Черный дым тянулся над Ингваром и его людьми, оставляя слой сажи на их лицах. Под ногами трещал лед.

Наконец они добрались до того места, где Альрик обычно приказывал им выламывать блоки льда. Сколько раз бывали здесь отец с сыновьями, и каждый раз гора стирала с себя их следы — следы от железных ломов, так же как и следы от ударов камней, сыпавшихся на них сверху. Снег и лед светились такой первозданной свежестью, будто на гору никогда не ступала нога человека.

Ингвар загонял деревянные клинья в землю, чтобы не дать полозьям саней соскользнуть вниз. Мумия покоилась в ящике. Из маленького кратера недалеко от них поднимался пар и, охлаждаясь, опускался на землю, чтобы превратиться в лед. Место было самое подходящее для их плана: постоянно поднимающееся кверху дыхание земли замораживало все, с чем только соприкасалось. Вот уже и санки взялись коркой льда. Ингвар надеялся, что очень скоро вся мумия будет затянута защитным слоем — пусть через полдня, пусть через день. Точно известно было лишь то, что холод основательно заморозит и Ингвара со спутниками.

— Кажется, корабли — арабские, — отметил Магнус, который все еще посматривал на бухту, где прибывшие корабли стали на якорь. Там, внизу, ярко выделялся новый зеленый парус «Висундура» и светлое полотно парусов чужих кораблей. Отсюда, сверху, они казались такими мелкими, как пылинки на ветру.

— Быть этого не может! — сказал Джамиль, у которого лед уже был на ресницах. Протерев глаза, он тоже посмотрел на бухту. — Как они смогли догнать нас? «Висундур» оставил бы позади себя любой арабский корабль. Да никто и не знал, что мы поплывем на Сицилию.

— Наверное, это те арабы, что правят Сицилией, — предположил Ингвар. — Да Килиан их — одной левой! — пошутил он.

Рев проснувшегося от зимнего сна «медведя» прервал их разговор. И, судя по звуку, зверь был огромным, а его «берлога» находилась прямо у них под ногами. Ингвар даже подскочил и стал осматривать землю вокруг себя.

— Эта гора нас разлюбила, — констатировал Магнус.

Издали раздалось какое-то шипение — примерно оттуда, где все время из земли поднималась дюжина дымков. Затем все стихло.

— Вот и все, — нарочито спокойно сказал Джамиль и натянуто улыбнулся. — Пустое.

В этот момент из кратера вырвался огонь.

Даже на побережье взрыв вулкана прозвучал так громко, что экипажи кораблей втянули головы в плечи. Команды на арабском языке смолкли моментально, так же как ругательства и проклятия на греческом, франкском и на языке норманнов. Молот божий ударил по горе.

Облако дыма на вершине Этны мгновенно рассеялось. Вместо него открылась горящая пасть, из которой в воздух вылетел огненный гейзер. Языки пламени лизали животы облакам, которые тянулись над вершиной.

— Ингвар! — задыхаясь, закричал Альрик, не отводя глаз от происходящего. Но он видел лишь гору, изрыгающую огонь.

Глаза арабского наместника горели не меньше.

— Посмотрите же на красоту бога! — воскликнул он. — И на эти совершенные краски, которыми он творит!

Арабы, конечно, последовали призыву своего господина и уставились на вершину горы. Только на их лица были нанесены краски отнюдь не восхищения, а крайнего испуга.

Перед божественной игрой вулкана Альрик, казалось, стал невидимым для арабов. Он проковылял к борту, и никто не остановил его.

Уже скоро он тяжело шагал к берегу, преодолевая волны прибоя, одной рукой крепко держась за живот. С дау доносились какие-то крики, но они его больше не касались, он, не оборачиваясь, устремился на поиски Ингвара: если вулкан не успокоится, сыну понадобится помощь.

— Надо спускаться вниз! — прокричал Магнус, стараясь перекрыть грохот и взрывы. Слова рыжеволосого карлика словно дали команду вулкану — с неба посыпались горячие камни, с шипением зарываясь в снег.

Мужчины, согнувшись, сидели на корточках за санями. Вокруг своеобразного саркофага уже вырос тонкий слой льда, лишь серые точки гари загрязняли его новую, кристально чистую кожу.

Ингвар провел по льду рукавицей и кивнул:

— Мы не можем больше ждать. Магнус, Джамиль! Вытаскивайте клинья, мы с Яа придержим санки.

Ингвар вспомнил об их последнем восхождении на вулкан, когда Альрик на этих самых санях заставил их съехать с горы. Это было безумное мужество, лишь Альрику удалось сделать это. Только он, Ингвар, — не Альрик.

— Стойте! Подождите! — Бас Яа вырвал его из мыслей. На склоне под ними лежал плотный слой тумана, из которого, как из чайника, вырывались плотные облака пара. Там, внизу, что-то беспокойно трещало, и это было похоже на неспешные шаги дракона. На фоне белого облака то и дело вспыхивал красный жар.

— Что-то здесь воняет, как дохлая макрель при свете луны. — Магнус зажал себе нос.

— Что же это? — напряженно всматривался в туман Джамиль.

Ингвар почувствовал, как сжимается сердце и руки на санях начинают дрожать. Как никогда раньше он хотел, чтобы Альрик был рядом с ним.

Яа шагнул в туман, сделал несколько вдохов и с широко раскрытыми глазами появился снова, даже его капюшон сполз с головы.

— Назад, наверх! — завопил он. — Там, внизу, чудовище ползет по снегу. Поток жидкого камня. Через несколько мгновений путь вниз будет для нас закрыт!

Ингвар в гневе ударил кулаком по саням. И, может, ему показалось, а может, и правда, изнутри раздался глухой ответный звук.

— Если ты действительно повелитель мира, Александр Великий, тогда помоги нам сейчас!

— Что-то подсказывает мне, что это придется делать нам самим, — проворчал Магнус.

— Мы сделаем так, как однажды сделал Альрик, и встанем на полозья, — распорядился Ингвар.

— А если мы на этих санях попадем в поток лавы? — в страхе выпалил Джамиль.

— Тогда, по крайней мере, мы сами выбрали, от какой смерти умрем, — сказал Ингвар серой тени, которая и была сейчас Джамилем. «По крайней мере, Альрик сделал бы то же самое», — подумал Ингвар и глубоко вздохнул. Задымленный воздух оцарапал его легкие, и он закашлялся. — Клянусь козлами, стоящими перед громовой каретой Тора, подтолкните!

Сани медленно тронулись с места. Вес четырех мужчин вжимал полозья глубоко в снег, отчего дерево заскользило вперед слишком медленно. Ингвар громко выругался: с такой скоростью они не убегут от извергающегося вулкана!

Яа, Магнус и Джамиль крепко держались за сани. Наконец передняя часть саней опустилась на склон, и их скорость увеличилась. Снег пургой взлетал в воздух от носа саней и бил Ингвару в лицо, ветер дергал его за волосы.

— Мы слишком приблизились! — задрожал голос Магнуса впереди.

И тут Ингвар тоже увидел этот красный жар в тумане — густую стену огня, бьющую из гейзера и падающую на землю, заливая все вокруг. Поток лавы быстро расширялся даже вверх по склону, и теперь они летели прямо на него.

— Прыгайте! — скомандовал Ингвар, и его товарищи один за другим спрыгнули с полозьев. Он еще услышал крик боли Яа, и все — теперь он один на санях.

Прыгать было уже поздно: сила инерции при набранной скорости забросила бы его в озеро огня. Но, может быть, он еще смог бы отвернуть сани в сторону: с ним одним они должны быть достаточно поворотливыми.

От напряжения и опасности Ингвар широко раскрыл глаза и резким рывком наклонился в сторону и вниз, как можно дальше наружу — так, чтобы бедро зацепилось за снег, а он сам смог удержаться за край ящика, закрепленного на санях.

Этим маневром ему удалось положить сани набок. Полозья прочертили дугу в снегу, и Ингвар еще сильнее перевесился с них. В конце концов один полоз оторвался от почвы, и спина Ингвара, как плуг, прорезала борозду в снегу.

Ящик с санями все больше задирался к небу, вернуть их в горизонтальное положение уже не представлялось возможным. Ингвар еще успел уцепиться ногами за сани и со всего размаху ударился головой о что-то твердое.

Сын Альрика погрузился в глубочайшую темноту царства Хель.

— Вы только посмотрите, какое величие! Бог открывается перед нами!

Голос Абдуллы звучал так, словно он попробовал драгоценного вина и теперь наблюдал за Саломеей в танце под вуалью. Бонус покачал головой: наверное, этот дурак приказал бы и в своем райском саду соорудить вулкан, если бы это было осуществимо. И тут Бонус обратил внимание на какую-то фигуру, выбравшуюся из воды на берег.

— Было бы лучше, если бы ты посмотрел туда! — недовольно буркнул Бонус и вцепился руками в одежду Абдуллы, чем вырвал его из восторженного состояния. Человеком на побережье был Альрик, в этот миг как раз исчезающий из вида между двумя дубами.

— Как? — вне себя заорал Абдулла. — Вы упустили заложника?! — Он вытянул руку вперед. — Схватить его!

Но никто даже не подумал покинуть корабль.

Абдулла гневно повторил свой приказ, но и тогда ни один человек не сдвинулся с места.

— Да никто, пребывая в здравом уме, не решиться карабкаться наверх — туда, на извергающийся вулкан, — Бонус пытался призвать наместника к разуму. — Лучше захвати драккар. Абдулла! Он достаточно быстрый, чтобы унести нас поскорее отсюда, с этого проклятого побережья. Для этого нам Альрик не нужен, яд добьет его.

Абдулла уставился на место, с которого только что исчез норманн.

— Это правда, — не веря в происшедшее, смирился он с пропажей. — Да, в качестве пленника Альрик нам больше не нужен. Теперь, когда мумия где-то там, в тумане. Но он выведет нас наверх! На гору. К своему сыну. Туда, где находится Александр!

Как раз в этом момент с горы донесся грохот. Из языков пламени рассыпались повсюду горящие искры, раскаленная жила поползла по телу вулкана.

— Плюйся огнем, сколько хочешь! — пригрозил Абдулла вулкану, еще недавно столь божественному. — Ты его не получишь! Александр Великий принадлежит мне! — чуть не порвал связки наместник халифа.

Путь наверх вел через покинутые селения. Похоже, в этих развалинах уже много лет не жили люди, и, по всей видимости, не что иное, как страх перед вулканом, прогнал отсюда жителей. То, что он, Бонус, должен взобраться на эту гору, к плюющемуся огнем кратеру, не радовало его так же, как если бы ему пришлось восходить на костер для сожжения грешников. Но Абдулла не оставил ему иного выбора. Крепкими словами наместник погнал с собой десять своих людей вверх по склону. Остальные арабы остались возле кораблей, где должны были держать «Висундур» на прицеле своих луков.

Чем выше они взбирались, тем громче становился грохот, от которого сотрясалась вся гора. В какой-то момент у Бонуса даже стопы завибрировали. Ноги зачесались, и это была такая щекотка, против которой не помогало никакое почесывание. Арабы с угрюмыми лицами следовали по тропе, проложенной Альриком. От крутого подъема у всех участилось дыхание, они даже были не в силах обмениваться короткими фразами. Бонус оставался единственным, кто еще находил слова.

— Твоя мумия давно уничтожена, Абдулла, — задыхаясь, еле ворочал он языком, раздвигая ветви кустарника.

— Заткнись! — рявкнул араб и с еще большей решимостью пошел вперед.

От страха у Бонуса затрясся язык, задрожал голос:

— Там, наверху, идет дождь из пылающих обломков скалы и черти из девяти кругов ада выходят на землю. — Он схватил Абдуллу за руку.

Араб резко повернулся к нему. Видимо, у него закончилось терпение в отношении трибуна. Абдулла сдернул шапку с его головы и вцепился рукой в его волосы.

— То, что ты видишь наверху, франк, — горели углями его глаза, — это праздник горы, которая счастлива, потому что Александр Великий покоится на ее склонах. Как ты думаешь, что будет, если я вышлю эту мумию вместе со своим флотом против кораблей халифа? Черти и обломки скал — самое малое из того, что я могу преподнести Багдаду. Понял? А теперь — вперед!

Воины Абдуллы, то и дело бросая на небо взгляды, исполненные мольбы и страха, все с меньшей охотой исполняли этот приказ своего повелителя. Снова и снова Абдулла вынужден был заставлять свою группу двигаться с помощью недвусмысленных угроз. «А все-таки, — как утешение пришла Бонусу мысль, — я не единственный, кому бывает страшно».

После показавшегося им нескончаемо долгим пути они достигли границы снега. И сразу же за ней погрузились в туман. Абдулла остановился и пригнулся, его белая одежда едва виднелась в воздухе, наполненном паром. Он знаком подозвал Бонуса к себе и показал на следы на снегу — видимо, Альрик шел по этому пути.

Не пройдя далее и десяти шагов, они услышали какой-то треск, который с каждым следующим шагом становился все громче. Когда на небе показалось красное зарево, пробивавшееся сквозь туман, воинов Абдуллы больше невозможно было заставить двигаться. Целый вал кипящей породы надвигался на них! Дождь искр сыпался во все стороны. В некоторых местах густой бульон потока охладевал и превращался в безопасную с виду серую массу — но лишь для того, чтобы снова разорваться и выпустить из себя красную кашу. Со спокойствием глетчера поток лавы растекался вниз по склону — так, будто много лет он только и ждал этого мгновения и теперь не торопился добраться до цели, где бы она ни находилась.

На краю огненного вала Бонус различил нечеткие очертания — там что-то лежало. Это были сани. Они, без одного полоза, действительно лежали в снегу на боку. Ящик был затянут толстым слоем льда и казался неповрежденным. С возгласом счастья на устах Абдулла бросился к нему. Жа`ра приближающейся лавы он, казалось, не замечал.

— Помогите мне! — лающим голосом приказал он. — Мумия здесь, внутри. Я один не смогу вытащить ее.

Но его приказу уже никто не повиновался. Обернувшись, Бонус обнаружил, что люди Абдуллы удрали. Они, возможно, были мужественными воинами, когда надо было сражаться с норманнами и византийцами, но противостоять извергающемуся вулкану не были обучены.

Только Бонус собрался последовать за арабами и оставить Абдуллу на произвол судьбы, как услышал крик:

— Пусть вулкан сожрет вас! — Какая-то фигура, шатаясь, спускалась по склону.

«Ингвар!» — узнал Бонус. Кровь текла по лицу сына Альрика, который, шатаясь, пытался подбежать к саням. Он чуть не упал в огненный поток, однако взял себя в руки, обошел лаву и ощупал рукой свою голову.

Бонус не был бы самим собой, если бы упустил такую возможность. Прыгнув к раненому, он резким ударом сбил его с ног. Норманн попытался встать, но Бонус стал избивать его ногами и бил до тех пор, пока Ингвар не перестал двигаться.

«Сейчас посмотрим, насколько норманны и вправду холодны», — захихикал трибун, схватил Ингвара за ноги и поволок в сторону лавы. Только когда венета остановила жара, он оставил недвижимое тело сына Альрика там, где вот-вот должна была загореться земля.

Красный язык перекрыл путь Альрику. Он лизал восточный склон горы, проделывая в земле просеку вдвое шире «Висундура». Там, где лава проползала по снегу, с шипением поднимался пар.

Альрик с трудом втягивал воздух в свои легкие и что было сил звал сына. Но ответа не было. Он сдвинул капюшон с головы, чтобы лучше слышать, но в уши проникали лишь кипение лавы да гром извержения.

Наконец в изнеможении Альрик упал на землю. Хлопья пепла, как черный снег, сыпались на его голову, дыхание участилось, по лицу стекал холодный пот. Так плохо он себя не чувствовал с того дня, как убежал из Снорхейма… Глаза закрылись сами собой.

— Пусть вулкан сожрет вас!

Когда он услышал этот крик? Может, мгновение назад, а может, целый день? Но крик Ингвара прозвучал так близко, что заставил сердце Альрика снова проснуться, а тело подняться и потащиться вверх по склону.

Глядя перед собой, кендтманн пытался пронизать туман взглядом и снова почувствовал, как яд пытается одержать верх над его рассудком. Когда же норманн вынырнул из этого тумана, он и правда увидел Ингвара — тот неподвижно лежал на склоне, а язык лавы с шипением подбирался к нему. Вот уже и волосы Ингвара загорелись.

Так быстро, как только мог, Альрик подбежал к сыну. И тут что-то ударило и опрокинуло его на землю. Над головой появилось лицо Бонуса. Оседлав ненавистного ему норманна, сокрушитель гигантов избивал его кулаками.

— Акулы, — сквозь зубы цедил Бонус, — никогда не получат меня!

На Альрика непрестанно обрушивались кулаки Бонуса. Один из ударов наполнил рот кровью и зубами. Защищаясь, Альрик поднял руку, Бонус попытался отодвинуть ее в сторону и схватился за запястье, но в руке трибуна осталась лишь пустая рукавица Альрика. Рука была свободна — та самая рука, с тремя пальцами. Взгляды обоих встретились еще раз, и в следующее мгновение Альрик, собравшись с силами, толкнул своего врага в грудь. Отброшенный сильным толчком, венет отлетел назад и исчез из виду. Лишь горящие ноги замелькали в потоке лавы.

С неистово бьющимся сердцем Альрик пополз к сыну. Он обхватил руками Ингвара и попытался оттащить его прочь, но силы иссякли, а жар огня уже кусал за ноги.

И тут на него опустилась чья-то рыжая борода, и кто-то потащил его по земле. Жар утих.

— Если бы эта гора сожрала вас, я бы не поленился поссать в ее кратер, — задыхаясь, произнес до боли знакомый голос.

Абдулла поспешно шагал сквозь туман, обходя горящие камни, густо усыпавшие снег. Наместник остановился, чтобы перевести дыхание. Далеко наверху плевался и фыркал вулкан, и Абдулла снова не упустил бы шанса восхититься этим зрелищем — если бы не едкий и тяжелый для дыхания воздух.

На его руках лежал Александр Великий. Мумия все еще была покрыта слоем льда. С какими только дикими ритуалами норманны хотели принести в жертву своим богам величайшего полководца? — с возмущением подумал Абдулла, проводя рукой по твердому замерзшему лицу полководца.

Он собирался просто сбежать вниз с горы, да попал в облако пара. Ни норманны, ни Бонус его не преследовали, теперь Александр принадлежал только ему одному, как вдруг дорогу вниз преградила трещина в скале, непреодолимая расщелина, выплывшая из тумана прямо у него под ногами. Оставался только путь назад, на гору.

Араб выругался по-своему, и тут впервые — возможно, от усталости — ощутил, как холод больно впивается в кожу. Он, привыкший к пустынному климату, в своем белом одеянии на этой высоте был просто беззащитен перед морозом. Если он сейчас же не спустится по склону, то вскоре либо замерзнет насмерть, либо сгорит на этой горе.

Наконец он добрался до какой-то не очень глубокой впадины в земле. Это был небольшой кратер, в котором поместился бы разве что дом какого-нибудь крестьянина. На дне лежали камни, и теплый пар пробивался из щели в земле. Вот здесь он спрячется и переждет: даже специально преследуя его, норманны не станут, конечно же, искать наместника халифа на дне кратера.

Спотыкаясь, он спустился к большому валуну и присел на него. Теплый пар тут же стал ласкать замерзшее тело Абдуллы. Но даже сейчас, греясь, он не мог оторвать взгляда от похожей на призрак небольшой фигуры на своих руках, пытаясь высмотреть те тонкие черты, которыми был известен Александр при жизни. Он склонился над мумией, и почва под его ногами задрожала. А где-то позади шипение пара превратилось в грозное животное урчание.

Но Абдулла знал: Александр Великий, повелитель мира, защитит его!