ГЛАВА 17
ИМЕНЕМ КОРОЛЯ
Черный как уголь вороной прижал уши к голове и испуганно захрапел. Хотел было попятиться, да всадник натянул поводья твердой рукой, заставляя коня шагнуть под сень голого леса.
— Ну, будет, будет…
Эйвинду заросли не внушали доверия, но привыкший повиноваться воле хозяина, он послушно потрусил вперед, прядая ушами.
— Отчего тебя встревожила обыкновенная рощица? — Человек ласково потрепал жеребца и проверил, на месте ли притороченный к седлу арбалет.
Кто знает, каких напастей ожидать в этих диких краях. Того и гляди, выскочит из оврага медведь или чудовище пострашнее. Не зря скакун фыркает.
А ведь прежде нрав его сложно было назвать робким. Эйвинда не пугали рыцарские турниры и шум неистовой битвы. Встретив на своем пути голодного волка, он скорее стал бы яростно отбиваться, чем пустился наутек. Но с таинственным лесом все обстояло иначе: слишком неприветливо щетинились его древесные пики.
Стефан отыскал глазами петляющую среди дубов тропинку и плотнее запахнулся в плащ. Под тканью тихо позвякивали доспехи — совсем легкие, чтобы не стеснять движений в дальней дороге, но прочные. От стрел, пожалуй, не уберегут, а от удара когтистой лапы — вполне.
Принц натянул капюшон поглубже. Он и сам был бы рад обойти сырую чащу стороной, но руны указали на нее, значит, окольного пути нет.
За долгое время скитаний будущий король Северин привык сверяться с прохладными, гладко обточенными морской водой камешками едва ли не каждую минуту. Нельзя сбиться с курса, потерять даже день. Он и так потратил на поиски сестры почти год, а казалось — и целый век.
Сколько минуло с тех пор, как встревоженный Стефан вошел в покои Брумы после празднования Самхейна? Он помнил ее бледное лицо, сбивчивую речь, словно все произошло вчера. Заломив морщинистые руки, старушка бродила по комнате и причитала:
— Ушла… Исчезла…
Испуганная горничная час назад доложила принцу то же самое: Изольды нигде нет.
Поначалу он лишь поморщился с досадой. Наверняка девочка прячется на конюшне или в пещерах у реки. Ей не раз приходилось просиживать в убежище подолгу в знак протеста против размолвок с братом. Видно, вчера упрямица вконец разобиделась, так что жди ее теперь не раньше глубокой ночи.
Но, бросив взгляд на заплаканную Бруму, Стефан понял: случилась беда.
— Куда она делась? — Он подхватил оседающую на пол старушку и усадил в кресло.
— Моя Хёльди… — всхлипнула та.
— Что стряслось? Где она?
Будущий король старался расспрашивать как можно мягче, но названая бабка лишь качала головой. Тогда он приступил к приказам — это также не возымело действия. Стефан просил, требовал, умолял, а в груди все холодело от страха.
— Нельзя говорить… — причитала Брума, растирая слезы по впалым щекам. — Не то ведьмовать малышке до конца своих дней…
Отчаявшись понять что-либо, принц решил: девочку похитили, может, даже убили.
— Измена? Дворцовый переворот?
— Нет, — ухватилась за сердце старушка. — Никто не предавал вас с сестрой. Она жива, невредима и скрылась по доброй воле…
— Ни за что не поверю! Сильнее всего на свете Изольда любит свой дом. Куда ей бежать? От кого? — Он запнулся. — Или дело в злосчастном замужестве?
— Прошу, не задавайте вопросов, ваше величество, я обязана сберечь тайну, пусть и ценой своей жизни. — Брума спрятала лицо в ладони. — Лишь этим можно помочь Хёльди…
Даже пребывая в расстроенных чувствах, она тщательно взвешивала слова, чтобы ненароком не сболтнуть лишнего. И как бы Стефан ни уговаривал, большего не добился.
Что ему было делать? Посадить несчастную в темницу? Казнить за нежелание открыть правду? В конце концов принц оставил ее в покое, так никому и не обмолвившись о странном бессмысленном разговоре.
Он не верил, что Брума имела отношение к исчезновению принцессы — слишком сильно та любила внучку. И боялась за нее — это Стефан видел отчетливо.
Переполошив замковую стражу, он снарядил поисковый отряд, разослал по окрестностям гонцов, намереваясь найти сестру. Но та словно провалилась сквозь землю. Один за другим разведчики возвращались с пустыми руками.
— Пешая, без проводника, она не могла далеко забрести! — твердил принц, снова отправляя людей в дорогу.
Они прочесали близлежащие леса, подняли вверх дном деревни, перекрыли тракты, но не нашли и следа беглянки. Дело не сдвинулось с мертвой точки и после того, как было объявлено вознаграждение за любые сведения о ней.
По всему выходило, что в ночь на Самхейн ни одна живая душа не видела Изольду, будто ее скрыло от людских глаз колдовство. Как иначе объяснить, что девочке удалось выскользнуть из замка незамеченной?
В тревогах пролетел месяц. Терзаемый бессонницей и кошмарными домыслами, принц Северин изучал карты в своем кабинете, когда к нему явился срочный гонец из Приморского королевства. Пришлось принимать его, хоть Стефан и не озаботился перейти в тронный зал, как того требовал этикет.
Вестник также не стал переодеваться. Его дорожный плащ покрывали пятна грязи, на сапоги страшно было глядеть. Откинув капюшон, посыльный спешно поклонился и протянул письмо с гербовой печатью Мак Тир.
Принц быстро пробежал взглядом по двум коротким абзацам и вскочил на ноги.
— Что значит пропал без вести?! А замковая стража, дозорные постовые? Не мог же Лютинг исчезнуть из собственной постели?
— Ваше величество, — гонец виновато потупился, — бушевал небывалый шторм, в одну из башен крепости ударила молния. Слуги и солдаты тушили пожар до утра, потому обнаружили отсутствие принца так поздно.
Стефан еще раз перечитал письмо. Торстейн — дядя Таальвена, составил его лично. Он полагал, что племянник погиб от рук заговорщиков, хоть и недоумевал, как они пробрались в укрепленный родовой замок. Но в королевских покоях повсюду виднелись следы борьбы: одеяла и простыни разодраны, на дверях глубокие царапины… Потому сомневаться в причине пропажи принца не приходилось.
«Поскольку тела не нашли, — сообщал Мак Тир, — поиски продлятся еще два месяца. Затем на престол взойдет ближайший претендент на корону в случае смерти законного правителя».
Речь шла о самом Торстейне. Далее следовали формальности: будущий король выражал скорбь по поводу утраты племянника и заверял, что Приморское королевство останется союзником дома Северин. Он прекрасно понимал политическую важность этой дружбы и нарушать ее не собирался.
— Будет ли ответ? — переминаясь с ноги на ногу, поинтересовался вестник.
— Позже, — жестом Стефан приказал ему покинуть кабинет и заперся изнутри.
Сердце гулко стучало, мысли одна безумнее другой носились в голове. Почему Таальвен и Изольда пропали в один вечер? Не Мак Тир ли увез ее силой, ведь он по-своему одержим девушкой? Но как ему удалось пересечь тысячи верст между королевствами за несколько часов? Почему никто не заметил чужака, и самое главное, каким образом принц уговорил Изольду пойти следом? Завидев его, она наверняка бы подняла шум.
Стефан уперся руками в тяжелую столешницу. Нет, даже если бы Лютинг, словно по волшебству, перенесся во двор замка Северин, он не причинил бы вреда девочке… Столько раз принц убеждался в его преданности. Проще поверить, что Таальвена убили или, по крайней мере, пытались. Может, и сам Торстейн причастен к этому?
Стефан зашторил окна и шагнул к стене, за которой пряталась потайная каморка. Надавив на подсвечник, он отворил скрытую дверь и осторожно пробрался в комнатушку. Здесь было темно, но будущий король отлично знал каждый закуток. На ощупь он нашарил на полке шкатулку. В ней хранился подарок Мак Тира — огромный изумруд, врученный престолонаследнику при рождении. У суеверных приморцев такой камень считался талисманом. Когда-то Лютинг оставил его брату своей невесты в знак верности.
— Если со мной случится несчастье, — сказал он, — взгляни на изумруд. Камень почернеет, когда меня не будет в живых.
Не надеясь разглядеть во мраке ни цвет, ни оттенок, Стефан все же извлек драгоценность из ларца — и чуть не выронил на грязный пол. Чулан наполнился ядовитым зеленым светом — изумруд сиял, словно пламя свечи. О таком Таальвен не предупреждал.
Принц озадаченно уставился на диковинку. Гладкая поверхность минерала оставалась холодной, мерцающее свечение то делалось ярче, то ослабевало, но исчезать не думало. С его помощью вполне удалось бы осветить небольшой погреб.
Не найдя подходящего объяснения, будущий король Северин сунул подарок друга в карман и задумчиво двинулся в кабинет. Кажется, пришло время отправиться к ведунье.
* * *
Когда он вошел в низкий пропахший дымом домик, знахарка уже ждала.
— Садитесь, ваше величество. — Она указала на грубую скамью и скрылась в глубине единственной комнаты.
Прежде Стефан бывал здесь всего раз — с Лютингом, пять лет назад. Юный Мак Тир тогда пытался объяснить, почему Изольда непременно должна стать его женой. И ему это удалось. Образы, которые увидел Северин в волшебном пламени старухи Йордис той памятной ночью, до сих пор вызывали у него дрожь.
Казалось, светлица вещуньи ничуть не изменилась: все те же пучки кореньев болтаются под низким потолком, густой слой сажи покрывает глиняную печь. Да и сама бабка выглядела по-прежнему: сухонькая, седая как лунь. Боги знают, сколько ей лет, но со знахарскими обязанностями Йордис справлялась проворно.
— Побольше чабреца. — Обращаясь к самой себе, она раскрошила над огнем сухую траву.
Очажок нещадно чадил, сладкий аромат смешивался с запахом прогорклого дыма. Спустя несколько минут у Стефана разболелась голова, но жаловаться он не стал.
— Принесли, что я просила? — наконец обернулась к нему вещунья.
В глазах ее и жестах не было желания угодить — только мудрость веков и какая-то отстраненность, словно мирские дела интересовали ее в последнюю очередь.
— Да.
Принц положил на стол мешочек с шитыми золотом инициалами — «И. С.». Изящные буковки походили на вязь в древних фолиантах. Он вспомнил, как гордилась сестра своим рукоделием.
— Они точно принадлежали девочке? — уточнила знахарка. Правителя она ничуть не боялась.
— Я привез камни из Приморского королевства, когда Изольде было семь. С тех пор она хранила подарок, будто сокровище, даже мешочек для него смастерила.
— Хорошо. Если руны по ошибке окажутся чужими, не берусь даже предположить, куда они приведут.
— Руны? — Стефан удивленно вскинул бровь. — Я думал, путь к сестре мне укажешь ты.
Старуха вытряхнула черно-белые камешки на ладонь.
— Откуда же у меня такие силы, ваше величество? Чай не ведьма какая… Сны толковать, будущее предвидеть — еще куда ни шло. Но разыскать принцессу… — Она скорбно поджала губы. — А камни хорошие, для работы вполне сгодятся.
В дальнем углу избушки что-то загрохотало. Принц замер тревожно, нащупав у пояса кинжал. К ведунье он прибыл тайно, не захватив с собой ни стражи, ни боевого оружия. Но спустя мгновение послышались тонкий мышиный писк и мяуканье испуганной кошки.
— Вот пакостница! — ахнула знахарка, опрометью бросаясь на шум. — Все миски мне перебила.
Пока она возилась с черепками, Стефан вынул из кармана камень Таальвена. Тот продолжал полыхать тусклым холодным светом.
— Поди-ка сюда, Йордис. — Он подбросил кристалл на ладони. — А об этом что скажешь?
В последний раз замахнувшись веником на кошку, след которой давно простыл, бабка зашаркала к столу.
— Сильный талисман. — Она подслеповато прищурилась и осторожно прикоснулась к изумруду.
— Его владелец жив?
— Жив, — после минутного колебания подтвердила старушка. — Да только сам не свой.
— Как это понимать? — Стефан нахмурился.
— Проклятие на нем, — понизила голос Йордис. — То же самое, что на вашей сестре. Слыхали, поди, будто мать ее — терновая ведьма…
— О покойной королеве говаривали всякое. Пока я не повелел прекратить любые пересуды на эту тему. — Принц грозно хлопнул ладонью по столешнице, прочертив перстнями глубокие царапины.
— Знаю, ваше величество. — Седая вещунья покорно склонила голову. — Но теперь досужими сплетнями дело не обойдется. Если хотите отыскать принцессу, придется поверить в ее силу. Вы не ведаете, кто она на самом деле, но трижды подумайте, прежде чем пускаться в дорогу. Затея эта может привести к погибели… Ни я, ни одна знахарка в округе не сумеет пообещать, что в дальних краях вы разыщите Изольду Северин, а не колдунью…
Стефан поднялся со скамьи, прошелся по комнате. Пришлось пригнуть венценосную голову, чтобы не задеть низкие балки. Лик его был задумчив. Кто подскажет, как поступить? Старая Йордис твердит, что лишь родная кровь сумеет отыскать девочку. Значит, гонца за ней не отправишь. Но если сам Стефан не вернется домой, что станет с королевством?
Молодой правитель замер у колдовского огня. За себя он не страшился, а вот судьба подданных не могла не тревожить… Но речь шла о его сестре. Можно ли сомневаться, когда малышка Хёльди в опасности?
Ведунья зорко следила за принцем, втайне надеясь, что он благоразумно отвергнет затею. Иначе путь храбреца будет тернист и гемен, а королевство его надолго останется без правителя. Но взор Стефана полнился решимостью все больше, и, глядя на благородные черты, Йордис понимала: не в ее власти отговорить монарха. Потому молча ждала решения.
— Что бы ни приключилось с Изольдой, я обязан вернуть ее домой! — наконец проговорил принц.
Вздрогнув, вещунья кивнула.
— На все ваша воля. Если дальняя дорога не пугает его высочество, я изготовлю путеводные знаки, которые направят вас.
— Как? — Стефан с недоверием взглянул на принесенные камни.
Ведунья ссыпала их в карман фартука и принялась перебирать склянки на своих полках.
— Очень просто. На каждый камушек нанесу узоры, которые научу толковать. Подбросите руны в воздух — они и сложатся в послание. А прочтете, так узнаете, куда ехать.
— Хочешь сказать, мне придется полагаться на гальку с морского дна? — Принц не поверил собственным ушам.
— Нет, ваше величество, — терпеливо растолковала старушка. — На кровную связь, которую я использую, чтобы создать руны.
Она протянула ему обыкновенный с виду нож и каменную ступку. Стефан озадаченно повертел клинок в ладонях.
— Режьте, — знахарка чиркнула ногтем по пальцу, наглядно демонстрируя, что следует делать, — ваша кровь послужит краской для магических знаков.
— Ладно. — Принц проверил на остроту лезвие.
Раз старуха утверждает, что кровь поможет, так тому и быть. Он занес острие над ладонью, но ведунья вдруг зашептала скороговоркой:
— Терновые ведьмы опасны… Может, оно и к лучшему, что девочка скрылась по доброй воле…
— Хватит! — Стефан метнул в ее сторону повелительный взгляд, и бабка мигом прикусила язык.
Когда все было готово, она бережно приняла клинок из королевских рук и протянула принцу лист подорожника.
— Дабы остановить кровотечение…
От лекарства он отмахнулся.
— Дальше-то что?
— Собирайтесь в дорогу, — протянула обреченно старуха. — Принцесса уже за гранью привычного мира, а скоро судьба уведет ее еще дальше… Надобно поспешить. Завтра на рассвете руны будут готовы. Приходите, чуть взойдет солнце, — я научу вас, как встать на путь, неведомый обычным людям.
* * *
С тех пор руны стали самым ценным имуществом Стефана. Он хранил их под плащом в потайном кармане и часто проверял, на месте ли заветный мешочек. На вид камни казались обыкновенными, но всякий раз, как он подбрасывал их на ладони, складывались в новый причудливый узор. Толковать его несложно, но вот беда, иногда руны утверждали, что Изольды нет в подлунном мире.
В такие мгновения сбитый с толку Стефан устраивался на привал и ждал — час, день, неделю. Или брел куда глаза глядят, надеясь в следующий раз получить от своих волшебных проводников более вразумительный ответ.
Сколько дивных земель он повидал с тех пор, как пустился в дорогу. Кое-где могущественные реки обрушивались водопадом прямо с небес, в иных местах росли леса из гигантских грибов и ядовитых кустарников. Северин проезжал мимо голых пустошей, покрытых черной золой, и там ему приходилось объезжать исполинские кости существ, о которых будущий король прежде не слышал.
Вместо напутствия ведунья Йордис строго-настрого запретила ему сходить с дороги, на которую он однажды встал. И повеление ее принц соблюдал неукоснительно. Чем немало беспокоил верного Эйвинда. Конь вертел головой, бил копытом, не желая следовать по колдовским тропинкам. За каждым поворотом он чуял дыхание смерти. Несколько раз ему с королевским наездником приходилось уносить ноги, но Стефана опасности не останавливали.
То и дело он подкидывал в воздух гальку с берегов Северного моря и устремлялся дальше, ведомый ее туманными посланиями.
— Не трусь, — успокоил он коня, пристально глядя, как смыкается за спиной стена сырого промозглого леса. — Осталось совсем недолго.
— Принцесса рядом, — сообщали руны. — Пока она в воздухе, но очень скоро ступит на землю — ту самую, по которой сейчас идешь ты.
* * *
Лютинг вздрогнул от боли и удивленно моргнул. Крошечный язычок очага показался невыносимо ярким.
— Что с тобой, Таальвен? — прогремел веселый возглас. — Никак колдовства испугался?
— Бояться его смысла нет, а вот отрицать чары неразумно, — ответил приморский принц сам того не желая.
Стефан Северин усмехнулся еще шире и хлопнул его по плечу.
— Как скажешь, друг.
«Где я нахожусь? — пронеслось в голове у Таальвена. — Кажется, происходящее уже случилось однажды, в далеком прошлом».
В подтверждение его догадок Стефан стянул перчатки и произнес знакомые слова:
— Не слишком-то я доверяю ведуньям, но тебе — верю. Потому насмехаться больше не стану. Прости, если обидел неуместной иронией.
Юный Мак Тир кивнул сосредоточенно, чем вызвал очередную улыбку на благородном лице Северина. Тому всегда казалось, что друг серьезен не по годам.
— Долго еще нам сидеть здесь, Йордис? — нетерпеливо бросил Стефан, вглядываясь в полутьму.
— Сколько понадобится, — резонно заметила старуха, подкидывая в огонь красноватый порошок.
Перед глазами Лютинга снова все поплыло. В нос ударил запах сырой земли и холодного ночного воздуха.
— Глядите внимательно, да вслух ни звука! — донеслось будто издалека.
Это вещунья позвала его с Северином к костру.
Таальвен вспомнил, как всматривался тогда, пять лет назад, в ставшее черным пламя. Как замечал картины в таинственных всполохах. Тонкая нить его судьбы рисовалась в огне, и она накрепко была связана с ниточкой Изольды. Если разделить их, потянуть за узелок, обе разорвутся. А значит, Мак Тиру без принцессы не жить, как и ей без него.
Приморский королевич видел это не раз, а вот друг его стал свидетелем подобного волшебства впервые. Словно зачарованный, он глядел на картинки, которые являло колдовское пламя. И дивился, как похожи они на образы живых людей.
Когда же Стефан протянул руку, чтобы прикоснуться к повзрослевшей сестре, Йордис бесцеремонно отпихнула его в сторону. Очажок тут же заискрил и погас. Светлицу накрыла густая темень.
— Что это было? — напоследок различил волк, прежде чем видение прошлого покачнулось, растаяло. — Снова лишь сон, — с горечью прохрипел он, оглядываясь кругом.
Тонкие осины печально шелестели голыми ветвями, половинка луны сочилась бледным молочным сиянием. Волк со стоном оглядел свои испачканные в грязи лапы. Седая шерсть на загривке стояла дыбом.
— Сколько еще память собирается мучить меня воспоминаниями? — Вместо слов из пасти вырвалось свирепое рычание.
Таальвен давно не мог вспомнить, кто он и кем был прежде. Обрывочные отголоски время от времени тревожили его разум, но разобраться в них становилось все сложнее. Строчки забытых песен возникали в голове и крошились пылью, бесконечная вереница лиц сливалась в бессмысленный поток.
— Хватит, довольно! — взвыл от бессилия волк. — Не могу больше терпеть! Голова как свинцом налита… Что за люди являются ко мне в зыбком мареве? Почему я не помню имен, слов?
С досадой он скребанул лапой воздух и принялся кататься по земле.
— Прочь, прочь! — приказывал себе принц, не вполне понимая, какую часть истерзанной души гонит.
Мир вихрился, на глазах меняя очертания, когда темная звериная сущность подступала ближе.
— Уходи, исчезни…
Нутро его горело — будто человек и чары боролись за измученное тело. Если побеждал Лютинг, он выныривал на мгновение из липкого мрака и пытался спасти хоть крупицы воспоминаний о себе.
Когда же одерживало верх волшебство, на пути волка лучше было не попадаться. Пригнув морду к земле, он скользил под деревьями, жадно вдыхал пьянящий весенний воздух. А в ушах эхом звенело неизменное: «Изольда Северин».
Имя это жгло больнее каленого железа и в то же время не давало забыться окончательно. Принц слышал его, даже пребывая в беспамятстве. И зверь тоже отлично его знал.
— Изольда Северин, — завывал он, хищно зыркая по сторонам. — Найти, убить, разорвать в клочья!
* * *
— Нам бы забрать еще севернее! — крикнула Изольда в синеватую вышину.
Солнце садилось, и небеса потихоньку теряли теплый оттенок.
— Ты уверена? — Зефир спрыгнул на палубу. — Вот уже пару дней кристалл в твоих руках заставляет нас петлять, словно зайцев по снегу.
— Я лишь следую его указаниям. — Принцесса стиснула в пальцах осколок горного стекла. Внутри застыла тонкая спираль. Не иначе кудесники вживили ее, чтобы заставить всевидящий кристалл указывать дорогу.
Девушка подошла к карте, разложенной прямо на досках, и в который раз провела над ней хрустальным камнем. Острие его качнулось в северном направлении, и, даже когда Изольда отвела руку, продолжило тянуться к безымянной точке на пергаменте, словно привязанное невидимой веревочкой.
— Видишь? — Она разжала ладонь, и стекло со стуком уткнулось в черный кружок на карте.
— Мертвый сад, — фыркнула Лива, заглядывая девушке через плечо. — До последнего надеялась обойти проклятый лес.
— А что с ним неладно? — предвидя мрачный рассказ, полюбопытствовала Изольда.
Кудесница уперла руки в бока, припоминая легенды.
— Говорят, в чаще бродят призраки. От их шепота сходят с ума…
— Кто в наше время верит в привидения? — хохотнул Западный ветер.
Тут же на него уставились две пары возмущенных глаз.
— Что? — Зефир уселся в никуда, скрестив ноги. — Духи — сплошная выдумка.
Заклинательница вздохнула с упреком и продолжила:
— Я слышала, в Мертвом саду пропало множество путников. Там легко принять фантазии за правду.
Принцесса сдвинула брови. Только этого ей не хватало. Может, кристалл ошибается? Она взглянула вдаль, медленно обводя взором горизонт. Но сердце радостно екнуло, стоило устремить его на север.
— Боюсь, нам все же придется причалить в указанном месте.
— Что поделать? — тряхнул копной пепельных волос западный владыка. — В конце концов, с нами терновая ведьма. Чего бояться?
«Ее, например», — чуть не ляпнула заклинательница.
Жених ее снова проявлял поразительную беспечность. Пока он разгонял лопасти корабельной мельницы, Лива бережно перенастроила колдовской механизм, и небесное суденышко развернулось носом к северу.
— К полуночи доберемся. — Она накинула на плечи меховую безрукавку и подняла воротник. — Давай только переждем темноту на плаву. Не хочу ночевать в Мертвом саду.
Изольда понурилась, но возражать не стала. Вряд ли кудесница волнуется попусту. С интересом она наблюдала, как Лива зажигает корабельные фонари, орудуя странной колбой с каменным колесиком. Всякий раз, когда раздавался тихий щелчок, фитили послушно вспыхивали.
— Сколькими же колдовскими трюками ты владеешь?
— Ни одним, — возразила кудесница. — Я использую крупицы знаний, доставшиеся мне в наследство от предков. Если бы ты представляла, как могущественны они были, как изобретательны… Алчность сгубила их, неуемная жажда подчинить мир…
— Мне жаль. — Принцесса задумчиво сложила руки на коленях.
— Мне тоже. — Лива щелкнула над светильником в последний раз и спрятала таинственный прибор в сундук. — Но такова судьба кудесников. Каждый расплачивается за собственные ошибки.
— Это верно. — Изольда поежилась и спешно сменила тему. — Полагаешь, лес действительно опасен?
— Не знаю… Предания ходят одно страшнее другого.
— Надеюсь, они врут, ведь волк где-то там…
Заклинательница отвела взгляд. Успокоить Изольду ей было нечем. Древние предки завещали держаться подальше от Мертвого сада, называя его гиблым и проклятым местом. Кто знает, жив ли Таальвен Валишер, если угодил туда.
И доберется ли до него тьер-на-вьер? С головой у нее и так не в порядке, вдруг призраки только ухудшат одержимость принцессы?
Пока Лива невесело размышляла, Зефир расходился не на шутку. Мельница под его порывами стонала и гудела. Луга, реки и лощины, словно игрушечные, проносились под килем. На такой скорости их суденышко оказалось в небе над Мертвым садом до темноты.
Мир еще не успел подернуться мраком, но бесцветная луна вовсю освещала палубу холодным светом. В его потоках лес выглядел безжизненным, восковым. Голые верхушки деревьев влажно поблескивали, у корней лужицами собирался густой белесый туман.
От мертвенного сияния хотелось укрыться с головой. Изольда поспешила спрятаться в трюме, но и там гнетущее чувство не давало забыться. Стоило смежить веки, и перед глазами возникали кошмары. Казалось, ядовитый свет проникает сквозь щели в досках, холодит кожу.
Стараясь ступать бесшумно, чтобы не разбудить кудесницу, принцесса выскользнула на палубу и устроилась на корме.
«Лучше сидеть здесь, чем всю ночь вертеться с боку на бок», — решила она.
Лодка тихонько дрейфовала в небе над Мертвым садом — лопасти зачарованной мельницы едва вертелись. Вокруг было тихо, но тишина эта не внушала спокойствия.
— Иди спать, — посоветовал Западный ветер, заметив одинокую фигурку. — Завтра вставать спозаранку.
— Не могу уснуть, — пожаловалась девушка, глубже ныряя в пятно теплого света от корабельного фонаря.
Недолго думая Зефир устроился рядом.
— Да, местечко зловещее. Даже меня подмывает всплакнуть от тоски.
— Правда? — Изольда придвинулась к нему ближе и недоверчиво вгляделась в серые глаза.
— Еще как, — закивал ветер. — Сразу вспоминаю жуткие видения, что мучили меня десять последних лет.
— Я тоже думаю о времени. Которое растратила впустую, пока Тааль скитался по свету…
Она зябко обхватила себя за плечи.
— Что, если он нуждался в помощи? Я должна была искать его дни напролет, а вместо этого ела досыта и спала в мягкой постели…
— Справедливости ради стоит уточнить, что условия в Железном доме не лучшие, — попытался пошутить ветер, но принцесса не улыбнулась. — Да будет тебе! — воскликнул он. — В Сеам Хор ты занималась важными делами — спасала Лотарэ, а попутно и Хёльма, возвращала воспоминания…
Девушка не дослушала.
— Я боюсь, что уже слишком поздно… Вдруг Таальвен Валишер больше не человек…
— Но ведь год не прошел.
— Честно говоря, я потеряла счет дням… Во владениях Хаар Силлиэ, в Сеам Хор, в болотном дворце время течет иначе. Кажется, с тех пор как я ушла из дому, минула вечность…
Голосок принцессы оборвался. Наблюдать за ее терзаниями было невыносимо. Зефир нахмурился и уверенно заявил:
— Тем не менее год не минул, поверь мне. — Он сгреб ее в охапку и по-братски прижал к себе. — Хватит хандрить! Мертвый сад во всем виноват — глядишь на него, и на душе тоскливо, хоть ныряй к Давену Сверру.
— Не стоит, — пробормотала Изольда ему в плечо.
— Потому что ты оторвала ему голову? — Ветер подмигнул.
— Разумеется, нет. Не настолько я кровожадна.
— Жаль, я люблю жуткие истории.
Западный владыка обвел звездное небо мечтательным взглядом.
— Про битвы и похищенных принцесс, прожорливых драконов, смелых благородных рыцарей… в детстве брат читал мне подобные сказки.
— Ты сейчас говоришь о Хёльмвинде? — Принцесса округлила глаза.
— Ну да. — Он ухмыльнулся. — Чему ты удивляешься?
— Да так. — Она подавила смешок. — Не представляю его с книжкой на коленях.
Они покосились друг на друга и прыснули со смеху.
— Хочешь, расскажу тебе какую-нибудь ветряную сказку? — предложил ветер, отсмеявшись.
— Еще бы! — Принцесса поджала ноги и приготовилась слушать.
Юноша откашлялся и торжественно начал, пытаясь скопировать голос своего старшего брата:
— Давным-давно в далеком королевстве Тьер-на-Вьер жила себе прекрасная Роза Ветров…
* * *
Мертвый сад шептал и переговаривался, зловеще поскрипывая тонкими ветвями. За деревьями как будто прятались туманные фигуры, которые исчезали, стоило повернуть к ним голову. Да и сами растения хищно тянулись к путникам, пока те не глядели на них в упор.
— Слышали? — вздрогнула Лива в который раз, чутко замерев посреди тропинки.
Она шла сразу за Изольдой, возглавляющей процессию.
— Да просто ветра балуют, — попытался разрядить обстановку Зефир.
Замечание его осталось неоцененным, кудесница возразила мрачно:
— Как раз их-то здесь встретить практически невозможно.
— Почему? — Западный владыка с любопытством осмотрел ветвистые решетки, перегородившие небо.
Его невеста обогнула лужицу, выбирая, куда ступить, и расплывчато пояснила:
— Говорят, в Мертвом саду вихри и ураганы сходят на нет…
— Глупость несусветная. — Зефир взвился в воздух. — Силы мои никуда не делись. Я с легкостью могу поднять бурю.
— Но делать этого не станешь, — тут же дернула его за штанину Лива. — Живо спускайся!
Пока двое спутников продолжали спорить, Изольда уверенно шагала вперед. Она слушала друзей вполуха, торопливо озираясь по сторонам. Лес не пугал принцессу. И хотя она несколько раз замечала, как мелькают за частоколом из ольх зыбкие тени, призраки не будили в душе ни боязни, ни беспокойства.
Томительное предвкушение целиком завладело ее чувствами с той самой секунды, как девушка сошла с корабля кудесницы. Она словно знала, куда идти, едва сдерживаясь, чтобы не пуститься в чащу бегом.
— Погоди! — окликнула Лива. — Нужно взять с собой кое-какие вещи.
И Изольда кивнула рассеянно, хотя на самом деле была далеко, мысленно уносясь в сердце Мертвого сада. Чтобы найти верный путь, ей не требовалась помощь карт и амулетов — девушка и так догадывалась, в какую сторону двигаться. Но терпеливо ждала, пока летающую ладью пришвартуют на опушке, соберут заплечные сумки…
— Вы видели? — испуганно воскликнула заклинательница, указывая вдаль.
Целая вереница людей в капюшонах на ее глазах пересекла небольшую ложбинку.
— Нет, — покачал головой Зефир. — Но я слышал голоса.
Принцесса снова промолчала, упрямо углубляясь в гущу леса.
— Предлагаю обойти овраг стороной. — Лива заозиралась в поисках другой тропинки.
— Невозможно, — тихим напряженным голосом ответила Изольда.
— Тогда сделаем привал.
— Нельзя.
Казалось, слова принцессе даются с трудом.
— Да что с тобой? — Озабоченная кудесница поравнялась с девушкой.
Чтобы заставить ее остановиться, она на ходу поймала тонкую руку подруги, но, как только взглянула в бледное лицо, разжала пальцы. Глаза принцессы горели, терновник на запястьях и лбу превратился в живые обручи.
— Я не могу медлить, — дрожа от нетерпения, выдавила Изольда. — До тех самых пор, пока не отыщу его… Но вы передохните, если хотите. После догоните.
— Исключено! — запротестовала Лива. — Чтобы мы бросили тебя одну в Мертвом саду?
— Значит, ты уверена, что волк здесь? — Западный ветер разорвал их небольшой строй, поднявшись над головами обеих девушек.
Принцесса закрыла глаза, прислушиваясь к себе.
— Я лишь знаю, что должна идти… Как во сне, который виделся мне десятки раз… Навстречу судьбе…
— Ясно. — Юноша задумался. — Может, удастся заметить Таальвена с высоты, если он уже близко? Я мог бы привести его к вам.
— Опасная затея, — возразила кудесница, поправляя лямки заплечного мешка. — Вдруг ты потеряешь нас из виду?
Она задрала голову, пытаясь навскидку определить, сколько саженей до верхушки самого высокого дуба.
— Да ты, верно, шутишь? — возмущенно фыркнул Западный владыка. — Или путаешь меня с несмышленым человеком, глаза которого годятся лишь на то, чтобы подслеповато щуриться и распознавать картинки под носом… Я — верховный ветер, Лив!
— Ну разумеется. — Заклинательница закатила глаза. — Я имела в виду губительное действие этого леса.
— Не настолько оно сильно, чтобы заставить меня плутать в трех чахлых елках.
— Ты не понимаешь, Зефир…
Пока она искала более подходящее объяснение, неугомонный возлюбленный метнулся к облакам и исчез среди переплетения неподвижных ветвей.
— Ну вот…
— Я больше не могу ждать. — Изольда переступила с ноги на ногу и, виновато опустив голову, двинулась вперед.
— Плохи дела, — следуя за ней по пятам, сетовала кудесница. — В Мертвом саду нужно держаться вместе.
— Он ведь ветер — отыщет нас как-нибудь… — Принцесса прибавила шагу.
* * *
Таальвена видно не было, и вообще никого, будто лес вымер много веков назад. Зефир прежде пролетал через северные земли и привык, что даже в Сеам Хор в ясную погоду чирикали птицы. Здесь же не раздавалось ни единого звука, словно Мертвый сад был наваждением.
От Фаруны Западный ветер слышал о таких миражах — они манят путника, обещают отдых под сенью листвы, а вместо этого глубже уводят в безжизненную смертоносную пустыню.
Но в отличие от южных оазисов-призраков черная чаща выглядела вполне реальной, несмотря на густую тишину. Единственным звуком оставалось тревожное поскрипывание голых дубов и тонких осин.
— Пора возвращаться, — решил Западный владыка и повернул назад.
Мертвый сад надежно скрывал своих гостей, так что их невозможно отыскать даже с высоты. Меховая шубка Ливы мелькнула вдалеке, и юноша устремился следом, досадуя, что тщетно потратил время. Но, к его удивлению, девушки внизу не оказалось. За ее наряд он принял колючие кусты у самой земли.
— Ладно. — Зефир снова поднялся в воздух и принялся высматривать путниц. — Не могли они далеко уйти.
Светлые кудри Изольды тут же блеснули на свету.
— Эй! — Он легко преодолел сотни саженей, но обнаружил лишь ручей с мутной водой. — Да что такое?
Его невесты и принцессы нигде не было. То тут, то там ветер замечал движение, а когда стремглав бросался за видением, находил лишь сонные поляны, заросли дикой малины и овраги, засыпанные полусгнившей прошлогодней листвой.
«Немыслимо потерять кого-то на столь крошечном клочке земли! — Он заметался в вышине, чувствуя, как холодок проходит по спине. — А ведь Лива предупреждала: места здесь гиблые…»
— Изольда! — отчаявшись напасть на след девушек, крикнул Зефир. Звонкий голос не достиг нижнего яруса леса, потонув в плотной дымке над верхушками деревьев.
— Лива! — попытался снова Западный ветер. Взгляд его лихорадочно шарил по черному орнаменту из спящих деревьев.
Но ответа не было. Мертвый сад молчал, угрюмо щетинясь ветвями.
* * *
Этот пронзительный голос, этот сладкий запах, без сомнения, принадлежали той, которую он так неистово жаждет отыскать. Она рядом… Дышит прерывисто, теребит гонкими пальцами золотистые локоны.
Тонкую белую шею так просто перекусить, сбить с ног невесомую фигурку, примять лапами к земле… и глядеть, как уходит из чудесных голубых глаз жизнь, как стекленеют они, устремленные в небеса…
Нет, нет! Найти ее, чтобы предупредить, оградить от опасностей… Кто причинит ей боль, тут же примет смерть от клыков и когтей. Ведь счастье ее — единственное, ради чего стоит существовать…
Громадный серый с проседью волк шел по следу, фыркая время от времени, яростно мотая головой. Человеческий разум его спал — все тише раздавались в мыслях слова, все чаще сменялись они яркими вспышками, подстрекающими продолжать охоту.
Никакие чары в мире не могли остановить Таальвена Валишера — его вело терновое колдовство. Покорный ему принц рвался вперед, терзаясь одновременно проклятьем и своей несчастливой любовью. И лишь боги сумели бы рассудить, что мучило его больше.
* * *
— Изольда, нельзя ли помедленнее? — Кудесница почти бежала, пытаясь поспеть за принцессой. Ноги увязали в грязи, путались в хитросплетении подгнивших корней.
Оставалось загадкой, как хрупкой девушке удается двигаться так быстро. Не иначе терновое волшебство наделяло ее невероятной скоростью.
— Изольда! — В горячке Лива задела носком сапога сухую корягу и растянулась на земле.
Принцесса не обернулась. Вот уже час, как она не разговаривала, не указывала путь, — лишь неслась вперед, чудом заставляя кусты расступаться.
— Ох. — Заклинательница потерла ушибленную лодыжку.
Ступать было больно — пришлось ковылять, используя вместо опоры нависающие деревья. Передвижение резко замедлилось. К счастью, девушка запомнила, в каком направлении скрылась ее спутница. Правда, поравняться с ней теперь — дело немыслимое.
Выломав себе из кустарника прочную клюку, кудесница захромала по тропинке. Встретиться с волком она не надеялась — лишь молилась предкам, чтобы не потеряться в туманных дебрях. Хорошо хоть ей было известно, куда движется Изольда.
Лива проверила, на месте ли амулет, безошибочно определяющий местонахождение тьер-на-вьер. Тонкая кремниевая пластина со стрелкой посередине крутанулась в ее ладонях, указывая дорогу.
— Вот и славно.
И бедняжка потащилась в лес, стараясь не ступать на больную ногу.
* * *
— Таальвен… Тааль… — закрыв глаза, шептала Изольда.
Она не видела ни голых стволов, ни прогалин с черной сырой землей. Сердце гулко стучало, заглушая любые звуки кругом. Глаза заволокло пеленой. Казалось, в мире не существует ничего кроме золотистой путеводной нити, что протянулась от нее к волку. И нет ориентира важнее этого лучика в темноте.
Словно в трансе, девушка шагнула на поляну и замерла. Внутри что-то оборвалось: набат в ушах стих, неведомая сила больше не влекла вдаль. Роща вокруг начала наливаться красками. Понемногу взгляд принцессы прояснился, дрожь в теле унялась. На смену ей пришла небывалая легкость, будто Изольда вот-вот воспарит над лесом.
Но проходили минуты, а ноги ее не отрывались от мокрой почвы. Лишь голова продолжала кружиться.
— Проклятье. — Принцесса потерла виски.
Вдруг орешник напротив зашелестел, качнулся. Девушка насторожилась, но тут же обрадованно вздохнула: на пятачок рыхлой земли выбрался крупный волк. Мех его серебрился на свету, голова была опущена. Зеленые глаза настороженно обвели луговину и вперились в человека.
— Тааль, это правда ты?
Зверь чутко принюхался, облизнул зубастую пасть и замер в нерешительности.
— Я знала, знала! — Она всплеснула в ладоши. — Чувствовала ведь: ты совсем рядом. Прости, что оставила одного так надолго…
Продолжая щебетать, девушка потянулась к другу рукой и испуганно ойкнула, заслышав низкое рычание.
— Не узнаешь меня?
Волк тряхнул головой и двинулся по кругу, намереваясь обойти добычу со спины.
— Как же так? — растерялась она. — Я уверена, что с нашей встречи не минуло года. Ты обязан быть собой!
Огромный зверь хищно оскалился, подбираясь все ближе.
Внезапно в голову принцессе пришла идея.
— Мне нужно поколдовать! Дай лишь пару мгновений, чтобы вспомнить подходящие стихи…
Она ухватилась за кончик косы, но внезапно воздух вспорол грозный рык: Таальвену не понравилось это движение.
— Я… не причиню тебе вреда. — Изольда окаменела, но от страха не завизжала.
Разумеется, волк не разобрал ни слова из сбивчивой человеческой речи. Жертва могла говорить сколько пожелает, пока зубы его не сомкнутся на ее горле. Главное, чтобы не убегала.
— Помнить, как я пела тебе? — робко спросила девушка. — После того как вызволила из упряжки Хаар Силлиэ… Сейчас все будет так же.
Лютинг описал еще кружок и сердито сверкнул глазами. Поведение его тревожило не на шутку.
— Позволь я спою тебе…
Но стоило первым дрожащим звукам наполнить лес, как зверь свирепо рявкнул. Опешившая добыча подпрыгнула на месте. Так-то лучше… Нежный голосок принцессы безмерно бесил его.
— Лютинг… — пятясь к роще, вымолвила Изольда.
Он победно лязгнул клыками. От возбуждения верхняя губа подрагивала.
— Прошу, опомнись. Я — твой друг… Твоя невеста… — Девушка испуганно отступала, не прекращая взывать к разуму принца.
Столько раз удавалось его пробудить, что поверить в безнадежность положения она не могла.
— Я пришла за тобой… Чтобы извиниться, исправить содеянное…
Внезапно волк заскулил. Ему требовался обманный маневр, чтобы застать жертву врасплох. Заметив перемену в поведении друга, Изольда подалась к нему. Расстояние между ними сократилось до одного прыжка. Лишь бы только не отскочила в сторону…
Но девица и не думала пускаться наутек. Одураченная знакомым огоньком в зеленых глазах, она доверчиво шагнула вперед, готовая нашептать ласковые слова, поверить в победу человеческой души над звериной.
Дурочка… Лютинг ухмыльнулся про себя, прижал острые уши, а затем прыгнул. Она осталась стоять как вкопанная — правда, успела выбросить вперед руку. Острые когти полоснули по ней, без труда разорвав ткань платья и нежную кожу. Но на том дело и кончилось. Волк щелкнул клыками вхолостую и отскочил, опасаясь, как бы добыча не выхватила из-за пояса оружие.
Он так и не понял, что произошло. Атака получилась молниеносной, смертельной. Промахнуться невозможно, ведь жертва не двигалась. По звериным меркам, она должна была уже захлебываться кровью из разорванного горла. Но принцесса дышала, пусть и прерывистее обычного. Таальвен взвыл и припал к земле, размышляя, как опять не промазать.
Ошеломленная Изольда лежала на спине, уставившись на струйки черной крови. Очень быстро они пропитали разодранный рукав ее наряда, закапали на лицо.
«Как могло случиться подобное? — беззвучно твердила она, отказываясь верить, что преданный Таальвен попытался ее прикончить. — У меня ведь есть время — почти месяц… Мак Тир должен прийти в себя!»
Принцесса села, не ощущая боли в искалеченной руке. На отстраненном лице змеился терновник. Новый вопрос не давал ей покоя: почему Лютинг, вооруженный острыми, как кинжалы, клыками, не сумел ее загрызть? Ведь зубы его сомкнулись в вершке от ее горла… Значит ли это, что потерявший человеческую личину волк никогда не сможет убить ту, которую ненавидит?
Пока растерянная девушка собиралась с мыслями, зверь примерялся к новому прыжку. Он готов был пытаться до бесконечности, только бы вкусить солоноватой черной крови.
Но тут сухая ветка под его лапой треснула, принцесса повернула голову в сторону своего несостоявшегося убийцы.
— Разве ты не видишь, Тааль, все напрасно. — Она поднялась, придерживая раненую руку. — Нечего нам силиться навредить друг другу. Ведь в конечном счете мы делаем хуже себе.
Сморщившись от боли, которую наконец начала чувствовать, она добрела до дерева и привалилась к стволу.
— Как бы страстно ты ни желал вонзить в меня зубы, поймаешь воздух… Потому возвращайся…
В мелодичных речах не было смысла. Раздосадованный зверь подкрался ближе, пристально наблюдая за каждым ее движением.
— Ну, давай, — горько прошептала Изольда, — попробуй снова.
Она твердо решила не уворачиваться, чтобы доказать волку: терновое колдовство хранит ее от погибели.
Таальвен напружинился, сильные лапы легко оттолкнулись от земли — и вот он готов совершить то, ради чего живет последние месяцы.
Но внезапно тишину резанул отчаянный крик:
— Изольда!
Щелкнул утробно затвор, пропела тетива, и тяжелый арбалетный болт пробил грудь Таальвена Валишера. Когти его так и не достигли цели — смертельно раненый волк мешком повалился на землю в двух шагах от побледневшей девушки.
* * *
— Хвала богам, я успел вовремя! — Стефан соскочил с коня и бросился к пораженной сестре.
Поверить в то, что именно ее он видит после стольких дней поисков, было непросто. Но руны не солгали, а рука принца оказалась тверда. Лишь это спасло Изольду от неминуемой смерти.
В конце изнуряющего бесконечного похода она предстала перед ним — повзрослевшая, совсем другая. В облике принцессы не сквозило радости. Бескровное лицо покрывали черные полосы и завитушки, губы дрожали, пальцы лихорадочно сжимались.
— Нет…
«Разумеется, она потрясена», — рассудил Северин.
Он осторожно взял девушку за плечи, заглянул в потемневшие глаза.
— Это я, Хёльди… Теперь все будет хорошо.
Медленно, словно время для нее растянулось, терновая ведьма подняла голову и уставилась на брата невидящим взглядом. Ветви на ее руках и лице шевелились, кровь черными пятнами расплылась по платью.
— Что ты наделал?
Голос был чужим и хриплым, но Стефан подавил удивленный возглас.
— Он ранил тебя? Не волнуйся, я осмотрю царапину…
Он старался говорить как можно беспечнее и не пялиться при этом на сливовые узоры, но в груди похолодело. Значит, история с проклятием правда? И хотя принц предполагал, что с сестрой произошло несчастье, связанное с колдовством, он поразился увиденному.
— Не смей! — неожиданно рявкнула девушка.
— От испуга ты плохо соображаешь, — попытался образумить ее брат, но Изольда толкнула его и с легкостью вырвалась.
— Кто просил тебя вмешиваться?!
Удар оказался неестественно сильным — Стефан попятился, чуть не шлепнувшись в грязь.
— Изольда… — Он беспомощно замер посреди поляны.
— Ты заплатишь! — грозно воскликнула она.
Не желая верить, что принцесса изменилась под действием чар, брат подался к ней и в следующее мгновение очутился на спине за деревьями. Понять, как это произошло, он не успел. Но перемещение оказалось очень кстати, поскольку рядом с терновой ведьмой уже бушевал черный вихрь.
— Что за…
Растрепанный Зефир молча подал Стефану руку.
— Что здесь происходит? — только и сумел вымолвить тот.
— Ох, ваше высочество, — Западный ветер сокрушенно покачал головой, — как не вовремя вы появились…
— О чем ты говоришь? Я спас принцессе жизнь!
— Напротив. — Юноша с пепельными волосами указал в центр поляны. — Только что вы метко поразили своего друга — Таальвена Валишера и, боюсь, отобрали у Изольды последнюю надежду на счастливый конец.
С сомнением взирая на Зефира, северинский принц выглянул из-за черных стволов и потрясенно отступил в глубь рощи. Западный ветер оказался прав: у ног обезумевшей девушки лежал раненый Лютинг Мак Тир.
Между тем, потеряв брата из виду, терновая ведьма принялась крушить Мертвый сад. Призванный ею ураган приминал к земле осины, словно соломинки, вгрызался во влажную почву, оставляя глубокие воронки. Из борозд, словно в волшебной сказке, тянулись растения. Ветви их сплошь покрывали колючки, стебли изгибались хищно, стараясь оплести как можно больше леса.
О Стефане Изольда позабыла мгновенно. Ужас захватил ее, ярость сдавила горло огненной хваткой. Еще немного, и причина возникновения самих чувств растворится в бурлящем круговороте.
Но вот принцесса окинула луговину рассеянным взглядом — вдалеке распластался на земле молодой мужчина. Его сильные руки были широко раскинуты, темные с проседью волосы прикрывали лицо. Наряд составляли одни лишь узкие бриджи, словно незнакомец только что выбрался из постели. Картину дополняла стрела, торчащая из груди.
Шум в ушах девушки помалу смолкал, помешательство отступало, хоть терновник по-прежнему возводил вокруг поляны неприступные стены.
— Таальвен Валишер, — вспомнила она, бросилась к окровавленному Лютингу и упала на колени. — Нет-нет-нет! Глупый волк…
Арбалетный болт вошел в грудную клетку принца наполовину. Не требовалось звать лекаря, чтобы понять: рана смертельная. Изольда осторожно убрала с его лба курчавые прядки. Ниже шеи она старалась не глядеть.
— Как же так? — Мысли хаотично вертелись в голове.
К ее удивлению, Таальвен шевельнулся и распахнул изумрудные глаза.
— П-принцесса? Это сон? — Но жуткий булькающий кашель не дал ему договорить.
Тонкая струйка крови потекла по небритой щеке.
— Нет, — пряча лицо в ладонях, застонала девушка.
Как всегда прекрасна… Лютинг зачарованно коснулся ладонью золотистых волос. Поверить в реальность происходящего было сложно. Но все же он напрягся, вырывая из мрака последних недель цельные воспоминания.
Бесконечные лес, погоня, неутолимая жажда, донимающая изнутри, проникающая даже во сны…
— Память как решето, — пожаловался хрипло приморский принц.
Наконец взгляд его упал на длинную царапину Изольды. Чернильная кровь пропитала вспоротый рукав.
— Кто это сделал?
Она не ответила — лишь спрятала руку за спиной. Таальвен нахмурился. Отчего-то казалось крайне важным выяснить, кто причинил вред его невесте. Словно он знал этого человека, долгое время вел с ним яростную борьбу. Внезапно Мак Тира осенило, мысли наполнились жутким знанием.
— О нет! На тебя напал я?
— Не о моих ссадинах тревожься, — в сердцах бросила принцесса. — У самого беда похуже.
Он с трудом приподнял голову и окинул собственную грудь изумленным взглядом. Так вот отчего внутри все горело, а тяжесть давила, как морская толща. Вот почему дышать было сложно, в глазах то и дело темнело…
— Всемогущие боги, — промолвил Лютинг, — я умираю!
— Нет. — Изольда вцепилась в его пальцы. — Нужно только вытащить стрелу.
Принц хохотнул и тут же захлебнулся горячей жидкостью с противным металлическим привкусом.
— Поверь мне, — он кашлянул, выплевывая кровь, — это делу не поможет. Лучше оставь все как есть.
На решительном лице принцессы ясно читалось, что опускать руки она не собирается.
— Зато я снова человек, — проговорил Таальвен, силясь скрыть нахлынувшую боль за показным ликованием.
— Ненадолго, — возразила Изольда. — Терновое колдовство ослабевает, когда ты теряешь силы. Но стоит тебе исцелиться, оно снова обретет власть над обликом проклятого… Ты не умрешь, Лютинг Мак Тир!
На мгновение Таальвен позабыл о терзавшей его вине за то, что чуть не убил свою юную невесту. Мучительная боль тоже отступила.
— Неужели тебе известно об… обо всем? — даже смертельно раненному, проклятие не давало ему озвучить правду.
Девушка кивнула, закусывая губу.
— Прямо гора с плеч. — Он попытался изобразить улыбку.
Теперь можно отправляться к праотцам со спокойным сердцем. Но Изольда, кажется, не разделяла его смирения.
— И это все, что ты скажешь? Я заколдовала тебя! Из-за меня ты страдал в волчьей шкуре целый год!
Лютинг вгляделся в ее лицо — такое знакомое и чудесное, даже со следами слез и терновника.
— Я ведь говорил, что не держу зла…
Она вспыхнула и упрямо мотнула головой.
— А я вот сержусь на тебя, приморский принц! По какому праву ты решил взять меня в жены? Если бы не твое сумасбродство, не лежал бы сейчас пришпиленный к земле!
Он не готов был к такому натиску.
— Я разгадала твой план — вздумал отдать богам душу, чтобы навсегда оставить меня в терновых оковах? Хочешь, чтобы я мучилась от вины за твою смерть, сходила с ума от шепота тьер-на-вьер в голове?
Девушка разошлась не на шутку, синие глаза ее метали искры, волосы потрескивали от крохотных разрядов.
Таальвен Валишер попытался встать, но одеревеневшие члены не слушались. Казалось, он превратился в камень.
— Если бы я только мог рассказать тебе… Но, боюсь, нам не удастся поговорить, северинская принцесса…
— Еще как! — Она прикоснулась холодными пальцами к его груди и взялась за древко стрелы. — Я выну ее, а затем исцелю тебя. Когда снова окажешься на ногах, придется выслушать все, что у меня накипело.
— Не надо. — Он накрыл ее дрожащую ладошку своей. — Станет только хуже.
— Ну и пусть! Какая теперь разница? Или ты боишься, Таальвен Валишер?
Он сжал побледневшие губы, стараясь не дышать.
По правде, больше всего приморского принца страшило, что он потеряет сознание, а с ним исчезнет и облик Изольды.
— Ты клялся мне в верности, обещал сделать все, что ни попрошу. Так выполняй же свои слова! — От избытка чувств ее снова начинало трясти.
Лютинг спокойно убрал руку.
— Делай, что пожелаешь, принцесса, — все, что сочтешь нужным…
Она кивнула, пытаясь определить, какое из двух переживаний сейчас владеет ею — страх за волка или злость на глупого Мак Тира.
— На месте стрелы окажется громадная дыра… Как ты собираешься ее заштопать? — Таальвен со стоном откинул голову.
И принцесса сообщила деловито, словно делала это уже тысячи раз:
— С помощью тернового волшебства…
На самом деле она и сама сомневалась в предстоящей затее.
— Предположим, тебе удастся… — Он сплюнул очередной кровяной сгусток. — Время мое истекло… Сама же сказала: год почти прошел… Лучше погибнуть сейчас, чем стать бездумным кровожадным зверем.
Говорить ему было тяжко — свободу сковывало терновое проклятие, силы стремительно покидали тело.
— Ты не превратишься в чудовище! — отчеканила девушка и, набрав воздуха в легкие, выпалила: — Я выйду за тебя замуж прежде, чем это случится…
— Но… — Принц не смел поверить в услышанное. — Ты ведь терпеть меня не можешь, Изольда Северин! Не хочу, чтобы из жалости…
— Ох, замолчи! — Она хлопнула его по плечу и тут же испуганно ойкнула.
Мак Тир зарычал сквозь стиснутые зубы, не хуже волка.
— Прости! — Изольда зажала рот рукой. — Я не хотела…
Трижды она прокляла себя за вспыльчивость, но Таальвен не проронил и слова.
— Волк, которого я знаю, не сделал мне ничего дурного… — после долгой паузы вымолвила она. — Остановимся пока на этом.
Лютинг хмуро поглядел на располосованное предплечье девушки, из которого продолжала сочиться кровь.
— Кроме того, — она виновато опустила глаза, — свадьба с тобой — единственный шанс для меня сохранить разум.
— Что? — Превозмогая боль, он потянул ее на себя. — О чем ты говоришь?
— Ты ведь встречался с тьер-на-вьер прежде? Она жаждет заполучить мое тело, как и десяток девушек из моего рода до того… Ни у одной не хватило сил бороться… Но тебя, Лютинг Мак Тир, ведьма боится. Потому так важно, чтобы ты жил, оставался рядом. Исчезнешь, и я тоже сгину — сдамся под натиском тьер-на-вьер!
Он слушал очень внимательно, хотя мысли начинали путаться. Шелковые светлые локоны скользили по мужскому лицу. Вот она — Изольда Северин, почти в его объятиях.
— Я выдерну арбалетный болт и попробую залечить рану. Однажды мне посчастливилось вернуть к жизни утопленника. Вдруг снова сработает.
Голос разрушил зыбкую пелену грез, заставляя задуматься, что станет, если удача от них отвернется.
— Готов? — Замершая от напряжения принцесса решительно сжала пальцами деревянное древко.
— Если все же не выйдет… — Он в последний раз вгляделся в драгоценные черты и закрыл глаза.
— Не желаю слушать ни слова! Прибереги признания на потом. — Девушка тряхнула пышными локонами и со всей силы потянула злосчастную стрелу.
Будь Изольда обычным человеком, ей ни за что не удалось бы справиться, но терновая ведьма без труда вытащила болт из груди своего жениха. Что-то гадко хрустнуло, из раны хлынула кровь. Белый как полотно Таальвен даже не вскрикнул. Голова его безвольно откинулась.
— О боги! — пробормотала Изольда, стараясь не грохнуться в обморок следом за ним.
Трясущимися руками она зажала страшную рану и крикнула исступленно:
— Живи!
Ничего не произошло. Колючий терновник выстроил вокруг нее с Лютингом настоящую крепость, такую высокую, что понадобилась бы лестница, чтобы преодолеть стены.
— Затягивайся, ну же! — Принцесса сосредоточилась и представила, как срастается изувеченная плоть под ее натиском.
Но вместо этого пальцы стали липкими от крови.
— Давай, колдовство, — умоляла она, пока вихри вертелись за ее спиной.
Смекнув наконец, что тьер-на-вьер не собирается ей помогать, девушка вскочила на ноги и гневно вскрикнула:
— Верни его, немедленно! Я знаю, тебе это по силам.
Терновая ведьма молчала, словно ее никогда не было и Изольда не слышала чужой низкий голос в своих снах. Ну конечно, колдунья ненавидела Лютинга, боялась как единственного человека, угрожавшего ее полной и непоколебимой власти над несчастной девушкой. С какой стати спасать его?
Взвыв от бессилия, принцесса заметалась по поляне. В руках ее была сосредоточена огромная мощь. Она сумела бы исцелить тысячу раненых, мановением пальца возвести города, наполнить пересохшие реки водой, заставить встретиться солнце и луну. Вот только не знала нужного колдовства.
В отчаянии упав на колени, девушка уставилась на свои руки… Что за бесполезная сила в них скрыта… Внезапно мысли осветила чудесная догадка: черная кровь тьер-на-вьер! Хёльмвинд говорил, она способна оживлять мертвых. Шаманы из Волчьей пасти использовали ее, чтобы жить вечно.
Хватая пересохшими губами воздух, Изольда подползла к бездыханному принцу и закатала рукав. Порез ее все еще кровоточил. Но чтобы сработало наверняка, принцесса надавила на него. Запястье мигом онемело, но драгоценные капли полились с новой силой.
Занеся ладонь над Таальвеном, девушка принялась бережно капать кровь на жуткую рану.
— Только бы подействовало. — Сердце ее замирало от страха.
«Хорошо, что терновая ведьма не может разом лишить собственную кровь чудодейственных свойств. И почему волк задел ее так неглубоко, — сетовала мысленно принцесса. — Жаль, нет ножа, чтобы оставить еще несколько надрезов».
— Только не умирай, Лютинг. — Она всматривалась в его черты, слишком строгие для двадцатитрехлетнего юноши, и злость на Мак Тира потихоньку отступала.
А рана от арбалета тем временем начала затягиваться. Быстро и бесшумно срастались сломанные кости, разорванные ткани. Хватило бы и нескольких черных капель, чтобы излечить принца. Изольда же потратила неизмеримо больше.
Когда алая кровь перестала вырываться из его груди толчками, девушка наконец обратила внимание на чудесные перемены. В изумлении она наблюдала, как выравнивается грудная клетка ее суженого, как гладкая кожа затягивает разодранную плоть.
— Получилось? — не веря до конца в успех, пролепетала принцесса.
Метаморфозы продолжались. Как только Таальвен задышал ровно и спокойно, тело его свело судорогой. Ноги принца неестественно изогнулись, руки стали обрастать шерстью.
«Он здоров, — догадалась Изольда. — И опять обернется волком».
Она оказалась права. Лишь смерть могла отогнать терновое колдовство, но, когда призрак ее отступил, проклятие овладело Лютингом… Может, оно и к лучшему?
Через минуту у ног девушки лежал гигантский, испачканный кровью зверь. Арбалетный болт валялся рядом, смутно напоминая о том, что мгновение назад принц был человеком.
И хотя жизни его теперь ничто не угрожало, Изольда не могла знать наверняка, кто предстанет перед ней — Таальвен или разъяренный волк, по-прежнему желающий смерти девушки.
Тем не менее осторожничать она не стала — слишком много испытаний свалилось на хрупкие плечи. Обхватив могучую волчью шею, уткнулась в мягкий мех и закрыла глаза.
— Я нашла тебя, Таальвен Валишер… Нашла…
Так она и лежала, не смея помыслить о будущем. Волк очнется, и жизнь потечет по-прежнему, словно Мак Тира не существовало… Но ведь он знает, что ей известно о нем. Как теперь быть? Как, шутя, переговариваться с волком, если видишь за серой фигурой суровое лицо, сильные руки, способные схватить, удержать… А этот голос, привыкший повелевать…
Принцесса помотала головой, отгоняя мрачные думы. Она не станет забивать мысли такой ерундой!
Таальвен Валишер зашевелился. Сначала дрожь пробежала по хребту, затем в движение пришли задние лапы.
— Тааль? — Девушка сжалась в комочек.
— Ф-х-х, — выдохнул зверь, пытаясь подняться.
Изольда вяло отползла в сторону.
— Ух, — со стоном протянул Лютинг, — меня будто собрали по частям…
Пошатываясь, он прошелся взад-вперед и уставился на онемевшую спутницу.
— Клянусь Зефиросом, тебе удалось! Теперь-то я верю во все россказни о терновых ведьмах… Попробуешь на досуге превратить в золото металл?
— Обязательно. — Изольда слабо улыбнулась.
— Славно. Значит, у нас всегда будут деньги…
Вряд ли он имел в виду их семейную жизнь, но оба смущенно замолчали после этих слов.
— Меткий был выстрел, — меняя тему, сказал волк.
Поразившая его стрела валялась неподалеку.
— Я видел того, кто стрелял, но зрение, разумеется, подвело меня. — Приморский принц принюхался к древку. — А вот обоняние соврать не способно…
Он перевел взгляд с напряженного лица принцессы на неприступные терновые стены.
— Скажи-ка, Изольда Северин, твой брат действительно пытался меня убить?
— Да, — она наконец овладела своим голосом, — а я собиралась прикончить его в отместку. Хорошо, что Зефир вмешался.
— Наверное, Стефан сбит с толку. — Волк тяжело вздохнул. — И вряд ли понимает, что здесь произошло…
— Ты прав, — девушка поднялась с земли и отряхнула платье, — но мы откроем ему правду. Расскажем все от начала до конца, чтобы будущий король Северин обвенчал нас как можно скорее.
Она взмахнула рукой, и терновые баррикады начали рушиться.
Толстые стебли уползали под землю, шипы прятались, послушные руке хозяйки. И, глядя, как Изольда укрощает древние чары, Таальвен Валишер не мог поверить, что мечта взять ее в жены наконец сбудется.
* * *
— Ни за что! — В очередной раз отрезал северинский принц.
Он сердито расхаживал по опушке Мертвого сада, призывая Изольду к благоразумию.
— Но ты ведь сам видел, как он превращается в Лютинга! — Девушка сложила руки на груди, непроизвольно повторяя жесты брата. — Я же растолковала последствия тернового проклятия.
— Пусть так, я не могу выдать тебя за волка!
— Когда истечет положенный срок, он снова станет человеком…
— Через семь лет?!
Понять негодование Стефана было несложно: несколько мгновений назад сестра его завершила свой сумбурный невероятный рассказ и теперь требовала, чтобы принц обвенчал ее с диким зверем.
Да, Северин действительно видел, как тот перевоплощается в юного Мак Тира, но, боги, неужели нет другого способа вернуть другу нормальный облик?
— Говорю тебе, его не существует! — словно прочла его мысли принцесса.
За год она сильно изменилась: выросла, научилась принимать волевые решения. Стефан глядел на сестру и видел храбрую стойкую девушку, которой хватило сил бороться с проклятием. Но имеет ли он право бросить ее посреди чужих земель в обществе заколдованного приморского королевича?
— Поехали домой, Хёльди. — Он ласково взял ее за плечи. — В наших краях найдется два десятка знахарок, которые придумают, как снять чары с вас обоих.
Девушка грустно покачала головой и убрала его руки.
— Им не удастся… Власть тьер-на-вьер чудовищна… Поверь, Стефан, пожениться — наш с Таалем единственный шанс. Ты ведь сам хотел отдать меня ему в жены.
— Да, но… — Северин выглядел смущенным. — Тогда он был человеком.
— В волка его превратила я! — вздернула подбородок принцесса. — Полагаешь, бросить друга, верного союзника теперь было бы справедливо?
Удар оказался метким. Стефан поморщился и украдкой покосился на Таальвена. Тот в беседе не участвовал. Лишь задумчиво сидел в сторонке, тактично отвернувшись. И при этом все равно отлично слышал каждое слово.
Свидетелями разговора были и Лива с Зефиром. Они остались в трюме ветряного корабля, сославшись на срочный ремонт какого-то прибора. Но уж больно тихо было на палубе. Видно, любопытная кудесница рассчитывала узнать, чем кончится дело.
Когда терновая крепость на поляне окончательно рухнула, она первой кинулась к Изольде и Таальвену. Из-за поврежденной лодыжки догнать принцессу вовремя заклинательнице не удалось. И о страшной схватке с волком она услышала от Зефира. Стоит ли говорить, что увидеть друзей живыми Лива не надеялась.
Но те чудом оказались невредимы. Только на руке у принцессы красовалась длинная царапина.
— Я дам тебе особую мазь, и все заживет буквально на третий день, — успокоила кудесница. — Только бы шрама не осталось.
— Все равно не видно под терновыми полосками, — безразлично пожала плечами девушка.
Когда северинский принц шагнул к ней навстречу, все неловко замолчали. Не такого приема он ждал, но, заметив, что во взгляде сестры больше не пляшут искры безумия, горячо обнял ее.
— Ох, Стефан. — Изольда уткнулась ему в грудь и покаянно забормотала: — Прости меня… За все…
Стыд душил ее, хотелось заслонить лицо, стереть предательские колючки, но в синем взгляде брата не мелькнуло и тени осуждения.
Раньше принцессе казалось, что она расплачется тотчас же, как увидит Стефана, — этого не произошло. Слезы будто высохли. Изольда стояла в кольце его рук и тщетно силилась ощутить себя маленькой девочкой. Время, когда можно было спрятаться за спиной брата, незаметно прошло…
Стефан не переставал поражаться знакомству с Западным ветром. Пока они все вместе брели через лес, он поглядывал с интересом то на него, то на бегущего впереди Лютинга.
Из Мертвого сада Изольда вывела путников без труда. Похоже, здешние колдовские фокусы на нее не действовали. А когда вдали показалась каменная мачта-мельница, девушка вежливо предложила брату прогуляться. Требовалось поведать о беде, приключившейся с ней, а затем убедить Стефана, что свадьба с Мак Тиром позарез необходима.
Волка принц не понимал: его речь звучала для него как звериный неразборчивый рык. И хотя остальные без труда толковали скупые фразы Таальвена, Стефан лишь переводил недоуменный взгляд с сестры на Зефира.
Пришлось девушке брать разговор в свои руки. Пока она рассказывала в общих чертах о походе, будущий король кивал и изумлялся, но как только рассказ коснулся свадьбы, он встал на дыбы. Было от чего возмутиться: не каждый решится выдать сестру за волка.
Но Изольда стойко гнула свое — упорством она ничуть не уступала брату. Лютинг невольно залюбовался голубым сиянием ее глаз, когда девушка оглянулась в его сторону.
— Если мы не поженимся, он станет обычным зверем…
— Но ты…
— Скорее всего, сойду с ума. Терновая ведьма не оставит меня в покое.
Принцесса привычно поманила Эйвинда, пасущегося неподалеку, и погладила гладкую шкуру. Конь ткнулся носом ей в бок, требуя угощения. Изольду он хорошо знал. Выискивая для него лакомство в карманах, девушка вдруг вспомнила совсем другого скакуна — неистового, дикого… Как непохож Блифарт на вороного брата.
О Хёльмвинде она почти не упоминала. Многие подробности своей истории пришлось опустить. Вряд ли Стефан сумеет повлиять на дальнейший ход событий — зачем попусту тревожить его переживаниями. Известий о проклятии вполне хватило, чтобы царственный лоб прорезали морщинки.
Выудив из складок ткани сморщенное яблочко, завалявшееся невесть с каких времен, Изольда протянула его Эйвинду и тихо призналась:
— Мне не хотелось верить, но, кажется, мы с Таальвеном связаны. И если разорвать незримую нить…
— Оба вы погибнете, — закончил принц обреченно.
Вечернее небо темнело, бледная луна в вышине набиралась сил. Заметив, как ежится принцесса, Северин стянул с доспехов шерстяной плащ и накинул ей на плечи.
— Изольда… — Голос его дрогнул. — В пламени старухи Йордис — приморской ведуньи, я видел твою судьбу. Путано, мельком, но этого хватило, чтобы понять: вы с Лютингом предназначены друг другу. Потому я прочил его тебе в женихи…
Он уселся на каменистом пригорке, наблюдая, как сестра кормит вороного.
— Но кто знает, может, я ошибся? И пусть с чарами спорить опасно, все же спрошу: действительно ли ты хочешь замуж за этого… человека?
Принцесса нервно рассмеялась и отошла от коня.
— Поздно рассуждать…
— Вовсе нет, — Северин взъерошил волосы, которые за время странствий отросли до плеч, — обмолвись, что желаешь другой судьбы, и я увезу тебя…
— Ох, славный король, — она пристально уставилась на Стефана, и его прошибла дрожь, — кто ты такой, чтобы тягаться с судьбой, если сама терновая ведьма не в силах ее изменить?
Девушка опустилась рядом и сжала в ладонях его благородное лицо.
— Мы оба знаем: секунду назад ты смирился с тем, что придется оставить меня, покинуть навсегда… Так не делай свою ношу тяжелее…
Северин завороженно следил, как шевелятся ветви на ее бледных щеках. Голос девушки звучал, словно заклинание. Что произошло с малышкой Хёльди? Ее больше не было — рядом со Стефаном сидела прекрасная незнакомка, лишь отдаленно напоминавшая сестру. В облике ее отражалась вечность. Казалось, принцессе ведомы секреты мироздания.
— Выходит, я во всем виноват. — Он отвернулся, стараясь скрыть горечь.
Изольда удивленно захлопала ресницами.
— В том, что пустил однажды Таальвена на порог…
— Глупый принц! — Она поднялась с земли и весело потащила его за собой. — Для меня ты — самый достойный, доблестный и великодушный человек на свете! За твоей душой нет ни одного греха! Мне же никогда не загладить вины перед тобой.
— Что? — Пришел его черед недоумевать.
— Я ведь опозорила нашу семью, когда произнесла слова проклятья. Подумать только, младшая сестра короля — терновая ведьма!
— А мне думается, родство вполне достойное. — Принц убрал непослушные прядки с ее лба. — Вряд ли соседние королевства, заслышав о тьер-на-вьер, рискнут пойти на меня войной.
— Я серьезно, Стефан. — Изольда опустила глаза. — Очень жаль, что так вышло…
— Ох, Хёльди. — Внезапно он взял ее руки в свои и склонился перед девушкой. — Для меня ты — самый достойный, доблестный и великодушный человек на свете. За твоей душой нет ни одного греха…
И с любовью поцеловал ее замерзшие пальцы.
* * *
— Отныне я, Стефан Северин, объявляю тебя, Лютинг Вестильд Таальвен Валишер Мак Тир, мужем Изольды Северин, владыкой ее души и тела. Люби и защищай ее, покуда восходят солнце и луна. И да благословят вас боги…
Отныне я, Стефан Северин, объявляю тебя, Изольда Северин, женой Лютинга Вестильда Таальвена Валишера Мак Тира, владычицей его души и тела. Люби и защищай его, покуда восходят солнце и луна. И да благословят вас боги…
— Именем короля, пред лицами свидетелей нарекаю ваш брак истинным и нерушимым. Обеты, данные сегодня, непреложны, ибо силу клятвы порушит лишь смерть!
Начертав над новобрачными особый символ, Стефан перевел дыхание. Свадебный ритуал пришлось подправить: не было ни поцелуя, ни перевязывания рук золотой лентой. Вина пить тоже не стали.
На головах у жениха и невесты красовались венки, сплетенные Ливой накануне. Цветы для них она собирала на рассвете, предварительно пришвартовав летающую лодку на цветущем лугу.
Северные земли остались позади, исчез из виду и мрачный Мертвый сад. Торжество решили проводить в Долине ветров под открытым небом. Заклинательница пообещала оборудовать для новобрачных дом после свадьбы. По ее словам, неподалеку имелась чудесная башенка, которую с помощью сложных механизмов можно превратить в настоящее уютное жилище. Используя мастерство кудесников, девушка грозилась устроить так, чтобы огонь в очаге никогда не гас, вода била прямо из стены, а дикие звери не подходили к порогу.
Слушая эти разговоры, Стефан пытался понять, как согласился обвенчать сестру, оставить на попечение заколдованного королевича в забытом богами месте. Но данное королем слово назад не вернешь. И Северин воспользовался-таки королевской властью, чтобы провести обряд.
Изольда с вечера выглядела притихшей. Правда, решимость ее выйти замуж не иссякла. Против самоуправства Ливы девушка также не возражала. Та подобрала невесте свадебное платье, уложила ей волосы и даже Таальвену предложила гребешок. Впрочем, волк от помощи отказался.
Колец у Лютинга с Изольдой не оказалось, потому северинский принц подарил им два своих перстня. Оба после свадебных обетов натянула невеста, заметив, краснея, что вернет кольцо мужу, когда наступит час.
Казалось, только Зефир чувствовал себя безмятежно. Он взволнованно носился над землей, пиликал на дудочке, пытаясь создать праздничную обстановку. Но интерес к музыке быстро угасал, и через минуту ветер принимался расхищать свадебный стол, столь любезно накрытый его невестой.
Сразу же после церемонии и застолья ему предстояло поднять ладью Ливы в небо и отчалить в сторону Северинского королевства. По расчетам ветра, принц должен был вернуться домой уже через месяц.
Но пока о грядущем можно было не тревожиться. Тихо и торжественно звенели волшебные колокольчики, подвешенные заклинательницей прямо на деревьях, сладко пахли цветущие яблони, новобрачная за столом рассказывала о чем-то, перебирая складки свадебного одеяния.
Кажется, беда обошла его друзей стороной… Пройдет семь лет, и проклятие с приморского принца будет снято. Изольда обязательно полюбит его за это время. Прониклась же она чувствами к волку!
Западный ветер качнул яблоневые ветви, и нежный ароматный цвет засыпал праздничный стол.
— Эй! — погрозила шутливо кудесница.
Но суженый ее уже взмыл в небо.
— Во славу новобрачных! — провозгласил Стефан традиционный тост, стряхивая лепестки с воротника.
— Во славу короля! — подхватила принцесса, вспоминая, как мечтала произнести заветные слова на свадьбе брата.
Волк промолчал. Все осушили до дна свои кубки.
* * *
— Будь счастлива, Изольда Мак Тир, — пожелал Хёльмвинд, наблюдая, как колышется невесомое кружево на платье невесты. Ее льняные волосы были уложены в затейливую прическу, пальцы нервно комкал и шелковый платок. Терновые узоры ничуть не портили юного лица, или он привык к ним за короткое время?
Наверняка ветер знавал девушек красивее, но ни одна не приковывала его взор так, как эта хрупкая упрямая принцесса. Равнодушное сердце екало всякий раз, как он видел ее. А иначе и быть не может: у кого хватит сил противиться чарам терновой ведьмы?
Северный владыка сердито откинул волосы.
— А вот и жених. — Он угрюмо покосился на Таальвена, желая тому провалиться сквозь землю.
Зря Хёльм явился на свадьбу. Обещал же себе и девчонке никогда не искать встречи. Но кто вправе осуждать его? Да и празднество едва ли назовешь настоящим, как любовь Изольды к принцу. Целых семь лет она проведет бок о бок с нелюдимым зверем. Может, он вконец надоест ей?
Северный ветер перекинул поводья в другую руку, и Блифарт всхрапнул. Но двигаться без повеления хозяина не посмел.
— Ты прав, — обращаясь к коню, бросил Хёльм, — пора отправляться…
Поглядеть на принцессу он пожелал не просто так.
С тех пор как она вытащила его со дна топкого омута, покоя Хёльмвинду не давали странные сны. Первый он увидел, еще когда лежал мертвый на сырой земле в долине Сеам Хор.
В грезах его мелькнула девушка, крепко спящая в огромной постели. Темные волосы разметались по подушке, густые брови делали лицо грозным. Отчего-то северный владыка знал: она лежит на своих перинах не одну сотню лет. Пол в разрушенной башне был покрыт прахом и пылью. Занавески над постелью давно истлели…
— Найди Розу Ветров… — раздалось прежде, чем тьер-на-вьер вернула его к жизни.
В тот самый миг ветер потерял покой. Пока Изольда находилась рядом, чары туманили его мысли, но теперь, когда принцесса исчезла, тоска по неизведанному принялась с новой силой донимать Хёльмвинда.
Он видел пыльную комнату незнакомки десятки раз, бродил по ней, зачарованно разглядывая, как солнечный свет мазками ложится на оливковую кожу спящей. Снова и снова пытался разбудить красавицу, чтобы взглянуть ей в глаза, услышать голос. Удивительно, но перед благородным ликом он испытывал священный трепет, словно она являлась его божеством.
В конце концов ветер так извелся мыслями о тьер-на-вьер и Розе Ветров, что решил разыскать хоть какие-то сведения о незнакомке в башне. В Общем доме — старом жилище ветров — на стенах имелись фрески и барельефы… Вдруг они подскажут ответы…
Решившись на путешествие, Хёльм собрался в дорогу, но уехать, не повидав Изольду хоть издалека, не смог. Потому и наблюдал украдкой за ненавистной ему свадьбой, в любую минуту готовый ускакать прочь, пока глазастый Зефир не заподозрил, что брат здесь.
В последний раз окинув Долину ветров льдистым взглядом, Северный ветер развернул коня и скрылся в вышине. Он был уверен: терновая ведьма неслучайно показала ему спящую девушку. Но, даже подозревая, что движется в избранном колдуньей направлении, Северный владыка не мог остановиться. Он был обязан найти Розу Ветров.
Блифарт гнал, как проклятый: в два счета свадебное торжество осталось позади, но сердце Хёльмвинда не желало успокаиваться. Тоска, беспокойство разрывали его на части.
А в ушах тихо звучала позабытая песенка из сна — ее он не раз находил в старинных книгах со сказками и принимал за выдумки. Теперь слова манили каким-то тайным смыслом.
Ветер забарабанил пальцами по воздуху в такт старинной мелодии. Суть ее казалась важнее всей его бесконечно долгой жизни. Строчки вставали перед глазами и гасли. Запрокинув голову, Хёльмвинд шептал в пустоту: «В колдовских зеркалах… в колдовских зеркалах… Не сокрыть под заклятьями правды…».
И понимал, что не успокоится, пока не разгадает секрет этих слов.
В колдовских зеркалах не сокрыть под заклятьями правды…
Спят в безветрии шпили прекрасных дворцов Тьер-на-Вьер.
Их покой нерушим и грехами колдуньи оправдан —
Золотится на замковых стягах терновый узор.
Кто в палаты войдет, кто откинет полог у постели,
Если властвует в башнях давно королева-печаль?
Пылью траурной бальные залы, покои застелет,
Паутиной покроет доспехи и ратную сталь…
Кабы знала ты, Роза Ветров, о безумном коварстве,
Нам не лить над тобою бы горьких безудержных слез.
А теперь лишь тоска правит бал в светлом Ветряном царстве —
И тепло твоих губ сон смертельный до срока унес.
Нет прощенья убийце, заплатит терновая ведьма,
Пусть же метко разит в пальцах праведных острый клинок!
Только руку поднять и пронзить ее сердце успеть бы.
Только в путь бы пуститься — шагнуть за железный порог…
Апрель 2015 — январь 2017
