Очередная слишком ярко освещенная коробка. Те же белые стены с бурыми пятнами на них.

«Плесень, кровь или и то, и другое вместе».

Такие же потертые стол и стулья.

«Сами по себе орудия пыток».

Та же, пронизывающая всю ногу и спину Глокты боль.

«Есть вещи, которые не меняются».

Такой же узник, возможно, даже с тем же мешком на голове.

«Ничем не отличается от десятков побывавших здесь за прошедшие дни. Такой же, как те, кто томится в камерах за дверьми, ожидающих своего часа, чтобы развлечь нас».

– Ладно, – устало махнул рукой Глокта. – Начнем, пожалуй.

Иней сдернул мешок с головы пленника, и Глокта увидел перед собой кантийца: глубокие морщины у рта, аккуратная бородка с проседью; мудрые, глубоко посаженные глаза, даже сейчас острый взгляд.

Глокта расхохотался, и каждый выдох отзывался болью в спине и шее. Но сдержаться он не мог.

«Сколько лет прошло, а судьба все шутит со мной».

– Ффо фмефово? – пробурчал Иней.

Глокта смахнул слезу.

– Нам выпала большая честь, практик Иней. Наш пленник – не кто иной, как мастер Фаррад из Яштавита, что в Канте. Ныне он проживает в одном из самых престижных домов по аллее Королей. Нас почтил своим присутствием лучший дантист Земного круга.

«Какая ирония».

Фаррад прищурился на пляшущий огонек лампы.

– Я вас знаю.

– Да.

– Вы были пленником гурков.

– Да.

– И вас пытали, а после… по возвращении, вас привели ко мне.

– Да.

Фаррад судорожно сглотнул.

«Даже воспоминаний достаточно, чтобы хотелось блевать».

Дантист покосился на Инея и наткнулся на взгляд немигающих розовых глаз. Потом осмотрел грязную, забрызганную кровью комнату, испещренные трещинами плиты пола, исцарапанную столешницу и листок с признанием, что лежал на ней.

– После того, что с вами сделали… как можете теперь этим заниматься?

Глокта ощерил беззубый рот.

– После того, что со мной сделали, как я мог заняться чем-то иным?

– Зачем я здесь?

– За тем же, зачем и все, кто побывал тут прежде. – Иней нарочито медленно подвинул лист пергамента поближе к Фарраду. – Чтобы признаться.

– В чем?

– Как в чем? Что вы шпионили на Гуркхул.

От возмущения лицо Фаррада пошло морщинами.

– Я не шпион! Гурки отняли у меня все! Когда они пришли, я вынужден был покинуть дом! Я невиновен, и вы должны это знать!

«Конечно, ты невиновен – как и другие подписавшие признание, что побывали здесь за прошедшие дни. Но все они признались, как миленькие».

– Так вы подпишете бумагу?

– Мне не в чем признаваться!

– И отчего никто не отвечает на мои вопросы? – Глокта выпрямился, покрутил, хрустя позвонками, головой, потер переносицу. Ничего не помогало.

«Никогда не помогает. Зачем они вечно хотят усложнить жизнь и мне, и себе?»

– Практик Иней, не ознакомишь ли доброго доктора с результатами проделанной нами работы?

Альбинос вытащил из-под стола щербатое ведро и бесцеремонно высыпал его содержимое на столешницу перед Фаррадом: зубы, сотни зубов. Зубы всех форм и размеров, всех оттенков белого и желтого, даже бурые. Зубы с кусочками окровавленных корней и растерзанной плоти. Несколько скатились на пол и, подпрыгивая, пропали в углу тесной комнаты.

Фаррад в ужасе взирал на эту страшную кучу.

«Я поразил самого Зубного Князя!»

Глокта подался вперед.

– Полагаю, вам приходилось рвать людям зубы? – Пленник тупо кивнул. – Значит, вы представляете, как я устал после стольких трудов. И потому-то спешу разобраться с вами. Не желаю видеть вас здесь дольше, чем необходимо, да и вы сами не хотите тут задерживаться. Пойдем друг другу навстречу?

– Что мне делать? – пробормотал Фаррад, беспокойно водя языком по зубам и деснам.

– Все просто. Во-первых, подпишите признание.

– Пвоффифе, – обронил Иней и убрал с пергамента вырванные зубы. Один из них оставил на листке алый след.

– Во-вторых, назовите двух сообщников.

– Каких сообщников?

– Гуркхульских, каких же еще! Людей из вашего окружения.

– Но… я не знаю других шпионов!

– Сойдут любые имена. Ваше, например, упомянули несколько человек, которых мы допросили ранее.

Дантист тяжело сглотнул и, мотнув головой, отодвинул от себя лист пергамента.

«Храбрый и честный, однако в этой комнате честность и отвага пойдут ему лишь во вред».

– Я подпишу признание, но клеветать ни на кого не стану. Бог мне судья, я делать этого не стану.

– Бог, может, и судья, однако здесь клещами орудует не он. Открой ему рот.

Иней схватил Фаррада за голову и ловко вставил ему в рот скобу. Подкрутил гайки, пока челюсти дантиста не раскрылись достаточно широко.

– А! – вскрикнул Фаррад. – Гхаакх!

– Знаю-знаю, и это еще только начало. – Глокта открыл ларец и окинул взглядом полированное дерево, острую сталь, блестящее стекло.

«Какого…»

Среди инструментов кое-чего не хватало.

– Черт возьми, это ты взял клещи, Иней?

– Йек, – буркнул альбинос и зло мотнул головой.

– Проклятье! Неужто этим ублюдкам трудно обзавестись собственными инструментами? Ступай посмотри, может, удастся одолжить у кого-нибудь клещи?

Практик вышел из камеры, оставив тяжелую дверь приоткрытой. Глокта поморщился, растирая ногу. Фаррад глядел на него, изо рта у него текли слюни. Глаза дантиста бешено завращались, когда из коридора донесся вопль боли.

– Прошу простить, – извинился Глокта. – Обычно мы действуем организованно и по науке, но последние несколько дней тут творится нечто невообразимое. Столько работы, ну вы сами видите…

Иней вернулся и протянул Глокте ржавые клещи. К зубцам клещей пристала кровь и несколько курчавых волосков.

– Получше не было? Эти грязные!

Иней пожал плечами.

– Хахая вавфифа?

«А ведь не поспоришь».

Тяжело вздохнув, Глокта поднялся на ноги и наклонился вперед, чтобы заглянуть в рот дантисту.

«Какая прелесть, все чисто и жемужно-бело. Впрочем, ничего удивительного: у мастера-дантиста и зубы должны быть соответственные. Лучше рекламы не придумаешь».

– Я восхищен. Истинное удовольствие работать с человеком, который понимает, как важна гигиена рта. – Глокта возбужденно потыкал клещами в зубы дантисту. – Даже неудобно вырывать их, только потому, что вы признаетесь через десять минут, а не сейчас. Но нет, так нет…

Глокта прихватил клещами один зуб и получше взялся за ручки.

– Глук, – пробулькал дантист. – Глак!

Глокта задумчиво поджал губы.

– Дадим доброму доктору еще один шанс. – Иней вынул мокрые от слюны скобы изо рта Фаррада. – Желаете что-нибудь сказать?

– Я все подпишу! – задыхаясь, произнес Фаррад, и по его щеке сбежала слеза. – Господи, прости… Я все подпишу!

– И двух сообщников назовете?

– Все, что угодно… прошу вас… все, что угодно.

– Великолепно, – отозвался Глокта, глядя, как доктор подписывает признание. – Кто следующий?

Глокта услышал щелчок замка и повернул голову, готовый отчитать нахала, что вздумал вмешиваться.

– Ваше преосвященство, – прошептал он, едва скрывая удивление и морщась от боли. Встал на ноги.

– Сидите, сидите, у меня мало времени. – Глокта замер в невероятно болезненной позе, не сидя, и не стоя. Потом он наконец плюхнулся на сиденье, и Сульт плавной походкой вошел в камеру. Следом за ним – три амбала практика. – Пусть эта ошибка природы выйдет.

Иней сощурился и стрельнул глазами в сторону практиков Сульта и самого архилектора.

– Что ж, практик Иней, – поспешил сказать Глокта, – уведи нашего пленника.

Альбинос отстегнул кандалы Фаррада от пола и резко поднял дантиста со стула. Подтащил к двери в дальнем конце комнаты и свободной рукой рванул на ней щеколду. Напоследок глянул на Сульта – Сульт тоже посмотрел в розовые глаза Инея – и вышел, захлопнув за собой дверь.

Его преосвященство занял стул напротив.

«Без сомнения, еще теплый от вспотевшего зада смелого и порядочного мастера Фаррада».

Рукой, затянутой в перчатку, Сульт смахнул со стола зубы, и они со стуком упали на пол.

«Он даже не обратил внимания. Будто хлебные крошки».

– В стенах Агрионта зреет страшный заговор. Насколько мы продвинулись в его раскрытии?

– Я допросил почти всех пленных кантийцев, добился приличного числа признаний. Не сомневаюсь, скоро…

Сульт гневно махнул рукой.

– Я не о том, идиот! Я о поганце Маровии и его пешках, так называемом первом из магов и нашем так называемом короле.

«Даже сейчас, когда гурки на пороге?»

– Ваше преосвященство, я подумал, что вторжение куда важнее…

– У вас мозгов не хватает, чтобы думать, – усмехнулся Сульт. – Что вы собрали против Байяза?

«Я кое на что наткнулся в Университете, и потом меня чуть не утопили в собственной ванне».

– Пока… ничего.

– Что с происхождением короля Джезаля Первого?

– Этот путь… завел в тупик.

«Если нас услышат – а нас услышат, – мои хозяева из «Валинт и Балк», то тупик вполне может оказаться темным переулком, где меня поджидает смерть».

Архилектор скривился.

– А что тогда, черт возьми, вы делали последнее время?

«Последние три дня я создавал видимость, что сильно занят важным делом, вырывая вместе с зубами признания из невинных людей. Когда мне, собственно, было трудиться на подрыв государства?»

– Я занимался поисками гуркхульских шпионов…

– Вечно я слышу от вас оправдания. С тех пор, как эффективность вашей работы столь резко пошла под гору, я начал задаваться вопросом: как вообще вам удавалось столь долго сдерживать гурков под Дагоской? Нужна была гигантская сумма денег на починку укреплений.

Лишь огромным усилием воли Глокта не дал глазу задергаться.

«Уймись, холодец ты этакий, иначе нам обоим крышка».

– Гильдия торговцев пряностями оказалась на диво сговорчивой, когда под угрозу попали их собственные капиталы.

– Невероятно щедро с их стороны. Теперь, однако, чем чаще я думаю об этом деле, тем больше возникает подозрений. Мне сразу не понравилось, что вы лично казнили магистра Эйдер, а не прислали ее ко мне.

«Из огня да в полымя».

– Тут, ваше преосвященство, я просчитался. Хотел избавить вас от лишних хлопот…

– Наказание предателей для меня не проблема. Сами знаете. – Вокруг злых синих глаз Сульта залегли глубокие морщины. – Нужели после того, сколько мы с вами прошли вместе, вы все же держите меня за дурака?

– Конечно нет, архилектор. – Голос Глокты предательски надломился.

«Всего лишь смертельно опасный безумец с манией величия. И он знает. Он знает, что я более не преданный раб. Но как много? И от кого он узнал?»

– Я дал вам невыполнимое задание и тем самым разрешил сомневаться. В обмен на эту роскошь я жду успехов. Я устал подстегивать вас, Глокта. Если в течение следующих двух недель вы не решите проблему с королем, я поручу наставнику Гойлу выяснить все обстоятельства дагосканского дела. Ответы, если придется, он вытянет из вас клещами. Ясно?

«Как виссеринское стекло. Через две недели я найду ответы, или… фрагменты искалеченного тела обнаружат в порту. Если же я начну задавать нужные вопросы, Валинт и Балк уведомят его преосвященство о нашей сделке, и тогда… раздутое от морской воды, изувеченное до неузнаваемости… Как жаль несчастного наставника Глокту. Достойный и всеми любимый человек, как ему не повезло! Что с ним приключилось?»

– Я понимаю, архилектор.

– Тогда какого черта до сих пор сидите здесь?

Арди Вест сама открыла дверь, сжимая в руке ополовиненный графин вина.

– А-а, наставник Глокта, какой сюрприз! Входите же!

– Вы как будто рады меня видеть.

«В отличие от подавляющего большинства моих знакомых».

– Почему нет? – Она изящно отошла в сторонку, давая ему войти. – Сколько девушек могут похвастаться, что у них в приятелях – пыточных дел мастер? Ничто так не вдохновляет потенциальных ухажеров.

Он переступил через порог.

– Где ваша служанка?

– Она вся испереживалась из-за приближения гуркской армии или чего-то такого. В общем, я отпустила ее к матушке, в Мартенгорм.

– А вы сами, надеюсь, готовы к отъезду? – Он проследовал за девушкой в теплую гостиную. Ставни были закрыты, шторы задернуты, и комнату освещали мерцающие огоньки тлеющих углей в камине.

– Вообще-то я решила остаться в городе.

– Правда? Как печальная принцесса, что чахнет, заточенная в башню? Покинутая неверными слугами и заламывающая руки в ожидании врага? – Глокта хмыкнул. – Думаете, эта роль вам подойдет?

– Лучше, чем вам – роль рыцаря, что на белом коне, размахивая сверкающим клинком, скачет спасать прекрасную даму. – Она окинула его презрительным взглядом. – У моего героя должна наличествовать хотя бы половина зубов.

– А я думал, вы уже привыкли получать меньше, чем рассчитывали.

«Последуй моему примеру».

– Что вам ответить? Я романтик. А вы? Пришли растоптать мои грезы?

– Никак нет, хотя растоптать чужие мечты мне ничего не стоит. Я пришел в надежде на бокал вина и разговор, в котором не упоминалась бы моя насильственная и мучительная смерть.

– Пока затрудняюсь обещать, что наша беседа не зайдет в такие дебри, но вот бокал вина гарантирую.

Арди налила вина, и он, запрокинув голову, осушил бокал в четыре больших глотка. Потом протянул его за добавкой, посасывая сладковатые десны.

– Если говорить совсем серьезно, то не позднее, чем через неделю, гурки возьмут Адую в осаду. Вам надо бежать, и как можно скорее.

Она снова наполнила его бокал, потом налила себе.

– Вы разве не заметили, что половине города в голову пришла та же идея? Даже самые паршивые лошади, не востребованные армией, распродаются по пять сотен марок за голову. Встревоженные жители столицы бегут во все уголки Срединных земель. Холодает, погода портится, и беззащитные беженцы бредут по пустоши, утопая по колено в грязи, продвигаясь не более чем на милю в день. Согбенные под грузом всего ценного, что смогли взвалить себе на плечи, они легкая добыча для любого разбойника на сотню миль вокруг.

– Ваша правда, – признал Глокта, усаживаясь, через боль, в кресло у камина.

– И потом, куда мне податься? Во всех Срединных землях у меня не осталось ни друзей, ни родственников. Я что, по-вашему, должна укрыться в лесной чаще и разжигать костер, потирая друг о друга веточки? Охотиться на белок голыми руками? Как тогда напиваться прикажете? Нет уж, засяду здесь – в тепле и уюте. У меня есть уголь, погребок еще полон. Пару месяцев продержусь. – Она вяло махнула рукой в сторону стены. – Гурки идут с запада, а мы в восточной части города. Даже во дворце не так безопасно.

«Может, она и права. Тут я по крайней мере могу за ней приглядывать».

– Замечательно, склоняюсь перед вашей рассудительностью… точнее склонился бы, если б не израненная спина.

Арди села напротив.

– А как течет жизнь в обители власти?

– Вяло, знаете ли. У нас всегда холодно. – Глокта провел пальцем по губам. – Я в затруднительном положении.

– У меня богатый опыт на этот счет.

– А у меня все несколько… сложнее.

– Тогда объясните, чтобы тупая девка вроде меня могла понять.

«Вреда никому не будет. Я и так смотрю смерти в глаза».

– Что ж, если говорить языком, понятным тупой девке, то вообразите, что… отчаянно нуждаясь в некоторых услугах, вы пообещали руку и сердце двум очень небедным и могущественным людям.

– Гм, мне и одного достаточно.

– В нашем случае, вам ни один не нравится. Оба поклонника стары и отвратительны.

Арди пожала плечами.

– Богатым и влиятельным уродство прощается.

– Но оба при том жутчайшие ревнивцы, и ревность их обернется для вас бедой, если о вашей переметчивой натуре станет известно. Вы надеялись в определенный момент избавиться от одного из обещаний, но свадьба все ближе и ближе, а вы… вы все еще связаны с обоими. Даже больше, чем прежде. Как бы вы поступили?

Надув губы, Арди тяжело вздохнула и картинным жестом откинула со лба прядь волос.

– Я бы пустила в ход все свое несравненное остроумие и ослепительную красоту, свела обоих с ума и устроила так, чтобы они сошлись на дуэли. Кто победит, тот и получит главный приз – мои руку и сердце, – даже не подозревая, что я когда-то обещала то же его покойному сопернику. А поскольку супруг мне достанется старенький, я буду надеяться на его скорую кончину, которая сделает меня богатой и уважаемой вдовой. – Задрав нос, она широко улыбнулась Глокте. – Ну, как вам, сэр?

Глокта моргнул.

– Боюсь, метафора утратила связь с действительностью.

– Или… – Арди, прищурившись, посмотрела в потолок и щелкнула пальцами. – Я могла бы пустить в ход свои изысканные женские уловки… – она выпятила грудь, – дабы очаровать третьего мужчину, еще богаче и могущественнее первых двух. Молодого и привлекательного, с твердым сучком, раз уж мы используем метафоры. Вышла бы за него и с его помощью избавилась от тех двоих, оставив их без гроша и с носом. Ха! Ну, как вам?

Глокта прижал пальцем дергающееся веко.

«Занятно».

– Третий жених, – пробормотал он. – Это мне в голову не пришло.