Глава 11
Только не отпускай меня
– Когда подсядешь к Шавлюку, – наставляю я Игоря, – двигайся плавно.
– Подсяду?!
– Закури, сигарету держи между указательным и средним пальцами, ни в коем случае не зажимай в зубах.
Игорь закатывает глаза.
– Может, еще и мизинец отставить?
– Говори мягко, растягивай звуки.
– Короче, вести себя по-гейски?
– Короче, да.
– Не переживай, справлюсь и без твоих наставлений, – он останавливается у входа в бар.
– И последнее, – снимаю с головы платок и повязываю ему на шею.
Игорь в возмущении открывает рот, пытаясь что-то возразить, но вместо слов вырываются только нечленораздельные звуки.
– Обещаю, дорогой, – успокаивающе поглаживаю его по руке, – я залечу все твои душевные раны.
– Не уверен, что вообще возможно настолько хорошо сыграть медсестричку.
Мы заходим в бар. Пока Игорь старается развязать платок, я осматриваюсь в поисках Шавлюка.
– Вот он! – кричу на ухо Игорю, оглушенному колонками. – За стойкой.
Игорь еле заметно кивает и с загадочным прищуром, как у киношного спецагента на задании, идет к дальнему концу барной стойки. Я сажусь чуть ближе к входу, но на таком расстоянии, чтобы слышать их разговор. Игорь подходит к Шавлюку и протягивает ему руку. Тактильный контакт, хорошо. Наклонившись в его сторону, садится на стул. Шавлюк слегка поворачивается к Игорю, наблюдая, как тот достает сигарету. Игорь небрежно бросает пачку на стойку.
– Аккуратнее, – шепчу я.
Он тут же исправляется и манерно закуривает. Шеф синхронно с Игорем приоткрывает рот и, кажется, даже выпускает вымышленный дым. Не успевает Игорь докурить, как шеф окончательно поворачивается в его сторону и что-то говорит. Музыка становится громче, как будто специально, чтобы заглушить разговор. Мне приходится пересесть еще ближе. В это время между ними происходит заминка. Игорь украдкой бросает взгляд в мою сторону, и тут я понимаю, что произошло. Шеф заказал ему выпить. Бедняга, держись! Их головы склоняются друг к другу, завязывается разговор. Ну почему в зале так шумно? Было бы легче пережить ожидание, зная, о чем они говорят. Я наклоняюсь в их сторону и подпираю щеку ладонью, чтобы поза казалась естественной. Боковым зрением продолжаю наблюдать за тем, какие сигналы подают друг другу их тела.
– Решил брать «матрешку»? – подносит ко рту рюмку Шавлюк.
– Не знаю пока, – пожимает плечами Игорь. – Выбираю между ней и «Фордом Фокусом».
– Да ну! Ты «фокусы» нашей сборки вблизи видел? Одни дверные петли чего стоят. Ветер подует, и прощай дверь.
Начало разговора вполне мужское. Во внешнем виде Шавлюка тоже ничто не выдает гомосексуалиста. Обычные черные брюки, серая рубашка. Разве что галстук. Галстук вечером в баре вызывает подозрения, да еще сиреневый цвет… В остальном шеф выглядит даже более нормальным, чем Игорь. Кажется, я слегка перестаралась с выбором экипировки.
– Разве это проблема? Достанем американскую машинку.
– Черт с ней, со сборкой! Там внешний вид подкачал. Только сравни лапочку «мазду» с чудовищем «фордом»! Поверь мне на слово, за такие деньги красивее «матрешечки» ничего не найдешь.
Лапочка, матрешечка. Галстук отходит на второй план.
– «Альфа Ромео» получше будет.
– И подороже. А еще с обслуживанием проблемы. В России даже дилеров «альфы» нет.
– Тогда этот вариант отпадает. А как насчет допов для «Мазды»?
– Бери задние разбрызгиватели. Коврики, если хочешь, прикупи, сигналку не забудь.
– На что там брызговики? Будь они нужны, их бы на заводе поставили.
– А ты попробуй без них техосмотр пройти! Небось, первую тачку покупаешь?
– С мотоцикла пересаживаюсь, – расчесывает пятерней волосы на макушке Игорь. – Ты круто в машинах шаришь. Работаешь в автомастерской?
– Нет, – сглатывает Шавлюк, наблюдая, как шелковистый каскад возвращается в прежнее положение, – я директор компании.
– Ого! Начальник, в машинах разбираешься. Жена, наверно, за тебя держится?
– Я не женат.
– Тогда просто партнер?
– У меня никого нет.
Я с нетерпением жду ответа Игоря, но пауза в разговоре затягивается. Игорь оглядывается в мою сторону. Видимо, выражения моего лица достаточно, чтобы заставить его действовать. Он со вздохом закидывает ногу на ногу и наклоняется к Шавлюку.
– Неужели? Такой мужчина – и одинок! Наверно, недавно расстался с пассией?
– Были отношения, – кивает шеф, – на работе.
– Служебный роман, какая прелесть! Почему не сложилось? Коллектив помешал?
– Да нет, просто не повезло…
– Не понимаю, – секундная пауза. – Таких мужчин не бросают. Как он упустил свое счастье?
Игорь идет ва-банк. Оправдан ли риск? Остается только ждать реакции Шавлюка. Тот молчит, как будто взвешивает, стоит ли ради флирта с незнакомцем рисковать репутацией. Отнекиваться уже нет смысла. Либо он признается, либо встает и уходит.
– Произошел несчастный случай, – Шавлюк тяжело вздыхает. Похоже, Игорю удалось его заинтересовать, раз дело дошло до откровенного разговора. – Артур был моим подчиненным и погиб в рабочее время.
– Чувствуешь себя виноватым?
– Жалею, что взял его на работу. Но кто знал, как все обернется?
– Из-за чего он погиб? Может, «помог» кто-то из сослуживцев? Таких… – Игорь запинается, но, покосившись в мою сторону, продолжает, – как мы, часто подставляют.
– Нет, в нашем деле каждый сам отвечает за свою жизнь.
– Чем занимается твоя компания?
– Вообще-то она не моя… Я только директор филиала.
– Все равно интересно, расскажи!
– Ничего интересного, обычная рутина…
– У вас люди на работе погибают, ничего себе рутина!
– Наша служба и опасна и трудна! – напевает Шавлюк. – Монтаж и настройка спутникового телевидения. Говоря человеческим языком, мы вешаем тарелки. Точнее, мои подчиненные.
– Значит, твой Артур погиб, когда антенну устанавливал?
Шавлюк кивает.
– Полез на крышу, несмотря на плохую погоду. Поскользнулся, упал, напоролся на арматуру. Живот насквозь, кишки наружу… Кошмар, одним словом. Мастер рассказывал, он до приезда скорой в сознании оставался, даже разговаривал, пока со штыря не сняли…
– Может, этот самый мастер его на крышу и загнал? Какой нормальный человек по доброй воле стал бы рисковать жизнью?
– Мастер опытный, я поэтому к нему Артура и прикрепил. Правда, частенько он к Артуру цеплялся, но заставить лезть на крышу в дождь… Вряд ли. Артур мог отказаться.
– Почему ты так уверен? Может, он побоялся перечить начальнику?
– С чего вдруг? Мне бы пожаловался в крайнем случае. Я сразу в их терки хотел вмешаться, но Артур пообещал, что сам разберется. Сказал, у него есть управа на мастера. Так что силком его на крышу никто не тянул.
– Интересно, какая тут может быть управа? Начальство все-таки.
– Чего не знаю, того не знаю.
– Может, этот мастер подкатывал к твоему парню, а Артур его обломал? Рассказать всему коллективу – чем не управа?
Я закатываю глаза. Подозревать Олега в убийстве у Игоря были хотя бы какие-то основания, но считать моего мужа геем…
– Нет, мастер женатый. Бабенка у него аппетитная такая.
Я аппетитная? Спасибо, конечно, за комплимент, но он плохо вяжется с моим худощавым телосложением.
– Откуда ты знаешь, фотки видел? Может, он пыль в глаза пускал.
– Куда там! Встретили их как-то раз в баре. Артур ее приметил. Полвечера сидел косился. Я ревновать даже начал, но он меня успокоил. Сказал, она его дальняя родственница.
Вот так новости! В последний раз я была в баре больше двух лет назад. Выходит, если Шавлюк не врет, Олег завел любовницу. Теперь понятно, зачем ему понадобилось со мной разводиться.
– Ты, наверно, после смерти Артура чувствуешь себя одиноким? – продолжает расспрашивать Шавлюка Игорь.
– Всегда чувствовал. И с ним, и без него. Разве можно мечтать о серьезных отношениях такому, как я? Особенно в нашем городе.
– Почему? Ты замечательный мужчина! – в голосе Игоря слышится знакомая издевка. – Может, сам не хочешь серьезных отношений?
– Хочу! Как же не хотеть? А увижу красивую пару… Эх! В эту субботу был на свадьбе племянницы. Море цветов, белые голуби, обнимашки, поцелуйчики. Романтика! Я так раззавидовался, что даже подарок забрал перед уходом.
– Как?! И никто не заметил?
– Все у входа толкались, прощались с женихом и невестой. Я руку протянул и вытащил свой конверт. Стыдно! Пригласят на новоселье, подарю обратно.
Получается, во время Катиной смерти Шавлюк гулял на свадьбе? Если верить ему на слово, он пробыл там до самого конца, пока жених и невеста не собрались уезжать. Но вот с начала ли? Может, он опоздал в ЗАГС? Или роспись была назначена на вечер? Такое случается, наша с Олегом церемония, например, началась в половине шестого. Кажется, я цепляюсь за соломинку. Хоть бы Игорь догадался спросить, во сколько Шавлюк поехал в ЗАГС.
– Почему такая красотка сидит одна? – раздается сзади.
Даже меня, не искушенную в амурных делах девушку, воротит от подобных фраз. Оглядываюсь. В нос ударяет запах дешевого одеколона. Справа вплотную подступает полноватый парень с сальными волосами иссиня-черного цвета. Поворачиваюсь, чтобы отшить нахала, но за его спиной замечаю знакомый ежик каштановых волос и прижатые к голове уши. Это же Олег! Раз он пошел в бар после похорон дочери, значит, Шавлюк не соврал. Олег на самом деле продолжал захаживать в злачные места после нашей свадьбы.
– Потому что не было тебя! – расплываюсь в фальшивой улыбке. – Присаживайся, не стесняйся, – подталкиваю брюнета под локоть к соседнему стулу.
Он на меня косится, явно жалея, что подошел, но, глянув на мои ноги, все же забирается на стул. Его спина закрывает мне обзор, теперь Олега не видно. Брюнет ставит ноги на подножку и продолжает на меня смотреть. Интересно, чего он ждет? Сам же ко мне подошел. Надо что-то сказать, иначе он уйдет, и Олег точно меня заметит.
– Ты часто здесь бываешь? – произношу еще более избитую фразу, чем он. Брюнет воспринимает мой вопрос как подтверждение нормальности. Вздохнув с облегчением, он говорит:
– Частенько. Приходим сюда с друзьями, отдыхаем душой и телом. Понимаешь?
– Понимаю!
Брюнет говорит что-то еще, но визг из колонок заглушает его голос.
– Разреши тебя угостить! – наклонившись ко мне, кричит он.
От прикосновения его влажных губ и носа к уху меня передергивает. Парень принимает судорогу за пожатие плечами и заказывает две стопки коньяка. Я подношу рюмку к губам, запах спирта выбивает слезы. Выпиваю коньяк одним глотком, стараясь не чувствовать вкус. Игорь бросает в мою сторону ревнивый взгляд. Не хватало еще, чтобы он оборвал разговор с шефом из-за какого-то приставалы. Нет, брюнет здесь ни при чем. Все дело, как обычно, испортил Олег.
– Мои друзья сейчас здесь, – продолжает брюнет. – Пойдем, познакомлю!
Одна нога уже опускается с подножки на пол, когда я хватаю его за рукав.
– Нет, постой! Я жутко стеснительная. Давай лучше останемся здесь.
– Да ладно! Они нормальные ребята, будет весело.
– Думаю, вдвоем нам будет веселее, – с трудом изображаю улыбку.
– Тогда еще по одной!
Брюнет снова ставит ногу на подножку и усаживается поглубже. Он явно польщен и уже не собирается никуда уходить. Краем глаза замечаю, как Игорь ерзает на стуле и оглядывается. Шавлюк, размахивая руками, в лицах изображает какую-то забавную сценку, но Игорь уже не обращает на него внимания и явно собирается уходить. Понятия не имею, как выйти из бара и не попасться Олегу на глаза. Челка, короткое платье и туфли на каблуках – хорошая маскировка, но вряд ли она обманет моего мужа. Выглядываю через плечо брюнета: Олег сидит за крайним столиком и не сводит глаз с двери. Похоже, ждет. Любовницу? Вот бы на нее поглядеть. Черт! Поворачивается в мою сторону. Еле успеваю спрятаться за плечом брюнета. Боковым зрением замечаю, как Игорь протягивает Шавлюку руку. Тот пожимает ее, накрывая сверху другой ладонью. Брюнет поднимает рюмку:
– За знакомство!
Мы чокаемся, я снова заглатываю вонючую жидкость, на этот раз ощущая ее приторный вкус. Так называемый коньяк подступает обратно к горлу.
– Что-то мне нехорошо.
– Коньяк не пошел?
– Нет, коньяк отличный! – улыбаюсь, потирая лоб. – Голова заболела.
– Пойдешь домой? – спрашивает парень разочарованным голосом.
– Может, лучше пойдем вместе? – говорю, глядя на него из-под ресниц.
– Даже не знаю…
– Пойдем! Мне с тобой так весело, а на улице еще и голова пройдет. Прогуляемся, расскажешь мне о себе.
Глаза брюнета загораются воодушевлением, как будто он всю жизнь мечтал кому-нибудь о себе рассказать. Мы поднимаемся, голова идет кругом. Цепляюсь за его локоть. По дороге к двери пригибаю колени, чтобы скрыться за низкорослым ухажером. Когда брюнет кивает друзьям, висну на его руке и в таком положении выползаю из бара.
– Ну все, пока! – выпрямляюсь, покачиваясь на каблуках.
– Но мы же…
– Извини, голова совсем разболелась. Не могу терпеть.
Машу ему на прощание и поворачиваю налево. Парень провожает меня до угла озадаченным взглядом. С трудом удерживая равновесие, огибаю здание и прижимаюсь к стене. Выглядываю только после хлопка двери. Похоже, брюнет зашел внутрь. Иду дальше, во двор. На улице свежо. Обнимаю себя за плечи, чтобы хоть немного согреться. Свет от единственного фонаря у входа сюда не попадает. На улице темно, а в тени от здания совсем ничего не видно. Приходится ориентироваться на ощупь. Зато если кто-нибудь из посетителей решит облегчиться на свежем воздухе, у меня будет шанс остаться незамеченной.
За баром раздаются шаги. Наверно, это Игорь ищет меня. Надеюсь, он догадался спросить, во сколько началась свадьба. Хотя где доказательства, что шеф на нее не опоздал? А может, он вообще не был ни на какой свадьбе. Вдруг он понял, что Игорь специально расспрашивает его об Артуре, и на ходу сочинил себе алиби? Хорошо, если это не так. Иначе не представляю, что делать дальше…
Тело наливается тяжестью, глаза слипаются. Алкоголь и свежий воздух действуют на меня как снотворное. Шаги приблизились и затихли. Мне хочется позвать Игоря, но лучше не рисковать. Не хватало еще нарваться на какого-нибудь пьяницу. Снова слышится поступь, переходящая в бег. Шорох кустов. Что-то не так. Надо бежать! Я успеваю сделать всего один шаг, как что-то летит мне вслед. Предмет со звоном разбивается о стену, по щиколоткам стекают липкие капли. Я машинально их стираю и оглядываюсь. Возле стены валяются осколки бутылки. Подношу к носу пахнущие спиртом пальцы. Из кустов доносится шорох. С каждой секундой звуки отдаляются. Убийца снова промахнулся и теперь убегает. Игорь прав: если бы тот, кто меня преследует, был сильнее, он остался бы и довел начатое до конца.
Я сажусь на корточки возле разбитой бутылки. Возможно, у него есть оружие. Теперь у меня тоже. Поднимаю самый большой осколок с приклеенной этикеткой и иду на шорох. Пока я дохожу до угла, шорох переходит в шаги. Убийца вышел на асфальт и, если я не потороплюсь, снова скроется. Я крепче сжимаю осколок в левой руке. Мне нечего бояться. Будь у него пистолет, он давно бы меня пристрелил. От этой мысли все тело передергивает. Мурашки, бегающие по коже, застывают на месте. Я его одолею. Одним ударом избавлюсь от этого кошмара. Я одержу победу, потому что борюсь за свою жизнь. То, чего хочет он, не может быть так же сильно, как мое желание выжить. Мне вообще все равно, чего он хочет. Пусть сдохнет, а я помогу избавить мир от детоубийцы. Глубоко вдыхаю, с криком отваги и ужаса выпрыгиваю из-за угла. Встречаюсь с глазами, полными недоумения. Осколок стекла врезается в ладонь.
– Соломинка, ты что делаешь? – раздается в темноте голос Игоря.
– Защищаюсь.
– Господи! – берет меня за руку Игорь и пытается разжать мои пальцы. – От кого?!
– Зачем ты бросил в меня бутылку?
– С ума сошла?
– Я?! Это ты сошел с ума!
– Выкини стекло, ты же им ладонь порезала.
Только после его слов я замечаю острую боль, пронзающую всю руку от кончиков пальцев до плеча. Ладонь с трудом разжимается. Надеюсь, это напряжение, а не травма мышц. Не хватало еще покалечить единственную здоровую руку.
– Хочешь сказать, это не ты пытался меня убить?
– Конечно, нет! Откуда у тебя это стекло?
Игорь забирает у меня осколок. Я машу окровавленной рукой в сторону разбитой бутылки. Он заходит за угол, а я осматриваюсь, на случай если убийца еще не успел сбежать. Ни тени, ни шороха. Если бы не куча битого стекла, я бы тоже засомневалась, на самом ли деле на меня напали. Убийца действует очень аккуратно. Возможно, я жива не потому, что он слабее, а из-за его осторожности. Похоже, ему нужно не просто меня убить, он хочет подстроить несчастный случай. Зачем ему это надо? Чтобы спихнуть на меня убийство Кати и замести следы. Если меня убьют, то первым подозреваемым станет Олег. Отец мстит за смерть дочери – все логично. Неужели это он убил Катю?! Нет, не верю. Он любил ее, как самого себя. От такой любви не убивают. К тому же у него был шанс со мной расправиться, но вместо этого он пошел за телефоном, чтобы вызвать полицию…
– Как ты вообще здесь оказалась? – возвращается Игорь. – И кто тот парниша, с которым ты кокетничала, пока я изображал из себя гея?!
– Потом поговорим, – беру его под руку и веду к машине. – Поехали быстрее.
– Я с тобой четверо суток вожусь, помогаю. Имею я право…
– Имеешь. В баре Олег. Давай обсудим все дома.
Игорь снимает машину с сигнализации и садится за руль. Всю дорогу я трясусь в мелком ознобе. Закрываю глаза и вижу Олега, сидящего за столиком, слышу звук бьющегося стекла. Прижимаюсь к плечу Игоря, но он смотрит вперед и не обращает на меня никакого внимания. На глаза наворачиваются слезы. Он старался ради меня, даже согласился заигрывать с мужчиной, а я не оправдала его доверия. Несмотря на ужасные события, страшные обвинения и непредсказуемый исход происходящего, я второй раз в жизни почувствовала себя счастливой, и во второй раз появился Олег, чтобы все испортить. Машина останавливается возле гаража. Игорь обходит сзади, открывает дверцу с моей стороны и тянет меня в дом. Привычным движением закрывает дверь на все замки. Я пытаюсь что-то сказать, но чувствую, как дрожит подбородок и подступают слезы. Игорь кладет руки мне на плечи и спрашивает:
– Кто тот парень из бара?
– Понятия не имею, – срывающимся голосом отвечаю я, глядя Игорю в глаза.
Его зрачки сужаются, а вокруг глаз собираются морщинки. Он надо мной смеется! Ситуация на самом деле идиотская. Я улыбаюсь и плачу одновременно. Игорь, сотрясаясь всем телом, прижимает меня к стене и целует в заплаканные глаза. Я тянусь к соленым от моих слез губам. Прижимаюсь к нему, чтобы почувствовать стук его сердца и успокоить барабанную дробь собственного. Подстраиваюсь под его дыхание. Хрупкая, в сильных руках Игоря я защищена от любых угроз внешнего мира.
– Только не отпускай меня, – шепчу ему на ухо.
Удары в дверь переводят мое сердцебиение в прежний ритм. Я подпрыгиваю от неожиданности, но при этом сразу же перестаю плакать. Машинально пытаюсь сжать ладони в кулаки, левую руку снова пронзает боль.
– Это Олег!
– С чего ты взяла?
– Чувствую. Пожалуйста, не открывай!
Игорь не слушает. Он обнимает меня за плечи и ведет в спальню.
– Побудь здесь, – усаживает меня на кровать.
– Игорь, пожалуйста! – вскакиваю и хватаю его за руку.
– Посиди, я разберусь, – он возвращает меня обратно.
– Не надо! Олег постучится и уйдет, – мертвой хваткой держусь за его запястье. – Не открывай, у меня плохое предчувствие.
– Прекращай его бояться, – присаживается на корточки возле моих ног Игорь. – Доверься мне. Разве я когда-нибудь тебя подводил?
Приходится признать его правоту и покачать головой в ответ. Игорь встает, я тянусь за его рукой, но, заглянув ему в глаза, отпускаю. Он выходит из комнаты, а я остаюсь совсем одна. Озноб усиливается настолько, что меня начинает подкидывать на кровати. Забираюсь под одеяло и, затаив дыхание, жду.
– Где эта сука?! – раздается на весь дом пьяный крик Олега.
Я зажмуриваюсь и глубже залезаю под одеяло.
– У меня нет собак, – спокойным голосом отвечает Игорь.
– Не придуривайся! Я знаю, моя жена у тебя. Я видел, как она села к тебе в машину.
– Дина в доме, – так же спокойно говорит Игорь.
– Веди ее сюда!
– Захочет, выйдет сама.
– Эй ты, шлюха! Иди сюда!
Голос Олега приближается. Слезы брызжут из глаз. Я накрываюсь с головой одеялом, но все равно отчетливо слышу шум из прихожей.
– Ты что делаешь? Пусти! – словно пес, посаженный на цепь, рычит Олег.
– Это мой дом, и я тебя сюда не звал.
– В твоем доме моя жена!
– Это потому, что у тебя ей было плохо.
– Не твое дело, плохо ей было или хорошо. Отдай мне ее, я сам разберусь.
– Одну уже отдал, – голос Игоря становится тише, но, несмотря на это, злость в нем только усиливается, – и помню, как ты с ней разобрался.
– Ах ты падла!
Крик Олега тонет в оглушительном грохоте. Среди шума я различаю звон стекла – похоже, разбилось зеркало – и приглушенные удары о стену. Ловлю каждый звук, но при этом не хочу ничего слышать. Зажимаю рот ладонью, чтобы не разреветься в голос. Звуки приближаются, кто-то возится рядом с дверью. Громкий удар и хрип. Грохот, как будто с плеча сбросили на пол мешок с картошкой. Теперь этот мешок тащат к выходу. Из моей груди сам собой вырывается стон, но его заглушает звук захлопывающейся двери. Тяжелые шаги приближаются к спальне. Я пытаюсь вздохнуть, но не могу. Откидываю одеяло, чтобы вырваться на воздух. Все волоски на теле то ли от ужаса, то ли от холода встали дыбом. Дверь распахивается, громко ударяясь о стену.
– Все в порядке, – объявляет Игорь. – Олег выпил лишнего, и я проводил его домой.
Руки Игоря в крови, но на теле не видно ран.
– Он жив?
– Ты все еще за него переживаешь?
Кривая улыбка Игоря пугает меня сильнее, чем окровавленные кулаки. Качаю головой.
– Жив.
Игорь достает из шкафа полотенце и, вытирая руки, идет ко мне. Закрыв лицо ладонями, я опускаюсь на подушку.
– Не плачь, – садится с другой стороны кровати он, – твой муж этого не стоит.
Стараюсь дышать медленнее, чтобы успокоиться, но, стоит мне немного прийти в себя, в голове начинают прокручиваться звуки драки и разговора.
– Мне показалось или ты припомнил Олегу, что кого-то ему отдал?
– Показалось. Боюсь, с шефом мы прогадали. Ну ты в курсе, да?
– Я слышала почти весь разговор с Шавлюком, пока не увидела Олега.
– Или пока не начала флиртовать с незнакомым парнем?
– Думаешь, Шавлюк сказал правду?
– Зачем ему врать? – Игорь ложится на кровать и, вытянувшись, закидывает за голову руки. – По-моему, он на меня запал.
– Не сомневаюсь. Вот только вдруг он догадался, зачем ты расспрашиваешь его об Артуре?
– А я не расспрашивал, он сам о нем заговорил. Мог бы просто сменить тему.
– Может, он специально о нем рассказал, чтобы всучить нам ложное алиби?
– Вряд ли. Его алиби легко проверить. С ним, как я понял, было человек двести.
– Допустим, он на самом деле был в субботу на свадьбе. Возможно, он даже оставался там до конца. Где доказательства, что он не опоздал, или что свадьба не началась уже после того, как убили Катю?
– В двухстах километрах отсюда.
– О чем ты?
– Брак регистрировали в областном центре. Чтобы туда попасть, ему пришлось выехать рано утром. А если он опоздал, мы без труда об этом узнаем. Надо только позвонить кому-нибудь из его родственников. Можно даже жениху и невесте. Если хочешь, завтра к ним съездим.
– Обязательно. Что будем делать дальше?
– Как насчет обещанной медсестрички?
– Я про расследование.
Не хочу, чтобы Игорь касался меня руками, испачканными в крови Олега.
– Завтра проверим алиби Шавлюка. Но перед этим надо хорошенько выспаться, – потягивается он. – Иди ко мне, Соломинка.
– Допустим, шеф не убивал Катю, – сажусь и опускаю ноги на пол. – Тогда кто мог убить?
– Предлагаю вернуться к версии с бабкой, – зевает он.
– Я серьезно.
– Зря ты списываешь ее со счетов, – говорит Игорь с закрытыми глазами и начинает монотонно посапывать.
Я встаю с кровати и хожу по комнате кругами. Вспоминаю, как мы с Игорем проводили эксперимент. Мысленно возвращаюсь в Катину спальню. Взгляд гуляет по стенам, но глаза ничего не различают вокруг. Непослушное, как будто чужое тело задевает мебель, сбивает все, что встречается на пути. Игорь поворачивается во сне. Я выхожу из спальни, чтобы его не разбудить, и продолжаю сновать по дому так же бесцельно, как движутся мысли в голове.
Войти в дом и убить Катю мог любой человек, потому что я не закрыла дверь. Вот только кому это было нужно? Врагов у меня нет. Кроме собственного мужа, но он больше всего на свете любил дочку. Хотя нет, больше всего на свете он любил самого себя, а Катя была его продолжением, поэтому ее он любил заодно. Возможно, кто-то отомстил Олегу. Не думаю, что у него много врагов. Муж умеет производить хорошее впечатление на полезных людей. Если же человек ему не нравится, он никогда не полезет в драку и не скажет гадости в лицо. Скорее, напакостит за спиной, да так, что неприятель вряд ли его в этом заподозрит. Но один раз Олег все-таки перестарался.
Чем ему насолил молодой помощник? Скорее всего, однажды вечером, когда я думала, что мужа вызвали на работу, Олег отправился в бар, на свидание с любовницей. Там он увидел Артура в компании шефа. Парень мог пригрозить, что все расскажет жене Олега. Теперь понятно, зачем он собирался мне звонить. Несложно догадаться, почему муж изначально прицепился к помощнику. Гомосексуализм для Олега – смертный грех. Он всегда считал себя настоящим мужиком, а тех, кто придерживался иных взглядов на мужественность, мечтал поставить к стене и расстрелять. Например, Игоря, регулярно принимающего душ, с чистыми волосами и ухоженными ногтями, Олег не считал за человека.
Впрочем, в отношениях Олега и Игоря не все так просто. Игорь говорил, что они с Олегом выросли в соседних домах, но при этом никогда не были друзьями и мало общались. Что означают слова: «Одну уже отдал»? Вряд ли Игорь имел в виду машинку, которую Олег отобрал у него в детстве. Еще этот странный подкоп под забором. И потом, не стоит забывать об информации, которую мне подкинула Ира. Любой мог зайти в дом и убить Катю, но заметили там только Игоря.
Господи, что за кошмар? Нельзя просто так обвинять человека, который мне помогал. Хотя помогал ли? Вместо того чтобы найти убийцу, Игорь повел меня по ложному следу. Да, Олег заставил молодого помощника залезть на крышу в дождь, тот упал и разбился насмерть. Но ни мать Артура, ни его начальник, по совместительству любовник, не причастны к смерти Кати. С одной стороны, это расследование выглядит как ошибка, без которой не найти убийцу, с другой – как продуманный ход, который уводит меня подальше от разгадки.
Как я могла настолько потерять от Игоря голову, чтобы не разглядеть очевидное? Неужели влюбилась? Раньше со мной такого не случалось. Олег, например, первым проявил ко мне интерес. Именно этим он привлек мое внимание. С каждым днем я все больше к нему привязывалась, но влюбленностью я бы это не назвала. Возможно, чувства к Игорю – это всего лишь итог пережитых вместе событий. Мы не расставались четверо суток, и все это время я испытывала сильнейшее напряжение. Говорят, в экстремальных условиях даже заложники влюбляются в своих похитителей.
Стоит ли сравнивать Игоря с преступником? Я не имею права вешать на него ярлык злодея только из-за сплетен. Зачем Игорю понадобилось бы убивать Катю? Даже если местный алкаш сказал правду, это еще не доказывает, что Игорь действительно был в доме и убил ребенка. Может быть, стоит спросить Игоря напрямую: что он делал на участке Олега в день убийства Кати и откуда появилась яма под забором? Даже если он и есть убийца, все равно не признается. В лучшем случае что-нибудь соврет, а в худшем – убьет и меня. Игорь может меня убить? Бред. Невозможно в это поверить.
Ложусь на диван и закрываю глаза. Сомнение крошечной язвочкой терзает меня внутри. Так не пойдет. Я должна все проверить прямо сейчас. Сажусь, ноги собираются в очередное хаотичное путешествие по дому, но я сдерживаюсь и продолжаю сидеть. Надо собрать мысли воедино, оценить весь лес, а не рассматривать каждое дерево по отдельности. Только факты, и никаких чувств. Яма под забором Олега – факт. Для чего она могла понадобиться? Чтобы с участка Игоря забраться во двор Олега или наоборот. Такие размышления еще больше меня запутывают. Игорь, скорее всего, был возле нашего с Олегом дома во время убийства. Не хочется верить пьянице-соседу, но дыма без огня не бывает. Значит, это тоже факт, но, как и в предыдущем случае, этому факту можно найти объяснение. Что не понятно, так это слова Игоря в прихожей. Кого он мог отдать Олегу? Очень странный, но тоже факт. Если разобраться, фактов не так уж мало.
Осматриваю разложенные на столе улики: мобильный телефон Артура, окровавленная сорочка свекрови, квитанция от адвоката, вырезки из газет. Взгляд останавливается на фотографии с похорон Лены, первой жены Олега. Кто мог избить скорбящего вдовца? И чем закончилась история с подозрением в убийстве? Если ответа на первый вопрос не найти, то на второй стоило бы поискать. Этим я бы и занялась в первую очередь, если бы Игорь меня не отговорил. Раз дело о смерти Лены освещали газеты, значит, там можно узнать, к чему пришло следствие. Дизайн колонки похож на местную «Правду». Лена умерла при родах, Кате полтора месяца назад исполнилось пять лет. Во время расследования я уже работала в библиотеке и, скорее всего, читала эти статьи. Если и так, их содержание я забыла уже к знакомству с Олегом. Вот бы снова очутиться на своем рабочем месте и поднять подшивку «Правды» пятилетней давности. Библиотека закрыта на ремонт, но мне это может сыграть на руку. Убийца без проблем залез на крышу. Надо сходить и посмотреть, вдруг удастся пробраться внутрь.
Я убираю осколки зеркала и безуспешно осматриваю прихожую в поисках фонарика. Кладу в сумку телефон Артура. Потихоньку, чтобы не разбудить Игоря, открываю входную дверь. Прохладный ветерок забирается под платье. Обхватив себя за плечи, я на цыпочках выхожу из переулка. На улице никого. Добравшись до брусчатого тротуара, опускаюсь на всю ступню. Стук каблуков заполняет тишину. Мимо проезжает черный джип. Водитель притормаживает, опуская стекло. Я перехожу через дорогу и сворачиваю к библиотеке. Джип с ревом трогается с места. Кроны сосен защищают покой здания от света фонарей. Тропинка, по которой я четыре дня назад убегала от убийцы Кати, еле различима в темноте. Пахнущие хвоей ветви царапают мне щеки. Я достаю из сумочки телефон, чтобы подсветить путь, когда с крыльца доносится шорох. Замираю и прислушиваюсь. К шороху присоединяется мужской голос:
– Черт, я в цемент влез! Как назло, кроссовки новые надел.
– А я занозу посадила, – отвечает женский голос. – Далось тебе это пиво на свежем воздухе, лучше бы в кафе коктейлей попили.
– Сама кричала: «Хочу романтики!» Скажи спасибо, что перила не покрасили.
Осторожно выглядываю из-за ветвей сосны. Парочка, задрав ноги, ерзает на поручнях пандуса для инвалидных колясок.
– Сам скажи, а то бы фирменными джинсами прилип. Я и так твою попу с дивана еле оторвала…
Пока влюбленные пререкаются, я захожу за угол. Служебный вход, само собой, заперт. Дверь осталась прежняя, а вот старые деревянные окна заменили на пластиковые. Это только часть преобразований, главный сюрприз ждет меня дальше: за каждой оконной рамой на первом этаже установили решетку. Два года назад, когда я увольнялась из библиотеки, директриса собиралась заказывать решетки, но пожарная инспекция не дала их поставить. Интересно, как моей бывшей начальнице удалось обойти правила безопасности?
Одно из окон приоткрыто настолько, насколько позволяет расстояние до решетки. Я залезаю на выступающий край фундамента и просовываю руку в щель. Левый край решетки сдвигается на полсантиметра. Незначительное – на первый взгляд – достижение предвещает успех. Свободной рукой включаю на мобильнике Артура подсветку и поворачиваю телефон экраном к окну. Из темноты выступают книжные стеллажи. Подсвечиваю край решетки. Как я и думала, слева она не вмонтирована в стену, а закрыта на задвижку. Встаю на мыски и просовываю между прутьями неестественно сложенную ладонь правой руки. Ощупываю стену в поисках открывающего механизма, когда между стеллажами проплывает тень человека. Отшатываюсь, ноги соскальзывают с фундамента, а рука застревает между прутьями. Тень проходит окно и направляется к двери. Держась левой рукой за решетку, я пытаюсь высвободить правую ладонь. В проржавевшем дверном замке лязгает ключ. Я упираюсь ногами в стену, ладонь с хрустом выдергивается из прутьев. Завалившись спиной на асфальт, я пытаюсь подняться на ноги.
– Дина! – склоняется надо мной тень. – Ты что здесь делаешь?
– Тетя Женя?
– Дай-ка я тебе помогу, – тяжело дыша, она протягивает ко мне руки.
Экран телефона освещает напряженный взгляд серых глаз и морщинку на лбу.
– Тетя Женя! – захлебываясь то ли слезами, то ли смехом, висну на ее шее.
– Что ж ты делаешь, бессовестная? Пощади старую женщину!
– Какая же ты старая? – смеюсь я, поднимаясь на ноги.
– Такая, – улыбается она, сверкая золотым зубом. – Четыре года до трудовой пенсии осталось. Ты как, живая?
– Живая, – вглядываюсь в лицо тети Жени, пытаясь понять, что ей известно об убийстве Кати.
– Пойдем внутрь, пока тебя не заметили, – подтверждает она мои опасения.
– Не пойду. Тебя из-за меня могут уволить.
– Заходи без разговоров, – берет меня под руку и тянет к двери она. – Если бы не ты, я бы здесь вообще не работала. Сидела бы до сих пор со своей астмой на пособии по инвалидности, одни макароны жевала.
Тетя Женя включает свет. Я переступаю порог и попадаю в свою библиотеку, такую, какой видят ее работники, а не посетители. Вместо застекленного гардероба на входе – железная вешалка; вместо яркого освещения – тени от книжных стеллажей; вместо перемешанных ароматов духов читательниц – кисло-сладкий запах старых книг с примесью затхлости. Я здороваюсь с друзьями, поглаживая шершавые корешки обложек, погружаюсь в целебную для измученного духа медитацию.
– Я тебя еще в прошлый раз из окна приметила, когда ты ночью шум подняла. Испугалась, вдруг бандиты, а как по телевизору новости посмотрела… Ну, думаю, точно, Дина прибегала! Вот, держи, – касается моего плеча тетя Женя, – семьсот рублей. Больше с собой нет. Дома еще три тысячи лежат.
– Деньги у меня есть, спасибо. Лучше найди кое-что в читальном зале.
– Нет уж, я сторож, а не библиотекарь. В этом деле ты мастер, – протягивает она связку с ключами. – Иди и ищи.
– Спасибо, – смахиваю набежавшие слезы. – И за помощь, и за доверие. Не спросишь хотя бы, это я убила падчерицу или нет?
– Зачем спрашивать, когда я и так знаю?
Целую тетю Женю в щеку и бегу к лестнице. Поднявшись на второй этаж, на ощупь пробираюсь по темному коридору к входу в читальный зал. Наталкиваюсь на столы, задеваю стенд. Включаю свет только в хранилище. Стопку местной «Правды» нахожу в самом углу. Чтобы до нее добраться, приходится отодвинуть ящик с агитационными брошюрами с прошлых выборов. Найти выпуски нужного года оказывается легче, чем вытащить их из стопки. Вся в пыли и паутине, я присаживаюсь на лицо главе города. Газетные листы шуршат в руках, оставляя порезы на пальцах, столбцы текста окрашивают ладони в черный цвет. Наконец, перевернув очередную страницу, я встречаюсь взглядом с женщиной, с которой не была даже знакома, но умудрилась породниться, причем не только по документам, но и по несчастью быть женой садиста. Под заголовком «Суд вынес обвинительный приговор» напечатана фотография Лены, а ниже – цитата, от которой у меня начинают трястись руки.
