Глава 4
Галдин порылся в машине, нашел сканер и выехал со двора. Вскоре он выбрался на хорошую дорогу. Перед КПП, устроенным у поместья Сухобокова, Вадим повернул видеорегистратор в его сторону, сам же смотрел перед собой. Проехав забор, он остановил «Рено» и включил воспроизводство съемки.
Галдин заметил, как камера, установленная на крыше сторожки, поворачивалась вместе с тем, как внедорожник проходил мимо нее.
«Отслеживают бандюки подходы к поместью, но это им не особо поможет», – подумал Вадим.
Через десять минут он остановился у здания сельской администрации. Галдин прихватил с собой свои документы, миниатюрный сканер и прошел в кабинет участкового, дверь которого была открыта.
Борисов сидел за столом и пил кофе. У окна на полу громоздилась стопка папок с бумагами.
– А вот и мы. Не ждали? – спросил Галдин и тут же сменил тон: – Извините, товарищ лейтенант, разрешите войти?
– Так ты уже вошел.
Галдин прижал палец к губам, достал сканер, включил его и обследовал помещение. На корпусе прибора спокойно светилась зеленая лампочка.
– Нормально, – проговорил Галдин. – Извне нас не прослушивают, внутри жучков нет. Вот только дверь открыта. Разговор могут услышать соседи.
– Какие соседи? – Борисов усмехнулся. – Глава администрации поселения господин Морданов Петр Викторович, он же Морда, наверняка торчит на своей стройке, в соседнем районе. У него зарплата восемнадцать тысяч рублей, у жены – двенадцать. Так этот хмырь ухитрился забабахать кирпичный коттедж о двух этажах с мансардой общей площадью двести восемьдесят квадратных метров. Дело идет полным ходом и в этом году должно быть закончено.
– А когда эта Морда начала строить?
– В позапрошлом году.
– Еще есть дом в селе?
– И весьма неплохой. Еще две квартиры в Переславле, обе трехкомнатные, в новостройке в центре, каждая без отделки ценой в семь миллионов. Умеют же люди делать бабки из воздуха!
Галдин отрицательно покачал головой и заявил:
– Не из воздуха, Миша, а из вполне материальных вещей. Например, с продажи наркоты.
– Наркотики на селе?
– Почему на селе? В городе. И не простой наркоты, а дорогого кокаина. Впрочем, ребята не брезгуют торговать и обычной анашой, привезенной из Узбекистана.
– Откуда знаешь?
– Может, кофе угостишь?
– Конечно. Извини.
Участковому пришлось включать электрический чайник и кипятить воду. Кофе у него был не ахти какой, растворимый, из сельского магазина.
Галдин принял кружку, взглянул на лейтенанта.
– Откуда про наркоту знаю? Во-первых, она сейчас в любом крупном городе есть. А во-вторых… – Он рассказал о своем визите в отель «Алые зори». – Так что, Миша, кроме не вполне законного строительства господин Сухобоков занимается совершенно незаконной торговлей наркотиками и организацией проституции.
– Люди от денег совсем с ума сходят.
– Нет, Миша, сумасшедшему в больную голову не придет торговать не только наркотой, а даже помидорами. У него своя жизнь. Она протекает в собственном, весьма ограниченном внутреннем мире. Между прочим, считается, что умалишенные – самые счастливые люди на свете. У них никаких забот. Увидит одуванчик и счастлив, переложит камень из одной кучи в другую, и жизнь удалась. Нет, лейтенант, наркобизнесом занимаются расчетливые люди. Умные, хитрые и совершенно бессовестные. Для них не существует честь, милосердие, достоинство, не говоря уже о патриотизме. Ради денег они готовы уничтожить весь свой народ. Такие мерзавцы делают это по мере сил и возможностей.
– Опять политинформация?
– Воспринимай как хочешь, но разве я не прав?
– Тогда к нам надо подтянуть наркоконтроль из Москвы. Ведь ты можешь это сделать через свое руководство?
– А Лена? Если сейчас начнется суета, то ее немедленно уберут. Ей наверняка слишком много известно. Успела узнать за время своего заточения в замке Сухобокова. Наша с тобой первостепенная задача – вытащить Елену и обеспечить ее безопасность. Потом можно ударить и по наркоте. Ты готов к встрече с Гвоздем?
– Да.
– Продумал, о чем будешь говорить?
– Конечно.
Галдин подошел к окну, взглянул на улицу и сказал:
– Опять машины ДПС нет. На обед, что ли, подались?
– Нет? – переспросил Борисов. – Недавно была. Если они на обед поехали, то в усадьбу.
– Я не видел «Форд» ни на дороге, ни на площадке у ворот.
– Охрана внутрь пропускает.
– Тогда понятно. Ну все.
– А вот и ДПС, – сказал Борисов, кивая на окно.
Галдин посмотрел туда и заявил:
– Верные псы вышли на службу. Интересно, сколько им платит Сухобоков?
– Он наверняка платит не им лично, а непосредственному начальнику. Тот выделяет этим ребятам, сколько посчитает нужным. Полнейший бардак!
– Не то слово. После разговора с Гвоздевым позвони мне.
– Обязательно.
– Да, как насчет дров?
– Заказал. Подвезут уже наколотые.
– Удачи.
Вадим вышел из здания администрации. Инспектора смотрели в его сторону, из машины не выходили.
Галдин махнул им рукой, сел в «Рено», развернулся и двинулся обратно в Чернуху.
За полтора часа до этого «Форд» ДПС подъехал к воротам поместья Сухобокова. Охрана пропустила его на территорию.
Там к полицейским вышел Гвоздев.
Лейтенант Конин доложил ему:
– Проверили мы этого гостя Дуневича.
– И что?
– Старший лейтенант МЧС. Центр гуманитарного разминирования, особый отряд.
– Сапер, значит?
– И однокурсник Дуневича.
– Это ты по документам определил?
– Да. Я смотрел удостоверение Дуневича, которое он сдал в райвоенкомат в обмен на военный билет. Дата выпуска одна и та же.
– Ладно, оно не столь важно. Приехал бывший однокурсник, в этом ничего странного нет. Но Галдин впервые увидел друга в инвалидном кресле. Он, естественно, задавал ему кучу вопросов и наверняка получил на все исчерпывающие ответы. А это значит, что… – Гвоздев вдруг резко оборвал речь, чуть помолчал и добавил: – Но это вас не касается. Машину посмотрели?
Инспектора переглянулись. Они заранее договорились, что ответят начальнику охраны поместья, дабы не вызвать его недовольство.
– Да, конечно. Обычный «Рено».
– Ничего особенного?
– Нет.
– Номера срисовали?
– Само собой. – Лейтенант протянул бывшему участковому листок. – Вот.
Гвоздев сунул бумагу в карман куртки и спросил.
– Что еще?
– Еще, он, этот старший лейтенант Галдин, должен приехать к участковому и встать на учет.
– В общем, ничего вы не узнали.
– Как же так? Проверили документы, машину, посмотрели, что уже успел сделать этот друг.
Гвоздев усмехнулся и осведомился:
– И что же он уже сделал?
– Подправил и покрасил забор, навел порядок во дворе, скосил сухоцвет. Теперь у Дуневича телевизор работает. Было слышно.
– Смотри, какой мастеровитый этот однокурсник. Ладно, ступайте на кухню, обедайте, потом на пост и по обычному графику.
Инспектора закивали и двинулись в сторону пристройки, где находилась кухня.
Гвоздев же выкурил сигарету, прошел в дом, поднялся на второй этаж, в приемную и спросил секретаршу:
– У себя?
– Да.
– Я зайду?
– Конечно.
У массивных дверей Гвоздев остановился, одернул куртку, постучал.
– Да! – донеслось из глубины.
Начальник охраны приоткрыл створку:
– Разрешите, Леонид Борисович?
– Заходи.
Сухобоков с утра чувствовал недомогание, болело горло, поэтому остался дома. Он принял лекарства и почувствовал себя лучше.
Гвоздев вошел.
– Здравия желаю!
– По-моему, уже виделись.
– Извините, привычка.
– Хреновая привычка. Забудь про нее, тут тебе не ментовка.
– Да, конечно.
– Что пришел?
Сухобоков всегда обращался с подчиненными и прислугой грубо. Она была ниже его по положению и другого не заслуживала.
– Я насчет человека, который приехал к Дуневичу.
Хозяин поместья оживился.
– Да? Присаживайся, докладывай.
Гвоздев выполнил распоряжение.
– Наконец-то стало понятно, что за «Рено» днем раньше проследовал мимо поместья в Чернуху, – проговорил он. – Эту машину следует еще пробить по базе ГИБДД…
Сухобоков прервал Гвоздева:
– Почему приходишь на доклад не подготовленным? Сначала все пробил бы, потом шел.
– Это несложно сделать и сейчас.
– Ну вот, я еще ждать буду! Докладывай, что имеешь.
– К Дуневичу приехал его однокурсник, старший лейтенант Центра гуманитарного разминирования МЧС Галдин Вадим Денисович. У него отпуск на две недели, вот и решил проведать друга.
– Что-то он в прошлые годы не навещал Дуневича.
– Об этом я ничего сказать не могу.
– Плохо, Гвоздев. На вопросы хозяина всегда надо иметь ответы. Продолжай.
– Приехал, починил забор, покрасил его, убрал во дворе, наверное, и в доме тоже, исправил телевизор.
Сухобоков уставился на начальника охраны.
– Ты что, издеваешься надо мной?
– Почему?
– На кой черт мне знать, что ремонтирует и чистит какой-то офицеришка в соседней деревне?
– Я пытаюсь по порядку. Думаю, гость сильно удивился тому факту, что его друг, прежде здоровый молодой человек, сейчас в инвалидной коляске.
– Это очевидно. Как и то, что он заметил отсутствие Елены. Этот тип наверняка спросил, что здесь произошло. Понятно, что Дуневич все выложил ему. Ясно, что сапер шокирован беспределом, творимым твоими людьми.
– Моими?
– Ну не моими же!
– Так это же вы…
– Что я? – вновь прервал начальника охраны Сухобоков.
– Извините, ничего.
– Вот именно. Я что приказывал? Проучить лесника, чтобы пасть не открывал насчет сестры. Что сделали твои отморозки? Искалечили его. Но ладно, от этого старлея угрозы уже нет никакой. Побудет у Дуневича и свалит в свой центр. Но пока он будет здесь, надо смотреть за ним.
– Я пошлю людей в деревню.
– Идиот ты, Гвоздев! Зачем в деревню? Надо отслеживать все его передвижения вне ее. Оттуда можно выехать только мимо поместья и через село. Там патруль. Вот если старлей направится в город, тогда цепляй к нему сопровождение.
– Понял, сделаю, господин Сухобоков. Но, может, проще, от греха подальше, этих друзей того?
– Что того?
– Устроить пожар, из которого выбраться невозможно. Самый обычный случай для деревни.
Сухобоков вздохнул, покачал головой и сказал:
– Да, не зря тебя держали участковым в глуши. Ни ума, ни фантазии. Ты что же думаешь, гибель офицера особого отряда Центра разминирования МЧС не будет расследована? Не дай бог, настоящие спецы установят, что был поджог. Тогда здесь начнется такое, что врагу не пожелаешь. Знаю я эти особые отряды. Они в большинстве своем подчинены напрямую министрам либо самому президенту. А что значит от греха подальше? Ты имеешь в виду Елену? Так она сама напросилась на работу, подписала трудовой договор. Девчонка сама не желает покидать территорию поместья, имеет здесь полное обеспечение. В ведомостях по зарплате она расписывается, как и все другие, я плачу за нее налоги. Насчет же того, что ею пользуются, так это, во-первых, недоказуемо. Во-вторых, она вольна спать, с кем захочет. Молодой бабе нужен мужчина. Чтобы заняться Еленой, надо еще иметь основания. Да и не та она птица, чтобы ею интересовалась Москва. Но это в том случае, если с офицером особого отряда никакой беды не произойдет. Если же ты имеешь в виду Дуневича, то парень сам виноват, что полез один на браконьеров. У нас есть свидетели.
– Я не то имел в виду, – проговорил Гвоздев.
– А что? – Сухобоков наклонился к нему.
– Вы сами знаете.
– Наркотики?
– Да.
– А где они?
– Откуда мне знать?
– Вот именно. В поместье их нет. В отеле только то, что реализуется постоянным, проверенным клиентам, которым сдавать поставщика – приговорить себя к медленной мучительной смерти. Ты когда-нибудь видел, как мучается наркоман без дозы?
– Нет.
– А надо было бы посмотреть. Тема наркоты вообще не твоя. Забудь о ней.
– Как же забыть, если вы обязали меня принимать партии?
– Принял, передал Артуру и забудь. Понятно?
– Так точно!
– Ну вот, хоть это тебе понятно. – Сухобоков, изображая настоящего барина, взял со стола старинный колокольчик, потряс им.
В кабинет вошла женщина лет тридцати.
– Да, Леонид Борисович?
Это была Регина Агафонова, секретарша Сухобокова. Когда-то она тоже занималась проституцией, но оказалась способна на большее. Регина имела высшее образование, неплохо владела компьютером и даже вполне прилично знала английский язык.
Десять лет назад Сухобоков сделал ее своей секретаршей и ни разу не пожалел об этом. Регина была пунктуальной и исполнительной особой.
– Сделай мне кофе, Регина.
– Только вам, извините?
Сухобоков посмотрел на начальника охраны.
– Ну и ему заодно.
– Минуту. – Она вышла.
Сухобоков спросил у начальника охраны:
– Что по участковому? Все самовольничает?
– Своевольный оказался. С детства его знаю, раньше был другим. В десантуре оборзел.
– Такой фрукт нам не нужен. Надо его менять.
– Вам достаточно только слово сказать…
Сухобоков повысил голос:
– Может, мне все за всех делать? Не хватало еще участковым заниматься. С ним сам решай вопрос, причем быстро. Видишь ли, своевольный! Будет ему своеволие, когда выкинут из ментовки и никуда больше не возьмут.
– В Москву свалит.
– Ну и пусть валит. Мы его и там достанем, если понадобится.
– Я понял, Леонид Борисович.
– Карим давно звонил?
– Где-то неделю назад. Я вам докладывал.
– Больше не выходил на связь?
– Нет.
– У нас товара на неделю, максимум на десять дней. Надо передать Кариму, чтобы прислал обычную партию.
– Мне сегодня позвонить ему?
– Ты что-нибудь об обычаях мусульман знаешь?
– Оно мне надо?
– Надо. Завтра у нас что?
– Пятница, четырнадцатое октября.
– Вот, а в пятницу у мусульман праздник, самая важная молитва. Они в этот день не работают. Сегодня звонить надо, понял?
– Так точно! Позвоню сегодня.
– Позвони. О результатах переговоров сообщи мне.
– Да, Леонид Борисович.
Секретарша принесла кофе.
Через пять минут начальник охраны ушел.
Во дворе он достал из кармана новый дорогой сотовый телефон, набрал номер, не забитый в память.
Послышались длинные гудки, затем голос с акцентом:
– Слушаю!
– Салам, Карим!
– Николай? Салам! Что-то случилось?
– У нас товара всего на неделю. Подвезти можешь?
– Сколько и чего?
– Как и всегда. Обычную партию.
– Так, погоди немного.
Карим в Фергане, видимо, с кем-то связывался по другому телефону.
Гвоздев слышал узбекскую речь, но, естественно, понять ничего не мог.
Потом наркобарон возобновил разговор с ним:
– Значит, дело такое, Николай. Товар смогу отправить немедленно, курьерами через Туркмению на Саратов и дальше прямиком в Переславль. Значит, в понедельник он будет у вас.
– Раньше ты мог переправлять самолетом.
– Времена меняются, люди тоже. Машины не колонной пойдут, а по одной.
– Мне без разницы.
– Место встречи прежнее?
– Да, заброшенный завод у городской свалки. Там все заберем.
– Оплата на месте. Передай моему другу Лене, что цена повысилась на десять процентов.
– С чего вдруг?
– Так все дорожает, Коля.
– Я доложу твоему другу о новых тарифах. Он может отказаться.
– Нет, Коля, не откажется. У меня цены выросли на десять процентов, у других больше. Рафик в Самарканде поднял аж на двадцать. И ничего. Покупатели повозмущались и согласились взять.
– Ладно, я передам твои слова боссу, ему решать.
– Ты тогда позвони, чтобы я начал готовить товар и курьеров.
– У тебя все на складе?
– Да.
– Хорошо. Перезвоню.
– Жду!
Гвоздев переключился на Сухобокова.
Тот ответил недовольным голосом:
– Что у тебя еще?
– Вы приказали мне связаться с Каримом. Я поговорил с ним.
– Уже? Оперативно. Результат?..
– Он может отправить машины через Туркмению и Саратов. Товар будет у нас в понедельник, семнадцатого числа.
– Хорошо.
– Это не все. Карим просил передать, что цена на товар выше прежней на десять процентов.
– Почему?
– Карим сказал, что все дорожает. Просил сообщить ему, согласны ли вы на эту цену, чтобы начать готовить курьеров.
– А куда деваться? Другого надежного поставщика у нас нет. Передай, я согласен на десять процентов, но не больше. Пусть в понедельник высылает товар.
– Понял.
Сухобоков отключился.
Гвоздев перезвонил Кариму. Тот обещал в понедельник отправить две машины, подержанные «Жигули» седьмой модели.
– Встречать, как и всегда, ты будешь? – осведомился Карим.
– Да. Если что-то изменится, ты узнаешь.
– Хорошо. Пусть Леня готовит деньги. Мне нужны только доллары, бывшие в употреблении.
– Кто от тебя пойдет старшим?
– Позже скажу. Как отправлю караван.
– Две машины, это караван?
– У нас два осла – караван. Ну все, у меня дела.
– У всех дела.
– До связи!
Гвоздев чуть подумал и звонить Сухобокову не стал. Надо будет, сам вызовет.
Начальник охраны пошел проверить пост. Тот был всего один, в сторожке. Большего не требовалось. Сухобоков никого не боялся, и конкурентов у него не было.
Вот только он терпеть не мог собак, просто не переносил их. О причине этого Гвоздеву рассказывал его помощник Виктор Лазунин. В детстве Сухобоков попал на собачью свадьбу. Сучка бросилась на него, кобели за ней. Они сильно покусали мальчишку, он долго лечился. Поэтому в поместье не было ни одной собаки. Да и всех бродячих псов в округе по его приказу пристрелили.
Гвоздев считал, что собаки охране очень даже не помешали бы. Но против босса не попрешь.
В сторожке находился крепкий парень лет двадцати. Это был охранник первой смены Иван Шутов. Погоняло Шустрый никак не шло ему. Он был медлителен, ленив.
«Сайга» у стены. На столе два монитора.
Только Гвоздев, охранники и, естественно, Сухобоков с помощником знали, что видеонаблюдение ведется всего с четырех камер. Две фронтальные стояли на крыше сторожки и первом углу забора. Одна внутренняя смотрела за парадным входом и двором. Тыловая контролировала подход к поместью со стороны озера и причала с катерами. Остальные десять являлись муляжами.
Несмотря на огромные доходы, Сухобоков был очень жаден. Лишнюю копейку боялся потратить, установил строгую отчетность за всеми расходами. Он экономил даже на себе. Покупал костюмы в обычных бутиках, хотя мог завести и собственное ателье.
Бизнесмен считал, что тотальный контроль за поместьем не нужен. Он держал здесь всего шестерых охранников. Они по двое заступали на сутки.
Еще два бывших прапорщика сопровождали его «БМВ» на подержанном, но внешне весьма респектабельном «Лексусе». Его друг и партнер по бизнесу депутат Капронов ездил на «Ренджровере», помощник – на «Мазде». Гвоздеву была выделена пятилетняя «Сузуки». Охранники поместья должны были добираться до места службы на своих машинах.
Опять-таки в целях экономии двоих из шести Гвоздев нанял в селе. Им он платил меньше. Но от них и толку особого не было.
А вот Гвоздеву, как ни странно, Сухобоков назначил зарплату в сто тысяч чистыми, весьма высокую для этого региона. Бывший участковый был доволен. Используя свое положение, он брал мзду и с магазина, и с пасечников, чтобы пчелы вдруг случайно не погибли, и с владельца автозаправки, стоявшей на выезде из села.
Тот сначала не хотел платить. Мол, я от фирмы работаю, туда отдаю все доходы, с них и берите. Однако после недолгой беседы как-то вечером, когда владелец заправки задержался на рабочем месте, он согласился платить. Гвоздь пообещал вывезти его в лес и утопить в болоте.
Итого на круг у него выходило больше двухсот тысяч рублей в месяц. Деньги для села просто огромные. Несмотря на высокомерие босса, Гвоздь был весьма доволен своей жизнью.
Галдин вернулся в Чернуху к двум часам.
– Долго ты, – сказал Дуневич и спросил: – Проблемы какие?
– Нет. Да и по времени нормально. Просто тебе одному скучно, вот и тянулись часы так же долго, как сутки.
– Это верно. Хотя твой Султан и пытался не давать скучать.
Пес, лежавший рядом, услышал свою кличку и поднял голову.
– Ты чего это тут делал, Султан? – с наигранной строгостью спросил Вадим.
Пес смотрел в глаза старшего лейтенанта и не понимал, ругается тот или говорит в шутку. Мол, чего это ты, хозяин? Я же ни в чем не провинился. Немножко поиграл с человеком, сидящим в коляске, то стаскивал с его ног тапки, то подносил их.
– Не ругай его. Хороший пес.
– Знаю. И не ругаю. – Галдин погладил собаку. – Молодец, Султан, хороший пес. – Он обернулся к Дуневичу и спросил: – Тебя вывезти во двор? Или, может, к озеру прокатить?
– Дождь будет, Вадим.
– Тучи ходят по небу, но верхний ветер рвет их. Дождя, скорее всего, не будет. Я смотрел за небом. Тоже думал, вот-вот польет, ан нет. В Санино даже солнце проявлялось.
– Узнал что-нибудь интересное?
– Пока нет. Но ожидаю новости к ночи. Сегодня новый участковый должен встретиться с Гвоздем.
– Ты уже говорил.
– Нам остается только ждать. Если не хочешь во двор, то я перекушу и немного отдохну. Устал.
– Естественно. Кувыркался с девицей полночи.
– Исключительно ради дела, Слава.
– Само собой. Налей немного.
– Договорились же, что вечером. Отходить надо, Славик.
– Колотит всего, Вадим. Так, в общем-то, вроде ничего, не тошнит, рвать не тянет, но такое ощущение, что внутри все трясется. Мне немного, граммов пятьдесят-семьдесят вполне хватит.
– Ты обедал?
– Да, Мария Алексеевна приходила, накормила.
– Ее тоже просил налить?
– Просил, – признался Дуневич. – Она сказала, что не ее это дело.
– Ладно, пятьдесят граммов налью, но вечером перед ужином будет меньше.
– Пойдет. А как насчет дров?
– Участковый заказал, привезут.
– Я заплачу.
– Не загоняйся, разберемся.
Вадим налил другу полрюмки водки, после чего пообедал тем, что принесла Мария Алексеевна и он сам купил в гипермаркете, ушел в спальню Елены, разделся и уснул.
Галдин проснулся вечером, в начале десятого, Услышал звук работающего телевизора, оделся и вышел в комнату.
Славик ерзал на своей коляске и бубнил:
– Ну и какого хрена? Куда ты пас отдаешь, олух? Ну, блин, понабирали дебилов, в своей зоне мяч теряют!
– Что смотрим? – поинтересовался Галдин.
– Футбол. Наша сборная в Лиге Европы бьется не на жизнь, а на смерть с дворовой командой из страны, название которой и не выговоришь, где населения меньше, чем у нас в районе, и, представляешь, проигрывает. На какой хрен им огромные бабки платят?! Бюджет наш в сотни раз превышает иностранный. У нас профессионалы, которых гнать надо. У них только один игрок, выступающий в предпоследнем дивизионе Испании. Остальные любители. Среди них адвокат, таксист, полицейский. Наши крутые профи, мать их, умудряются им проигрывать. Ладно бы еще гол случайно залетел, так нет, с углового головой в самую девятку. Вратарь даже не дернулся. Вот и сейчас!.. Куда ты отдал? Зачем со всей дури бьешь? Нет, я эту порнуху больше не могу смотреть.
– Переключи на другой канал, – посоветовал Галдин.
– Там на одном все те же новости, на другом мелодрама, от которой меня уже тошнит, на третьем детектив, где с первой серии понятно, чем все закончится в двенадцатой. На четвертом так называемая аналитическая программа. Набрали дебилов-политологов, вот они и чешут языки вокруг событий на Украине да в Сирии. Все перед камерой трутся, показывают, какие они умные. А на самом деле тупые, как тот сибирский валенок. Ладно, не мешай. Наши вроде как начали в себя приходить. Угловой.
– Ты ужинать будешь?
– В перерыве.
– Добро.
Галдин вышел во двор. В деревне, как вчера и позавчера, чернели темные строения. Фонари горели только вдали, в поместье Сухобокова.
Он посмотрел на часы. Светящиеся стрелки показывали 21.20.
«Если Гвоздь вернулся домой в восемь, то Борисов должен прийти к нему в половине девятого, под ужин. Если все сложится, то разговор продлится полчаса, а то и сорок минут. Сейчас участковый мне не позвонит. Рано еще», – прикинул Галдин и прикурил сигарету.
Рядом объявился Султан и сел у ног хозяина.
– Ты откуда взялся? Я же закрывал дверь.
Если бы пес мог говорить, то заявил бы, что это не так.
Вадим проверил. Оказалось, что он не закрыл дверь. Толкнул, но защелка не дошла до зала.
– Что, Султан? Скучно тебе?
Пес посмотрел в глаза старшего лейтенанта, наклонил голову.
– Ничего, Султан. Найдется и для тебя работа.
Пес слушал хозяина и вроде бы все понимал. Вдруг он навострил уши, прислушался, глядя на сарай, но с места не двинулся.
– Кто там, Султан? Чужой?
Пес зарычал.
– Интересно, кто это сейчас здесь ходит?
Из-за сарая с ревом выскочили два кота.
Султан дернулся было, но сдержался. Команды атаковать наглецов не было.
– Вот оно что. Твои закадычные друзья.
Султан оскалился, ясно показал, что он сделал бы с такими друзьями.
– Фу, Султан, не дергайся. Мы здесь в гостях, а они вроде как хозяева.
Коты исчезли в бурьяне. Султан успокоился.
Галдин затушил окурок, взглянул на небо. Мелкие капли дождя тут же ударили ему в лицо.
– Все-таки полило. Домой, Султан!
Они побежали к хате.
С крыльца были слышны голос комментатора футбольного матча и возмущенные возгласы Дуневича. Вадим присел на скамью, Султан устроился рядом. По поведению пса можно было с уверенностью утверждать, что поблизости никого из людей, да и животных не было.
Галдин вновь посмотрел на часы. 21.40. Время тянулось слишком уж медленно.
Дождь усилился и начал захлестывать крыльцо. Человеку и собаке пришлось зайти в дом. Это произошло как раз во время перерыва.
Галдин сварил другу сосиски, привезенные из гипермаркета, подогрел мятую картошку Марии Алексеевны, налил в рюмку сто граммов.
– А ты? – спросил Дуневич.
– Мне сначала собаку накормить надо.
– Так дай ей сосиски.
– Нет, Славик, нельзя. Султан привык к другой пище.
Из отдельного пакета Галдин высыпал в кастрюлю корм для собаки, сварил его, выложил полученный продукт в большую миску и поставил на подоконник остывать. Султан все это время сглатывал слюну. Академик Павлов был прав насчет рефлекса. Когда хозяин поставил миску на пол, Султан подошел к ней и начал медленно есть.
В это время Галдин приготовил ужин себе.
Когда он вымыл посуду, Дуневич воскликнул:
– Слава богу, хоть в концовке не обделались.
– Что наши?..
– Победили. За пять последних минут забили два гола. И то паренек, которого тренер впервые выпустил со скамьи запасных. Вот тебе и профи. Глаза бы мои на них не смотрели!..
– Не смотри.
– Не могу. И знаю, что проиграют, особенно когда выходят на солидные команды, а все одно жду матча. Это зависимость, Вадим.
– Лучше такая зависимость, чем наркотическая.
– Что-то участковый не звонит. Может, нажрался с Гвоздем вусмерть и забыл обо всем на свете? Такое бывает. Я как-то, конечно, когда еще на ногах был, пошел на село к Володе, напарнику моему. У того день рождения был. Пили самогон. Так, хреновенький. Пол-литра скушали, и ни в одном глазу. Что за хрень, думаю? Добавил еще домашнего вина. Закусили, поговорили, расходиться стали. Пошел и я. Не поверишь, помню только, как добрел до администрации. Потом полный провал. Но что самое интересное, очнулся у себя на хате, правда, в сенях. Видимо, дальше идти сил не хватило. На автопилоте добрался. А это шесть километров. Как шел, встречался ли с кем, говорил ли о чем, ни хрена не помнил. Ленка смеялась, рассказывала, как я на крыльцо попасть не мог. То влево меня уводило, то вправо. Так что если Борисов и Гвоздь нажрались, то можно и не ждать звонка.
Галдин покачал головой и заявил:
– Нет. Борисов не похож на алкаша, который может напиться до чертиков. У него задание.
– А я похож был? Да меня пьяным на деревне единицы видели, а на селе – вообще никто.
– Ага. Особенно в тот вечер, когда ты шел со дня рождения.
– Мне, по крайней мере, никто ничего не сказал. А у наших баб языки злые. Значит, шел я тихо.
Минул еще час.
Дуневич засобирался спать.
– Точно нажрались менты, Вадим, – заявил он.
– Посмотрим.
– Я на боковую.
– Конечно.
Галдин помог другу. Он подмыл его, сменил памперсы, накрыл одеялом.
Вадим вышел в комнату, и в это время ожил телефон, заранее переведенный на вибровызов. Галдин машинально взглянул на часы. 23.35.
– Да?
– Это я. – Голос Борисова, как это ни странно, звучал вполне трезво.
– Понял. Что у тебя?
– Встретились. Гвоздь очень удивился моему приходу…
– Погоди! Тебя никто не может услышать?
– Нет, я в огород вышел, тут обзор прекрасный.
– Продолжай!
– Удивился и спросил, какого черта. Я ему: «Извини Николай Николаевич, вот пришел, чтобы ты меня уму-разуму научил. Не могу больше так служить. – Борисов передавал суть разговора минут пять. – В общем, после второй бутылки, которую выставил сам Гвоздь, он мне сказал, что доверие заслужить надо. Но ты, мол, правильно сделал, что пришел. Иначе скоро оказался бы у разбитого корыта, так как тобой очень недоволен господин Сухобоков. Если же я всерьез думаю работать на босса, то Гвоздь замолвит за меня словечко. Но мне придется делать только то, что прикажет он сам и Сухобоков, иногда выполнять деликатные задания и крепко держать язык за зубами.
– Ты сказал, вы выпили две бутылки?
– Почти, немного не допили.
– Но у тебя голос не пьяный.
– Ну, во-первых, я чуть ли не целую пачку масла съел перед тем как идти к Гвоздю. Во-вторых, в ходе разговора закусывал. В-третьих, у меня организм к водке привыкший. Пузырь выпью, только запах да еще глаза и выдадут.
– Значит, Гвоздь готов взять тебя в команду? – уточнил Галдин.
– Он будет ходатайствовать, а решение примет Сухобоков. Думаю, не погонит. Свой участковый ему нужен, тем более сам напросившийся на дружбу.
– Да, скорее всего, не погонит. Но ты теперь будь предельно внимателен и аккуратен. Тебе придется играть роль подхалима, а это для порядочного человека непросто.
– Я справлюсь.
– У нас мало времени, но торопить события не стоит. Твоя главная задача на первом этапе – получить возможность бывать в поместье, выяснить, где содержится Елена, как и кем охраняется, и что вообще происходит за высоким забором. Пока только это. Глубже, лейтенант, не копай.
– Понял.
– Гвоздь не говорил, как собирается представить тебя Сухобокову?
– Он обещал рассказать ему о нашей встрече и посоветовать привлечь меня в команду. А там как пойдет. Это уже решит Сухобоков.
– Ты постарайся попасть в банду, Миша.
– От меня уже ничего не зависит. Или ты считаешь, что я должен был сделать что-то большее?
– Нет, ты сделал то, что мог. И управился хорошо. Дождемся завтрашнего дня. Думаю, решение вопроса по тебе не затянется. Гвоздя интересую я. Значит, и Сухобокова. Инспектора ДПС в своих возможностях ограничены. Другое дело – участковый. Для того все двери открыты. Но не будем гадать. Молодец. Отдыхай.
– До связи, командир! – сказал Борисов.
– Какой я тебе, командир? – с усмешкой спросил Галдин.
– Самый настоящий, – на полном серьезе ответил участковый и отключил телефон.
Вадим тоже выключил аппарат и задумался.
«Визит Борисова к Гвоздеву удался. Вышло даже лучше, чем я ожидал. Но это и напрягает. Не слишком ли легко Гвоздь согласился привлечь нового участкового в команду? Может, это он по пьянке ляпнул, а завтра скажет Борисову, мол, знать ничего не знаю, не помню?
Но нет, Гвоздев не тот человек, чтобы попусту болтать даже после бутылки водки. Что ему стоило сразу послать от ворот Михаила, когда тот явился к нему? Нет, участковый им нужен.
Тем более теперь, когда в область прислан новый начальник управления внутренних дел. Возможно, он тоже попадет под влияние Сухобокова и его высокопоставленных региональных друзей.
А если нет? Допустим, этот человек начнет наводить порядок? Он ведь наверняка пользуется покровительством самого министра, который и назначил его на эту должность. А у того отношение к таким персонам, как Сухобоков, далеко не самое позитивное.
Поэтому Борисов и будет взят в компанию. Вопрос в том, насколько Сухобоков и Гвоздь приблизят его к себе. Дадут ли они Михаилу ту свободу действий, которая нужна для успеха общего дела, или станут держать на побегушках?
Время идет, а оно бесценно. Но сейчас гадать бессмысленно. Посмотрим день-два. Если ничего не изменится к лучшему, то придется предпринимать экстренные меры по освобождению Елены.
Справлюсь ли я один? Черт его знает. Основная сложность в том, что у меня нет никакой информации по поместью. Мне неизвестно, где содержится Лена, охраняют ли ее, имеет ли она свободу перемещения. Я много чего не знаю.
Что ж, придется выходить на разведку. Но одному опять-таки это сделать сложно.
А если привлечь Снегирева? Тот отзовется, не станет слушать возражения жены. Согласятся помочь и другие наши парни. Но они пока не нужны.
Может, связаться с Сердановым, обрисовать ему ситуацию? А что я сообщу полковнику? Мол, друга моего всякая сволочь из окружения местного бизнесмена изуродовала, а сестру его этот негодяй в рабство забрал? Пусть так, хотя бы это. Серданов не тот мужик, чтобы отмахиваться от такого беспредела. Вот только задача у подчиненного ему отряда совершенно другая.
Ладно, насчет Серданова подумаем, а вот с Сеней поговорить надо. Мне нужен надежный, опытный, профессионально подготовленный напарник.
Еще надо, чтобы Борисов как можно быстрее попал на территорию поместья. Он сможет хоть немного прояснить ситуацию».
Галдин выкурил пару сигарет, вернулся в дом, закрыл двери, тихо, чтобы не разбудить Дуневича, прошел в спальню и прилег на кровать. Рядом с ней на коврике устроился Султан.
За окном гудел ветер. По стеклу били капли затяжного дождя.
Утро пятницы, 14 октября началось вполне обычно.
Сначала появилась машина с дровами, и Галдин заплатил за них. Потом пришла Мария Алексеевна, принесла, как всегда, борщ и картошку. В этом тоже ничего необычного не было.
Вместе они подмыли Вячеслава, который сильно стеснялся и краснел во время этой процедуры. Он побрился, умылся, выкатился на коляске в комнату как новенький.
А вот потом из деревни неожиданно донесся шум двигателя автомобиля, приближавшегося к дому.
– Кто это может быть? – проговорил Галдин.
– Похоже, тачка Гвоздя.
– А ему какого хрена тут надо?
– Видимо, остался недоволен работой инспекторов и решил сам тебя проверить.
– Может, морду ему набить? Был бы субъект, а причина всегда найдется.
– Ты думаешь, он один? Этот фрукт наверняка кого-нибудь из быков с собой прихватил.
– Мог, из тех, которые дежурство закончили.
– Ты мне ружье подай, – попросил Дуневич.
Галдин зашел в спальню, вернулся оттуда с наградным «ПМ» и заявил:
– Зачем ружье, Славик, когда есть вот эта штука?
– Откуда ствол? – с удивлением спросил Дуневич.
– Наградной. Видишь табличку? На ней написано: «За личное мужество». Вот так-то, дружище. Понял?
– У тебя на него все документы?
– Даже разрешение на постоянное ношение, соответственно, и на право применения, разумеется, исключительно в целях самообороны, допустимой законом.
– Ты уверен, что у Гвоздя такого нет?
– Такого нет. Но другой, не наградной и левый, вполне может быть. Однако он не успеет им воспользоваться.
Вскоре на лужайке перед домом остановился внедорожник «Сузуки», но вышел из него вовсе не Гвоздь, а лейтенант Борисов.
Галдин следил за машиной из сеней.
Он убедился в том, что участковый один, открыл дверь.
– Миша, привет!
– Привет.
– А чего это ты на иномарке? Или тебе, новому члену банды, уже выделили «Сузуки»?
– Хрен они чего выделят. В семь утра ко мне домой заявился Гвоздев и спросил: «О чем базарили, помнишь?» Я: «Конечно». Он: «Тогда надо работать. Условия обсудим позже». Я: «Что за работа?» Он: «Надо досконально проверить дружка, который к Дуневичу приехал». Я: «Так ведь он приходил регистрироваться, ответил на все мои вопросы. Да и инспектора ДПС вроде как ездили в деревню». Он: «Толку от них, придурков никакого, как и от беседы вашей. Езжай и все тщательно проверь». Я: «Ладно». При нем стал заводить «УАЗ», а он как мертвый. Движок старый, не инжекторный. Смотрю, крышка трамблера лопнула. И когда? Не могу понять. Вчера все нормально было. Говорю Гвоздю: «Нет машины, Николай Николаевич». Он: «Мою тачку возьми. Подбросишь меня до поместья и заберешь».
Галдин кивнул.
– Понятно. На время, значит, дал порулить. И как иномарка?
– С «УАЗом» не сравнить.
– Ну, это понятно. И что же, Миша, ты должен проверить?
– Все.
– Извини, все о себе даже я не знаю.
– Все, Вадим, это документы, особенно служебные, касающиеся МЧС. Известно ли тебе о Елене? Если да, то как ты воспринял это? Жаловался ли тебе Слава на отморозков, которые изуродовали его? Не желает ли он искать справедливости в Москве? В общем, все, что так или иначе представляет если не прямую угрозу, то хотя бы потенциальные неприятности для босса.
– Ясно.
– А почему ты без страховки разговор повел: Вдруг Гвоздь жучки в тачку запихал или на меня навесил?
Галдин достал из кармана сканер, на корпусе которого горел зеленый огонек.
– В нашем деле, Миша, без страховки нельзя, – заявил он.
– Ну, ты даешь.
– А как иначе? Проходи в дом, там поговорим.
Участковый зашел в избу.
– Здравствуй, Вячеслав.
– Привет, Миша. Как новая служба?
– Еще не знаю. Но, как видишь, на иномарке езжу. Только, правда, думаю, что в первый и последний раз. Ты насчет заявления подумал?
– Конечно. Вадим о том же все время талдычит.
– Отказ, как и всегда?
– Почему? Погоди. – Дуневич уехал в спальню.
Борисов взглянул на Галдина и спросил:
– Он что, написал?
Вадим пожал плечами.
– Не в курсе.
Борисов вернулся, бросил на стол три листа бумаги, исписанных мелким почерком.
– Держи свою заяву, лейтенант, – сказал он. – Хоть я и не верю, что это как-то поможет, но раз ты просил…
Галдин прервал Дуневича:
– Когда успел-то?
– Выбрал момент. – Слава повернулся к Борисову. – Прочитай. Если что не так, я изменю.
– И вслух, Миша, – попросил Галдин.
Борисов начал читать, закончил, положил бумагу на стол и прорычал:
– Суки! Мрази! Да вы за это!..
– Нормально все? – перебил его Галдин.
– Что, Вадим, нормально? То, что сделал Сухобоков?
– Написано правильно? Надо что-то добавить или убрать?
– Нет. Все правильно. Но какой же все-таки подонок Сухобоков!
– Гвоздев нисколько не лучше.
– Да там, в этом поместье, все твари.
– Не все! – проговорил Вадим.
– Лену я, естественно, не считаю. Садовника и прислугу тоже, хотя и не знаю, что они собой представляют.
– Вот и надо понять, узнать, разобраться, а для этого придется получить доступ на территорию.
– В поместье я уже сегодня поеду. Гвоздь сказал, что будет там и представит меня Сухобокову.
– Он и сегодня дома?
– Дома, раз Гвоздь хочет ему меня показать.
– Ты смотри, ври так, чтобы и Сухобоков поверил.
– Смотрю, Вадим, в оба глаза. Но мне нужна информация о тебе. Все то, о чем я уже говорил.
Галдин улыбнулся и заявил:
– Какие проблемы, Миша? Для тебя все, что угодно.
– Даже номер пистолета, который ты держишь за ремнем на спине?
– Заметил, черт глазастый!
– Я все же не в штабе служил, а в войсках. И не год, как сейчас, а полтора. Восемь месяцев на Кавказе. Тоже пришлось пороху понюхать. Наш блокпост прикрывал погранзаставу. А там бородатые черти частенько пытались в Чечню пройти.
– Значит, воевал?
– Это громко сказано. Но стрелять приходилось.
– А что молчал раньше?
– Меня никто о службе в ВДВ не спрашивал.
Галдин похлопал лейтенанта по плечу.
– Ну, если стрелял, то я спокоен. По себе знаю, что это такое.
– Так ты же сапер из МЧС!
– Нам тоже иногда приходится пострелять. Кое-кому наша работа приносит большие убытки. Но ладно. Мы познакомились поближе, вот и хорошо. Информация. Первое – документы. Держи паспорт, удостоверение личности, права, бумаги на машину. Хотя данные паспорта ты записывал, когда на учет меня ставил.
– Пусть будут. Гвоздь может проверить или попытаться сделать это.
– Сколько влезет. Результаты ничего нового ему не дадут.
– Даже тачка?
– Я же сказал, ничего.
– Перепишу данные?
– Да хоть сфотографируй.
– Это мысль. Отчет должен быть полным. Ты серьезно насчет фото?
– Конечно.
Борисов быстро закончил с документами и вернул их Галдину.
– Теперь что у нас? – спросил тот.
– Ты.
– Я. Обо мне ты говоришь следующее… или тоже записывать будешь?
– Не буду. Диктофона у меня нет, ни в телефоне, ни отдельно. Вернее, в телефоне, наверное, есть. Но я не знаю, как им пользоваться. Да и Гвоздь ничего о записи не говорил.
– Тогда слушай. – Галдин за пять минут поведал участковому историю о встрече друзей-однокурсников и спросил: – Запомнил?
– Так, погоди, дай собраться. Ты приехал, не зная, что Слава инвалид, так?
– Так.
– Попросил рассказать, что случилось. Славик заявил, что попал в аварию и вспоминать об этом не хочет. На вопрос, где Лена, он ответил, что она уехала из деревни, жизнь обустраивать. Куда, ему неизвестно. Связи с ней он не поддерживает. Впрочем, это соответствует действительности. Поэтому и ты ничего не знаешь о несчастной девушке. Ясно, почему Вячеслав, не поделился с тобой бедой. Он не желает, чтобы стало еще хуже, чем есть. Это мой вывод. Ты работаешь по хозяйству, помогаешь другу. Намереваешься в город съездить, купить продуктов, которых в сельпо нет. В общем, хотел отдохнуть, а вынужден ухаживать за товарищем. У тебя отпуск две недели. Скоро ты отсюда уедешь.
– Верно.
– У тебя собака, но старая, отслужившая свое и списанная.
– Да.
– А может, о собаке не говорить?
– Султана видели менты и Мария Алексеевна.
– Ну да, точно, они расскажут. Сухобокова здесь все боятся.
– А он боится собак.
– Странно, да?
– Очень даже хорошо.
– Тогда все. Задерживаться здесь мне не следует.
– Езжай, Миша, и помни, главное – территория поместья, точное место содержания Елены, система охраны.
– Все, что узнаю, сообщу.
– Удачи!
