Бесконечная скачка – вот чем они занимались. Вот что они делали уже много дней. Скакали верхом в поисках Бетода, в преддверии надвигающейся зимы. По болотам, по лесам, по холмам и по долинам. В дождь и слякоть, в туман и снег. Выискивали какие-нибудь следы и знаки, указывающие, что он движется в их сторону, и знали, что таких знаков не найдут. Потерянное время, сказал бы Ищейка, но если у тебя хватило дурости напроситься на задание, лучше не болтать, а выполнять то, что тебе поручили.

– Идиотская работа, пропади она пропадом! – раздраженно рычал Доу.

Он морщился, ерзал в седле и путался в поводе, поскольку никогда не чувствовал себя вольготно верхом на лошади. Доу предпочитал, чтобы ноги стояли на земле и вели его к неприятелю.

– Только зря время тратим! И как ты согласился на эту чертову разведку, а, Ищейка? Идиотская работа!

– Кому-то надо это делать. По крайней мере, теперь у меня есть лошадь.

– Ну надо же! Поздравляю! У тебя есть лошадь!

Ищейка пожал плечами.

– Все лучше, чем идти пешком.

– Лучше, чем идти пешком? – насмешливо фыркнул Доу. – Тогда все в порядке!

– Ну, мне выдали новые штаны и все прочее… Сукно хорошее, крепкое. Теперь ветер, обдувающий мои яйца, уже не такой холодный.

Услышав это, Тул рассмеялся, но Доу не был в настроении веселиться.

– Твои яйца больше не мерзнут? Гребаные мертвые, парень, да разве мы за этим пришли? Ты забыл, кто ты такой? Ты же был ближе всех к Девятипалому! Ты был при нем с самого начала, когда он перешел через горы! Во всех песнях тебя поминают вместе с ним! Ты ходил в разведку впереди армий. Тысячи человек шли туда, куда ты их посылал!

– Ну, это никому не принесло ничего хорошего, – пробормотал Ищейка, но Доу уже набросился на Тула:

– А как насчет тебя, дубина ты здоровенная? Тул Дуру Грозовая Туча, самый сильный ублюдок на всем Севере! Ходил на медведя с голыми руками и побеждал, так про тебя рассказывают. В одиночку удерживал перевал, пока твой клан отступал. Говорят, ты великан десяти футов ростом, рожденный в грозу, с громом в брюхе! Что скажешь, великан? Что-то я в последнее время не слышу твоего грома, разве что когда до ветру ходишь!

– И что с того? – огрызнулся Тул. – Чем ты от меня отличаешься? Твое имя люди боялись произнести вслух. Они хватались за оружие и держались поближе к огню, стоило им заподозрить, что ты в десяти лигах от них! Это Черный Доу, говорили они, тихий, хитрый и беспощадный, словно волк! Он убил людей больше, чем зимние морозы, у него меньше жалости, чем у самой суровой зимы! А теперь – кому есть дело до тебя? Времена изменились, и ты скатился так же низко, как и все мы!

Доу лишь улыбнулся.

– Я об этом и говорю, здоровяк, именно об этом. Раньше мы что-то значили, каждый из нас. Названные. Известные всем. О нас говорили, нас боялись. Я помню, брат рассказывал мне, что никто на свете не умеет обращаться с луком или клинком искуснее, чем Хардинг Молчун. Ни один человек на всем Севере! Черт возьми, да и во всем Земном круге! Правда, Молчун?

– Угу, – буркнул тот.

Доу кивнул.

– То-то и оно. А сейчас – посмотри на нас! Нет, мы не просто скатились – мы рухнули в пропасть! Бегаем на посылках у долбаных южан! У этих гребаных баб в мужских штанах! У этих чертовых поедателей салата с их длинными словами и коротенькими, тоненькими мечами!

Ищейка беспокойно заерзал в седле.

– Этот Вест знает, что делает.

– Этот Вест! – фыркнул Доу. – Он умеет отличать рот от задницы, и в этом он сильно впереди остальных. Но он мягкий, как свиное сало, ты сам знаешь. В нем нет хребта! Ни в одном из них нет! Я буду потрясен, если самые лучшие из них хотя бы видели схватку. Ты думаешь, они выстоят под натиском Бетодовых карлов? – Он жестко рассмеялся. – Хорошая шутка!

– Да, бойцы у них жидкие, как моча, – проворчал Тул, и Ищейка не мог с ним не согласиться. – Половина людей настолько оголодали, что не смогут и меча поднять, не то что ударить как следует. Даже если сообразят, как это делается. Все, кто на что-то годился, ушли на север драться с Бетодом, а мы остались здесь вместе с поскребышами со дна горшка.

– Со дна ночного горшка, я бы сказал… А ты, Тридуба? – окликнул Доу. – Скала Уфриса. Ты шесть месяцев торчал шилом в заднице у Бетода. Все воины Севера считали тебя героем! Рудда Тридуба! Человек из камня! Тот, кто никогда не отступает! Хочешь славы? Хочешь чести? Ты знаешь, каким должен быть настоящий мужчина? Тебе не нужно искать примеров – вот он, прямо перед нами! И кем ты стал сейчас? Бегаешь на посылках! Обшариваешь болота в поисках Бетода, хотя мы все знаем, что его здесь нет! Работа для сопливых мальчишек, и надо еще благодарить за нее! Правильно я понимаю?

Тридуба осадил лошадь и медленно развернул ее. Он сидел в седле, нахохлившись, и устало глядел на Доу.

– Прочисти уши и послушай меня хоть раз, – сказал он наконец, – потому что я не собираюсь повторять это после каждой пройденной мили. Мне не нравится то, что происходит в мире, не нравится по всем статьям. Девятипалый вернулся в грязь. Бетод провозгласил себя королем Севера. Шанка собираются вылезти из-за гор. Я слишком много ходил, слишком долго сражался, я наслушался от тебя дерьма столько, что хватит на целую жизнь, – и все это в таком возрасте, когда мне уже пора отдыхать и чтобы вокруг хлопотали сыновья. Так что пойми: у меня есть свои проблемы, и они для меня важнее того, что все выходит не по-твоему. Можешь болтать о прошлом, словно старуха, вспоминающая, какие упругие у нее когда-то были сиськи, – или заткни свою вонючую пасть и помоги мне справиться с нашим делом.

Тридуба взглянул каждому из них в глаза, и Ищейка почувствовал легкий стыд за то, что усомнился в нем.

– Говоришь, мы ищем Бетода там, где его нет. Но вы все сами знаете, что Бетод никогда не оказывался там, где его ждали. Разведка – вот задача, которая перед нами поставлена, и я собираюсь справиться с этой задачей. – Он подался вперед в седле. – Как же там был этот гребаный принцип? Рот закрыт. Глаза открыты.

Тридуба развернулся и поскакал между деревьями. Доу глубоко вздохнул.

– Правильно, вождь, правильно. Просто жалко, вот и все. Вот о чем я говорил. Жалко.

– Там их трое, – сказал Ищейка. – Северяне, это точно, но трудно сказать, какого клана. Поскольку они здесь, сдается мне, что они пришли с Бетодом.

– Наверняка, – согласился Тул. – Похоже, это нынче в моде.

– Только трое? – спросил Тридуба. – С какой стати Бетод станет посылать троих людей в такую даль в одиночку? Где-то рядом должны быть еще.

– Давайте разберемся с этими тремя, – прорычал Доу, – а остальных оставим на потом. Я пришел сюда, чтобы драться!

– Ты пришел сюда, потому что я тебя притащил, – парировал Тридуба. – Час назад ты хотел только одного – повернуть обратно.

– Угу, – буркнул Молчун.

– Если нужно, мы можем их обойти. – Ищейка указал на заросли промерзших деревьев. – Они на склоне, в лесу. Обойти проще простого.

Тридуба посмотрел вверх, на просвечивающее сквозь ветки розовато-серое небо, и покачал головой.

– Нет. Уже смеркается, а я не хочу оставлять их у себя в тылу в темноте. Раз уж мы встретили их, лучше покончить с ними. Значит, оружие. – Он присел на корточки и заговорил вполголоса. – Вот как мы сделаем. Ищейка, обойди вокруг и зайди к ним сверху, с этого склона. Когда услышишь сигнал, бери крайнего слева. Понял? Крайнего слева. И постарайся не промахнуться.

– Понял, – отозвался Ищейка. – Крайнего слева.

Что он постарается не промахнуться, было, в общем-то, и так ясно.

– Теперь Доу. Ты тихо подкрадешься и возьмешь среднего.

– Среднего, – проворчал Доу. – Считай, он покойник.

– Тогда остается один – он твой, Молчун.

Молчун кивнул, не поднимая головы: он протирал тряпкой свой лук.

– Аккуратно, ребята! Я не хочу потерять никого из вас из-за такой ерунды. Давайте, по местам.

Ищейка отыскал удобное укрытие выше Бетодовых разведчиков и принялся наблюдать за ними из-за ствола дерева. Он проделывал все это, почитай, сотню раз, что не мешало ему каждый раз нервничать. Может быть, оно и к лучшему. Когда человек перестает нервничать, он начинает делать ошибки.

В угасающем свете дня он заметил тень Доу (Ищейка специально его высматривал): тот крался вверх по склону через кустарник, не сводя глаз со своей цели. Он был уже близко, совсем близко. Ищейка наложил стрелу и прицелился в сидевшего слева, замедлив дыхание, чтобы руки были твердыми. И внезапно до него дошло. Теперь, когда он находился по другую сторону от них, крайний слева стал для него крайним справа. И в кого же ему стрелять?

Ищейка мысленно выругался и попытался вспомнить, что в точности сказал Тридуба. Обойти их и взять крайнего слева. Хуже всего было бы ничего не делать, поэтому он прицелился в человека, сидевшего слева, и положился на удачу.

Он услышал снизу, из чащи леса, сигнал Тридубы – птичий свист. Доу приготовился прыгнуть. Ищейка выпустил стрелу.

Она с глухим стуком ударила в спину жертвы одновременно со стрелой Молчуна, вонзившейся в грудь, а Доу в тот же миг ухватил сидевшего посередине и пырнул его сзади ножом. Третий остался сидеть, невредимый и очень озадаченный.

– Дерьмо, – прошептал Ищейка.

– На помощь! – завопил оставшийся в живых, но тут на него прыгнул Доу.

Они сцепились и, пыхтя, покатились по сухой листве. Доу поднял и опустил кулак – раз, другой, третий; затем поднялся, пристально глядя в сторону зарослей. Ищейка собирался пожать плечами, когда услышал голос прямо у себя за спиной:

– В чем дело?

Ищейка похолодел и замер. Еще один! Где-то в кустах, шагах в десяти отсюда! Ищейка полез за стрелой, наложил ее на тетиву – тихо как мышь – и медленно обернулся. Он увидел двоих, и эти двое увидели его, и у него во рту стало кисло, как после прокисшего пива. Все трое не сводили друг с друга глаз. Ищейка прицелился в того, который повыше, и до отказа натянул тетиву.

– Нет! – вскрикнул тот человек.

Стрела ударила в него, он издал стон, зашатался и упал на колени. Ищейка бросил лук и схватился за нож, но не успел его вытащить – второй уже напал на него сверху. Они с треском рухнули в кусты.

Свет, тьма, свет, тьма. Они кувыркались вниз по склону, лягались и отбивались, молотили друг друга кулаками. Ищейка ударился обо что-то головой и перекатился на спину, отчаянно отбиваясь. Они шипели и рычали друг на друга; это были не слова, а скорее те звуки, какие издают дерущиеся псы. Человек Бетода высвободил руку и достал откуда-то нож, но Ищейка поймал его за запястье и не дал пустить оружие в ход.

Противник навалился на него всем весом, вцепившись в нож обеими руками. Ищейка толкал его в другую сторону, ухватив за запястья, но сил недоставало. Клинок медленно приближался к лицу Ищейки. Он скосил глаза: блестящий металлический клык в каком-то футе от его носа.

– Сдохни, ублюдок!

Клык опустился еще на дюйм. У Ищейки болели плечи, локти, пальцы; руки теряли силу. Он глянул в лицо врагу. Щетина на подбородке, желтые зубы, оспины на кривом носу, свисающие волосы. Острие клинка придвинулось еще ближе. Ищейка уже покойник, и с этим ничего не поделаешь.

Ш-шух!

У врага больше не было головы. Кровь хлынула Ищейке в лицо, горячая, липкая, с острым запахом. Мертвое тело обмякло, и он отпихнул его в сторону; кровь заливала глаза, затекала в ноздри, в рот. Ищейка поднялся на нетвердые ноги, хватая ртом воздух, кашляя и отплевываясь.

– Спокойно, Ищейка. Можешь расслабиться.

Тул. Должно быть, подобрался сюда, пока они боролись.

– Я еще жив, – прошептал Ищейка, в точности как шептал Логен каждый раз, когда драка была закончена. – Еще жив…

Мертвые! На этот раз он был совсем близко к смерти.

– Барахла у них не слишком много, – заметил Доу, обыскивая место привала.

Котелок на огне, оружие и все прочее имелось, но еды маловато. Недостаточно, чтобы бродить по лесам в одиночку.

– Может, это разведчики? – предположил Тридуба. – Передовой отряд какой-то большой группы?

– Да уж наверняка, – сказал Доу.

Тридуба хлопнул Ищейку по плечу:

– Как ты, в порядке?

Тот все еще старался вытереть кровь с лица.

– Вроде бы. – Его трясло, но это должно было пройти. – Кажется, только порезы и царапины. Не смертельно.

– Вот и отлично, потому что я не могу тебя потерять. Может, осмотришься тихонько в чаще, пока мы здесь прибираемся? Попробуй выяснить, для кого эти парни вели разведку.

– Пожалуй, – отозвался Ищейка, глубоко вдохнул и медленно выдохнул. – Пожалуй.

– Идиотская работа, да, Доу? – прошептал Тридуба. – Работа для сопливых мальчишек, и еще надо благодарить за нее, так ты говорил? Ну, что теперь скажешь?

– Возможно, я ошибся.

– И сильно ошибся, – сказал Ищейка.

Сотни костров горели в долине перед ними, рассыпанные по темным склонам. Сотни и сотни костров. Понятное дело, люди там тоже были: по большей части легковооруженные трэли, но и карлов предостаточно. Ищейка видел отблески угасающего дневного света на остриях копий, на щитах, на кольчугах – все отполировано и готово к бою. Кланы сгрудились вокруг реющих штандартов своих вождей. Штандартов было множество – два или три десятка, если быстро прикинуть. До сих пор Ищейка ни разу не видел больше десяти одновременно.

– Самая большая армия из всех, что собирались на Севере, – пробормотал он.

– Точно, – подтвердил Тридуба. – И это люди Бетода, а отсюда до южан каких-то пять дней верхом. – Он показал на одно из знамен: – Это не Щуплого ли штандарт?

– Его самого, – буркнул Доу и сплюнул в кусты. – Его значок, точно. У меня счет к этому подонку.

– Да я смотрю, там внизу полно таких подонков, с которыми у нас счеты, – сказал Тридуба. – Вон флаг Бледного-как-снег, а вон Белобокий, а там Крэндел-Пронзатель, возле скал. Кровавая банда, ничего не скажешь. Все, кто перешел к Бетоду в самом начале. Теперь, наверное, уже жирок нагуляли на этом деле.

– А вон там кто? – спросил Ищейка. Он не мог опознать какие-то зловещего вида штандарты из шкур и костей. Вроде бы похожи на горские. – Это часом не Круммох-и-Фейл?

– Что ты! Тот никогда бы не склонил колени перед Бетодом, да и ни перед кем другим. Наверняка так и сидит у себя в горах, взывает к луне и все такое прочее.

– Если Бетод его не прикончил, – хмыкнул Доу.

Тридуба покачал головой.

– Сомневаюсь. Этот Круммох хитрый ублюдок. Он уже много лет не пускает Бетода в Высокогорье. Говорят, он знает там все тропинки.

– Тогда кто это? – спросил Ищейка.

– Не знаю. Должно быть, какие-то парни с востока, из-за Кринны. Там странный народ… Эй, Молчун, тебе знакомы какие-нибудь из этих знамен?

– Да, – отозвался тот, но больше ничего не прибавил.

– Какая разница, чьи они, – пробормотал Доу. – Достаточно увидеть, сколько их. Да здесь половина гребаного Севера собралась!

– Причем худшая половина, – добавил Ищейка.

Он смотрел на знамя Бетода, возвышавшееся в центре воинства. Красный круг, намалеванный на черных шкурах. Огромный штандарт чуть не с поле размером, закрепленный на стволе сосны, зловеще плескался на ветру.

– Не хотел бы я его таскать, – пробормотал Ищейка.

Доу скользнул вперед и наклонился к ним.

– Может, нам удастся туда пробраться, когда стемнеет? – шепнул он. – Пробраться и по-тихому прирезать Бетода?

Все переглянулись.

Это был страшный риск, но Ищейка не сомневался, что попытка того стоила. Каждый из них мечтал отправить Бетода обратно в грязь.

– Прирезать ублюдка, – проворчал Тул, и по его лицу расплылась широкая ухмылка.

– Угу, – буркнул Молчун.

– Дело стоящее, – прохрипел Доу. – Вот настоящая работа!

Ищейка кивнул, глядя вниз на костры.

– Это точно.

Благородная задача. Задача для названных, таких как они – или, во всяком случае, какими они были прежде. О таком деле сложат не одну песню, можно не сомневаться. Кровь Ищейки закипела от одной мысли об этом, по коже побежали мурашки. Но Тридуба остался непоколебим.

– Нет. Мы не можем так рисковать. Мы должны вернуться и рассказать обо всем союзникам – предупредить, чтобы ждали гостей. Плохих гостей, во множестве.

Он дернул себя за бороду, и Ищейка понял, что ему тоже не хочется отступать. Никому не хотелось, но все понимали, что он прав. Даже Доу. Могло случиться так, что они не добрались бы до Бетода или добрались бы, но не вернулись обратно.

– Надо возвращаться, – сказал Ищейка.

– Ладно, все правильно, – согласился Доу. – Возвращаемся. Однако жалко.

– Да, – произнес Тридуба. – Жалко.