ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Глава тридцатая
Девять месяцев спустя
— Ох, я вас умоляю! Это же все просто полная чушь! — воскликнула Кики и запустила книгу через комнату, чуть не угодив в лиловую орхидею, распустившую волшебный цветок на кофейном столике. Ганс Христиан Андерсен, Т. С. Элиот, Лукреций, Теннисон, да еще и этот чудовищный Де ла Мот! Ух! Да ни один из них и близко к правде не подошел!
Кики вздохнула и пошла за книгой, еще больше рассердившись из-за того, что ее пришлось доставать из-под кушетки. Нащупав ее наконец, девушка отправилась прямиком в кухню, к мусорному ведру, по пути уставясь на заглавие томика.
— «Романтические сказки»! Ха! — фыркнула она и подняла крышку ведра. Но, как обычно, не смогла заставить себя действительно выбросить книгу. Покачивая головой и ругаясь под нос, она прошла в пустую комнату.
— И что же тут романтического, в этой дурацкой истории? Как обычно, у русалки даже и души-то собственной нет, и на ней должен жениться какой-нибудь болван, чтобы она эту душу обрела! А уж в этой сказочке он еще и предает ее ради другой женщины, а она все так же по нему тоскует!
Кики осмотрела новенькие книжные полки, ища место для: тонкой книжки. Наконец девушка втиснула ее между чудесно иллюстрированным изданием «Русалки: морские нимфы» и томиком Оскара Уайльда. Потом изучила взглядом свою постоянно расширяющуюся коллекцию.
— Столько слов, и ни капли правды! Ни один из вас ничего не понимает, даже намека нет! Вот если бы вы ощутили магию его улыбки…
Кики не произнесла вслух его имени; она даже мысленно его не произносила. Она просто не могла. Хотя прошло уже целых девять месяцев, она чувствовала себя все такой же опустошенной и хрупкой. Если бы она позволила себе слишком много думать о пустоте, образовавшейся у нее внутри, то вся видимость благополучия, которую Кики старалась поддерживать ради других, разлетелась бы вдребезги, Кики была уверена в этом. И как ей жить потом?
Поэтому Кики обшаривала книжные магазины и Интернет, разыскивая любые упоминания о русалках. А потом жадно глотала страницы, как будто искала там некий спасательный круг. Возможно, это действительно было так. Книги поддерживали в ней гнев и разочарование, а с ними было легче жить, чем с пустотой и отчаянием.
Кики уже обращалась к сети и для начала обшарила «Амазон», используя термин «тритон». Выскочили два ответа: аудиоколлекция лучших хитов Этель Трит и какая-то игрушка на тему «Победителей Вселенского Зла» — «Три тона». После этого Кики пользовалась для поиска только словами «русалка» и «мифология».
Когда Кики обнаружила ссылку о выходе нового издания «Романтических сказок», ее охватило почти невыносимое чувство предвкушения; она купила книгу, открыла ее… Реклама в «Амазоне» утверждала, что в классической сказке Де ла Мота говорится о русалке Ундине. Говорилось, что это «история о водяной нимфе, которая полюбила, обрела душу и таким образом познала человеческие страдания». Но, как обычно, прочитав сказку, Кики осталась разочарованной и раздраженной.
— Это просто еще одна поучительная аллегория, написанная каким-то глупым ничтожеством, — в отчаянии сказала Кики.
Потом она в очередной раз вздохнула и потерла розовый шрам, тянувшийся через плечо, поморщившись от тупой боли, охватившей руку. Затем посмотрела на часы. Было почти девять вечера. Пятница. Роскошный, почти олимпийских размеров, бассейн при жилом, комплексе должен быть пустым в такое время, даже несмотря на августовскую жару. Это было как раз то, что надо.
Пока Кики надевала закрытый купальник «Спидо» и торопливо завязывала в хвост отросшие до плеч каштановые волосы, она как будто наяву слышала голос матери, разносившийся по квартире: «Дорогая моя, хорошенькая девушка вроде тебя не должна проводить в одиночестве вечер пятницы. Это не слишком полезно для души».
Золотая цепочка, висевшая на шее Кики, блеснула в свете лампы в ванной, и губы девушки сложились в горькую улыбку. Она погладила гладкую, мерцающую округлость огромной жемчужины. Потом посмотрела на себя в зеркало, делая вид, что разговаривает с матерью.
— С моей душой все в порядке, мама. Она просто далеко отсюда.
Представив, как была бы удивлена мать такими словами, Кики сжала губы. Ей не нравилось вспоминать, какое потрясение пережили ее родители, узнав, что она попала в авиакатастрофу. Они не отходили от нее ни на шаг все время, пока она находилась в госпитале, а когда Кики выписали и она вернулась в свое подразделение в Тинкере, мама поехала с ней и жила у нее еще два месяца, помогая проходить болезненный курс реабилитации. И уж конечно, Кики ни за что на свете не сказала бы матери ничего такого» что встревожило бы ее еще больше… а это значило, что она никогда не рассказала бы ей, что жаждет очутиться в другом мире и в другом времени.
Кики покачала головой. Нет, она не позволит депрессии победить… она не желает стать угрюмой тенью. В последние девять месяцев она чувствовала себя так, словно пыталась породить на свет некое новое «я», и постоянно напоминала себе, что процесс рождения всегда причиняет боль. Это просто еще одна сторона жизни.
Кики заставила себя улыбнуться, набросила на плечи купальный халат, прихватила полотенце и сумку с купальными принадлежностями и поспешила к двери. Вода могла поднята ей настроение. Так всегда случалось.
По лестнице как раз поднималась миссис Руниан, и Кики помахала ей рукой, приветствуя.
— Отправляешься на ночное купание, дорогая? — спросила соседка.
— Да, мэм, — Кики тепло улыбнулась женщине. Они с соседкой очень сблизились за то время, пока Кики восстанавливала силы. И девушка чувствовала себя польщенной, что удостоилась дружбы еще одной мудрой женщины.
— Что ж, вечер сегодня чудесный. Полная луна, и небо чистое.
Кики удивленно посмотрела вверх. Луна цвета сливочного масла, круглая и роскошная, едва показалась над зеленым поясом, окружавшим жилой комплекс.
— Да, вы правы. Я и забыла, что сегодня полнолуние.
На службе Кики готовилась к очередной проверке Центра коммуникаций. Она всего три месяца работала в полную силу и была так занята, что совершенно не следила за лунными фазами. И теперь она очень обрадовалась, что будет плавать в прекрасном свете полной луны.
Миссис Руниан хитро улыбнулась девушке и потерла кончик носа.
— Ты уж сегодня гляди в оба. В полнолуние иной раз случаются странные вещи.
— Я помню, миссис Руниан. И еще я помню, что мы завтра вечером собирались вместе посмотреть фильм, — сказала Кики и поспешила вниз.
— Отлично, юная леди. И ты принесешь шампанское! — весело сказала ей вслед старая женщина.
Кики все еще улыбалась, когда входила в нарядные кованые ворота, за которыми находился бассейн. И радостно вздохнула. Как она и предполагала, в бассейне никого не было. Кики никогда не переставала, удивляться, как быстро обитатели дорогого жилого комплекса утратили интерес к этому прекрасному месту.
А ведь бассейн был великолепен. Он представлял собой огромный прямоугольник, выложенный плиткой цвета аквамарина, с ручной росписью по бортику; роспись изображала резвящихся рыбок. С одной стороны бассейна имелась встроенная джакузи, с другой — фонтан и каскадный водопад. Под тентами стояли аккуратными кругами дорогие шезлонги и стеклянные столики. По краю бассейна выстроились кушетки, заваленные подушками.
Кики скинула халат и достала из сумки защитные очки. Халат и сумку она бросила на ближайшую кушетку. И наконец направилась к самой глубокой части бассейна.
Этим вечером бирюзовая вода была освещена сверху так же хорошо, как и снизу. Словно потайные фонари, скрытые в нишах лампы бросали таинственный зеленоватый свет сквозь спокойную воду, а на поверхности играли и танцевали лунные лучи, вдыхая жизнь в это спокойствие и придавая сходство с океанским простором.
Когда Кики в последний раз видела отражение луны в океане, она как раз была в объятиях…
Кики судорожно вздохнула и быстро обуздала свои мысли. Она не была готова к внезапно нахлынувшим болезненным воспоминаниям. За прошедшие девять месяцев она обнаружила, что память способна сыграть плохую шутку, и научилась удерживаться от воспоминаний, ввергавших ее в водоворот боли, остававшейся все такой же острой… она позволяла себе вспоминать лишь отдельные моменты, по одному зараз, и только тогда, когда специально к этому готовилась: А сегодня она не была готова, и желание снова увидеть Дилана застигло ее врасплох.
Кики потерла глаза, решительно говоря себе, что она совсем не плачет. Она продолжает жить своей жизнью. Потом она подняла голову и посмотрела на луну.
— Надеюсь, ты меня видишь, — сказала она. — Ты права; я это сделала. Я сильная.
Легкий ветерок коснулся девушки, пощекотав ей шею, потом промчался над бассейном, и поверхность воды покрылась легкой рябью.
Кики улыбнулась.
— Спасибо, Великая Мать, что не позволяешь мне забыть о магии, что по-прежнему живет во мне.
На душе стало легче, Кики надела очки и глубоко вдохнула. А потом грациозно прыгнула в воду. Работая ногами, она повернула к поверхности и поплыла через бассейн, мерно взмахивая руками.
Кики вспоминала, как были поражены ее друзья и родные внезапно возникшей у девушки любви к плаванию. Когда рана в плече достаточно зажила, первой просьбой Кики было отвезти ее к воде — к любой воде, — чтобы она могла поплавать.
— Но, дорогая, ты ведь никогда не любила воду! — воскликнула тогда ее мать, смущенная необычной просьбой дочери.
— И ты никогда не умела хорошо плавать, — добавил отец.
Но Кики настаивала, и с разрешения лечащего врача она начала плавать в бассейне под руководством физиотерапевта.
Теперь Кики стала отличной пловчихой; ее физиотерапевт заявил, что у девушки большие способности ж плаванию. Тогда Кики рассмеялась, а потом, гораздо позже, когда она была одна и лежала в постели, эти слова заставили ее разрыдаться.
Продолжая отсчитывать взмахи рук, Кики оттолкнулась от бортика, чувствуя, как тело начинает понемногу расслабляться. В воде Кики всегда чувствовала себя в безопасности. Лир был прав; вода принимала ее в отцовские объятия… даже если она плавала всего лишь в бассейне, построенном людьми. И Кики всегда болезненно стремилась к убежищу, даруемому водой. Гибель С-130 стала главной новостью тех дней, особенно после того, как журналисты узнали, что Кики спасли дельфины, а Шон воскрес из мертвых. К ужасу Кики, репортеры со всего мира охотились за ней и всем хотелось услышать ее «личное мнение о трагедии». Видимо, фраза «оставьте меня в покое» вообще не входила в лексикон журналистов, их этому не учили.
Кики оставалось лишь надеяться, что репортеры не будут так же назойливо приставать к Шону. После того как их подняли в вертолет, Кики его не видела. Ее отправили в военно-морской госпиталь в Италии, и она сразу попала под нож хирурга. А Шон очутился на военно-воздушной базе в Германии. До Кики лишь изредка доходили какие-то вести о нем — она знала, что Шон полностью поправился и что врачи называют это истинным чудом.
Но ее терзало чувство вины за то, что он чуть не умер. Она даже послала ему открытку… один раз. Кики отправила ее в его военную часть в Талсе. И до сих пор морщилась, вспоминая ту чушь, что написала тогда… она неловко благодарила его за то, что он поменялся с ней местами, и приносила совершенно неуместные извинения. Шон не ответил, да Кики ничего другого и не ожидала.
Кики сбилась с ритма и постаралась выбросить из головы мысли о катастрофе. Стояло полнолуние, она была одна, ее окружало надежное пространство воды. И этим вечером ей только и нужно было, что взмахивать руками, работать ногами и дышать… грести, дышать, грести, дышать…
Когда она подняла голову над водой для очередного вдоха, ей показалось, что в лунном свете мелькнула какая-то тень. Облако, разочарованно подумала девушка. Прогноз вроде не обещал дождя, но летом в Оклахоме погода менялась слишком часто. Кики удвоила усилия. Если ей придется слишком быстро выйти из бассейна, то она, по крайней мере, будет уверена, что неплохо поработала.
Какой-то звук донесся до нее сквозь плеск воды, но сначала Кики не обратила на него внимания, решив, что это просто отзвук далекого грома. Но звук оформился в слова:
— Сержант Канади!
Кики стиснула зубы и остановилась поблизости от мелкого края бассейна. Мужчина стоял в нескольких ярдах от нее. Сквозь мокрые защитные очки Кики смутно видела, что он высок и худощав. Но снимать очки девушка не пожелала.
— Что надо? — резко спросила она.
— Вы сержант Канади? Сержант Кристина Канади?
Голос мужчины показался ей смутно знакомым, и Кики решила, что это, видимо, один из тех репортеров, что доставали ее в последние несколько месяцев, выпрашивая интервью.
— Послушайте, вам тут нечего делать!
— Я просто спросил, вы ли Кристина Канади. Та Кристина Канади, что попала в авиакатастрофу.
— Я не желаю разговаривать с…
Она резко замолчала, рассмотрев его наконец. Да, он был высок и худощав, он был даже слишком худым. На нем были поблекшие джинсы и свободный пуловер. Над правым нагрудным карманом была пришита эмблема. Лунный свет коснулся ее, отчетливо обрисовав голову индейского вождя… это был хорошо знакомый девушке значок подразделения F-16 в Талсе.
У нее похолодело в животе.
Его волосы были подстрижены по-военному коротко, он был чисто выбрит… Розовый выпуклый шрам тянулся от линии волос к левому глазу, потом вниз, через красиво очерченную скулу, и исчезал за ухом.
— Шон?…
Он нахмурился и замялся, прежде чем ответить. Кики показалось, что он нервничает.
— Да, но я… — Он развел руками и вздохнул, словно не находя слов.
Кики вытаращилась на него, потом, внезапно устыдившись, поспешила отвести взгляд. У него же было такое серьезное ранение… Чудо, что он вообще может ходить и говорить, поэтому нечего удивляться, что он путается в словах и смущается, пытаясь что-то сказать. Кики снова посмотрела ему в глаза и осторожно улыбнулась.
— Как думаешь, может, мне выбраться из бассейна и мы поболтаем?
Шон кивнул, и Кики поплыла от него к лесенке. Выбираясь из воды, она оглянулась на Шона и крикнула через плечо:
— Можешь подождать немножко, пока я вытрусь и надену халат?
— Я буду ждать тебя вечно, Кристина.
Слова Шона заполнили собой всю ночь.
Кики, словно ее внезапно ударили под ложечку, вздрогнула и согнулась. Ее нога не попала на последнюю ступеньку лестницы, и девушка свалилась обратно в воду. Задыхаясь, она всплыла на поверхность, но, прежде чем успела глотнуть воздуха, сильные руки подхватили ее и подняли на край бассейна; она села, совершенно обессиленная, откашливая воду, которой успела наглотаться, и таращась на бледного мужчину, присевшего на корточки рядом с ней.
— Я бы никогда не позволил тебе утонуть, — тихо сказал он.
— Почему? — Кики потрясла головой, отшатываясь от Шона. — Почему ты это сказал?
— Кристина, я… — Шон потянулся к ней, но она быстро уклонилась.
— Прошу, перестань! — Она шипела, как разгневанная змея, — Я знаю, ты сильно пострадал, и понимаю, что именно я в этом виновата. Но ты не должен так говорить!
Лицо Шона подернулось тенью печали. Когда он заговорил, его голос звучал ровно, словно Шон пытался урезонить расстроенного ребенка.
— Когда-то я сказал тебе, что сам сделал выбор и что снова сделал бы то же самое. И тут ничего не изменилось. Ты ни при чем, любовь моя.
— Вот! — закричала Кики, стремительно вскакивая. Она обхватила себя руками, словно боялась, что вот-вот разлетится вдребезги. — Вот что я имела в виду! Не смей так говорить!
Шон медленно поднялся и осторожно шагнул к ней, но Кики отпрыгнула, и он остановился, протянув вперед руки, как бы предлагая перемирие.
— Я не могу этого не говорить. Мои слова — чистая правда, — сказал он.
— Зачем ты это делаешь? И как тебе это удается? — Кики почувствовала, что начинает дрожать всем телом.
— Кристина, ты меня не узнаешь? — тихо спросил он.
— Я знаю, чьи слова ты произносишь, но он мертв! Я сама видела, как он умер там, в другом мире! — Кики всхлипнула и закрыла лицо ладонями.
Шон подошел к ней и обнял. Сначала Кики сопротивлялась, но вскоре затихла и просто стояла неподвижно, онемев от боли в незнакомых объятиях.
— Вижу, мне придется тебя убеждать. — Кики ощутила теплое дыхание Шона на мокрых волосах. — Тогда позволь мне описать некое место. Ты легко узнаешь этот уголок, потому что подобных ему просто не существует. Там скалы горделиво выстроились в круг посреди чистых вод; и над этим кольцом вместо свода — небо.
Он говорил, и Кики подняла голову, чтобы заглянуть в глубину его светло-карих глаз.
— Воду там освещают люминесцирующие рыбки, и еще там множество волшебных морских коньков, кружащихся в брачном танце, — Он ласково улыбнулся девушке. — Именно там ты впервые принадлежала мне, и я думал, что знаю тебя целую вечность… что ты была частью меня еще до того, как мы встретились во время шторма, который вызвала твоя мать. И я буду любить тебя вечно, Кристина.
Очень осторожно, как будто боясь, что он исчезнет от слишком быстрого движения, Кики протянула руку и коснулась его щеки.
— Но как?… — спросила она.
Он повернул голову и поцеловал ее в ладошку.
— Я не знаю, но мне нравится думать, что это дар богини. Прости, что мне понадобилось так много времени, чтобы найти тебя. Быть человеком очень странно. — Он немного помолчал и рассмеялся, и это был такой знакомый смех, что сердце Кики затрепетало в ответ. — Когда люди умирают, их тела не растворяются в воде. Они остаются целыми, как будто ждут, что какая-то другая душа вселится в них, но это тело было… — Он пожал широкими плечами, — Оно было сильно повреждено, и мне понадобилось гораздо больше времени на его исцеление, чем я предполагал. Многие говорили, что его вообще не исцелить, но они ведь не знали, что я должен выполнить данное тебе обещание.
— Дилан… — выдохнула Кики.
— Да, любовь моя, — ответил Дилан.
Кики вдруг почувствовала, как не отпускавшая ее боль вдруг рассыпалась и исчезла. И на ее месте возникло чувство бесконечной радости. А потом глаза девушки изумленно распахнулись.
— Это же полная противоположность тем историям о русалках, которые написали люди! — воскликнула она.
Он вопросительно посмотрел на нее.
— Да, во всех этих историях русалок спасала любовь человека с суши… а если он русалку не любил, она погибала…
Улыбка Дилана была как отражение ее собственной улыбки.
— Похоже, что люди тут здорово ошибались. Это женская любовь спасает душу тритона.
— Или они просто спасают друг друга, — предположила Кики.
— Как мы с тобой, Кристина.
— Навеки.
— Навеки, — заверил ее он.
И когда Дилан коснулся губами ее губ, в их ушах зазвучали магические звуки радостного смеха богини.
notes
