– Вам бы правда не стоило проводить здесь столько времени, полковник Вест. – Пайк на минуту положил свой молот. Оранжевое сияние горна отражалось в его глазах, ярко освещало оплывшее лицо. – Люди начнут болтать.

Вест нервно улыбнулся.

– Здесь единственное теплое место во всем чертовом лагере.

Это было действительно так, но настоящая причина заключалась совсем в другом. Здесь было единственное место во всем чертовом лагере, где никто не стал бы его искать. А его искали все – голодающие, замерзающие, жаждущие. Те, кому не хватало оружия или представления о том, что они делают. Те, кто умирал от холода или болезней и нуждался в погребении, – даже мертвые не могли обойтись без Веста. Он был нужен всем, днем и ночью. Всем, за исключением Пайка с его дочерью и остальных арестантов. Они одни казались вполне независимыми, и поэтому кузница стала его убежищем. Убежищем шумным, тесным и дымным, но от этого не менее желанным. Это место привлекало его неизмеримо больше, чем штаб принца. Здесь, среди преступников, было гораздо больше… честности.

– Опять вы стоите на дороге, полковник!

Катиль протиснулась мимо него, держа одной рукой в рукавице щипцы с зажатым в них клинком, сияющим красным светом. Хмурясь, она окунула его в воду и повертела туда-сюда, окутанная клубами шипящего пара. Вест смотрел, как быстро и ловко она двигается, видел бисеринки влаги на ее мускулистой руке и затылке, разглядывал ее волосы, темные и слипшиеся от пота. Трудно поверить, что он мог принять ее за мальчика. Она умела управляться с металлом не хуже любого из мужчин, однако форма ее лица, не говоря уж о груди, талии, всей фигуре, были несомненно женскими…

Катиль оглянулась через плечо.

– Разве вас не ждет армия?

– Десять минут они смогут прожить без меня.

Она вытащила из воды холодный черный клинок и с лязгом швырнула его в общую кучу оружия возле точильного камня.

– Вы уверены?

Возможно, она была права. Вест глубоко вздохнул, неохотно повернулся кругом и выбрался из сарая наружу.

После жара кузницы зимний воздух щипал щеки. Подняв повыше воротник шинели и обхватив себя руками, Вест побрел по главной улице лагеря. После звона и грохота кузницы ночь казалась убийственно тихой. Он слышал хруст застывшей грязи под сапогами, звук собственного дыхания, ругань какого-то солдата, пробиравшегося сквозь темноту. Вест остановился и посмотрел вверх, засунув ладони под мышки, чтобы их согреть. Небо было абсолютно ясным, и по его черному пространству, как сияющая пыль, были рассыпаны колючие яркие звезды.

– Какая красота, – пробормотал он.

– Вы привыкнете.

Это был Тридуба. Он шел между палатками, за ним шагал Ищейка. Лицо северянина тонуло в тени – темные провалы и светлые углы, как утес в лунном свете, – однако Вест сразу понял, что у него плохие новости. Старого северянина и в лучшие времена едва ли можно было назвать весельчаком, а сейчас выражение его сурового лица стало поистине зловещим.

– Добрая встреча, – сказал ему Вест на северном наречии.

– Ты так думаешь? Бетод в пяти днях пути от вашего лагеря.

Под шинель Веста словно внезапно забрался мороз, заставив его поежиться.

– В пяти днях?

– Если он сидел на месте с тех пор, как мы его видели, а это вряд ли. Бетод никогда не любил сидеть на месте. Если он идет к югу, то сейчас может быть в трех днях отсюда. А то и меньше.

– Сколько у него людей?

Ищейка облизнул губы. В морозном воздухе рядом с его узким лицом висело облачко пара от дыхания.

– Я бы сказал, что десять тысяч, но может статься, что за ними идут еще.

– Десять тысяч? Так много? – Весту стало еще холоднее.

– Да, около десяти. В основном трэли.

– Трэли? Легкая пехота?

– Легкая-то легкая, но все же не то дерьмо, что у вас здесь. – Тридуба кинул мрачный взор на ветхие палатки и неумело разложенные костры, готовые вот-вот угаснуть. – Бетодовы трэли после всех войн стали тощими и жесткими, а после долгих переходов – крепкими, как дерево. Эти ублюдки могут целый день бежать, а после этого сражаться, если нужно. Лучники, копейщики, и у всех предостаточно опыта.

– Ну, карлов там тоже хватает, – буркнул Ищейка.

– Вот именно. В крепких кольчугах, с отличным оружием, и у них полно лошадей. Наверняка есть и названные. Бетод привел с собой отборных людей, среди которых несколько боевых вождей. Да, еще там какой-то странный народ с востока – дикари откуда-то из-за Кринны. Должно быть, он оставил на севере горстку своих ребят, чтобы вашим друзьям было за кем гоняться, а лучших бойцов привел с собой на юг, против ваших слабейших. – Старый воин мрачно оглядел из-под кустистых бровей грязный лагерь. – Не обижайся, но у вас нет и самого дерьмового шанса, если дело дойдет до боя.

Дело оборачивалось наихудшим образом. Вест нервно сглотнул.

– Насколько быстро движется армия?

– Быстро. Их разведчики могут быть здесь уже послезавтра. Основные силы – на день позже. Это если они будут идти прямо сюда, а кто их знает, какой путь они выбрали. Не удивлюсь, если Бетод попытается перейти реку ниже по течению и обойти нас с тыла.

– С тыла? – Даже к встрече с предсказуемым противником они были едва готовы. – Но откуда он может знать, что мы здесь?

– У Бетода всегда был дар предугадывать действия врагов. Он чует. Кроме того, ему везет, и он любит действовать наудачу. На войне нет ничего важнее удачи.

Вест огляделся, растерянно моргая. Десять тысяч закаленных в битвах северян собираются напасть на их убогий лагерь. Удачливых, непредсказуемых северян. Он представил себе, как ему придется собирать плохо обученных рекрутов по щиколотки в грязи, чтобы выстроить их в шеренгу. Это будет бойня! Еще один Черный Колодец. Но, по крайней мере, теперь они предупреждены. У них есть три дня, чтобы подготовить оборону или, еще лучше, начать отступление.

– Мы должны немедленно поговорить с принцем, – сказал он.

Тихая музыка и теплый свет выплеснулись наружу в морозный ночной воздух, когда Вест откинул полог шатра. Он пригнулся и неохотно пролез внутрь. Двое северян последовали за ним.

– Клянусь мертвыми… – пробормотал Тридуба, изумленно озираясь.

Вест уже забыл, насколько странным могло показаться жилище принца новому человеку, в особенности тому, кто не привык к роскоши. Это был не столько шатер, сколько просторный зал из пурпурной материи десяти или более шагов в высоту, увешанный стирийскими гобеленами и устланный кантийскими коврами. Такая мебель уместнее смотрелась бы во дворце, нежели в лагере. Огромные резные шкафы и позолоченные сундуки хранили необъятный гардероб принца, которого хватило бы, чтобы одеть целую армию щеголей. Колоссальная кровать с балдахином была больше, чем обычная лагерная палатка. До блеска отполированный стол в одном из углов ломился под тяжестью наваленных на него лакомств, серебряные и золотые тарелки мерцали в свете светильников. Трудно представить, что всего в нескольких сотнях шагов отсюда люди ютились в тесноте, мерзли и голодали.

Сам кронпринц Ладислав развалился в огромном кресле темного дерева с обивкой из красного шелка, похожем на трон. В одной руке он держал пустой бокал, другой помахивал из стороны в сторону в такт музыке – в дальнем углу играл квартет искусных музыкантов, дергавших струны, водивших по ним смычками и дувших в сверкающие трубы. Его высочество окружали четыре офицера, безупречно одетые и по-светски скучающие. Среди них был молодой лорд Смунд, за последние несколько недель ставший для Веста едва ли не самым ненавистным человеком в мире.

– Это делает вам великую честь, – громко вещал Смунд, обращаясь к принцу. – Делить с простыми солдатами трудности лагерной жизни всегда было хорошим способом завоевать их уважение…

– А, полковник Вест! – защебетал Ладислав. – И двое его разведчиков-северян! Как замечательно! Вы должны что-нибудь съесть! – Он сделал размашистый пьяный жест в сторону стола.

– Благодарю вас, ваше высочество, но я уже поел. Я принес вам новости величайшей…

– Или выпейте вина! Вы все должны выпить вина, этот урожай просто превосходен! Куда подевалась эта бутылка? – Принц принялся шарить под креслом.

Ищейка тем временем уже прошел к столу и стоял, наклонившись над ним и принюхиваясь к еде, как собака. Грязными пальцами он ухватил с тарелки большой ломоть говядины, аккуратно свернул в трубочку и целиком запихнул в рот под взглядом Смунда, презрительно скривившего губы. При обычных обстоятельствах это могло бы привести Веста в замешательство, но сейчас у него имелись более насущные заботы.

– Бетод в пяти днях марша отсюда, – почти прокричал он, – с самыми отборными из своих солдат!

Один из музыкантов не справился со смычком и извлек резкую диссонирующую ноту. Ладислав вскинул голову, едва не соскользнув с сиденья. Даже Смунд с компаньонами очнулись от своего лениво-безразличного состояния.

– В пяти днях, – пробормотал принц голосом, хриплым от возбуждения. – Вы уверены?

– Возможно, не более чем в трех.

– Сколько их?

– По меньшей мере десять тысяч, и в основном там ветераны…

– Превосходно! – Ладислав врезал ладонью по ручке кресла, словно это было лицо какого-нибудь северянина. – Мы с ними на равных!

Вест сглотнул.

– Возможно, по численности и так, ваше высочество, но никак не по качеству войска.

– Ну-ну, бросьте, полковник! – гнусавил Смунд. – Один хороший солдат Союза стоит десятка вот таких северян! – Он бросил высокомерный взгляд на Тридубу.

– Черный Колодец доказал, что это мнение беспочвенно, даже если наши люди как следует накормлены, обучены и снаряжены. Мы же сейчас, не считая Собственных Королевских, не можем похвастать ничем подобным! Самой лучшей стратегией в нашем случае было бы подготовить оборону и при необходимости отступить.

Смунд фыркнул, выражая презрение к подобной идее.

– На войне нет ничего более опасного, – беспечно отмахнулся он, – чем излишняя осторожность.

– Не считая ее отсутствия! – рявкнул Вест.

В его голове под глазными яблоками уже закипал и пульсировал гнев.

Однако принц Ладислав прервал полковника прежде, чем тот успел выйти из себя.

– Господа, довольно! – Принц вскочил с кресла, в его затуманенном взоре плескался пьяный энтузиазм. – Я уже решил, какова будет моя стратегия! Мы переправимся через реку и перережем путь дикарям! Они хотят нас удивить? Ха! – Он рубанул воздух пустым бокалом. – Мы сами их удивим так, что они не скоро это забудут! Мы оттесним их обратно к границе! В точности как намеревался маршал Берр!

– Но, ваше высочество, – с запинкой выговорил Вест, ощущая легкую дурноту, – лорд-маршал недвусмысленно распорядился, чтобы мы оставались по эту сторону реки…

Ладислав дернул головой, словно отмахнулся от надоедливой мухи.

– Важен дух, дух его распоряжений, полковник, а не буква! Вряд ли он будет недоволен, если мы вступим в бой с врагом!

– Эти люди просто гребаные идиоты, – пророкотал Тридуба, по счастью, на северном наречии.

– Что он сказал? – осведомился принц.

– Э-э… он согласен со мной, что мы должны оставаться на месте, ваше высочество, и послать к лорду-маршалу Берру за помощью.

– Вот как, в самом деле? А я-то думал, что северяне – это огонь и ярость! Ну что ж, полковник Вест, вы можете сообщить ему, что я намерен атаковать и мое решение неизменно! Мы покажем этому так называемому королю Севера, что у него нет монополии на победы!

– Да, покажем! – выкрикнул Смунд, топнув ногой по толстому ковру. – Превосходно!

Остальная свита принца тоже принялась выражать тупое одобрение.

– Прогоним их прочь!

– Зададим им урок!

– Превосходно! Великолепно! А вино еще осталось?

Вест стиснул кулаки от осознания тщетности своих усилий. Он обязан был попробовать еще раз, как бы неуместно и бессмысленно это ни выглядело. Он упал на одно колено, прижал руки к груди, устремил на принца пристальный взгляд и попытался задействовать всю свою способность к убеждению.

– Ваше высочество, я прошу вас… нет, я умоляю вас передумать! От вашего решения зависят жизни всех в этом лагере, до последнего человека!

Принц широко улыбнулся.

– Таково бремя командования, мой друг! Понимаю, что вами движут наилучшие побуждения, тем не менее я должен согласиться с лордом Смундом. Бесстрашие – лучшая политика на войне, и оно станет моей стратегией! Благодаря бесстрашию Гарод Великий выковал Союз, и благодаря ему же король Казамир завоевал Инглию! Мы разобьем этих северян, вот увидите. Отдавайте приказ, полковник! Мы выступаем на рассвете!

Вест в свое время детально изучил кампанию Казамира. Бесстрашие принесло королю одну десятую часть успеха, остальное результат тщательного планирования, заботы о людях, внимания к мельчайшим деталям. Бесстрашие само по себе могло оказаться смертельным. Но Вест понимал, что бессмысленно говорить об этом. Он только рассердит принца и потеряет то небольшое влияние, какое, возможно, еще имеет. Наверное, то же самое чувствует человек, когда горит его дом. Оцепенение, усталость, абсолютная беспомощность. Оставалось только отдать приказ и приложить все усилия, чтобы все было организовано настолько хорошо, насколько возможно.

– Конечно, ваше высочество, – с трудом выговорил Вест.

– Конечно! – Принц просиял. – Значит, мы с вами согласны! Превосходно!.. Что это за музыка! – рявкнул он на музыкантов. – Нам нужно что-то более энергичное! Что-то живое, с кровью!

Квартет легко переключился на бодрый военный марш. Вест повернулся, ощущая тяжесть безнадежности, и побрел прочь палатки, в морозную ночь.

Тридуба шел за ним по пятам.

– Клянусь именем мертвых, люди, я не могу вас понять! Там, откуда я родом, человек должен заслужить право быть вождем! Воины идут за ним, потому что знают ему цену и уважают его за то, он делит с ними все трудности! Даже Бетод сам завоевал себе имя! – Тридуба вышагивал перед шатром взад-вперед, размахивая огромными руками. – А вы доверяете людей тем, кто знает меньше всех, и самого большого придурка ставите командиром!

Вест не придумал никакого ответа. Едва ли здесь можно что-то возразить.

– Этот треклятый болван заведет всех прямиком в могилу, мать вашу! Вы все вернетесь прямиком в грязь! Но будь я проклят, если пойду с вами – я или кто-то из моих парней! Я на своем веку достаточно расплачивался за чужие ошибки и достаточно отдал этому ублюдку Бетоду! Пойдем, Ищейка. Этот корабль дураков потонет и без нас!

Он повернулся и зашагал в ночную тьму. Ищейка пожал плечами.

– Не все так плохо.

Он придвинулся поближе, словно заговорщик, глубоко запустил руку в мешок и что-то оттуда выудил. Вест опустил глаза и уставился на целого лосося, явно с принцева стола. Северянин ухмыльнулся.

– Я разжился рыбкой!

И двинулся следом за своим вожаком, оставив Веста на оледенелом склоне холма слушать доносящиеся сквозь морозный воздух военные марши Ладислава.