Глава 30

Кэлен принялась растирать себе руки, похолодев от осознания чудовищности того, что выяснил Ричард. Все это так ошеломляло, что она чувствовала себя очень маленькой и незначительной, словно была всего лишь пылинкой в обширной вселенной. Впрочем, Кэлен допускала, что это совершенно верное ощущение.

– Мне очень не хочется признавать, Ричард, но это начинает обретать смысл. Я об определенных сомнениях, которые были у меня всегда, – о том, что мне всегда казалось неправильным. Впервые в моей жизни все эти сомнения и вопросы начинают обретать смысл.

– Хорошо, тогда я продолжу объяснения, поскольку это еще не все и понимание этих основ поможет тебе в дальнейшем. – Ричард вздохнул. – Подземный мир не затронут Творением, следовательно он не есть творение. Скорее, это свободный хаос. Можно сказать, что поскольку это смерть, она противоположна Творению. Это антитворение. Что ни хорошо ни плохо. У него нет никакой неотъемлемой природы, которая бы определяла его свойства. У него нет никакого изначального порядка. Это просто бесконечная пустота, которую в определенном смысле формируют души, существующие в ней.

Пророчество, представляющее собой силу, в которой отчасти задействованы некоторые элементы Благодати, осуществляют души в подземном мире, пребывающие в «вечном сейчас». Затронутые Благодатью в момент своего появления, они сохраняют связь с ней и после того, как пересекут завесу. Вот почему духи, души мертвых, пребывающие в мире, где пророчество – часть их «вечного сейчас», способны через пророков отправлять его обратно в мир живых. Оно идет по линиям Благодати, соединяющим разделенные завесой миры.

Некоторые из этих душ добры, некоторые злы, одни прекрасны, другие глупы – все они те же, какими были при жизни. Видишь ли, наши души, по сути, – общий итог того, какими мы были: добрыми, злыми, прекрасными или глупыми. А значит, пророчество – произведение и блестящих, и невежественных душ, и хороших, и плохих, выбирающих в однородном бульоне «вечного сейчас» то, что соответствует их натуре. Они стремятся достичь того, что исповедует душа. Все это смешивается в совокупность пророчеств, которая превращается в могущество Регулы.

Этот объединенный – паутиной, оплетающей жизнь и духов, – коллективный разум создает то, что небесные свитки называют «волной времени пророчества». Все предсказания верны, но не все сбываются.

Кэлен провела по лбу тыльной стороной руки.

– Если все пророчества не могут быть истинными, то как это разрешается?

– Никак. В том-то и дело. В «вечном сейчас» подземного мира это не имеет значения – все они суть части однородного бульона «вечного сейчас»; но здесь все это выходит из-под контроля и терпит крах. Это одна из сил, не принадлежащих нашему миру, – она неуместна в нем, но просачивается сквозь завесу, потому что та ослаблена призрачной складкой. А то, что именуется «сумеречным исчислением», измеряет эту деградацию завесы.

Кэлен подняла голову.

– Сумеречное исчисление? Оно измеряет, насколько ослабевает завеса?

– Да, именно так. Сумеречное исчисление было запущено так, как переворачивают песочные часы, в миг перемещения звезд призрачной складки. Можно сказать, что сумеречное исчисление – это песок в тех великих небесных песочных часах, что отмеряют в обратном порядке срок нашего существования.

Гибель нашего мира из-за призрачной складки, уничтожающей завесу, пожрет мир бытия, а с ним – наши души. Пророчество – звон колокольчика прокаженного, долетающий через пропасть, разделяющую миры. Само существование пророчеств – страшное предупреждение, что песок сумеречного исчисления заканчивается. Пророчество портит природу времени в нашем мире, и эта порча измеряется сумеречным исчислением.

Кэлен тревожно моргнула.

– Сколько времени у нас осталось?

– Чтобы ответить на этот вопрос, нам потребуются некоторые небесные формулы, которые называют расчетом разрыва от перемещения звезд.

– Ты хочешь сказать, что раньше уже было такое перемещение звезд? – спросила она. – Это случалось прежде?

– Несомненно. Свитки не сообщают ничего определенного о предыдущих событиях, но упоминают, что, помимо прочего, необходимы шаблоны для тайных небесных диаграмм под названием «таблицы для разрыва седьмого уровня» – без них не построить мировой хронологии для этого перемещения звезд. У меня нет ни малейшего представления, что все это означает, где это найти и как применять, если удастся вдруг раздобыть.

Кэлен посмотрела на колдунью, спящую в мягком кресле.

– Что насчет Никки? Она может знать, как ты думаешь?

Ричард со вздохом покачал головой.

– Все это озадачило ее точно так же. Она только заметила, что, судя по природе всего этого, для таких вычислений потребуется применить мои магические способности. Так что, даже будь у меня все компоненты, я не смог бы этим воспользоваться. Хотя на самом деле это уже не важно, ведь по всему остальному – возвращению Сулакана в наш мир, падению барьера, отделявшего Третье царство, – понятно, что наше время стремительно истекает. То, что происходит сейчас, – финал.

Хотя кажется, что пророчества существовали всегда, по меркам существования нашего мира, они появились в нем на краткий миг. Теперь, когда они здесь, вневременная природа подземного мира крадет у нас время. Крадет бытие. Пророчество – открытая связь, иссушающая нашу свободную волю, наши жизни, наше существование.

Кэлен прищелкнула пальцами.

– Вот как надо понимать пророчество, что только ты можешь спасти всех нас, положив конец пророчествам.

Ричард улыбнулся тому, что она поняла это.

– Точно. На самом деле это означает, что я должен пресечь пророчества в нашем мире, перекрыв внезапно открывшийся мост между мирами.

– Возникший из-за твоих действий.

– Да, – согласился Ричард. – Когда я применил силу Одена, это дало начало следующей фазе развития событий, давно запущенных Сулаканом, когда он отправил к нам пророчества из мира мертвых. Все это крепко увязано между собой тысячами различных нитей. – Ричард глубоко вздохнул. – И все эти нити ведут ко мне.

Кэлен убрала с лица пряди волос.

– Значит, если ты пресечешь пророчества, то по сути уберешь призрачную складку и завершишь перемещение звезд.

Он снова кивнул.

– Тем самым позволяя жизни начать новую эру. Эту страницу необходимо перевернуть – а жизнь снова запустить. Открытый канал пророчеств должен быть закрыт. Только таким образом перемещение звезд может получить завершение. Когда это произойдет, жизнь перейдет в новую фазу. Сможет продолжиться.

– А если нет?

Ричард взъерошил волосы.

– Если я не смогу пресечь пророчества, то разрушение завесы продолжится, к чему и ведет Сулакан, и все поглотит хаос подземного мира. Поскольку император понял все это и смог управлять многими связанными с этим процессами, он считает себя властелином подземного мира. Он думает, что создаст единый мир жизни и смерти – и будет править в этом новом мире душ.

Но чего он не понимает или о чем не тревожится, это о том, что, когда завеса наконец полностью разрушится и миры объединятся, всему, даже вечности подземного мира, придет конец. Это станет своего рода смертью для всего, просто подземный мир, в общем-то, не может умереть, поскольку он уже мертв. Таким образом, произойдет следующее: все – и мир живых, и мир духов – просто исчезнут из бытия.

– Как вечность может закончиться? – удивилась Кэлен. – Она же вечна.

– Подумай об этом вот как: тень существует потому, что нечто отбрасывает ее. Если то, что отбрасывает тень, прекратит существовать, не станет и тени. – Ричард покачал головой. – Они существуют лишь пока все уравновешено, пока жизнь и смерть – две противоположные силы – разделены завесой. Самостоятельно, без мира живых, вечность мира мертвых невозможна – как невозможна тень, которую ничто не отбрасывает, – и не может существовать.

Иными словами, нечто не может быть мертвым, если нет такой штуки, как жизнь. Мир мертвых определяется миром живых, поэтому, как только мир живых исчезнет, подземный мир прекратит существовать. Нет мира живых – нет и мира мертвых.

– Как он может прекратить существование, – спросила она, – если в подземном мире вообще нет понятия конца?

– Он не прекратит существование – ведь формально в подземном мире нет никакого существования, которое могло бы завершиться; его просто не станет. Так, словно ничего этого никогда не было, – так тень исчезает без того, что ее отбрасывает. Без следа. «Вечное сейчас» померкнет, словно никогда ничего не существовало. – Он откинулся в кресле, барабаня пальцами по столу. – Если, конечно, я не смогу помешать этому.

Кэлен сложила руки на коленях, чувствуя себя разбитой.

– Ты умираешь, Ричард. В тебе отравляющее прикосновение смерти. Как ты собираешься помочь нам, если умираешь?

Ричард обдумал ответ. Потом заговорил спокойно, но убедительно.

– Чтобы не допустить того, что произошло бы, не будь меня, я вплетен в ткань событий как неотъемлемая часть многими способами, от использования пророчества до использования свободной воли и применения силы Одена. Вполне возможно, что я не мог не применить силу Одена.

Пророчество со временем устаревает и искажается, нарастая ветвями небывшего, или ложными пророчествами, или дурными пророчествами. Подобное поврежденное пророчество заражает жизнь той силой подземного мира, которая раздирает на части мир существования. Людей с магическими способностями становится мало там, где раньше их было много. Сама магия исчезает для человечества. У тех немногих, у кого есть магические способности, практически исчезла Магия Ущерба. Мир умирал на протяжении тысяч лет, а мы этого не сознавали – или, по крайней мере, не понимали почему. Пророчество – это магическая печать, отмечающая все, уходящее в забвение.

Я – единственный, кто способен остановить это. Я должен остановить это.

Кэлен провела по лицу тыльной стороной кисти. Чем больше она думала, тем больше видела связей, сплетающих все в единое целое, но Ричард так и не ответил на ее вопрос о том, как сможет остановить все это своей смертью.

– Как ты связан с Сулаканом? – спросила она.

Он хищно глянул исподлобья.

– Я – живой мост, позволивший Сулакану миновать завесу. Почти так же Кара стала живым мостом, позволив мне проделать то же самое. Моя кровь, кровь несущего смерть, вернула сюда этого мертвеца.

– А Ханнис Арк? Как он связан с этим?

– Он печется в первую очередь о своих интересах, но благодаря этому все и происходит. Насколько я понимаю, до конца сумеречного исчисления может оставаться целая человеческая жизнь или даже десять жизней. Он хочет все это время править миром живых.

– А зачем Сулакану помогать ему?

Ричард поднял на нее взгляд.

– Я – живой мост, но Сулакану требовался кто-то на этой стороне, чтобы задействовать все элементы, необходимые для его возвращения. Ему требовался кто-то по эту сторону завесы для, так сказать, перемещения фигур на шахматной доске. Ханнис Арк наделен оккультным могуществом и обладает обширными знаниями, необходимыми для выполнения такой незаурядной задачи.

Кэлен в досаде вскинула руки, но тут же уронила их и подбоченилась.

– Красная сказала, что Сулакан и Ханнис Арк подобны двум гадюкам, вцепившимся друг другу в хвосты. Я понимаю, что Ханнису Арку необходима армия полулюдей Сулакана, чтобы захватить Д’Харианскую империю и править миром живых, но сейчас, когда Сулакан вернулся в наш мир, зачем ему нужен Ханнис Арк?

Взгляд Ричарда встретился с ее пристальным взглядом.

– Ты знаешь о символах, вытатуированных по всему телу Ханниса Арка?

– Конечно.

Он указал на свитки.

– Эти татуировки – элементы оккультного колдовства, извлеченные из этих свитков. Они помогли Ханнису Арку вытащить Сулакана из подземного мира.

– Но теперь он уже здесь. Почему же он продолжает потворство этому человеку?

Ричард улыбнулся.

– Магические знаки, вытатуированные по всему телу епископа, – это единственное, что удерживает Сулакана в нашем мире. Они – его якорь. А заодно эти заклинания – броня Ханниса Арка, защищающая его от Сулакана. Пока ему не удастся окончательно разорвать завесу и создать единый мир мертвых и живых, он будет нуждаться в этих живых заклинаниях, чтобы оставаться в нашем мире. Они удерживают его душу здесь, в мире живых, и не позволяют могуществу скринов утащить ее в мир духов. Если Ханнис Арк умрет, заклинания утратят силу. Моя кровь привела Сулакана в наш мир, но удерживают его здесь заклинания, нанесенные по всему телу Ханниса Арка.

Кэлен моргнула от живейшего изумления.

– В таком случае, если кто-то убьет Ханниса Арка, это избавит нас и от Сулакана. Может, Первая Когорта справится с этим? – Кэлен сплела пальцы. – Возможно, лучники смогут попасть в него с плато, когда они подойдут, чтобы осадить Народный Дворец.

– Их обоих защищает могущественная оккультная сила. – Ричард отвел от нее взгляд и некоторое время водил пальцем по свитку, прежде чем ответить. – Только воин по зову сердца может остановить Сулакана, и только воин по зову сердца может убить Ханниса Арка.

Кэлен усомнилась, что расслышала правильно.

– Кто?..

Ричард вытащил из груды свиток и развернул его на столе. Затем указал на один из символов.

– Этот символ, вот здесь, означает «воин по зову сердца». В этом свитке говорится, что только он способен отправить Сулакана обратно в подземный мир, убить Ханниса Арка и пресечь пророчества – чтобы убрать призрачную складку и позволить перемещению звезд завершиться до того, как сумеречное исчисление отмерит конец существованию всего на свете, – тот, кого здесь именуют «воином по зову сердца».

Кэлен взглянула на него.

– Можешь ничего не говорить: это кто-то, кого мы знаем.

Ричард кивнул.

– Несущий смерть, камень в пруду и все прочие наименования, с давних пор применявшиеся для упоминаний обо мне. Воин по зову сердца – древнее название определенного типа боевого чародея. Это боевой чародей, который принимает на себя руководство в войне, применяет меч в праведном гневе… есть и ряд других требований.

– Например?

– Только единственный в своем роде боевой чародей – истинный воин по зову сердца. У него в сердце война, но есть и противовес этому.

Кэлен нахмурилась.

– Что может быть противовесом войне в твоем сердце?

– Любовь к тому, кто добродетелен. Я – несущий смерть. Ты – то, что уравновешивает это во мне смыслом жизни, тем, для чего жизнь существует, тем, за что стоит сражаться, уравновешивает любовью к тебе, а значит, любовью к жизни. Ты – моя родственная душа. Ты дополняешь меня. Делаешь целым.

Все это делает полноценной мою борьбу за жизнь. Из-за этого я отправился в подземный мир сражаться за тебя. Это и есть последнее требование, позволяющее называть меня воином по зову сердца. Свитки говорят, что лишь тот, кто по своей воле отправился в мир мертвых, чтобы занять место того, кого любит, и есть истинный воин по зову сердца, способный пресечь пророчество и убрать призрачную складку, направить жизнь новым курсом, свободным от посягательств пребывающих в подземном мире.

Я, боевой чародей, воин по зову сердца – единственный, кто способен остановить этих двух гадюк и пророчества. Они рвутся к власти. Отчасти из любви к тебе я не стремлюсь к власти, а сражаюсь вместо этого за то, что в жизни есть правильного и благородного.

Именно поэтому лазурные свитки именуют меня «воином по зову сердца».