ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. Не корми тролля
Ульрику был нужен новый фрак. Прежний выглядел совсем непрезентабельно: блэткочская грязь оказалась на удивление въедливой. Как он ни старался, вывести пятна не удалось даже патентованным чистящим средством. Ульрик сдался и отправился за покупками.
Внезапно выяснилось, что купить новый фрак в Столице Метеоритов задача не из легких. Наконец, ему улыбнулась удача в бюро похоронных услуг. Когда владелец понял, что перед ним не бывший клиент, пришедший жаловаться на товар, то с удовольствием продал фрак за полцены. И был невероятно счастлив, что сумел избавиться от вычурного наряда, долгое время висевшего на вешалке в ожидании подходящего покойника с чувством стиля.
Утром первого дня Турнира его разбудил громкий писк. У кровати, будто ночник, вырос почтовый ящик и споро засыпал сонного Ульрика письмами. Одно, в большом белоснежном конверте, пришло из суда. Ульрик непослушными пальцами разорвал плотную бумагу. Внутри обнаружился сложенный вчетверо листок: вот-вот должно было состояться первое слушание по делу «Ульрик Вайтфокс против лотоматона».
Прочая корреспонденция оказалась менее важной – новый выпуск журнала-каталога «Все о моде», приглашение на вечер встречи выпускников, портрет объявленного в розыск особо опасного преступника и множество рекламных буклетов. Последние Ульрик не стал даже смотреть, а сразу выбросил в мусорное ведро. Немного подумав, отправил следом приглашение на вечер встречи.
«Особо опасный преступник» оказался мужчиной лет сорока. Загорелое до черноты лицо, тонкие губы, хищный крючковатый нос и щегольски подкрученные усики делали его похожим на капитана пиратского корабля. «Пират» промышлял подделкой документов, брался даже изменить выданную лотоматоном печать. О том, что можно менять печати на свой вкус, Ульрик узнал впервые, но очень сомневался, что подобное возможно. Наверняка это ловкий трюк, не более. И все же как было бы славно доказать, что печать вовсе не уникальна и ее можно подделать! Да только где найти такого умельца? Полиции Мехатонии подобное не удалось до сих пор.
Ульрик пролистал журнал «Все о моде». Не теряя времени, оформил заказ на пять рубашек, пять жилеток, столько же брюк и коробку перчаток сверху. Написал письмо в ателье: пусть сшитые особым манером фраки – по индивидуальной мерке, дабы не стесняли движений – пришлют в Блэткоч. Посылку следовало ждать не раньше конца недели – из-за бюрократических проволочек почта работала отвратительно.
Ульрик взглянул в зеркало, грустно улыбнулся сам себе и начал собираться на Турнир.
Рубашка выглядела черт знает как. Прежде бы он предпочел тонкий батист, воротник-стойку с отогнутыми уголками и одинарными манжетами под запонки. Сейчас выбирать не приходилось: хозяин похоронного бюро рассчитывал, что фрак станет носить не слишком требовательный клиент. Ткань рубашки была настолько жесткой, что даже сгибалась плохо. Зато ее можно было не крахмалить. Двубортный белый жилет с V-образным вырезом имел, к сожалению, четыре пуговицы, а не три. А вместо двух параллельных полосок из атласной ткани на брюках красовалась одна – такие больше подходили для смокинга. Вздохнув, Ульрик решил, что это он как-нибудь перетерпит.
Он прошелся щеткой по лакированным туфлям, достал из саквояжа белые лайковые перчатки на перламутровых пуговках, в нагрудный карман вложил неприятностиметр, словно платок. На шею набросил обрывок веревки, завязанный висельным узлом.
Сегодня фрак был уместен как никогда: Ульрик отправлялся на похороны.
Пусть, по мнению Джен, и свои собственные.
* * *
Он стоял на затянутой ледяной коркой арене и разглядывал зрителей. Ульрик немного опоздал, и блэткочцы уже начали волноваться: не случилась ли какая беда. Его появление они встретили вялыми аплодисментами.
Играл духовой оркестр. Следовало отдать должное жителям Блэткоча – веселиться они умели. Ульрик подумал, что это самые пышные похороны, на какие он только мог рассчитывать.
Арену окружали деревянные скамьи, ступенеобразно уходившие вверх. Зрителей набралось немного. Некоторые пришли с детьми. Совсем маленьких родители посадили на плечи, чтобы им было лучше видно, как Ульрика станут убивать.
На первом ряду устроились странного вида личности – одетые в черные балахоны, они напоминали стаю нахохленных грачей. На третьем расположилась пестрая троица: зеленоволосая девочка, тип в розовом халате с бумажным пакетом вместо маски и парень в настолько мятом костюме, что вздумай кто привести пиджак и брюки в порядок, сломал бы утюг. Вероятно, местные сумасшедшие. Еще один ненормальный сидел на последнем ряду. Вырядившись в оранжевую парку, он так туго затянул завязки капюшона, что лица было почти не разглядеть.
У края арены появилось серебристое марево. Секунда – и оно оформилось в телетранслятор. Ульрику одновременно кивнули три господина в котелках, с блокнотами наизготовку. Аттестационная комиссия Департамента профпригодности пожаловала, надо полагать. Верджила среди вновь прибывших не оказалось.
Грохнул выстрел, и телетранслятор взорвался снопом серебряных брызг. Под свист товарищей тип с двустволкой сел на место, бормоча что-то про «дьяволово зеркало».
Ульрик вздохнул.
– Меня зовут Сайрус Блинч, – крикнул толстый коротышка, важно вышагивая по арене, – и я рад приветствовать вас на открытии ежегодного Турнира Самоубийц!
Раздалось несколько хлопков. На этом овации закончились.
– Благодарю, благодарю, – не смутил Блинча холодный прием. – Позвольте огласить список участников.
Он открыл регистрационный журнал и с полминуты водил пальцем по строчкам.
– Ульрик Вайтфокс! – наконец провозгласил Блинч. – Наш участник под номером один!
С этими словами он вывел мелом на грифельной доске турнирную таблицу:
Испытание № 1: Убить тролля.
Участник № 1: Ульрик Вайтфокс.
Неприятностиметр радостно пискнул.
– По традиции, – продолжил Блинч, – я должен поинтересоваться, не хочет ли кто-нибудь из вас, почтенная публика, принять участие в Турнире?
Наступила тишина, прерываемая только завываниями ветра.
Блинч собирался сказать что-то еще, когда на первом ряду началась возня: люди в балахонах яростно пихали локтями упирающегося товарища. Наконец его вытолкнули на арену.
Зрители одобрительно засвистели. Похоже, блэткочцы считали, что лучше одной кровавой смерти может быть только две.
На доске появилась новая запись:
Участник № 2: Орфографус Лингва.
Сайрус Блинч окинул взглядом трибуны.
– Нет ли еще желающих? – на всякий случай спросил он.
Под аплодисменты на арену вышли сразу трое – зеленоволосая девочка, парень с бумажным пакетом на голове и мятокостюмный юноша болезненно-бледного вида.
Сайрус Блинч старательно вписал в таблицу имена.
Участник № 3: Мэгги Уипкофф.
Участник № 4: Чейзи Чайлд.
Участник № 5: Унылсон Хикс.
Все, включая Лингву, получили пачку документов и теперь споро ставили подписи на листах – отказ от претензий.
Мэгги, зеленоволосая девочка с огромными разноцветными глазами в пол-лица, нетерпеливо подпрыгивала на месте, словно мячик. Умереть ей было невтерпеж. С розовым халатом участник № 4 носил майку, стоптанные тапочки и галстук в красную полоску. В прорези для рта торчала зажженная сигарета. Ульрику подумалось, что подобный наряд производит нужное впечатление не хуже фрака. Впрочем, может, это в Блэткоче мода такая. От Столицы Метеоритов всего можно ждать.
Пиджак висел на мистере Хиксе, как парус на мачте в абсолютный штиль. Из нагрудного кармана вместо платка выглядывал штопаный носок. Юноша ершисто озирался, посверкивая на солнце проволочной оправой очков.
– Что ж, если больше никто не хочет…
Сайрус с надеждой оглядел зрителей.
Посреди арены выросла башня с часами без стрелок. Только что ее не было, и вот, пожалуйста – длинная тень протянулась до самых трибун. Огромный циферблат, ажурные перильца, пыльные окна. Табличка над дверью гласила: Стадион имени Генри Блэткоча, 404.
В облике Башни что-то неуловимо изменилось. Не сразу Ульрик понял: куда-то запропастилась химера.
Дверь распахнулась. По устланным ковровой дорожкой ступенькам на арену сошел человек в строгом черном костюме и с уже знакомой Ульрику маской на лице. Он подошел к Блинчу, взял кусок мела и вывел рядом с записью «Участник № 6» аккуратное «Феймлес». После чего присоединился к прочим самоубийцам.
Участники Турнира стояли под мелким дождем плечом к плечу, как солдаты на параде. Или перед расстрелом.
Ульрик оглядел «коллег». Никто не проявлял ни малейшего беспокойства. С другой стороны, возможно, дело в характере жителей. Они и метеориту были рады.
Блинч довольно потирал руки.
– Пожалуй, начнем, – сказал он. – Как известно, наш достопочтимый мэр Генри слыл непревзойденным троллем. Докажите, что и вы не хуже!
– Подождите меня! – раздался голос.
На арену пробирался некто, на ходу стягивая оранжевую парку. Это была Ют Бильдерлинг собственной персоной и ее вечно развязанные шнурки.
– Что ты здесь делаешь? – напустился на нее Ульрик.
– Приехала участвовать в Турнире, конечно!
– Как ты о нем узнала?
– Мне рассказала Белинда.
Белинда? Вот гадина!
– Послушай, тебе нужно срочно уезжать, – горячо заверил Ульрик.
– Это еще почему?
– Участвовать в Турнире Самоубийц смертельно опасно, вот почему!
– С чего ты взял?
– А как ты думаешь, почему его назвали Турнир Самоубийц?!
– Да ладно, кто будет устраивать турниры, на которых запросто можно погибнуть? – отмахнулась Ют.
– Ты не знаешь, на что способны эти люди, они все здесь сумасшедшие! Даже о лотоматонах никогда не слышали!
Сайрус Блинч обходил самоубийц с подносом, уставленным фужерами на тонких ножках. В каждом пенилось что-то мутное и до ужаса пахучее. Прежде чем Ульрик успел ей помешать, Ют схватила бокал и залпом осушила.
– Видишь, ничего страшного, я все еще жива, – легкомысленно заметила Ют.
Ульрик недоверчиво взял последний бокал. Неприятностиметр зашелся в бешеном писке. На вкус угощение оказалось омерзительным. Желудок взбунтовался, и Ульрика едва не стошнило.
На арену вынесли два замысловатых кресла, оборудованных цепями. Троллей пока видно не было. Может, он и правда зря волнуется? Ульрик поежился от холодного ветра. Небо затягивали тучи.
* * *
Ульрику выпало выступать седьмым. Сейчас он сидел в тесной, похожей на гримерную каморке под ареной и припоминал все, что слышал о троллях.
Тролли очень опасны – раз. Все претенденты на кресло мэра безоружны – два, и если Ульрику и Ют еще простительна подобная небрежность, то ради чего рискуют остальные? Он вот, к примеру, боится потерять работу.
Ульрик раздумывал, как можно прикончить тролля. Для некоторых губителен солнечный свет – он обращает тварей в камень. Другие каменные сами по себе. Есть пещерные тролли, болотные, а еще снежные, равнинные и карликовые. Тролли уязвимы для волшебства, но Ульрик не знал ни одного, пусть и самого пустячного заклинания. Он разучил несколько пасьянсов и карточных фокусов, но сейчас они вряд ли спасут.
Шкура тролля необыкновенно прочна. Твари очень свирепы. Их слабое место – интеллект. Это хорошо.
Тролли не слишком умны. Поэтому с ними сложно договориться. Так что на искусство риторики и дипломатии рассчитывать не приходится. А это уже плохо. Очень плохо.
Ульрик помнил множество поэм, легенд, сказок и частушек, в которых упоминались тролли, но превосходное знание фольклора не давало ровно никаких преимуществ в драке.
Чаще всего тролли вооружены дубинами. Они огромны и, возможно, не слишком быстры. Скорость – главный союзник и единственная надежда спастись. Но оружия все равно нет. Как убить тролля голыми руками?
Дверь распахнулась, Ульрик услышал, как выкрикнули его номер. Пора.
Погода окончательно испортилась. Лил дождь, арена пестрела лужами. Башня сместилась влево и угрюмо мокла под струями воды. Лишь в одном окошке горел свет, и было видно, что за портьерой стоит безголовая тень. Неподалеку расхаживал Сайрус Блинч с зонтиком. Посреди арены стояли два кресла. Одно занял джентльмен в сером костюме. Троллей поблизости не нашлось.
– Извините, – обратился Ульрик к Блинчу. – Вы здесь тролля не видели? Зеленого такого? Впрочем, сойдет и любой другой цвет.
Блинч указал пухлым пальцем на свободное кресло против джентльмена в сером. Ульрик принял приглашение. Сковав Ульрика по рукам и ногам, Блинч закрыл цепь на замок и отошел в сторону. Ульрик взглянул на своего визави.
Бескровное лицо было лишено всякого выражения.
– Кто вы? – спросил Ульрик.
Человек не ответил. Он несколько секунд пристально изучал Ульрика, потом удовлетворенно поцокал языком и кивнул сам себе. В глазах неизвестного зажглись веселые искорки.
– Лучше я расскажу, кто ты такой, – произнес он язвительным тоном. – Ты – неудачник. Все, к чему ты прикоснешься, превращается в мусор.
С трибун послышались крики:
– Толсто, толсто!
Неприятностиметр исступленно пищал.
«Какого черта здесь происходит?» – подумал Ульрик.
* * *
N наблюдал за представлением из окна Блуждающей Башни. Уютно потрескивал камин, рассыпая по стенам кабинета замысловатые тени. N никак не мог дождаться, когда на арену выйдет парень в черном фраке и с удавкой на шее. Хотелось посмотреть, как он умрет.
Первое испытание было предсказуемым. Протеже N с ним справился легко.
Всем участникам дали выпить яд, приготовленный по особому рецепту. Стоит сердцу забиться быстрее, и каждый новый вдох покажется глотком кислоты.
Спасение одно – оставаться невозмутимым. Что бы ни сказал тролль, ты должен в совершенстве владеть собой. Тебя может убить что угодно: злость, страх, стыд. Все, что заставляет сердце биться сильнее, разгоняя по жилам отраву, – твой враг.
Вот и настал черед Ульрика. Тролль первым начал беседу. Надо сказать, тактику он избрал примитивную. Посыпались оскорбления, чаще всего звучало одно: неудачник. Троллю следовало придумать что-нибудь посложнее. Ульрик пока не проронил ни слова. Молодой человек спокойно улыбался, видимо, уверенный в победе. Мерзкая улыбочка выводила N из себя. Троллю она тоже пришлась не по вкусу.
Ульрик ничего не говорил, только презрительно кривил губы. Тролль захрипел, откинул голову, жадно хватая воздух. Ульрик последовал его примеру. С трибун донеслись крики и улюлюканье: шутка молодого человека привела жителей Блэткоча в восторг.
Тролль извивался в кресле, пытаясь разорвать оковы. Ульрик, передразнивая, сделал то же самое. Уголки его губ продолжали растягиваться в усмешке. Этот сукин сын выиграл поединок, не сказав ни единого слова!
* * *
Нейтан тайком сбежал из дома, хотя и был наказан за то, что разбил любимую бабулину вазу. Но ваза сама виновата – не стоило ей стоять на шкафу в гостиной. Ужасно плохое место для ваз. Вазы лучше всего хранить в сейфе. Там с ними ничего не случится. Вот только катану бабушка отобрала. Конечно, оставались сюрикены – отличная штука, но в гостиной их лучше не бросать. А еще пришлось отдать львиную долю содержимого копилки за входной билет, чтобы попасть на Турнир. Разумеется, можно было в два счета проскользнуть мимо кассира, используя технику крадущихся, но это нечестно. Как страж и защитник города, он не вправе нарушать закон.
На оставшиеся деньги Нейтан купил у торговца леденец в форме черепа, смешные глазастые очки и кусочек метеорита. На счастье.
* * *
Виктор волновался. Ульрик был решительно настроен покинуть бренный мир. А хуже всего то, что он, Виктор, ничем не мог ему в этом поспособствовать.
* * *
Ульрик пытался отыскать взглядом Джен, но из знакомых увидел лишь парня в черном. Как две капли воды похожего на того, с блестящим мечом. Только без меча. Грудь стиснула жгучая боль, перед глазами плавали разноцветные точки, совсем как конфетти.
– Не обманывай себя, ты совершенно ни на что не годен, – сказал человек в сером костюме.
К «конфетти» прибавился алый туман, дыхание перехватило. Губы сами собой начали раздвигаться в улыбке.
– Думаешь, родители тобой гордятся?
Цвета сделались нестерпимо яркими. Поскольку солнце давно спряталось за тучами и шел дождь, необыкновенно ярким стал серый цвет. Основной цвет Блэткоча. В него были выкрашены большинство домов, заборы и даже по лицам отдельных граждан кто-то словно провел валиком, как следует вымоченным в серой краске.
Джентльмен, столь непочтительно отзывавшийся об Ульрике, вдруг облизнул губы. Язык у него отчего-то был весь в крови. Он хотел еще что-то сказать, но вместо этого закашлялся. Приступ кашля перешел в хрип.
– У тебя нет друзей. Ты никому не нужен, – надсадно сипел он.
Ульрик одобрительно улыбнулся.
Господин в сером попытался встать, забыв про цепи.
– Ты до самой смерти будешь неудачником, – прохрипел он совсем уж неразборчиво.
Ульрик улыбнулся еще шире.
Джентльмен извивался в кресле, силясь разорвать цепи, а с его губ слетали красные брызги. От вида ли чужой крови, а вернее от странного снадобья, выпитого ранее, приступ кашля одолел и Ульрика. Легкие горели огнем, перед глазами все плыло, зато улыбка делалась шире некуда.
Ульрик попытался успокоиться, глубоко вдохнул, выдохнул. «Нужно представить себя в каком-нибудь тихом и спокойном месте, где можно расслабиться», – подумал он.
В аду, например.
Наконец Ульрик заметил Джен. Девушка сидела на последнем ряду в гордом одиночестве и с гаечным ключом наперевес.
Ульрик начал терять сознание.
И где этот метеорит, когда он так нужен?
* * *
Представление близилось к концу. Снятый за почасовую оплату старый театр сегодня едва смог вместить всех желающих, хотя кресла давно были убраны – для экономии места зрителям приходилось стоять. Ульрик основательно утомился, а проклятый фрак казался неудобнее обычного.
– Вы принесли книги? – спросил Ульрик.
Поднялся лес рук, в каждой зажато по учебнику, некоторые тянули газеты и журналы.
– Вот вы, сэр, – обратился Ульрик к худому высокому джентльмену, одетому в длинный плащ до пят. – Назовите учебник, любую страницу и строчку, на ваш вкус!
Прочие зрители разочарованно опустили руки и с любопытством уставились на везунчика в плаще.
– «Введение в элементарную геометрию и тригонометрию Эр Вэ Жуткуса», страница тридцать шестая, четвертая строчка сверху, – провозгласил тонким голосом каланча.
Последовавший затем монолог Ульрика кишел формулами и определениями, что более всего напоминали заклинания по вызову чертей.
Каланча меж тем одобрительно кивнул, кажется, прекрасно во всем разобравшись. Грянули аплодисменты.
– Последнее представление вечера! – объявил Ульрик и вытащил револьвер. – Смертельный номер! Слабонервным лучше удалиться!
В левой руке Ульрика мелькнула карта – червонный туз.
– Прошу бесстрашного человека из зала подняться ко мне!
Между ног зрителей пролез мальчишка и проворно вскарабкался на сцену. «Бесстрашный человек» раскланялся, заслужив овации.
– Как вас зовут, сэр? – спросил Ульрик.
– Дикки.
– Вот что, Дикки, держи карту. Теперь иди к краю сцены, а после закрой глаза и ничего не бойся.
– Слишком близко! – крикнул кто-то. – Так и моя жена сумеет!
– Пусть отойдет подальше!
– Верно!
Ульрик развел руками.
– Желание публики для меня закон. Дикки, друг мой, выйди за кулисы, открой гримерку – вот ключ, сядь в мое кресло, а карту подними так, чтобы барометр на стене был прямо напротив нее. Знаешь, что такое барометр? Отлично! – Ульрик повернулся к толпе. – Так достаточно далеко?
– Вздор!
– Нас не купишь!
– Прохиндей!
Метко брошенное яблоко грозило стукнуть Ульрика в лоб, но в последнюю секунду он ловко поймал плод.
– Моя публика всегда готова меня поддержать, – Ульрик отвесил зрителям глубокий поклон. – Но будет честно, если я немного разомнусь. Прошу на сцену моего ассистента Гарольда!
Из-за кулис вышел хромой человек с забинтованной головой и рукой на перевязи. Взрыв хохота. Ульрик положил яблоко на голову ассистента и отошел на десять шагов. Повернулся. Щелкнул пальцами, и на ладони вспыхнули золотые буквы. Ульрик высоко поднял руку, чтобы всем было видно, какая у него печать.
Толпа ахнула и подалась назад.
– Кто-нибудь, отберите револьвер!
Поздно. Ульрик взвел курок, прищурился, заткнул пальцем левое ухо, нажал на спуск. Грохнул выстрел, и дама в первом ряду упала в обморок. Яблоко на Гарольдовой голове даже не шелохнулось, зато из-за кулис раздался пронзительный вопль.
Кричал Дикки.
Сразу несколько мужчин бросились за сцену. Спустя минуту они вынесли ребенка. Крови видно не было.
Какой-то мужчина приложил ухо к груди мальчика, пощупал пульс.
– Парнишка не ранен, это всего лишь обморок.
Дикки часто-часто заморгал и поднял голову. Толпа облегченно выдохнула. Мальчик легко вскочил на ноги и вскинул руку, показав публике червонного туза, с аккуратной дыркой посередине.
Ульрик раскланялся под смех и аплодисменты толпы. Затем взял Дикки на руки и поискал взглядом кого-нибудь из прессы. Негусто – два фотографа и сонный корреспондент с кислой миной.
Он свистнул, и парень в клетчатом кепи, что болтал с девушкой, вскинул фотоаппарат.
Гарольд откусил от яблока и принялся самозабвенно жевать. Ульрик поклонился, вытянул руку с револьвером в сторону, и снова грохнул выстрел. Яблоко разлетелось на куски.
Аплодисменты и пара криков «Браво!».
– Так скажите, кто я?! – крикнул Ульрик, высоко подняв руку с горящей печатью.
– Неудачник! – хором крикнули ему в ответ.
– Кто я?!
– Неудачник! – смеялась публика.
– Кто я, не слышу?!
– Неудачник!
– Так-то лучше. – Ульрик наигранно поскользнулся, шлепнулся на пол, послал зрителям воздушный поцелуй и тотчас упал занавес.
– Ты меня едва не задел! – возмущался Гарольд, разматывая бинты. – Мы так не договаривались!
– Зато получилось эффектно, – пробормотал Ульрик и отсчитал купюры. За представления он не получал и гроша, платить ассистентам тоже приходилось из своего кармана. Но игра стоила свеч – местные газеты уже вовсю интересовались неудачником, что откалывал смертельно опасные трюки.
За Гарольдом выстроились Дикки с сигаретой в зубах, высокий худой джентльмен с учебником геометрии и фотограф в новеньком коричневом пиджаке.
– Твоя доля, – Ульрик протянул купюры Дикки. – На карте, что я тебе дал, был согнут уголок, а твоя – совсем новая! Запомни: детали – вот ключ к успеху! И не кури, в твоем возрасте это вредно.
Он забрал у Дикки сигарету, потушил и бросил в урну. Мальчик пожал плечами и вытащил из-за уха еще одну.
– А вы двое, – обратился Ульрик к высокому джентльмену. – Почему не переодеваетесь? Ваш автобус отходит через двадцать минут, а вы еще не готовы!
Ульрик легонько толкнул «джентльмена» в грудь, и тот распался на две части, оказавшись мальчишками-близнецами лет десяти.
– В следующий раз будьте внимательнее, – наставлял Ульрик, вкладывая новенькие банкноты в чумазые ладошки. – Я ведь говорил: «Страница тридцать шестая, четвертая строчка снизу», а не сверху. Мне не под силу вызубрить весь учебник, я хоть и не брайан, но не до такой степени. И бегом мыть руки, не то оштрафую!
Близнецы, хихикая, бросились к умывальнику.
– Ты опять куришь? – Ульрик забрал сигарету у Дикки.
Мальчик щелкнул пальцами, и тотчас в его руке появилась новая.
– Нет, это решительно никуда не годится, – бормотал Ульрик, скептически осматривая протянутые для проверки пухлые ладошки. – С вашим номером надо что-то делать, маскировка – дрянь. Эти усы не выдерживают никакой критики. Рано или поздно нас разоблачат.
– Мы меняемся местами каждый раз!
– Толку? Вы же близнецы, – Ульрик стер пятнышко сажи с подбородка, что некогда принадлежал «худому джентльмену в плаще», пригладил взъерошенные волосы. – А, пожалуй, из тебя получится симпатичная барышня. Надо бы пройтись по магазинам, раздобыть приличное платье.
– Гы-гы-гы, – покатился со смеху другой близнец. – Барышня! Эй, ты чего!
Ульрик отсчитал деньги парню в кепи.
– Давай сюда фотопластину. Чего камеру тянешь? Ты снимал или нет?
– Пластины денег стоят, я вспышкой мелькнул, да и все, сэкономил, считай. Кто будет разбираться?
– Неужели? Я в таком случае сэкономлю и оставлю тебя без премиальных.
– Но…
– Для кого я стараюсь? Не для этих же, – Ульрик кивнул в сторону зрительного зала. – Зачем я покупал тебе пиджак и камеру? Чтобы ты весь вечер заигрывал с девушками?
– Но…
– Боже ты мой, хватит здесь курить! И так душно, а ты еще дымишь, как паровоз!
Ульрик в очередной раз выхватил у Дикки сигарету.
– Привлекаете к делу народные массы? – прозвучал у входа в гримерку незнакомый голос. – Похвально.
Ульрик только сейчас заметил, что в дверях стоит и улыбается мужчина с гладко прилизанными волосами.
– Эти дети – ученики престижной театральной студии, будущие актеры, им такая практика на пользу, – хмуро ответил Ульрик и бросил очередную сигарету в урну. – А вы кто такой?
– Боитесь, что я украду ваши секреты и открою свое шоу с подставными зрителями и дешевыми трюками?
– Боюсь, что, шастая за кулисами, вы можете невзначай споткнуться и свернуть себе шею. Не хочу, чтобы на меня подали в суд.
– Как вы поступили с лотоматонами? – Человек помахал зажатым в руке «Вестником Готтлиба». – Свежий выпуск.
– Про это пишут? – Ульрик жадно схватил газету.
– На последней полосе, в рубрике анекдотов и занимательных историй.
Ульрик покраснел до корней волос. Заметка и впрямь была оскорбительно-насмешливого свойства. Ну хоть что-то.
Близнецы разошлись не на шутку и грозили наставить друг другу синяков. Пока Ульрик их разнимал, джентльмена и след простыл. Прескверный тип. Пожалуй, надо заканчивать с представлениями и придумать что-нибудь новенькое.
– Подходите ближе, раз уж у нас осталась фотопластина, предлагаю сделать снимок на память, – весело крикнул Ульрик. – Давай, Квентин, отрабатывай зарплату!
Ульрик выстроил вокруг себя маленькую труппу, и Квентин вскинул камеру.
– Улыбочку, – сказал он.
* * *
Ульрик с трудом разлепил веки. Он по-прежнему сидел в неудобном деревянном кресле, только цепи сняли. Кресло напротив пустовало – плевавшийся кровью джентльмен исчез. Опустели и трибуны, остался один-единственный зритель: толстый парень в черном. Башня тоже куда-то подевалась, словно ее и не было вовсе.
Шел дождь.
Тут Ульрик понял, что ошибся, на стадионе были еще люди. Позади Сайрус Блинч командовал парой неопрятно одетых мужчин. Они тащили носилки, накрытые белой простыней. Из-под мокрой ткани выглядывали ноги в оранжевых кедах. С края носилок свободно свисали развязанные шнурки.
* * *
Тип в черном представился Нейтаном и вызвался проводить Ульрика до гостиницы.
Неприятностиметр пищал.
– Ты из этих, из мимов? – спросил Ульрик, чтобы нарушить неловкое молчание. Они тащились по узким улочкам Блэткоча под моросящим дождем. Ульрик подхватил насморк и почти жалел, что остался в живых после первого испытания. – Работаешь в цирке?
– Это костюм ниндзя, сэр.
– У тебя грим на лице.
– Это боевая раскраска – отпугивать врагов.
Сработало. Ульрику в самом деле стало страшно за парня. Что с ним дальше-то будет?
– Я уже давно изучаю искусство убивать.
– Что, прости? – рассеянно спросил Ульрик, заметив дальше по улице черные мешковатые силуэты.
– Искусство убивать. Я читаю книгу «Путь воина». Там много всего полезного. Оттуда я узнал, что есть точка на теле, если ткнуть в нее пальцем, человек мгновенно умрет.
Скоро стало ясно, что за компания объявилась впереди. Люди в балахонах окружили долговязого парня в съехавшей набок маске и пытались вздернуть на фонарном столбе.
– А это кто? – спросил Ульрик.
– Адепты Ордена грэмов.
– Кто?
– Грэмы.
– Кто?
– Ну, они верят, что все зло в этом мире от ошибок в правописании.
– Неужели?
– Именно так, сэр. Они считают, если убивать всякого за то, что он не в том месте ставит ударение, мир сделается намного цивилизованнее.
– Да это же… а, ладно. Так куда, говоришь, тыкать пальцем?
* * *
Дневник Нейтана.
«Я едва сдерживаю волнение. Сегодня мне довелось говорить с воином, тем самым – Великим и Несокрушимым! Он вновь спасал невинных. Хотя не уверен, что тот тролль был так уж невинен. А еще воин прошел первое испытание Турнира Самоубийц. Впрочем, здесь нет ничего удивительного.
Воин зачем-то попросил меня щелкнуть пальцами, а после пожал руку и сказал: «Хм, странно». Наверное, это был обряд посвящения, он хочет, чтобы я стал его учеником!
Я, как и прежде, работаю в библиотеке, но, возможно, скоро воин призовет меня на Священную Битву, и кому-то другому придется сметать пыль с переплетов и вести журнал учета посетителей. Мистеру Гилберту это наверняка не понравится, ведь он так занят. Обычно старший библиотекарь приходит к обеду, весь больной и разбитый, запирается в кабинете и не появляется до самого вечера, по горло заваленный делами.
Иногда мистер Гилберт отправляет меня в магазин за бутылкой хереса – этот напиток хорошо помогает от книжных грызунчиков. Еще грызунчики не любят ром, водку и виски, а временами, особенно в конце месяца, удается справиться с ними с помощью особым образом процеженного технического спирта. Тогда следующим днем мистер Гилберт выглядит особенно больным.
Но речь не о том. На днях я приметил одну странность за адептами Ордена грэмов. Они часто берут у меня книги. По сути, кроме них в библиотеку больше никто и не заглядывает. Интересуются грэмы всем, от хрестоматий по анатомии до сборников сказок. Берут, допустим, совсем новенький том, а возвращают с пятном на обложке или, того хуже, – с надорванной страницей. Мне думается, за этим кроется тайна. Следует обязательно рассказать о проделках грэмов мистеру Гилберту, ему наверняка будет интересно».
* * *
– Все прошло отлично, – сказала фигура № 1, потирая руки.
– Верно, – с готовностью отозвался Седвик.
– Можно сказать, даже очень хорошо. Почти блестяще.
– Угу.
– Как Лингва?
– Держится.
– Я бы хотел с ним поговорить.
– Он сейчас занят.
– Чем же?
– Бьется головой об стену.
– Это ничего, это пройдет. Дивлюсь я все-таки блэткочцам, ну и пройдохи!
– А что не так?
– Да метеориты. Продают их уже по сто лэков за штуку. Говорят, мол, лечат от всех болезней. Обычные камни, разве что покрашенные. Насколько тупым нужно быть, чтобы покупать их! Смотри, – фигура № 1 вытащила из-под балахона булыжник. – Чего тут на сто монет?
– Варвары, – пожал плечами Седвик.
– Как думаешь, с подагрой он справится?
– Вряд ли, сэр.
– А с головной болью?
– Это кусок кирпича, сэр.
Фигура № 1 вздохнула.
– А ты как себя чувствуешь? – с надеждой поинтересовался глава Ордена.
– Лучше не бывает, сэр. Спасибо, что спросили.
– Тогда передай это Лингве, – фигура № 1 сунула булыжник Седвику. – Ему скоро пригодится.
