ею стенки котелка в надежде наскрести хотя бы мясного жира. – Я дождался, пока они уснут, так что драться пришлось только с одним. В бою мне всегда везет.

Но везунчиком он себя не чувствовал. Его взгляд скользнул по руке, озаренной светом костра: засохшая кровь чернела под ногтями, на коже, в складках ладони…

– Всегда везет…

Офицера его рассказ не убедил.

– Откуда нам знать, что ты не один из них? Может, ты следишь за нами? Может, они опять устроили засаду и ждут от тебя сигнала, чтобы нанести удар, когда мы наиболее беззащитны?

– Вы и так были беззащитны, на протяжении всего пути, – хмыкнул Логен. – Но я понимаю твои сомнения. Я ожидал такой вопрос. – Он снял с ремня холщовый мешок. – Поэтому захватил с собой вот это…

Офицер, нахмурившись, раскрыл мешок, с подозрением заглянул внутрь – и нервно сглотнул слюну.

– Как я и сказал, их было пятеро. Здесь десять больших пальцев. Ну что, убедил?

Лицо офицера скривилось, будто от подкатывающей тошноты. Плотно сжав губы, он коротко кивнул и протянул мешок Логену, но тот помотал головой.

– Оставь себе! У меня не хватает среднего пальца, большие все на месте.

Повозка качнулась и встала. Последние пару миль они еле ползли. Дорога напоминала океан грязи, и всюду барахтались люди. Под моросящим дождем, они кое-как перебирались через хлюпающую жижу от одной твердой кочки к другой, лавируя между увязшими повозками, измученными лошадьми, ящиками, бочонками и хлипкими, покосившимися палатками. Горстка забрызганных грязью парней тщетно пыталась сдвинуть с места утонувший по оси фургон. Казалось, войско медленно погружается в болотную трясину. Этакое грандиозное кораблекрушение, только на суше.

Спутники Логена, сгорбленные, изможденные, тихо сидели на своих местах; бессонные ночи и ненастная погода вконец их вымотали. Новобранцев осталось всего семеро: один погиб, а раненого в ногу отправили обратно в Уфрис. Не слишком удачно началась у ребят служба на Севере – однако вряд ли их вообще ждет тут что-то хорошее. По крайней мере, Логен в этом сомневался. Он спрыгнул с заднего края повозки, потянулся, выгнул спину, помахал затекшими ногами и стащил походный мешок. Сапоги тонули в чавкающей вязкой грязи.

– Ну, удачи! – попрощался Логен с новобранцами.

Никто не ответил. После засады северян с Логеном почти не разговаривали. Похоже, всех не на шутку напугала его выходка с отрезанными пальцами. Что ж, если это самое ужасное, что им суждено здесь повидать, значит, они легко отделаются. Логен пожал плечами и, развернувшись, побрел вперед.

Вскоре он заметил командира колонны, которому что-то с серьезным видом выговаривал высокий угрюмый человек в красном мундире, бывший здесь явно за старшего. Спустя миг Логен его узнал. Когда-то они встречались, хотя и при других обстоятельствах: на пире их посадили за один стол, и они говорили о войне. Теперь он постарел, похудел, посуровел, во влажных волосах серебрилась седина. Наконец он тоже увидел Логена. Хмурое выражение сразу исчезло с его лица, а губы расплылись в улыбке. Он быстро подошел к нему, протянул руку и на хорошем северном наречии воскликнул:

– Клянусь мертвыми, судьба сыграла неплохую шутку. Я знаю тебя.

– И я.

– Ты Девятипалый, верно?

– Верно. А ты Вест. Из Инглии.

– Он самый. Извини, что не могу оказать более достойный прием – армия здесь только пару дней назад, и, как видишь, порядка пока маловато. Не сюда, болван! – взревел Вест, когда возница попытался втиснуться между двумя тесно стоящими повозками. – В этих проклятых краях лето вообще бывает?

– Так это оно и есть. Ты разве не видел здешнюю зиму?

– И то верно. А ты тут по какому делу?

Логен протянул ему письмо. Вест сгорбился, чтобы прикрыть листок от дождя, и, сведя брови, заскользил глазами по строчкам.

– Надо же – подписано лорд-камергером Хоффом!

– Это хорошо?

Вест поджал губы.

– В зависимости от обстоятельств. – Он отдал письмо. – Это значит, что у тебя могущественные друзья. Или могущественные враги.

– И в тех, и в других недостатка нет.

– Обычно так и бывает. Приехал сражаться?

– Ну да.

– Отлично. Опытному, закаленному в боях человеку у нас всегда найдется дело. – При виде новобранцев, выбирающихся из повозок, он издал тяжелый вздох. – Уж слишком много в наших рядах неопытных. Иди к остальным северянам.

– А здесь есть северяне?

– Есть. И с каждым днем все больше. Похоже, многие решили, что им с королем не по пути. Особенно после того, как он заключил сделку с шанка.

– Сделку с шанка? – Логен нахмурился. Даже от Бетода он такого не ожидал. Надо же так низко пасть! Впрочем, тот не раз его разочаровывал. – Плоскоголовые бьются за Бетода?

– Именно. На его стороне плоскоголовые, на нашей – северяне. В мире много странного.

– Согласен, – отозвался Логен, качая головой. – И сколько среди союзников северян?

– При последнем пересчете было сотни три. Но их посчитать не слишком просто.

– Значит, со мной, если меня возьмут, станет триста один.

– Их лагерь на левом фланге. – Вест указал на черную полоску деревьев, вырисовывающуюся на фоне закатного неба.

– Понял. А кто вождь?

– Парень по прозвищу Ищейка.

Логен ошеломленно уставился на Веста. Повисла долгая пауза.

– Как его прозвище?

– Ищейка. Ты знаешь его?

– Можно так сказать, – прошептал Логен, расплываясь в улыбке. – Можно так сказать…

Быстро сгущались сумерки, близилась ночь. Когда Логен пришел в лагерь, карлы только рассаживались вокруг длинного костра; на фоне желтых языков пламени вырисовывались черные силуэты плеч и голов. Дождь закончился. В вечерней тишине далеко разносились громкие голоса и взрывы веселого хохота.

Давно он не видел такого скопления людей, где все говорили бы на северном наречии, и это казалось ему странным, хотя язык был родной. В памяти всплыли страшные эпизоды из прошлого: рев толпы противников, рев толпы соратников, толпа бросается в бой, празднует победу, оплакивает погибших… Откуда-то повеяло запахом жарящегося мяса, и у Логена заурчало в желудке от сладковатого, аппетитного аромата.

На обочине тропинки под ярко пылающим факелом, явно скучая, стоял вооруженный копьем парень. Видимо, он вытянул короткую соломинку, и ему пришлось дежурить во время ужина, и не сказать, чтобы ему это нравилось. Часовой смерил приближающегося Логена суровым взглядом и грозно проворчал:

– Чего надо?

– Ищейка здесь?

– Здесь. И что с того?

– Мне нужно с ним поговорить.

– Правда? Прямо сейчас?

К ним подошел старый воин с копной седых волос и обветренным лицом.

– В чем дело?

– Новый рекрут, – буркнул часовой. – Хочет повидаться с вождем.

Старик, нахмурившись, пристально всматривался Логену в лицо.

– Приятель, мы, часом, не знакомы?

Логен встал под свет факела. Как учил отец: смотри человеку в глаза, а он пусть видит тебя – покажи, что ты его не боишься.

– Не уверен. Ты меня знаешь?

– Ты из чьих людей был? От Белобокого ушел?

– Нет. Я сам по себе.

– Сам по себе? Понятно. Кажется, я узнаю… – У старика округлились глаза и отвисла челюсть. Лицо побелело как мел. – Гребаные мертвые… – прошептал он, отступая назад. – Это же Девять Смертей!

В глубине души Логен надеялся, что его не узнают. Что все забыто. Что у людей новые заботы. Что его будут воспринимать как обычного, ничем не примечательного человека. Но когда лицо старого воина исказила гримаса ужаса, стало ясно: ничего не изменится. Хуже того – испуг и уважение в его глазах, откровенно говоря, Логену понравились. Он ведь заслужил это, не так ли? Ну и с фактами не поспоришь.

Он – Девять Смертей.

Однако часовой им не поверил.

– Вы меня разыгрываете? Скажешь еще, что сейчас на огонек заглянет Бетод, а?

Никто не засмеялся. Логен поднял руку и посмотрел на парня через обрубок, в пустое пространство между пальцами. Часовой растерянно перевел взгляд с беспалой ладони на дрожащего старика и обратно.

– Дерьмо… – прохрипел он.

– Так где твой вождь, парень? – Равнодушный, холодный, как зима, голос напугал даже самого Логена.

– Он… он… – Трясущимся пальцем часовой указал в сторону костров.

– Отлично. Я сам его найду.

Оба воина, и старый, и молодой, мгновенно расступились. Скользнув между ними, Логен изобразил подобие улыбки – а точнее, оскалился. Надо же оправдывать репутацию!

– Не волнуйтесь, – зловеще прошипел он. – Я на вашей стороне.

Когда Логен прошел мимо карлов к почетным местам у костра, никто не сказал и слова, оглянулись от силы два человека. Новый воин в лагере – что тут такого? Ничего, скоро они узнают, кто к ним пожаловал. Старик и часовой непременно начнут об этом шептаться, и скоро слух о появлении Девяти Смертей обойдет весь костер – со слухами всегда так. Вот тогда на него все и вытаращатся.

Логен вздрогнул: огромная черная тень, которую он принял за дерево, неожиданно шевельнулась. Тенью оказался здоровенный воин-северянин – с улыбкой глядя на огонь, он почесывал густую бороду. Тул Дуру. Грозовую тучу и в сумерках узнаешь, не ошибешься. Такой огромный только он. Он снова начал гадать, как же ему удалось одолеть Тула в первый раз?

Его охватило внезапное желание опустить голову пониже и, не оглядываясь, раствориться в темноте. Тогда не придется вновь становиться страшным беспощадным воином по прозвищу Девять Смертей. А часовой и старик будут потом горячо клясться мертвыми, что видели его призрак. Он же уйдет далеко-далеко, начнет новую жизнь и станет тем, кем захочет. Хотя… он ведь пробовал, и толку из этого не вышло. Прошлое шагало за ним по пятам, дышало в затылок. Значит, пора обернуться и посмотреть ему в глаза.

– Как дела, большой парень, а?

Тул опустил взгляд. На его большом, точно высеченном из камня лице и пышной, словно меховая полость, бороде плясали оранжевые блики огня и черные тени. Он недоуменно всматривался в синеву сумерек, пытаясь понять, кто с ним говорит.

– Кто… погоди-ка…

Логен сглотнул набежавшую слюну. Интересно, как отреагируют на его возвращение остальные? Он задумался об этом только сейчас. Все-таки, прежде чем подружиться, они долго враждовали. Бились с ним в поединках. Мечтали его убить – и имели на то веские основания. А затем он убежал на юг, предоставив им самим сражаться с шанка. Вдруг после разлуки длиною в год его ждет холодная встреча?

Внезапно Тул схватил его за плечи и крепко, до хруста костей, сжал в объятиях.

– Ты жив! – Он выпустил Логена, долго, недоверчиво его рассматривал – не врут ли глаза? – и снова с силой обнял.

– Ага. Жив, – с трудом прохрипел задыхающийся Логен.

Что ж, по крайней мере один встретил его тепло.

Тул улыбался во весь рот.

– Идем! – Он приглашающе махнул головой в сторону. – Парни в штаны наложат!

Логен последовал за ним к той части костра, где сидел вождь и его ближайшие названые. Сердце едва не выпрыгивало из груди. Вот они, сидят на траве у огня! По центру Ищейка, шепчет что-то на ухо Доу. По другую сторону от Ищейки Молчун – вертит, опершись на локоть, оперение стрел. Все как прежде, будто ничего не изменилось…

– Ищейка, тут кое-кто хотел с тобой повидаться, – загадочным, срывающимся от ликования голосом проговорил Тул.

– Прямо сейчас? – Ищейка поднял глаза на Логена, но тот стоял в тени за могучим плечом великана. – Может, мы сначала поедим?

– Ты знаешь, я думаю, что нет.

– Почему? Кто это?

– Кто это? – Тул схватил Логена за плечо и вытолкнул к огню. – Это всего лишь Логен, мать его, Девятипалый!

Нога Логена скользнула по грязи; он закачался и непременно шлепнулся бы на задницу, если бы не замахал, как мельница, руками, чтобы удержать равновесие. Разговоры вокруг костра резко смолкли. Все уставились на Логена – два длинных ряда застывших растерянных лиц, озаренных пляшущими языками пламени. Воцарившуюся тишину нарушал только шелест ветра да потрескивание дров в костре. У Ищейки был такой вид, словно он увидел пришельца с того света, рот его открывался шире и шире.

– Я думал, вас всех убили, – сказал Логен, приняв наконец вертикальное положение. – Смотреть правде в глаза, видать, стоит не всегда.

Ищейка медленно поднялся на ноги и протянул Логену руку. Тот ее пожал.

Оба не проронили ни слова. Что могут сказать друг другу два человека, которые плечом к плечу бились с шанка, перебирались через горы, сражались в бесчисленных войнах? Столько лет вместе… Ищейка еще крепче сдавил пальцы Логена; Логен накрыл его ладонь своей, и тот тоже положил сверху свободную руку. Оба улыбнулись, кивнули – и все стало, как в старые добрые времена. И разговоров не требовалось.

– Молчун, рад тебя видеть.

– Угу. – Молчун протянул ему кружку и вновь занялся стрелами, будто Логен отлучался на минутку в кусты отлить, а теперь, вполне ожидаемо, вернулся к остальным.

Логен хмыкнул. На большее он и не рассчитывал.

– А там Черный Доу прячется?

– Если бы я знал, что ты явишься, то спрятался бы получше. – Доу оглядел Логена с головы до ног, и его усмешка не отличалась приветливостью. – А может, это вообще не Девятипалый? Ты ведь говорил, что он сорвался со скалы! – рявкнул он, поворачиваясь к Ищейке.

– Что видел, то и сказал.

– Я и правда сорвался. – Логен вспомнил ледяной ветер, скалу, кружащий снег и удар о воду, выбивший из легких весь воздух. – Но из воды я выбрался более-менее целым.

Ищейка подвинулся, освобождая ему место на расстеленной у костра шкуре. Логен сел, следом сели остальные.

Доу качал головой.

– Ты всегда выживал, везучий ублюдок. Я мог бы догадаться, что ты выкрутишься.

– Я был уверен, что вас прикончили плоскоголовые, – сказал Логен. – Как вы выбрались?

– Нас вывел Тридуба, – сказал Ищейка.

Тул кивнул.

– А потом перевел через горы. Мы пересекли весь Север и вышли к Инглии.

– И всю дорогу пререкались, как старые кумушки?

Ищейка с усмешкой взглянул на Доу.

– Без ворчания не обошлось.

– Так где же Тридуба? – Логену не терпелось поздороваться со старым другом.

– Мертв, – коротко сказал Молчун.

Логен вздрогнул. В глубине души он и сам об этом догадывался: иначе с чего бы вождем был Ищейка?

– Погиб в бою, – качая большой головой, пояснил Тул. – Повел бойцов в атаку против шанка. Сражался с этой тварью – Ужасающим.

– Гребаный ублюдок! – Доу с ненавистью плюнул в грязь.

– Что с Форли?

– Мертв, – зло бросил Доу. – Он отправился в Карлеон предупредить Бетода, что через горы идет войско шанка. А Кальдер его убил. Просто так, забавы ради. Мразь!

Он снова плюнул – по части плевков Доу не было равных.

– Мертв…

Логен помотал головой. Форли убит. Тридуба убит. Чертовски жаль… Впрочем, не так давно он считал, будто весь отряд вернулся в грязь, так что четверо живых – уже чудо.

– Что ж, хорошие были воины. Лучшие. И, судя по вашим рассказам, умерли достойно. Так, как только может умереть мужчина.

– Ага, – согласился Тул, поднимая кружку. – Так, как можешь ты. За мертвых!

Они осушили кружки. Логен причмокнул губами, почувствовав вкус пива. Давненько он его не пробовал.

– Выходит, уже год минул, – пробурчал Доу. – За это время мы кое-кого убили. Отшагали чертовски много миль. Сражались в поганой битве. Потеряли двух друзей. Выбрали нового вождя. А ты, Девятипалый, чем занимался?

– Ну… тут целая история. – Он задумался, какого же рода эта история, но так и не определил. – Я был уверен, что вы погибли в бою с шанка – жизнь не баловала меня чудесами, поэтому я вообразил самое худшее. Когда я опомнился после падения, то ушел на юг, встретил там волшебника, и мы отправились в далекое путешествие, через море, на край света, за какой-то штукой… которой там не было.

Логен запнулся. Разве это рассказ? Это бред безумный!

– А что за штука? – растерянно спросил Тул.

– Как тебе сказать? – Логен погонял пиво во рту, наслаждаясь вкусом. – Я и сам толком не знаю.

Все озадаченно переглянулись: такой глупой истории они еще не слышали. Логен даже не обиделся. История и правда вышла так себе.

– В общем, ерунда это все. Главное, я понял, что жизнь – не такое дерьмо, как мне всегда казалось. – И он дружески хлопнул Тула по спине.

Ищейка надул щеки и шумно выдохнул воздух.

– Ладно, мы рады, что ты вернулся. Наверное, ты хочешь вновь занять свое место?

– Какое место?

– Я имею в виду, снова командовать. Ты ведь был вождем.

– Мне пришлось им быть, возможно, но нет, становиться вождем снова у меня охоты нет. Парни вроде и так всем довольны.

– Но ты умеешь вести за собой людей лучше, чем я…

– Чего не умею, того не умею. Ничего хорошего тогда это не принесло – ни нам, ни тем, кто бился вместе с нами, ни тем, кто был против нас. – Логен сгорбился, на него накатили невеселые воспоминания. – Я, конечно, могу что-то советовать, если хочешь, но предпочел бы следовать за тобой. Мое время прошло, и это был не лучший для нас период.

Ищейка, судя по выражению лица, рассчитывал на другой ответ.

– Ну… если ты уверен…

– Уверен. – Логен хлопнул его по плечу. – Что, нелегко быть вождем?

– Нелегко, – проворчал Ищейка. – Чертовски.

– К тому же многие из собравшихся здесь парней прежде со мной враждовали. Подозреваю, далеко не все рады моему появлению.

Логен скользнул взглядом по суровым лицам, озаренным пламенем костра. Он слышал невнятные перешептывания, слышал упоминания своего имени – и почти не сомневался: вряд ли его поминают добрым словом.

– Когда дело дойдет до боя, они только обрадуются, что ты сражаешься за нас. Так что по этому поводу не беспокойся.

– Возможно.

Да уж, не очень-то это лестно… Выходит, чтобы удостоиться от соратников хотя бы кивка, ему нужно убивать, убивать и убивать. Люди пристально смотрели на него из темноты, а когда он смотрел в ответ, быстро отводили глаза. Лишь один смело встретился с ним взглядом – высокий длинноволосый воин, сидящий где-то в середине ряда.

– Кто это? – спросил Логен.

– Ты о ком?

– Да вон, посередине, на меня таращится.

– Это Трясучка. – Ищейка пососал заостренные зубы. – Крепкий парень. Отличный воин. Уже несколько раз с нами бился. И человек, скажу тебе, хороший. Мы перед ним в долгу. Только хочу предупредить, Трясучка – сын Гремучей Шеи.

Логена замутило.

– Кто он?

– Сын. Второй.

– Тот мальчик?

– С тех пор столько воды утекло! Выросли мальчики.

Столько воды утекло, но прошлое, Логен сразу понял, не забыто. Тут, на Севере, ничего не забывают, и ему следовало об этом помнить.

– Нужно с ним поговорить. Раз нам предстоит вместе драться… Нужно поговорить.

Ищейка поморщился.

– Думаю, не стоит. Некоторые раны лучше не трогать. Ешь, а утром потолкуете. При свете дня все обычно проще и понятнее. Впрочем, решать тебе.

– Угу, – буркнул Молчун.

– Наверное, ты прав, но лучше сделать дело…

– Чем жить в страхе перед ним. – Глядя на костер, Ищейка понимающе кивнул. – Мы скучали по тебе, Логен. Это правда.

– И я, Ищейка. И я.

Логен зашагал в темноту, пропитанную запахами дыма, мяса и людского пота. Сидящие вдоль костра карлы горбились и что-то тихо бормотали, когда он проходил мимо. Логен знал, о чем они думают: сзади Девять Смертей – самый страшный боец на белом свете, нет ничего опаснее, чем оказаться к нему спиной. Трясучка, сжав губы в жесткую линию, не сводил с него холодных глаз, прикрытых длинными волосами. Он держал в руке нож, чтобы накалывать мясо, но с тем же успехом мог вонзить его и в человека. В блестящем лезвии отражались блики огня. Логен присел рядом.

– Значит, ты – Девять Смертей.

Логен скривился.

– Ага. Вроде бы.

Глядя ему в лицо, Трясучка медленно кивнул.

– Значит, вот как выглядит Девять Смертей.

– Надеюсь, ты не разочарован?

– Нет. Ничуть. Рад, что наконец-то увидел твое лицо.

Логен уставился в землю. С чего бы начать? Куда деть руки? Какое выражение придать лицу? Какие слова прозвучат лучше? Ему хотелось все, до мельчайших деталей, сделать правильно.

– Времена тогда были тяжелые, – произнес он.

– Тяжелее, чем сейчас?

Логен пожевал губу.

– Может, и нет.

– Сдается мне, времена тяжелы всегда, – процедил Трясучка, – так что это не оправдывает то дерьмо, что ты творил.

– Ты прав. Моим поступкам нет оправданий. Я не горжусь тем, что совершил. Не знаю, что еще я могу сказать. Разве только выразить надежду, что ты сумеешь справиться со старой обидой, и прошлое не помешает нам сражаться бок о бок.

– Скажу прямо, – придушенным голосом ответил Трясучка; казалось, он сдерживает не то крик, не то плач, а может, и то и другое одновременно. – Мне тяжело взять и выбросить это из головы. Ты убил моего брата, хотя обещал пощадить. Ты отрезал ему руки и ноги, а голову прибил к штандарту Бетода.

Рука с ножом дрожала, костяшки пальцев побелели. Ему явно хотелось ударить Логена в лицо, и он едва сдерживался. Логен его не винил. Ничуть.

– Отец после его гибели стал сам не свой. Как будто внутри что-то умерло. Долгие годы я мечтал убить тебя, Девять Смертей.

Логен медленно кивнул:

– Ну, в этом ты не одинок.

Он видел холодные взгляды за пляшущими языками пламени, затененные сумерками сдвинутые брови, угрюмые лица, подсвеченные бликами костра. Поразительно – он никого здесь не знает, а люди или до смерти его боятся, или вынашивают в отношении него планы мести. Сколько здесь страха, сколько ненависти… Хватило бы пальцев одной руки, чтобы пересчитать тех людей, что рады его появлению. Даже той руки, где одного пальца не хватает. И это его соратники, с ними ему идти в бой…

Ищейка прав. Некоторые раны лучше не трогать. Логен встал и двинулся к краю костра, где разговор тек непринужденнее. По спине бежали мурашки. Само собой, Трясучке до смерти хотелось сейчас его убить. Чему удивляться?

Надо смотреть правде в глаза: словами сделанного не исправить.