Вест выглянул из кустов и сквозь летящие хлопья снега всмотрелся туда, где располагался дозор союзников. Часовые сидели неровным кружком на том берегу ручья, они ссутулились вокруг дымящегося котелка, водруженного над жалким костерком. На них были плотные шинели, дыхание клубилось паром, оружие лежало рядом, в снегу. Вест хорошо их понимал: Бетод мог прийти на этой неделе или на следующей, а холод терзал каждую минуту каждого дня.

– Ну ладно, – прошептал Тридуба. – Лучше иди туда один. А то им может не понравиться наш вид, если мы с парнями все скопом выбежим прямо на них.

Ищейка ухмыльнулся.

– Еще подстрелят кого-нибудь.

– Да, неохота нарваться, – прохрипел Доу, – после такого пути.

– Позовешь нас, когда они будут готовы встретить толпу выходящих из леса северян, ладно?

– Конечно, – ответил Вест. Он вытащил тяжелый меч из-за пояса и протянул его Тридубе. – Прибереги его для меня.

– Удачи, – сказал Ищейка.

– Удачи, – повторил Доу, кривя губы в диковатой усмешке. – Свирепый.

Вест медленно вышел из-за деревьев и побрел по пологому склону вниз к ручью, скрипя по снегу украденными сапогами и подняв руки над головой, чтобы показать, что он не вооружен. При этом он не стал бы винить часовых, если бы они открыли стрельбу при первом взгляде на него: сейчас Вест очень напоминал опасного дикаря. Оборванный мундир прикрывали меха и рваные тряпки, примотанные к телу бечевкой, поверх всего была надета перепачканная куртка, снятая с убитого северянина. Обветренное лицо украшала отросшая за эти недели жидкая бородка, воспаленные глаза ввалились от истощения и слезились. Он выглядел отчаянным человеком – более того, он и был таким. Убийцей. Убийца кронпринца Ладислава. Наихудший из предателей.

Один из часовых поднял голову и увидел его. Он неуклюже вскочил с места, сбил в огонь котелок, выхватил из снега свое копье.

– Стой! – закричал он, коверкая северное слово. Остальные тоже вскочили, хватая оружие, один принялся неловко, не снимая рукавицы, натягивать тетиву арбалета.

Вест остановился. Снежные хлопья тихо оседали на его спутанные волосы, ложились на плечи.

– Не беспокойтесь, – крикнул он на союзном наречии. – Я на вашей стороне.

Какое-то время они глядели на него.

– Это мы посмотрим! – крикнул один. – Переходи ручей, только медленно!

Вест снова захрустел вниз по склону и с плеском спрыгнул в ручей, сжав зубы, когда ледяная вода поднялась выше колен. Он выбрался на другой берег, и четверо часовых окружили его, подняв оружие.

– Следите за ним!

– Это может быть ловушка!

– Это не ловушка, – проговорил Вест, не сводя глаз с занесенных клинков и пытаясь сохранять спокойствие. Было жизненно важно сохранять спокойствие. – Я из вашей армии.

– Откуда ты взялся, черт подери?

– Я был в дивизии принца Ладислава.

– У Ладислава? И ты дошел сюда пешком?

Вест кивнул.

– Пешком.

Часовые немного расслабились, острия копий поколебались и медленно поднялись. Люди были почти готовы поверить. Ведь он говорил на их языке, как на родном, и явно прошел сотню лиг по бездорожью.

– И как же тебя зовут? – спросил солдат с арбалетом.

– Полковник Вест, – пробормотал он срывающимся голосом. Он чувствовал себя лжецом, хотя говорил правду. Теперь он уже не был тем Вестом, который когда-то отправился в Инглию. Часовые обменялись тревожными взглядами.

– Я думал, он погиб, – пробормотал державший копье.

– Пока не совсем, парень, – отозвался Вест. – Не совсем.

Лорд-маршал Берр, погруженный в размышления, сидел над столом с раскрытыми измятыми картами, когда Вест протиснулся за полог его палатки. В свете лампы было заметно, что тяготы командования наложили на маршала свой отпечаток. Он выглядел старше, бледнее, слабее, его волосы и борода отросли и взъерошились. Он похудел, мундир свободно болтался на нем; однако при виде Веста маршал вскочил со всей своей прежней энергией.

– Полковник Вест, живой и дышащий! Я уже не надеялся, что увижу вас снова! – Он схватил руку Веста и крепко стиснул. – Я рад, что вам удалось выбраться. Чертовски рад! Мне ужасно не хватало вашей холодной головы, говорю вам это откровенно. – Маршал внимательно посмотрел в его глаза. – Однако, мой друг, вы выглядите усталым.

С этим было трудно поспорить. Вест не был первым красавцем Агрионта, но всегда отличался открытой и располагающей внешностью. Сегодня же он едва узнал собственное лицо, глянувшее на него из зеркала после того, как он принял первую за многие недели ванну, надел одолженный мундир и наконец-то побрился. Все изменилось, заострилось, лишилось красок. Скулы резко выступали, редеющие волосы и брови усыпала стальная седина, челюсть по-волчьи выпирала вперед. Гневные морщины глубоко врезались в кожу бледных щек, пересекали узкую переносицу над острым носом, расходились веером от уголков глаз. Сами глаза были хуже всего: прищуренные, голодные, морозно-серые, словно ледяной холод въелся в его череп и по-прежнему таился где-то там, несмотря на окружившее его тепло. Он попытался вспомнить старые времена, улыбнуться, засмеяться, вернуть себе прежнее выражение лица, но все это смотрелось глупо на его нынешнем лице, похожем на каменную стену. Суровый человек пристально смотрел на него из зеркала и не собирался исчезать.

– Это был трудный переход, сэр.

Берр кивнул.

– Еще бы, еще бы. Кошмарный переход, да и время года неподходящее. Хорошо, что я послал с вами этих северян. Надо же, как вышло.

– Очень хорошо, сэр. Чрезвычайно отважный и находчивый отряд. Они спасли мне жизнь, и не раз. – Вест бросил взгляд на Пайка, переминавшегося с ноги на ногу в полумраке позади, на почтительном расстоянии. – И не только мне.

Берр воззрился на изуродованное лицо арестанта.

– А это кто с вами?

– Это Пайк, сэр, сержант рекрутов из Стариксы, был отрезан от своей роты во время боя. – Ложь лилась из уст Веста с пугающей легкостью. – Они с девушкой – кажется, это дочь повара, находилась при обозе, – присоединились к нам, когда мы двинулись на север. Он нам очень помог, такого человека полезно иметь рядом в тяжелой ситуации. Без него мы бы не справились.

– Превосходно! – сказал Берр, подошел к арестанту и пожал его руку. – Благодарю. Вашего полка больше нет, Пайк. Мне печально это говорить, но выжили немногие. Почти никто не выжил, но мне всегда пригодятся надежные люди и здесь, в штабе. В особенности те, на кого можно положиться в тяжелой ситуации. – Он глубоко вздохнул. – У меня таких раз-два и обчелся. Надеюсь, вы согласитесь остаться с нами?

Арестант сглотнул.

– Конечно, лорд-маршал, почту за честь.

– А что с принцем Ладиславом? – тихо спросил Берр.

Вест набрал в грудь воздуха и опустил взгляд в землю.

– Принц Ладислав… – Он замолк и тихо покачал головой. – На нас неожиданно напала конница и разгромила штаб. Все произошло так быстро… Я искал его, но…

– Понимаю. Ладно. Что случилось, то случилось. Он вообще не должен был возглавлять дивизию, но что я мог сделать? Я всего лишь командую армией, черт побери! – Маршал по-отечески положил руку Весту на плечо. – Не вините себя. Я знаю, вы сделали все, что могли.

Вест не осмеливался поднять голову. Он подумал: а как заговорил бы Берр, если бы узнал, что в действительности произошло там, в ледяной глуши?

– Есть еще выжившие?

– Горстка, не больше. Жалкая горстка… – Берр рыгнул, сморщился и потер живот. – Прошу прощения. Проклятый желудок, никак не проходит. Здешняя пища… и все остальное… Ох! – Он снова рыгнул.

– Простите, сэр, но каково сейчас наше положение?

– Прямо к делу, Вест? Мне всегда это в вас нравилось. Прямо к делу. Ну что же, буду откровенен. Когда я получил ваше письмо, мы планировали возвращаться на юг, чтобы защитить Остенгорм, но погода стояла просто ужасная, мы едва могли двигаться. Да и северяне – казалось, они повсюду! Бетод, видимо, разместил основную часть своей армии возле Кумнура, но и здесь оставил достаточно, что чертовски осложняет нам жизнь. Постоянные налеты на пути снабжения, множество бессмысленных и кровавых стычек. Как-то ночью они устроили нам такое кровавое месиво, что дивизия Кроя была на грани панического бегства.

Поулдер и Крой. Неприятные воспоминания всплыли в мозгу Веста, и простые физические неудобства зимнего путешествия вдруг показались ничтожными.

– Как там генералы?

Берр метнул яростный взгляд из-под нависших бровей.

– Поверите ли, но они еще хуже, чем были! Стоит им остаться вдвоем в одной комнате, как тут же начинается перепалка. Мне приходится совещаться с каждым из них по отдельности, в разные дни, чтобы избежать потасовки в моем штабе. Совершенно нелепое положение! – Он сцепил руки за спиной и принялся мрачно расхаживать по палатке. – Однако вред, который они причиняют, ничто по сравнению с треклятым холодом. У нас полно людей с обморожениями, горячкой, цингой; больничные палатки переполнены. На каждого солдата, убитого в бою, приходится двадцать, погибших от мороза, а у тех, кто еще держится на ногах, почти не осталось сил сражаться. А что касается разведки, ха!.. Не знаю, стоит ли даже говорить! – Он разъяренно хлопнул ладонью по картам на столе. – Все эти планы местности – плод воображения! Совершенно бесполезны, и у нас почти нет опытных разведчиков. Каждый день туман, снег, с одного конца лагеря не видно другой! Если честно, Вест, мы не имеем ни малейшего представления о том, где сейчас находятся основные силы Бетода…

– Он к югу отсюда, сэр, примерно в двух днях пути позади нас.

Брови Берра поднялись.

– Вот как?

– Да, сэр. Тридуба и его люди наблюдали за Бетодом, пока мы шли сюда, и даже устроили несколько неприятных сюрпризов его передовым отрядам.

– Вроде того, который они устроили нам? Веревки поперек дороги и все такое? – Берр тихо рассмеялся. – В двух днях пути позади, говорите? Это ценная информация. Чертовски ценная! – Берр скривился и приложил ладонь к животу, затем вновь вернулся к столу, взял линейку и принялся отмеривать расстояния. – Двухдневный переход. То есть где-то здесь… Вы уверены?

– Уверен, лорд-маршал.

– Если он направляется в Дунбрек, то должен пройти около позиций генерала Поулдера. Возможно, нам удастся навязать ему сражение прежде, чем он нас обойдет, и даже устроить сюрприз, который он не скоро забудет. Отлично, Вест, отлично! – Берр бросил линейку на стол. – А теперь вам надо отдохнуть.

– Я бы предпочел сразу вернуться к делу, сэр…

– Понимаю, и дело для вас найдется, но все равно отдохните день или два, от этого мир не рухнет. Вы прошли нелегкое испытание.

Вест глотнул. Он вдруг ощутил ужасную усталость.

– Конечно. Я должен написать письмо… моей сестре. – Странно было произносить это. Он не думал об Арди много недель. – Надо дать ей знать, что я… что я жив.

– Правильно. Я пришлю за вами, полковник, когда вы мне понадобитесь.

И Берр снова сгорбился над картами.

– Я этого не забуду, – шепнул Пайк на ухо Весту, когда они выбрались из палатки на холод.

– Ерунда. В том лагере вас уже не хватятся. Так что теперь ты снова сержант Пайк. Отбрось все прошлые ошибки.

– Я не забуду этого. Я теперь ваш должник, полковник, что бы ни случилось, я ваш должник!

Вест кивнул и угрюмо двинулся прочь сквозь летящий снег. Война унесла множество людей, и лишь немногим она дала второй шанс.

Вест помедлил у входа. Изнутри доносились голоса и смех. Старые, знакомые голоса. Услышав их, он должен был почувствовать себя в безопасности, ощутить тепло и уют, однако этого не случилось. Голоса тревожили его. Даже пугали. Эти люди несомненно сразу все поймут. Они покажут на него пальцами и закричат: «Убийца! Предатель! Преступник!» Он снова обернулся в холодную ночь. Над лагерем тихо валил снег. Ближайшие палатки были черными на фоне белой земли, а те, что за ними, серыми. Еще дальше палатки казались неясными призраками, затем лишь смутными тенями в облаках крошечных снежинок. Никакого движения, пусто и тихо. Вест глубоко вздохнул и протиснулся сквозь полог.

Трое офицеров сидели за шатким складным столиком, придвинувшись к тлеющей жаровне. У Челенгорма борода отросла лопатой. У Каспы вокруг головы был повязан красный шарф. Бринт кутался в темную шинель, он сдавал карты.

– Да закройте полог, черт возьми, выстудит же все… – Челенгорм замер от изумления. – Что?! Не может быть! Полковник Вест!

– Черт! – Бринт вскочил так, словно его укусили за задницу.

– Я вам говорил! – вскричал Каспа, отбрасывая карты и широко ухмыляясь. – Я говорил, что он вернется!

Они окружили его, хлопали по спине и пожимали руки, втаскивая его в палатку. Ни кандалов, ни обнаженных шпаг, ни обвинений в измене. Челенгорм усадил Веста на лучший стул – такой, у которого было меньше всего шансов немедленно развалиться, Каспа тем временем подышал в стакан и протер его пальцем, а Бринт вытащил из бутылки тихо чпокнувшую пробку.

– Когда вы прибыли в лагерь?

– Как вы сюда добрались?

– Вы были с Ладиславом?

– Вы участвовали в сражении?

– Постойте, – проговорил Челенгорм, – дайте ему передохнуть!

Вест махнул ему, чтоб он садился.

– Я прибыл этим утром и пришел бы к вам сразу же, если бы не срочное свидание с ванной и бритвой, и затем еще одно – с маршалом Берром. Да, я был с Ладиславом и участвовал в сражении, а сюда добрался пешком через леса с помощью пятерых северян, девушки и человека без лица.

Он взял стакан, выпил содержимое одним глотком, скривился и причмокнул, чувствуя, как спиртное прожигает себе путь в его желудок. Он уже радовался тому, что все же решил заглянуть к товарищам.

– Можете не стесняться, – сказал он, протягивая пустой стакан.

– Пешком через леса, – прошептал Бринт, качая головой и наливая ему снова, – с пятью северянами… Вы сказали, девушка?

– Именно. – Вест нахмурился, гадая, что делает Катиль в эту минуту. А вдруг ей нужна помощь… глупости, она вполне может позаботиться о себе. – Так значит, вам удалось доставить мое письмо, лейтенант? – спросил он Челенгорма.

– Пришлось померзнуть и понервничать несколько ночей в дороге, – ухмыльнулся здоровяк, – но все же удалось.

– Только он теперь капитан, – добавил Каспа, снова усаживаясь на стул.

– Неужели?

Челенгорм скромно пожал плечами.

– На самом деле это благодаря вам. Лорд-маршал сразу же взял меня к себе в штаб, когда я вернулся.

– И все же капитан Челенгорм, будь он благословен, по-прежнему находит время для нас, простых смертных. – Бринт облизнул кончики пальцев и принялся сдавать карты на четверых.

– Боюсь, мне нечего поставить, – проворчал Вест.

Каспа улыбнулся.

– Не волнуйтесь, полковник, мы больше не играем на деньги. Без Луфара, который обдирал бы нас как липку, дело не стоит того.

– Он так и не появился?

– Нет, его сняли с корабля. За ним послал Хофф. С тех пор мы больше ничего не слышали.

– Высокопоставленные друзья, – кисло проговорил Бринт. – Небось получил какое-то несложное задание и разгуливает сейчас по Адуе, вольничает с женщинами, пока мы тут отмораживаем себе зады.

– Ну, если откровенно, – вставил Челенгорм, – с женщинами он вольничал и тогда, когда мы были рядом.

Вест нахмурился. К несчастью, это была чистая правда. Каспа сгреб со стола свои карты.

– Так что мы теперь играем на интерес.

– Больше-то здесь все равно ничего интересного не происходит, – язвительно заметил Бринт.

Остальные разразились хохотом, у Каспы по бороде потекло вино. Вест приподнял брови. Очевидно, они были пьяны, и чем скорее он к ним присоединится, тем лучше. Он опрокинул еще стакан и потянулся за бутылкой.

– Ладно, вот что я вам скажу. – Челенгорм тасовал карты дрожащими пальцами. – Я чертовски рад, что мне не придется сообщать о вашей гибели вашей сестре. Я неделями не спал, все думал, как мне это сделать, и до сих пор ничего путного не придумал.

– У тебя в голове сроду не водилось ничего путного, – вставил Бринт, и двое других снова захлебнулись от смеха.

Даже Вест на этот раз сумел выдавить на лицо улыбку, но она продержалась недолго.

– Расскажите про сражение, – попросил Челенгорм.

Вест уставился в свой стакан.

– Это было ужасно. Северяне устроили Ладиславу ловушку, он угодил прямиком в нее и бездарно потерял всю кавалерию. Потом внезапно поднялся туман, да такой, что было не разглядеть собственную руку. Их конница обрушилась на нас прежде, чем мы поняли, что происходит. Потом я, видимо, получил удар по голове. Когда я очнулся, я лежал в грязи на спине, а на меня надвигался северянин. Вот с этим. – Он вытащил из-за пояса тяжелый меч и положил его поперек стола.

Три офицера смотрели на него, как завороженные.

– Кровь и ад, – пробормотал Каспа.

Бринт широко раскрыл глаза.

– И как вы с ним справились?

– Не я. Та девушка, о которой я вам говорил…

– Что?

– Она выбила ему мозги кувалдой. Спасла мне жизнь.

– Кровь и ад, – повторил Каспа.

– Фью! – Бринт тяжело откинулся на спинку стула. – Вот это, похоже, настоящая женщина!

Вест опять хмуро уставился на стакан в своей руке.

– Да, это верно. – Он вспомнил, как Катиль спала рядом с ним, ее дыхание на своей щеке. Настоящая женщина. – Абсолютно верно.

Он осушил стакан и встал, засовывая меч северянина обратно за пояс.

– Вы уходите? – спросил Бринт.

– Есть еще кое-что, о чем мне нужно позаботиться.

Челенгорм встал вместе с ним.

– Я должен поблагодарить вас, полковник. За то, что послали меня с этим письмом. Похоже, вы были правы – я там ничего не смог бы изменить.

– Да. – Вест тяжело вздохнул. – Там никто ничего не смог бы изменить.

Ночь была тихой и морозной, сапоги Веста скользили и чавкали в подмерзшей грязи. Повсюду горели костры, вокруг них в темноте кучками сидели люди, закутавшись во все одежды, какие у них только были. Дыхание курилось паром над их головами, осунувшиеся лица освещало неровное желтое пламя. Один костер на вершине холма над лагерем горел ярче остальных, и Вест направлялся к нему, спотыкаясь после выпитого. Рядом с костром он увидел две темные фигуры, постепенно прояснявшиеся по мере того, как он подходил.

Черный Доу курил трубку, и дым чагти клубами вылетал из его рта, оскаленного в свирепой усмешке. Между его скрещенными ногами была зажата открытая бутылка, и еще несколько пустых валялось в снегу неподалеку. Справа, в темноте, кто-то пел на северном наречии. Голос сильный и низкий, а слуха никакого.

– Он рассек его до пя-а-ат!.. Нет… До пя-а-а-ат!.. До… погоди-ка…

– У вас все нормально? – спросил Вест, протягивая руки в перчатках к потрескивающим языкам пламени.

Тридуба радостно улыбнулся ему, слегка покачиваясь. Вест подумал, что в первый раз он видит старого воина улыбающимся. Тридуба ткнул большим пальцем в сторону склона:

– Тул пошел отлить. И попеть. А я надрался в говно! – Он медленно завалился на спину и с хрустом погрузился в снег, широко раскинув руки и ноги. – А еще накурился. Я насосался! Эх, мать, да я булькаю, как болота Кринны! Доу, где мы?

Доу разинул рот и прищурился, глядя поверх пламени, словно рассматривал что-то вдали.

– Посреди гребанного непонятно где, – наконец ответил он, взмахнув трубкой. Он захихикал и дернул Тридубу за носок сапога. – Где еще мы можем быть? Хочешь затянуться, Свирепый? – Он протянул трубку Весту.

– Давай.

Вест пососал чубук и ощутил, как дым входит в легкие. Закашлялся, выпустив облако бурого пара в морозный воздух, и затянулся снова.

– Ну-ка, дай ее сюда, – сказал Тридуба, снова садясь и выхватывая трубку у него из рук.

Из темноты выплыл зычный раскатистый голос Тула, который безбожно фальшивил:

– Он взмахнул секирой, словно… как там? Он взмахнул секирой, словно… дерьмо. Нет, не так…

– Ты не знаешь, где Катиль? – спросил Вест.

Доу насмешливо оскалился.

– О, она тут неподалеку. – Он взмахнул рукой в направлении палаток выше по склону. – Я думаю, там, наверху.

– Неподалеку, – отозвался Тридуба, тихо посмеиваясь. – Неподалеку.

– Его звали… Девять… Смерте-е-е-ей! – раздавался хриплый рев из-за деревьев.

Вест пошел по следам, ведущим вверх по склону в сторону палаток. Чагта уже начинала действовать. Его голова стала легкой, ноги двигались без труда. Нос больше не мерз, ощущалось лишь приятное покалывание. Вест услышал голос – тихий женский смех. Он улыбнулся, сделал еще несколько шагов по хрустящему снегу и подошел к палаткам. Теплый свет лился через узкую щель в ткани. Смех становился все громче:

– Ах… ах… ах…

Вест нахмурился. Это было уже не похоже на смех. Он подошел ближе, очень стараясь не шуметь. Новый звук вплыл в его затуманенное сознание: прерывистое рычание, словно в палатке было какое-то животное. Он подобрался еще ближе и нагнулся, чтобы заглянуть за полог, едва осмеливаясь дышать.

– Ах… ах… ах…

Он увидел обнаженную спину женщины, извивающуюся, движущуюся вверх и вниз. На этой худой спине напрягались мускулы, под кожей проступали позвонки. Еще ближе, и он разглядел ее волосы, темные и растрепанные. Катиль. Из-под нее торчала пара жилистых ног – одна нога была так близко от Веста, что он мог бы дотронуться до нее, – с шевелящимися толстыми пальцами.

– Ах… ах… ах…

Снизу под мышку Катиль просунулась чья-то рука, потом другая. Раздалось низкое рычание, и любовники, если их можно было так назвать, осторожно перевернулись так, чтобы Катиль оказалась внизу. Вест застыл от удивления: теперь он увидел профиль мужчины. Ошибки быть не могло, он сразу узнал эту заросшую щетиной челюсть. Ищейка. Его зад поднимался и опускался прямо перед глазами Веста. Рука Катиль ухватилась за мохнатую ягодицу и стиснула ее в такт движениям.

– Ах… Ах… Ах!

Вест зажал рот рукой, охваченный отчасти ужасом, отчасти, как ни странно, возбуждением. Он беспомощно заметался, раздираемый желанием смотреть дальше и желанием убежать, и не раздумывая выбрал второе. Он отступил назад, но зацепился каблуком за колышек палатки, коротко вскрикнул и распластался на снегу.

– Какого черта! – донесся голос изнутри.

Вест поднялся на ноги, повернулся и побрел сквозь снег в темноту. За его спиной откинули полог.

– Кто из вас это был, ублюдки? – взревел Ищейка на северном наречии – Ты, Доу? Я тебя прикончу к чертям собачьим!