ГЛАВА 16
– Пришли.
Вздохнув, Стиви Рей посмотрела на меня и остановилась перед лестницей, ведущей к круглому кирпичному зданию, которое стояло на небольшом холме напротив восточной части стены, окружавшей наш интернат.
Росшие вокруг него огромные дубы своими кронами еще сильнее сгущали ночную тьму, и сколько я ни вглядывалась, мне так и не удалось увидеть в здании даже слабого огонька от свечи или газовых ламп перед крыльцом. Ни единый лучик света не пробивался сквозь высоченные арочные окна, в которых смутно угадывались витражи.
– Все нормально, спасибо за таблетки, – Как можно беззаботнее сказала я. – Не съедайте там все без меня, ладно? Надеюсь, это будет не очень долго. Постараюсь сбежать как можно скорее, чтобы посидеть с вами в столовой.
– Не торопись. Нет, серьезно. Может, тебе здесь понравится, и ты захочешь остаться подольше. Если так, то ни в коем случае не заставляй себя убегать. Я ни капельки на тебе не обижусь, а Дэмьену и Близняшкам скажу, что ты проводишь разведку на местности.
– Я не хочу стать одной из них, Стиви Рей, – очень серьезно сказала я.
– Я тебе верю, – тихо ответила моя соседка, но ее глаза показались мне подозрительно блестящими.
– Увидимся позже.
– Ага. Увидимся, – кивнула Стиви Рей и побрела по аллее к главному корпусу.
Я не стала смотреть ей вслед. Она выглядела такой маленькой и несчастной, совсем как наказанный щенок, что у меня просто сердце разрывалось от жалости. А я должна была быть сильной.
Я решительно поднялась по ступенькам, твердо сказав себе, что ничего ужасного со мной не приключится. По крайне мере, вряд ли мне тут будет хуже, чем в летнем лагере для чирлидерш, куда меня однажды уговорила поехать старшая барбиобразная сестрица (только не спрашивайте, где была моя собственная голова, когда я соглашалась!)
Кроме того, это кошмар, в отличие от уже упомянутого, точно не растянется на неделю. Ну что тут может быть страшного? Скорее всего, Дочери Тьмы соберут еще один Круг (кстати, это было бы здорово), обратятся к богине Никс, как это только что делала Неферет, а потом пойдут ужинать. Тогда я мило всем улыбнусь и откланяюсь. Все. «Клево-плево», как говорят Близняшки.
По обеим сторонам тяжелых дверей висели факелы, но вместо живого пламени, как в храме Никс, в них горел самый обычный газ. Я протянула руку к тяжелому дверному молотку, но в ту же секунду с тихим звуком, неприятно похожим на вздох, дверь передо мной распахнулась.
– Добро пожаловать, Зои. О, Боже. Черт возьми. Эрик. Одетый во все черное, с густыми волнистыми волосами и своими фантастическими синими глазами, ну просто вылитый Кларк Кент… Только правильный Кларк Кент, без этих дебильных очков и уродской зализанной прически. То есть, я хотела сказать, что он опять напомнил мне Супермена, но без плаща, трико и большой буквы «S» на груди….
Весь этот бред, бурливший в моей голове, мгновенно стих, когда скользкий масляный палец Эрика коснулся моего лба и начертил на нем пентаграмму.
– Будь благословенна, – сказал он.
– Будь благословенен, – ответила я и возблагодарила небеса за то, что мой голос не превратился в мышиный писк, воронье карканье или скрип несмазанной двери. Ой, девочки, от него так хорошо пахло, только я никак не могла понять, чем. Это точно не был навязчивый запах модной туалетной воды, которую парни льют на себя целыми галлонами. От Эрика пахло… пахло… ночным лесом после дождя… чем-то земным, чистым и…
– Можешь войти, – сказал он.
– Ну да… Спасибо, – ответила я и вошли внутрь.
Тут мне пришлось остановиться. Все пространство занимал один огромный зал. Круглые сводчатые стены были задрапированы черным бархатом, полностью скрывавшим окна и серебристый лунный свет. По тяжелым портьерам скользили какие-то странные тени, которые до смерти напугали бы меня, если бы я вовремя не вспомнила, что нахожусь в так называемой «шумной комнате», где обычно смотрят кино и устраивают танцы. Скорее всего, Дочери Тьмы просто проецируют на задрапированные стены какие-нибудь передачи или записи игр, чтобы создать зловещую атмосферу. Надо сказать, им это удалось.
Разобравшись со спецэффектами, я обратила внимание на сам круг. Он располагался в центре зала и состоял из свечей в высоких подсвечниках из красного стекла. Они показались мне похожими на молитвенные свечи, которые обычно продаются во всех продовольственных магазах в отделах с мексиканском едой и уютно пахнут розами и старушками.
Свечей было не меньше сотни, и за кольцом огоньков, в колеблющемся красноватом свете я не сразу разглядела молодых людей, которые беспечно болтали о чем-то своем. Все они были одеты в черное, и я сразу заметила, что на их одежде не было серебряных эмблем. На шее каждого посверкивала серебряная цепочка с подвеской в виде двух полумесяцев, расположенных по обе стороны полной луны.
– Ну, наконец-то, Зои!
Голос Афродиты летел по залу впереди ее самой. Предводительница Дочерей Тьмы была одета в длинное черное платье, расшитое черным же бисером. В целом ее наряд подозрительно напоминал восхитительное церемониальное облачение Неферет. На шее Афродиты тоже была цепочка с подвеской, только намного крупнее, чем у остальных и усыпанная сверкающими красными камушками, скорее всего, гранатами. Распущенные светлые волосы окутывали Афродиту золотистым плащом. Стараясь быть честной, я скажу прямо – в эту ночь она выглядела даже слишком красивой.
– Эрик, спасибо, что привел к нам Зои. Теперь я займусь ею сама.
Афродита произнесла это совершенно (покойно, ненадолго задержав свои идеально наманикюреные пальчики на руке Эрика. Это можно было счесть обычным дружеским жестом, если бы не выражение лица, которое выдавало Афродиту с головой. Она была бледна и напряжена, а ее глаза так и впились в синие глаза Эрика.
Эрик равнодушно скользнул по ней взглядом и небрежно убрал свою руку. Потом улыбнулся мне и, даже не взглянув на Афродиту, отошел.
Великолепно. Как говорится, двое расстаются – третий не мешай. Не хватало мне только попасть под раздачу! Но что я могла сделать, если мои глаза сами устремились за ним через весь зал?
Ну да, я повела себя, как дура. И уже не в первый раз. Так получилось.
Афродита деликатно кашлянула, и я попыталась (разумеется, безуспешно) сделать вид, будто не произошло ничего особенного. Ледяная насмешливая улыбка, которой одарила меня белокурая бестия, яснее всяких слов давала понять, что от нее не укрылся мой интерес к Эрику (как и его интерес ко мне). Знает ли она, что это я была тогда в коридоре?
Разумеется, у меня не было никакого желания задавать ей этот вопрос.
– Поторопись, Зои, я принесла тебе, во что переодеться, – и Афродита, быстро увлекла меня в сторону женского туалета. Затем, бросив на меня брезгливый взгляд, добавила: – Ты же не можешь присутствовать на церемонии Дочерей Тьмы в таком виде!
Когда мы зашли в туалет, она грубо сунула мне в руки платье, висевшее на плечиках над одной из дверей, и подтолкнула к кабинке.
– Можешь повесить свою одежду на плечики, потом отнесешь к себе в комнату.
Все это было произнесено тоном, не терпящим возражений, и я снова почувствовала себя последней неудачницей. Сами знаете, каково это – быть одетой не так, как остальные. Представьте, что вы пришли на вечеринку в карнавальном костюме, не подозревая, что костюмированный бал отменен и все будут в джинсах.
Я быстро сбросила свою одежду, натянула через голову платье и вздохнула от облегчения, убедившись, что оно моего размера. Платье было простым, но чрезвычайно удачным, из мягкой черной материи, которая никогда не мнется. У него были длинные рукава и круглый вырез, сильно открывавший плечи. (Какая я умница, что надела черный бюстгальтер!) Вокруг выреза, по краю рукавов и юбки длиной до колен, были пришиты крошечные красные бусинки. Прелесть, а не платье! Я снова надела туфли, радуясь тому, что мои хорошенькие балетки чудесно подходят практически к любому наряду, и вышла из кабинки.
– К счастью, размер мой, – сказала я.
Но Афродита даже не взглянула на платье. Она в упор разглядывала мою Метку, и я почувствовала свое полное поражение.
«Да, у меня на лбу цветная Метка – и пора бы к этому привыкнуть!» Но ничего такого я не сказала. «Вечеринку» устраивала Афродита, я была в гостях. Перевожу для непонятливых: я была здесь совсем одна, и мне волей-неволей приходилось быть паинькой.
– Я буду вести церемонию, поэтому, к сожалению, не смогу тебя опекать.
Разумеется, мне нужно было промолчать, но она просто вывела меня из себя!
– Послушай, Афродита, меня не нужно водить за ручку!
– Ну конечно, как я могла забыть! Ты сами справишься. Ты просто пойдешь напролом, как привыкла вести себя везде. И ты можешь себе это позволить, ведь теперь ты у нас любимица Неферет!
Потрясающе. Оказывается, между нами стоит не только Эрик и не только моя синяя Метка. Она завидует тому, что Неферет стала моей наставницей!
– Ты ошибаешься, Афродита. Не думаю, что я стала любимицей Неферет. Я просто новенькая, только и всего.
Я честно пыталась говорить с ней разумно, я этой стерве даже улыбнулась!
– Меня это не касается. Ты готова? Оставив надежду достучаться до ее мозгов, я молча кивнула, мечтая о том, чтобы эта дурацкая церемония поскорее закончилась.
– Отлично. Тогда идем.
Афродита вывела меня из туалета и ввела в круг. Я сразу узнала двух девиц, которые вчера подходили вместе с ней к нашему столику, Только если тогда на их лицах было выражение типа «я-только-что-съела-лимон», то сейчас обе дружелюбно мне улыбались.
Нет, я не дала себя одурачить, хотя тоже им улыбнулась. Находясь на вражеской территории, лучше не привлекать к себе лишнего внимания и выглядеть наивной или дурочкой (а лучше и то и другое одновременно).
– Привет. Меня зовут Энио, – сказала та, что повыше. Как я уже говорила, она была блондинкой, и ее длинные вьющиеся локоны по цвету больше походили на спелую пшеницу, чем на золото. Однако я по-прежнему была убеждена, что она не натуральная блонда.
– Привет, – сказала я.
– А я – Дейно, – сказала вторая, очаровательная мулатка с восхитительной кожей цвета кофе с молоком и густой вьющейся шевелюрой, которой вряд ли хватало наглости огорчать свою хозяйку, ссылаясь на повышенную влажность воздуха.
Обе были просто до омерзения красивы.
– Привет, – еще раз произнесла я и, переборов приступ клаустрофобии, встала между ними.
– Надеюсь, церемония вам понравится, – с улыбкой протянула Афродита.
– Еще бы! – хором ответили Энио и Дейно. При этом троица обменялась взглядами, от которых у меня мороз пробежал по коже.
Я поспешила отвернуться, поскольку мое оскорбленное самолюбие уже готово было возобладать над здравым смыслом и изгнать меня из этой паучьей компании.
Теперь я могла отлично рассмотреть круг и убедиться, что он ничем не отличается от xpамового, только в центре помимо стола стоял стул, на котором кто-то сидел. Хм… Нет, пожалуй, не сидел. Этот кто-то почти лежал на стуле, откинувшись назад. Его лицо полностью закрывал капюшон плаща-накидки.
Что бы это могло значить?
На столе, затянутом все тем же черным бархатом, стояла статуя Богини, ваза с хлебом и фруктами, несколько кубков, кувшин… и нож. Я прищурилась, чтобы убедиться, что не ошиблась.
Нет. Это был нож – с костяной рукояткой и очень длинным, зловеще изогнутым лезвием, показавшимся мне слишком острым для того, чтобы резать им хлеб или фрукты.
Девица, которую я, кажется, видела в нашем корпусе, невозмутимо зажигала торчавшие из резных подставок ароматические палочки и не обращала никакого внимания на обмякшую на стуле фигуру. Что тут происходит? Заснул он, что ли?
Вскоре в воздухе потянуло дымком, и по комнате медленно поползли призрачные зеленоватые струи. Я ожидала почувствовать сладковатый аромат, запомнившийся мне и Никс, но когда нетерпеливо втянула носом первое легкое облачко, меня поразил его резкий и горький запах. Он показался мне знакомым, и я наморщила лоб, силясь понять, Чем же это так пахнет…
Черт возьми, что же это? Немного похоже па лавровый лист, душистую гвоздику… (Спасибо бабушке Редберд, научившей меня разбираться в приправах и специях!)
Не на шутку заинтригованная, я глубоко вдохнула – и вдруг почувствовала легкое головокружение. Странно. Странные благовония. Казалось, расползаясь по комнате, они постепенно меняют свой аромат, как меняют его дорогие духи, в зависимости от человека, который ими пользуется. Я еще раз потянула носом. Точно, я не ошиблась. Гвоздика, лавровый лист… за которыми шлейфом тянется что-то еще, отчего в запахе чувствуется резкая горчинка… то, что делает его таким темным, таинственным и обольстительным в своей порочности.
Порочность?
И тут я все поняла.
Черт побери! Они обкуривали комнату травкой, смешанной со специями! Нет, зацепите иронию! Я столько лет мужественно противостояла давлению сверстников, отвергая самые вежливые просьбы хотя бы разок затянуться кошмарными самокрутками, которые передавали по кругу на разных вечеринках и сборищах (Я вас умоляю! Это же не гигиенично! И вообще, с какой стати я буду курить всякое дерьмо, от которого меня пробьет на пожирание разной калорийной гадости? Я слежу за своей фигурой!), и вот теперь меня запросто обкуривали марихуаной! Мама дорогая! Кайла ни за что не поверит, когда я ей расскажу!
Чувствуя подступающую панику (уверена, это был побочный эффект воздействия анаши), я лихорадочно озиралась по сторонам, почти не сомневаясь, что сейчас кто-нибудь из преподавателей ворвется в крут, заорет во весь голос и отправит нас всех… откуда мне знать, куда он нас отправит! Наверное, в какую-нибудь преисподнюю, типа исправительной тюрьмы для местных уголовных элементов, не достигших половозрелого возраста!
К счастью, оказалось, что в отличие от церемонии в храме, здесь не было ни одного взрослого вампира. Только недолетки – человек двадцать, не больше. Они негромко переговаривались и вели себя так, будто воскурение запрещенной марихуаны было абсолютно в порядке вещей. (Нарки проклятые!)
Стараясь вдыхать как можно реже, я обернулась к красотке, стоявшей от меня справа Светская беседа – лучшее средство от неуверенности и паники.
– Хм… Какое необычное имя – Дейно. Оно что-то означает?
– Разумеется, – ответила она с очаровательной улыбкой. – Дейно означает – «ужасная».
Я поперхнулась, а высокая блондинка, стоявшая от меня слева, жизнерадостно сообщила:
– А Энио значит – «воинственная».
– Вот как? – пробормотала я, пытаясь быть вежливой.
– Именно так. А Пемфредо, что в переводе означает «оса», только что зажгла благовония. Тебя удивляют наши имена? Они из греческой мифологии. Дейно, Энио и Пемфредо были тремя грайами, сестрами Медузы Горгоны и Сциллы. Согласно мифу, они были страшными седыми колдуньями, и на троих у них был один глаз и один зуб, которым они пользовались по очереди. Однако мы решили, что это всего лишь шовинистическая пропаганда, написанная человеческими мужчинами, с целью опорочить сильных и умных женщин.
– Неужели? – Я просто не знала, что еще сказать. – Неужели?
– Ну да! – воскликнула Дейно. – Человеческие мужчины – это такой отстой!
– Они все должны умереть, – поддержала ее Энио.
Звуки музыки, раздавшиеся как раз после этого очаровательного пассажа, спасли меня от необходимости продолжать разговор.
Что вам сказать о музыке? Она была тревожащей. Ее глубокий, пульсирующий ритм мог принадлежать как древности, так и современности. Представьте себе, что какому-нибудь безумцу пришла в голову мысль соединить современные заунывные песни с племенными брачными танцами.
Но это было еще не все. Через несколько дерганых тактов Афродита принялась кружиться в танце в центре круга. Допускаю, что это бы вам понравилось. У нее была отличная фигура и двигалась она почти как Кэтрин Зета-Джонс в мюзикле «Чикаго».
Но на меня все это почему-то не подействовало. И вовсе не потому, что я не лесбиянка (а я, кстати, не лесбиянка). Танец Афродиты не нравился мне потому, что был грубой пародией на танец Неферет под «Она идет во всей красе». Если попробовать найти стихотворный эквивалент музыке и ее исполнению, получилось бы нечто вроде «Плетется шлюха по шоссе».
Пока все смотрели на кривляющуюся Афродиту, я обвела глазами круг, делая вид, будто ищу вовсе не Эрика, и вдруг… черт!.. заметили его прямо напротив себя. Он единственный не смотрел на Афродиту. Он смотрел на меня.
Пока я лихорадочно решала, что лучше отвернуться, улыбнуться или помахать ему рукой (Дэмьен советовал улыбнуться, а Дэмьен был самопровозглашенным экспертом по всем вопросам, касающимся мальчиком), музыка закончилась и я перевела взгляд на Афродиту.
Она стояла в центре круга перед столом. В одной руке у нее была большая лиловая свеча, в другой – страшный нож. Афродита высоко подняла свечу над головой и торжественно двинулась к той части круга, где между двух алых горела одна желтая свеча.
Мне не потребовалась подсказка Воинственной и Ужасной, чтобы повернуться на восток. Моих волос снова коснулся ветер, и я увидела, как Афродита зажгла желтую свечу, а потом подняла нож, начертила в воздухе пентаграмму и нараспев произнесла:
– О, ветры бури, именем Никс призываю вас! Благословите магию, которая свершится здесь!
Ну что ж, она была совсем неплоха. Разумеется, она не излучала могущества как Неферет, но Афродита хорошо владела голосом, и торжественные слова в ее устах прозвучали бархатисто и загадочно. Затем мы дружно повернулись на юг, а когда Афродита зажгла высокую красную свечу, я ощутила уже знакомый жар огня и силу магического круга.
– О, огонь молнии, именем Никс призываю тебя! О, носитель грозы и силы магии, дай силу моим заклинаниям!
Мы снова повернулись, и на этот раз какая-то могучая сила вдруг потянула меня к синей свече, пылавшей среди алых свечек. Это было настоящее наваждение, и я едва удержалась, чтобы не выйти из круга и не приблизиться к Афродите, приступившей к заклинанию Воды.
– О, потоки дождя, именем Никс призываю вас! Пусть ваша всепоглощающая сила поможет мне совершить этот могущественным ритуал.
Что со мной творилось? Я обливалась потом, моя Метка не просто нагрелась, как во время предыдущего заклинания, а вспыхнули огнем, и рев бушующего моря загудел в моих ушах, заглушая все звуки церемонии. Мне стоило больших усилий устоять на ногах и повернуться направо.
– О, глубокая и влажная земля, именем Никс призываю тебя! пусть сама твердь земная всколыхнется под моими ногами, когда твоя могучая сила присоединится к моим заклинаниям!
Афродита снова подняла нож, и моя ладонь зачесалась от мучительного желания стиснуть его костяную рукоятку и со свистом прорезать воздух. Я почувствовала запах скошенной травы и услышала крик козодоя, невидимо парящего в небе над моем головой. Афродита снова вошла в центр круга, поставила на стол горящую лиловую свечу и приступила к завершающей части церемонии.
– О дикий и свободный дух! Именем Никс призываю тебя! Ответь мне! Пребудь со мной во время этого ритуала, награди меня силой моей Богини!
Я уже знала, что произойдет дальше – В моем сознании и в моей собственной душе зазвучали голоса. Когда Афродита взяла кубок и начала обходить круг, я сердцем прониклась каждым ее словом. Пусть она не обладала величественной осанкой и могуществом Неферет, но ее речь воодушевила меня и разожгла внутри меня могучее пламя.
– Наступило время совершенства полной луны. Почувствуйте великолепие этой ночи. Древним были открыты ее тайны, они умели использовать их, дабы обретать невиданные силы… дабы разрывать завесу между мирами и переживать приключения, о которых мы сегодня можем только мечтать. Мы, вампиры, воплощаем в себе тайную, загадочную, мистическую, истинную и могучую красоту мира, не оскверненного человеческими правилами и законами. Мы не люди!
В этом месте голос Афродиты эхом загудел в стенах зала, совсем как голос Неферет храме.
– Сегодня все вы, Дочери и Сыновья Никс, вновь попросите нашу Богиню о том, о чем мы просим ее каждое полнолуние на протяжении многих-многих столетий. Великая Богиня! Освободи сокрытые в нас силы, чтобы мы уподобились могучему кошачьему племени, обрели гибкость и мудрость наших собратьев в мире зверей и чтобы никогда нас не связали цепи и узы жалких человеческих предрассудков.
С этими словами Афродита остановилась прямо напротив меня. Мои щеки горели, я с трудом могла дышать и видела, что Афродита испытывает то же самое. Она подняла кубок и протянула его мне:
– Выпей, Зои Редберд, и вместе с нами попроси Никс о том, что принадлежит нам по праву крови, тела и Метки великого Превращения – той самой Метки, которой Богиня отделила тебя от других.
Ну да, я знаю. Конечно, я должна была отказаться. Но как? И потом, мне этого совсем не хотелось. Конечно, я не любила Афродиту и не доверяла ей, но ведь она говорила правду!
Я отлично помнила, как мама и злотчим отнеслись к моей Метке, я не забыла ужаса в глазах Кайлы и того, как повели себя Дастин и Дрю. И вообще, за все это время никто из них ни разу не позвонил мне, ни одной эсэмэски не прислал! Они просто отвернулись, предоставив мне самой устраиваться в этом новой жизни.
Это меня ужасно огорчало… и еще больше бесило.
Я приняла из рук Афродиты кубок и отпила огромный глоток. Это вино совсем не походило на то, что мы пили в храме Никс. Хотя оно тоже было сладким, какие-то незнакомые специи делали его вкус совершенно особенным. Оно опалило мой рот, горячим, горьковато-сладким потоком обволокло горло, и мне мучительно захотелось прикончить весь кубок целиком.
– Будь благословенна, – прошипела Афродита и с такой силой вырвала у меня кубок, что пролила несколько липких капель мне на пальцы. После чего посмотрела мне и глаза и улыбнулась жестокой торжествующей улыбкой.
– Будь благословенна, – машинально ответила я, чувствуя сладкое головокружение.
Когда Афродита подошла с кубком к Энио, и не удержалась и жадно облизала пальцы. Волшебное вино! И еще оно пахло… чем-то очень знакомым… голова кружилась… я никак не могла вспомнить, при каких обстоятельствах чувствовала этот восхитительный запах прежде.
Афродита неспешно обошла круг, угощая всех. Я жадно следила за ней взглядом в надежде на то, что, вернувшись к столу, она предложит нам еще по глоточку. Наконец Афродита остановилась и подняла кубок.
– О, великая и таинственная Богиня Ночи и полной луны, владычица бурь и стихий, повелительница духов и предков! О прекрасная и могущественная Никс, которой подчиняются даже самые древние из древних, снизойди к нашей просьбе. Наполни нас своей силой, своей магией и могуществом!
С этими словами Афродита припала губами к кубку, и я едва смогла подавить вздох разочарования, увидев, что она осушила его до последней капли. Когда с вином было покончено, вновь заиграла музыка, и Афродита стала обходить круг в обратную сторону, задувая свечи и отпуская призванные стихии.
И тут со мной стало твориться нечто странное. Наверное, в глазах у меня слегка помутилось, потому что мне вдруг показалось, будто я вижу перед собой Неферет – только более юную и менее опытную.
– Счастливого пути и до новых встреч! – воскликнула Афродита.
Мы хором повторили ее слова, и только после этого мое зрение прояснилось.
Метка перестала гореть, а странное видение Афродиты-Неферет исчезло. Но я продолжала чувствовать во рту привкус вина. Это было очень странно. Поверьте, я вообще не люблю алкоголь. Честное слово. Мне не нравится его вкус. Но в этом вине было нечто восхитительное, оно было вкуснее… вкуснее самых вкусных моих любимых трюфелей! (Я понимаю, вам трудно в это поверить.) И в то же время вкус этот почему-то казался мне знакомым.
Все разом заговорили, послышался смех, и круг сам собой распался. Вспыхнул газовый свет, и мы заморгали, ослепленные его яркостью.
Я обвела глазами зал, надеясь снова поймать взгляд Эрика, и вдруг заметила около стола какое-то движение.
Закутанный в плащ незнакомец, который на протяжении всей церемонии неподвижно просидел за столом, наконец, зашевелился. Он неуклюже принял сидячее положение и поднял голову. При этом капюшон его черного плаща откинулся назад, и я с изумлением увидела знакомые ярко-рыжие нечесаные космы и пухлое, неестественно бледное, веснушчатое лицо.
Это был противный Элиот! Странно, очень странно. Что он здесь делает? Что у него общего с Дочерями и Сыновьями Тьмы?
Я еще раз обвела глазами комнату. Как я и предполагала, среди приглашенных не было ни одного некрасивого, странного или невыразительного лица. Все – вы понимаете, все до единого! – были нереально хороши собой. Все, кроме Элиота. Он был явно лишним на этом празднике.
Тем временем Элиот сонно зевал, хлопал глазами и тупо мотал головой, словно обкуренный. Потом вяло поднял руку, чтобы смахнуть что-то с носа (наверное, козявку, извлеченную во время предыдущих раскопок), и я заметила, что его запястья обмотаны свежими бинтами. Что за?…
По моей спине пополз холодок. Я повертела головой и заметила неподалеку Энио и Дейно, оживленно болтавших с третьей фурией-гурией по имени Пемфредо. Подойдя к ним, я терпеливо дождалась паузы в разговоре, после чего беззаботно улыбнулась и не подавая виду, что мой желудок сейчас вывернет наизнанку, кивнула в сторону Элиота.
– Кто это? Что он тут делает?
Энио посмотрела на Элиота и изумленно приподняла брови.
– Это? Да никто. Просто «холодильник» для сегодняшней церемонии.
– Лузер, – прошипела Дейно, брезгливо покосившись на Элиота.
– Настоящий человек, – с отвращением сказала Пемфредо. – Ходячая закусочная, ничего больше.
Я почувствовала, что меня сейчас вырвет.
– Постойте, я не совсем поняла! Холодильник? Закусочная? О чем вы говорите?
Дейно Ужасная смерила меня надменным взглядом своих прекрасных шоколадных глаз.
– Так мы называем людей – холодильники или закусочные. Дошло? Завтрак, обед, ужин.
– И перекус между ними, – сладко проурчала Энио Воинственная.
– Но я не… – пролепетала я, но Дейно меня перебила.
– Ой, да хватит! Только не надо делать вид, будто ты не знала, что это за вино, и что тебе оно не понравилось!
– Вот-вот! Посмотри правде в глаза, Зои. Ведь тебе оно понравилось даже больше, чем всем остальным. Все видели, как ты облизывала пальчики! – усмехнулась Энио и, приблизив свое лицо к моему; выразительно посмотрела на мою Метку. – Ты белая ворона в нашей стае, Зои Редберд. Недолетка и вампир в одном лице. Тебе ведь хотелось не просто попробовать его кровь, ты хотела высосать ее всю, до последней капельки!
– К-кровь? – словно издалека услышала я свой собственный голос. В моих ушах зловещим эхом гремели слова «белая ворона».
– Да, милая, кровь, – засмеялась Ужасная.
Меня бросило в жар, и тут же обдало холодом. Я отвела глаза от их торжествующих лиц – и наткнулась на Афродиту.
Она стояла в противоположном конце зала и разговаривала с Эриком. Поймав мой взгляд, Афродита улыбнулась медленной понимающей улыбкой, потом приподняла в насмешливом салюте бокал и снова повернулась к Эрику, продолжая смеяться над тем, что он говорил.
Собрав все свое мужество, я кое-как попрощалась с Осой, Воинственной и Ужасной и медленно вышла из зала. Как только тяжелые двери закрылись за моей спиной, я бросилась бежать, не разбирая дороги. Все равно куда, лишь бы подальше отсюда.
«Я пила кровь – кровь мерзкого Элиота – и мне это понравилось!»
Но еще ужаснее было другое. Восхитительный запах не зря показался мне знакомым, я, наконец, вспомнила, где почувствовала его впервые. Это было в прошлой жизни, на школьной парковке, когда Хит поранил руку.
Значит, в тот раз меня заворожил не запах его нового одеколона, а запах его крови. Тот же самый запах, что чуть не свел меня с ума в темном коридоре, когда Афродита ногтем проткнула Эрику бедро, и мне мучительно захотелось слизнуть кровь с его джинсов.
Я была чудовищем.
Задыхаясь от бега и отчаяния, я рухнула в прохладную траву под ограждавшей школу каменной стеной.
Меня безудержно рвало.
