Глава двадцать девятая
Из небольшой рощицы у подножия утеса с торжествующим видом вышел настоятель. Неподалеку от него топтались смущенные монахи. А рядом с аббатом Уильямом стоял сэр Андрас, так близко, что в слабом свете близкого утра их тела как будто слились. Лицо рыцаря выглядело как бледное пятно, на котором виднелись только глаза, ярко светившиеся серебром ненависти. Рыцарь крепко держал плачущую Изабель.
— Они ворвались в твою комнату, — всхлипывала старая служанка. — Мы не смогли их остановить. Они сказали, что должны убедиться, что ты на месте.
Голос сэра Андраса прозвучал слишком громко, усиленный демонической мощью Сарпедона:
— Я знал, что эта шлюха отправилась к своему любовнику. Я знал это! Хватайте ее!
Один из воинов поспешил повиноваться его приказу.
Кики показалось, что при появлении всех этих людей она превратилась в камень. Она лишь прижала сорочку к груди, пытаясь прикрыть наготу. Ей хотелось броситься обратно в море, но ноги отказались повиноваться. Воин быстро преодолел несколько ярдов, что их разделяли, и схватил девушку за руку, с силой вонзив ногти в нежную кожу.
— Возможно, мы немного развлечемся, прежде чем тебя сожгут, — злобно прошипел он, и его глаза нагло обшарили обнаженное тело Кики. От зловонного дыхания воина девушку чуть не стошнило.
— Дотронься до нее еще раз, и ты не уйдешь с этого острова живым! — Голос Дилана разнесся над волнами с такой силой, что воин пригнулся — а потом с разинутым ртом уставился на тритона.
Дилан поднялся над водой, и его мощный хвост сверкал и переливался, словно охваченный огнем.
— Демон! — истерически завизжал аббат Уильям. — У этой шлюхи демон в любовниках!
— Убить его! — рявкнул сэр Андрас, и почти в то же мгновение леденящий свист разрезающей воздух стрелы донесся с той стороны, где стояли воины рыцаря.
Оцепенение мигом покинуло девушку. Воин, державший ее, все еще таращился на тритона, и Кики без труда заехала ему коленом в пах, одновременно освободив руку. Развернувшись, она помчалась к воде.
— Остановите ее, дураки! — заорал сэр Андрас.
— Быстрее, Кристина! — крикнул Дилан, уклоняясь от следующей стрелы.
Кики слышала, как за спиной воин хрюкал и рычал, с трудом поднимаясь на ноги. Она оглянулась через плечо и увидела, что сэр Андрас стремительно мчится через пляж, делясь в Дилана из лука, а его глаза горят безумным огнем, В тот миг, когда рыцарь спустил тетиву, Кики достигла воды. Вытянув руки над головой, словно олимпийский ныряльщик, она прыгнула вперед, отчаянно призывая к жизни свое русалочье тело. И тут же радостный жар преображения охватил ее с головы до ног, и она легко упала в волны. Гибкое тело русалки скользнуло под самой поверхностью, одним ударом сильного хвоста она ушла вперед, к Дилану. Она вырвалась на воздух, как будто ею выстрелили из пушки.
И стрела, предназначенная Дилану, пронзила ее левое плечо. Девушку обожгло болью, она без сил упала на руки возлюбленному. Отчаянный крик Дилана эхом отразился от берега. Сквозь боль, туманившую глаза, Кристина оглянулась на пляж.
Сэр Андрас стоял, неестественно выпрямившись, абсолютно неподвижно. А его рот раскрылся будто сам собой в чудовищном гневном вопле.
— Нет! — В этом голосе не осталось уже ничего, что напоминало бы о рыцаре — Не ее! Ты не мог ранить ее!
Сэр Андрас упал на колени, его тело задергалось, словно сотни червей копошились под кожей. А потом из его рта с треском вырвалось облако тьмы. Оно меняло форму, увеличивалось, наполнялось отвратительной влагой, подкрадывалось к морю. Когда край облака коснулся воды, тьма сгустилась и словно втянула в себя что-то. И вот уже с оглушающим ревом над водой встал Сарпедон, обретший собственное тело, полный сил.
Он повернулся лицом к людям, раздувшись от гнева и отвращения.
— Несчастные твари! Вы осмелились причинить зло дочери самого Лира! Так знайте, что вам пришел конец!
Сарпедон опустил могучую руку в море, и вода вскипела и забурлила, покрываясь пеной. Люди в ужасе наблюдали, как из моря появилось чудовище со множеством щупалец. Оно схватило завизжавшего монаха, оказавшегося слишком близко от воды, одним движением сломало спину несчастному и швырнуло безжизненное тело так, что оно ударилось об утес. Потом монстр бросился на рыцаря. Сэр Андрас, готовясь к битве, вскочил на ноги и выхватил меч. Его воины с криком бросились вперед, чтобы встать рядом.
Но тут гигантское тело загородило от Кики картину сражения, и Сарпедон навис над ней и Диланом, как башня.
— Игры закончились, Ундина. Пора тебе занять надлежащее место моей подруги. — Сарпедон говорил обманчиво спокойным тоном.
У Кики закружилась голова. Дилан все еще поддерживал ее, и Кики с каким-то отстраненным любопытством отметила, что вода вокруг них окрасилась алым. Наверное, это моя кровь, лениво подумала она, борясь с желанием закрыть глаза и погрузиться в волны.
— Держись подальше от нее, Сарпедон, — непреклонным тоном сказал Дилан. Он перехватил девушку так, чтобы его Собственное тело оказалось между нею и Сарпедоном.
Сарпедон захохотал.
— Да неужели сын простого смертного думает, что сможет выстоять против силы богов?
Кики моргнула, чтобы видеть поотчетливей, и придвинулась поближе к Дилану.
— Мы вместе выстоим против тебя, Сарпедон. А когда сегодня вечером сюда прибудет Лир, он тоже нас поддержит. — Кики и сама удивилась тому, как чисто и сильно прозвучал ее голос.
Губы Сарпедона изогнулись в злобной усмешке.
— Ах, я и забыл, что нашему отцу отправляли весточку. Вот только беда какая случилась… дельфин-гонец встретил безвременную кончину до того, как сумел доставить просьбу богини земли. Но это неважно. Я вполне готов дать ответ вместо нашего отца. Так что, как видите, я собираюсь рассудить от его имени.
По телу Кики пробежал а холодная дрожь страха.
— Нет. Ты не можешь заменить его.
Гигантский тритон придвинулся ближе к ним.
— Ты во многом ошибалась, Ундина. И сейчас тоже ошибаешься.
На берегу раздался пронзительный крик. Сарпедон повернулся, злобно смеясь, и посмотрел на тварь, вызванную со дна моря: тварь стиснула воина, поймавшего Кики.
— Видишь, как я наказываю тех, кто обижает тебя? — сказал Сарпедон.
— Заставь его прекратить это! — закричала Кики. Голос у нее надломился от ужаса.
Глаза Сарпедона удивленно расширились.
— Но они собирались убить тебя! Почему ты просишь пощадить их?
— Потому что нельзя вот так пользоваться силой!
— Это всего лишь правосудие, — фыркнул Сарпедон.
— Это не правосудие… это месть! А месть свойственна только тем, кто слишком уж раздулся от собственной воображаемой значимости! Ты просто мерзкая жаба! Меня тошнит от тебя, я никогда не буду тебе принадлежать!
Сарпедон как будто стал еще больше от переполнявшего его гнева.
— Никогда — это очень долго. Возможно, ты передумаешь, если увидишь свою человеческую подружку в руках моего посланца.
И тритон приказал на странном языке, который Кики, к своему удивлению, поняла:
— Убить старуху!
И в то же мгновение морское чудовище захлестнуло щупальцем шею Изабель… но амулет богини вспыхнул и засветился, заставив спрута отступить. Старая женщина бросилась бежать, но Сарпедон выкрикнул еще одну команду — и щупальце обвилось вокруг ноги старой женщины, Изабель потеряла равновесие и тяжело упала на песок. Тварь поволокла ее к воде.
— Нет! — отчаянно закричала Кики.
— Никогда, говоришь? — проревел Сарпедон, — Посмотрим, каким долгим будет твое «никогда», если ты увидишь, как умирают твой любовник и твоя подружка!
Сарпедон захватил в горсть клок морской пены — и та тут же отвердела и превратилась в кинжал. Гигантский тритон наклонился, и Кики забарахталась, стараясь удержаться на поверхности воды, ибо лишилась поддержки Дилана, — Дилан отпустил ее и метнулся навстречу гиганту. Два тритона столкнулись со звуком, подобным удару грома.
— Ундина! — В голосе Изабель звучал беспредельный ужас.
Морская тварь, похоже, играла со старой женщиной, медленно подтаскивая несчастную к краю воды, где поблескивала клювастая черная голова; в раскрытом клюве виднелись острые зубы. Последний оставшийся воин и сэр Андрас посылали стрелу за стрелой в пульсирующее тело монстра, но тварь, похоже, была безразлична к ним.
Громкие рыдания раздались с утеса, и Кики посмотрела наверх. Там, цепляясь друг за друга и отчаянно плача, стояли Линелле, Гвенит и Бронвин. А вокруг них теснились монахи. Некоторые из них опустились на колени, молясь, но большинство просто стояли в бессильном молчании. Аббата Уильяма среди них не было.
Дилан зашипел от боли, и взгляд Кики мгновенно вернулся к возлюбленному. Кинжал Сарпедона рассек мускулы на груди Дилана.
— Это лишь начало, а то ли еще будет, сын человека! Моя Ундина увидит, как я разрежу тебя на куски, — сказал Сарпедон.
Дилан не отступал. И когда он заговорил, его голос прозвучал спокойно:
— Ты можешь убить меня, Сарпедон, но тебе никогда не завоевать ее любовь. Ты вечно будешь вызывать у нее отвращение.
Сарпедон резко рассмеялся.
— Вечность — это очень долгое время. Она забудет тебя.
Вечность… Это слово эхом отозвалось в уме Кики. Именно это обещал ей Дилан. И есть только один способ остаться с ним навечно — встать сейчас рядом.
Не обращая внимания на боль, она ударила хвостом по волнам и поднялась во весь рост.
Я дочь богини, сказала она себе, и я заявляю о своем праве… Сильным голосом, наполнившим утренний воздух, она обратилась с призывом к своей матери.
— Гея! Твоя дочь нуждается в тебе! Помоги мне, Великая Мать!
А потом, пустив в ход магию, что таилась в русалочьем теле, Кики протянула руку и поймала клочок пены, пузырящейся вокруг нее.
Дайте мне оружие! — приказала она водам. И в то же мгновение в ее руке очутилась рукоятка ножа. Но его лезвие было не светлым, как морская пена, оно светилось алым цветом ее пролитой крови.
— Дилан! — крикнула она своему возлюбленному, и оба тритона замерли, обернувшись к русалке.
— Держи! — сказала она, бросая ему кинжал.
Дилан ловко поймал его и улыбнулся девушке, благодаря. И тут же сосредоточился на Сарпедоне.
— Это тебе не поможет, — прорычал Сарпедон, и они снова закружили друг возле друга, и их ножи посверкивали в утреннем свете.
Кики ощутила движение воздуха за долю секунды до того, как увидела богиню. Гея вышла из пены у подножия утеса. Гнев ее был ужасен; воздух вокруг великой богини трещал и искрился. Рыцарь и его воины уронили оружие и упали на песок перед ней. Но она не обратила на них внимания. Ее взгляд устремился к морскому чудовищу, тащившему Изабель… до страшных зубов оставалось всего несколько дюймов.
Богиня вытянула руку — и из вспышки ярко-зеленого, как листва, света возникло копье. Гея выхватила его из воздуха и метнула прямо в разинутую пасть монстра. Копье ударило спрута с такой силой, что проткнуло насквозь тело твари и выскочило сзади, а за ним хлынул фонтан крови и потрохов.
— Убирайся назад в темные глубины, где ты родился! — приказала Гея.
Монстр судорожно дергался. Выпустив Изабель, он погрузился в воду, окруженный черными грязными клубами. Изабель с трудом поднялась на ноги, но идти не смогла и тут же упала снова у ног Геи. Богиня опустилась на колени и провела сияющей рукой над телом старой женщины.
— Все, моя Изабель, боли больше нет.
Глаза Изабель распахнул ись от удивления, когда она, подняв голову, посмотрела на Гею и узнала ее. Старая женщина благоговейно перекрестилась.
— Спасибо тебе, Святая Мать!
Гея мягко коснулась головы Изабель. И тут же встала, глядя на море. Серебристый плащ развевался за ее спиной, белый шелк полупрозрачного платья трепетал от мощной энергии богини. Она подошла к краю воды — и песок стремительно потек вперед, мгновенно твердея под ее нежными ногами; и вот уже Гея стояла на длинном узком мысе, выдававшемся в море.
Не более чем в футе от нее два тритона сцепились в безмолвной схватке, и каждый стремился завершить бой смертельным ударом. На теле Дилана уже было несколько ран, он истекал кровью. Казалось, он закутался в алый плащ…
— ДОВОЛЬНО!
Слово ударило с физически ощутимой силой, заставив зашевелиться волосы на голове Кики. Между тритонами встала стена ослепительного белого света, разбросав их в стороны. Кики поспешно подплыла к Дилану.
Сарпедон повернулся к богине, поднявшись над водой так, что навис над узким мысом.
— Это тебя не касается, богиня суши! — рявкнул он. — Я здесь главный, когда нет моего отца!
— Глупый несмышленыш. — В голосе богини звучала откровенная жалость. — Я терпела твои безобразия только из любви к твоему отцу. Но твоя ненависть зашла слишком далеко.
Гея протянула к небу прекрасные руки, соединив их в запястьях. Над ней тут же возникло вращающееся облако силы, сверкавшее, как бриллиантовая пыль.
— ЛИР! ЗЕМЛЯ ТРЕБУЕТ ТВОЕГО ПРИСУТСТВИЯ, КОГДА ОНА БУДЕТ ВЕРШИТЬ СУД НАД ТВОИМ СЫНОМ!
Произнеся это, Гея плавным движением опустила руки, направив вытянутые пальцы к воде. И облако взорвалось, как фейерверк, и пролилось в волны, и эхо слов богини разнеслось над океаном.
Сарпедон побледнел, но заговорил все так же раздраженно.
— Мой отец тебе не ответит! Он не какое-нибудь дитя суши, чтобы бегом выполнять твои приказы! — Сарпедон засмеялся, — К тому же он слишком занят, разбираясь в той истории на островах. Мы с богом акул об этом позаботились.
Гея грустно покачала головой, глядя на Сарпедона.
— Лир отсутствует потому, что ты это подстроил. Я это знала, и мне давно следовало вмешаться. Сегодня случились смерти, в которых совсем не было необходимости. Причина их — твоя ненависть, сын Лира, но я могла это предотвратить. И эту печаль, эту вину мне придется нести в себе. Но в присутствии или в отсутствии твоего отца, я буду судить тебя — и исполню приговор.
— У тебя нет права наказывать меня, земное существо! — прорычал Сарпедон. — Я морской бог! В водных просторах все мои желания исполняются, моим приказам повинуются! Я буду обладать Ундиной, а всем этим несчастным тварям придется отойти в сторонку, или они познают мой гнев!
Но тут…
Прежде чем богиня успела ответить, вода вокруг них забурлила и вспенилась. В небо взметнулся столб сверкающих брызг. Толстая колонна вращалась, плавно меняя цвет — сначала она была прозрачной, как стекло, потом стала бирюзовой, как воды отмелей, потом потемнела, став черно-синей, как океанские глубины. Потом колонна вдруг раскололась, как будто разрезанная пополам молнией, и из расщелины возник гигантский мужчина, державший в руке массивный черный трезубец. На голове гиганта возлежала корона из золотых раковин, усыпанных мерцающими жемчужинами. Серебряные волосы бога были точно такого же оттенка, как отражение лунных лучей в воде, и каскадом падали ему на плечи, смешиваясь с роскошными волнами бороды. Тело гиганта укрывал просторный плащ цвета морской волны, оставляя открытой могучую грудь. Гигант вышел из расколотой колонны и направился к Гее, шагая по воде; Кики задохнулась при виде его величия.
Гея заговорила первой, протянув богу изящную руку, — и бог склонился над ней, нежно поцеловав.
— Лир, Земля приветствует тебя. — Голос богини звучал тепло, интимно.
— Море отвечает тебе тем же, — сказал гигант. — Давно мы с тобой не виделись. — Лир говорил с нескрываемой любовью. Потом он огляделся вокруг и нахмурился, — И что тут у нас происходит, Мать-Земля… заблудшие детки не слушаются?
— Отец, эта земная богиня вмешивается в дела моря! Ее это не касается! — брякнул Сарпедон.
— Сарпедон, твой тон оскорбителен. Гея не вмешивается в чужие дела. Поосторожней, бойся сделать Землю своим врагом! — Лицо Лира застыло, и, хотя голос продолжал звучать спокойно, выговор был жестким.
Он посмотрел в бурлящие воды, и глаза бога морей гневно сузились, когда он увидел раненую Ундину.
— Кто осмелился тронуть мое дитя?
Волны вздрогнули от слов Лира, а язык Кики вдруг стал толстым и неповоротливым. Но вместо нее ответил Дилан, смело посмотревший прямо в глаза великому морскому богу:
— Стрела, ранившая твою дочь, предназначалась мне. И хотя выпустил эту стрелу не Сарпедон, именно его ревность заставила человека попытаться убить меня.
— Ундина, — Лир повернулся к девушке, — Что здесь произошло?
Кики глубоко вздохнула, подавив страх и боль, терзавшую ее плечо и разбегавшуюся по всему телу. Когда она заговорила, ее голос звучал высоко и странно, как будто принадлежал не ей.
— Прежде всего ты должен знать, что я не настоящая Ундина. Мы с твоей дочерью поменялись телами, потому что ей невыносимо было здесь и потому что…
Ее перебил Лир:
— Обман и хитрость! — Он резко повернулся к Гее — Это ты устроила?
Гея спокойно коснулась руки морского бога.
— Позволь ей закончить, Лир. В теле твоей дочери сейчас душа другой девушки, и, в отличие от Ундины, она глубоко и искренне любит море.
Лир прищурился, однако коротко кивнул и снова посмотрел на русалку.
— Хорошо, я выслушаю.
Кики попыталась улыбнуться, но ее губы могли только кривиться от боли. Тут рука Дилана коснулась ее руки. Девушка ухватилась за нее, черпая силу.
— Ундина хотела обменяться телами с кем-то из людей не просто потому, что ее тянуло к земле; главная причина была в том, что она хотела бежать от Сарпедона.
— Она лжет, отец! — закричал Сарпедон.
— Молчать! — приказал сыну Лир. И, смягчив тон, обратился к Кики: — Продолжай, дитя.
— Я теперь слишком хорошо понимаю, что чувствовала Ундина. И первое, что мне пришлось делать, когда я очутилась в ее теле, — отбиваться от попытки изнасилования… вот им! — Девушка кивнула в сторону Сарпедона.
— Еще большая ложь, отец! — взорвался Сарпедон. — Мне незачем было брать ее силой, она сама хотела меня! А потом решила позабавиться с этим жалким человеческим сыном, а я просто устал ждать, когда она наиграется досыта И теперь я заявляю, что она всегда была моей!
— Любовь — это не то, чем можно обладать и что может возникнуть по приказу, — вмешалась Гея, и в ее голосе прозвучало презрение, — И если здесь кто-то и лжет, так это ты, Сарпедон, — Гея вскинула руку ладонью вверх, и в воздухе возник блистающий овал. — Взгляни на правду, бог всех морей. — Богиня вытянула безупречно очерченные губы и легонько дунула в сверкающее зеркало. И в то же мгновение по его поверхности поплыли картины, как кадры кинофильма в темном зале.
Сначала появилось изображение авиакатастрофы, и Кики увидела, как ее затягивает под воду и как она обменивается душами с прекрасной русалкой. Потом они увидели, как Сарпедон пытается овладеть русалкой, потом — магический переход Кики во временное человеческое тело. Зеркало показало, как Дилан спас ее, а потом сэр Андрас обнаружил девушку и вынес на берег. Быстро промелькнули сцены пребывания Кики в монастыре и то, как Гея отправляла к Лиру гонцов, и еще они увидели гибель преданного посланца-дельфина от руки Сарпедона… Зеркало показало и то, как девушка обнаружила в церкви статую Девы Марии, и ее растущую дружбу с женщинами, и то, как сурово обращался с ней аббат Уильям.
Потом изображение расплылось, а когда зеркало снова прояснилось, они увидели, как из колодца появляется размытая, призрачная фигура Сарпедона. Зеркало показало, как тритон вселился в тело рыцаря, и хаос, который влияние Сарпедона породило среди людей.
У Кики закружилась голова, когда она увидела в зеркале себя… Дилан показывал ей подводные чудеса. Она вновь ощутила все волшебство его любви, заново родившейся в зеркале, и воспряла духом, опять услышав, как ее возлюбленный повторяет обещание ждать ее вечно.
Потом картинка опять изменилась, зеркало показало, как люди обнаружили Кики и ее возлюбленного, а Сарпедон материализовался из тела сэра Андраса. Последней сценой, появившейся на зеркальной поверхности, стала сцена призыва Лира Геей, ее просьба явиться и присутствовать при суде над его сыном. Потом все исчезло, и Гея снова дунула на зеркало, заставив его раствориться в клубе светящегося дыма. Над волнами повисла тишина.
Лир заговорил первым, обращаясь к богине:
— Я не услышал ни одного из твоих призывов, — Он грустно покачал головой, — Сарпедон не сумел бы скрыть их от меня. Я сам позволил себе устраниться.
Гея понимающе кивнула.
— Я знала, что Сарпедон пытается помешать мне, но не хотела выступать против твоего сына. Мы оба в ответе за наши ошибки.
— Да. И слишком многим пришлось заплатить вместо нас. — Морской бог посмотрел на берег.
Сэр Андрас и последний из его воинов все еще были там; они съежились, сидя на песке, их глаза остекленели от представшего им зрелища, Бронвин, Линелле и Гвенит подошли к Изабель, и четыре женщины стояли, взявшись за руки. Большинство монахов давно сбежали с утеса, но двое остались и молились, преклонив колени. Настоятеля нигде не было видно.
Лир посмотрел на Гею и спросил:
— Хочешь ли ты поменяться ролями, чтобы осуществилось истинное правосудие?
Богиня вопросительно вскинула брови.
— Что ты предлагаешь?
— Я предлагаю, чтобы я судил в твоих владениях, а ты — в моих.
Гея заколебалась лишь на мгновение.
— Согласна.
Лир повернулся к людям на берегу. Сначала он сосредоточил суровый взгляд на сэре Андрасе.
— Моя воля такова: рыцарь и его оруженосец должны вернуться в свое королевство в глубине суши целыми и невредимыми, — Лир немного помолчал, в его глазах блеснуло лукавство, и он добавил: — Сэр Андрас, ты скоро узнаешь, насколько драгоценны женщины. Отныне и навсегда ты будешь производить на свет только дочерей, а они, в свою очередь, будут рожать только девочек. И тебе следует быть мудрым и всегда помнить: богиня земли присмотрит, чтобы ты хорошо обращался со своими дочерьми.
Лицо рыцаря лишилось последних остатков краски, сэр Андрас даже как будто уменьшился в размерах; и тут же он и его воин бросились бежать с берега со всех ног.
Потом Лир обратился к женщинам.
— Мудрые женщины, я благодарен вам за дружбу, которой вы одарили мою дочь, и потому дарую вам этот монастырь. — Лир величественно взмахнул рукой, и внезапно серые скучные стены на утесе изменились — камни стали белыми, светящимися, точно жемчуг. Все четыре женщины, стоявшие у воды, восторженно вскрикнули. — Вы увидите также, что я изменил кое-что внутри, чтобы украсить ваш новый дом, — Лир ласково улыбнулся женщинам. Потом посмотрел наверх, и его голос донесся до монахов, что все еще стояли на коленях на краю утеса. — Вы, мужские особи, можете остаться, но знайте: эти женщины вам больше не служанки. Живите с ними бок о бок в мире, как равные, или же уходите с этого острова и не гневите бога всех морей!
После этого Лир оглядел песчаный берег и обнаружил наконец трясущуюся фигуру, прятавшуюся за старым бревном.
— Эй, настоятель! Тебе не спрятаться от богов. Встань и выслушай свой приговор.
Дрожа всем телом, аббат Уильям поднял голову и с трудом встал на ноги. На его лице виднелись следы слез, а красная ряса была перепачкана рвотой.
Гея осторожно коснулась руки Лира. И мягко произнесла:
— Возможно, его нам следует судить вместе? В конце концов, это наше дитя.
Глаза настоятеля чуть не выскочили из орбит от ужаса, он мотал головой, в панике отказываясь понять услышанное.
Лир нахмурился.
— Прекрати распускать сопли, Уильям! Вспомни! — приказал он и взмахнул рукой, осыпав дождем брызг берег и настоятеля.
Лицо аббата Уильяма изменилось, он растерянно заморгал, как будто только что пробудился от тяжелого сна.
— Я же говорила тебе, нам не следовало лишать его воспоминаний, — сказала Гея.
Лир вздохнул.
— Но он всегда был самым сложным из наших детей. Он не мог оставаться в море, но и суше он не принадлежал. И что ты предлагаешь сделать с ним теперь?
Гея задумчиво постучала по подбородку изящным пальцем. Потом ее глаза сверкнули, на лице вспыхнула победоносная улыбка.
— Предлагаю, чтобы следующее столетие он провел с Цернунносом, помогая ему охранять врата подземного мира. Возможно, сотня лет в компании умерших научит нашего сына ценить красоту жизни и поможет лучше относиться к себе и другим.
— Блестяще! — воскликнул Лир и трижды ударил трезубцем о воду. При третьем ударе земля под Уильямом разверзлась и поглотила бывшего настоятеля, а потом быстро сомкнулась вновь, заглушив его отчаянный визг.
— Теперь твоя очередь, Мать-Земля, — сказал Лир.
— Я постараюсь проявить такую же мудрость, какую только что проявил повелитель морей, — сказала богиня с великодушной улыбкой.
Гея и Лир повернулись к морским жителям. Сначала Гея посмотрела на двоих возлюбленных. Когда она заговорила, ее голос наполнился материнским теплом.
— Ундина и Дилан… ваша любовь сильна и неподдельна. Хотя мне грустно, что моя любимая дочь предпочла воду, ваш союз доставил мне огромную радость. Я благословляю ваши жизни и ваше соединение. Пусть даже вечность не ослабит ваши чувства.
Кики почувствовала, как благословение богини окутало ее, и сердце наполнилось счастьем, когда Дилан осторожно обнял ее израненными руками.
Потом богиня обернулась к Сарпедону, чье лицо потемнело от ярости и недоверия, и взгляд Геи стал суровым. Сарпедон беспокойно поглядывал то на Лира, то на богиню земли, как будто ожидал, что его отец вот-вот вмешается и остановит Гею.
— Сарпедон, тебе позволялось слишком многое, и твои поступки слишком долго оставались безнаказанными. Поскольку ты так дерзко воспользовался колодцем, питающим монастырь, и полагал, что насилием и хитрыми уловками поймаешь в свои сети любовь, в твоем наказании отразятся твои дурные дела. Я приговариваю тебя к заключению в каком-нибудь колодце на ближайшее столетие. И твоя тюрьма будет находиться вдали от моря, так что ты не сможешь питаться его силой, чтобы причинять зло тем, кто будет пользоваться этим колодцем. Ты будешь заперт в глубине суши, в колодце замка, известного своими строгими порядками. Это земли Кайр Лайона, из них много десятилетий назад изгнали всяческую магию. Так что тебя и не узнают, и не испугаются. Я желаю, чтобы это наказание научило тебя ценить свободу настолько, чтобы позволять и другим быть свободными.
Гея вскинула руку, призывая силы правосудия, но Сарпедон змеиным движением выбросил вперед кулак — и его сверхъестественная сила разбила песчаный мыс, на котором стояла богиня. Песок рассыпался под ее ногами, и Гея с удивленным вскриком упала в воду. Взмахнув толстым хвостом, Сарпедон заставил воду кружиться и бурлить, сомкнувшись над головой богини.
Взревев от ярости, Лир смахнул бурлящий поток и подхватил Гею на руки.
Сарпедон опустил руки в воду, словно ища скрытое в волнах сокровище.
В его голосе звучало теперь настоящее безумие:
— Если она не достанется мне, то и никому не достанется!
Сумасшедший тритон выдернул руку из воды. В кулаке он сжимал то самое копье, которое Гея создала, чтобы убить морское чудовище. И стремительным движением Сарпедон швырнул копье в Кики.
Дилан видел, как летит копье, и время для него как будто остановилось. Он не мог допустить, чтобы Сарпедон убил Кристину. Она нуждалась в защите… и цена не имела значения.
Задолго мгновения до того, как копье должно было пронзить тело Кристины, Дилан извернулся и бросился вперед, закрывая девушку собой. Кики почувствовала, как судорожно дернулся ее возлюбленный, когда копье вонзилось в его спину, и с ужасом увидела окрашенный алым конец копья, вышедший из груди тритона.
Ее отчаянный крик слился с яростным ревом морского бога. Лир метнул в своего сына трезубец, и тот вонзился в грудь Сарпедона. Глаза Сарпедона успели расшириться от испуга, а мгновением позже его тело начало таять и растекаться, пока не утратило форму тритона, превратившись в воду, из которой оно и было создано.
В два гигантских шага морской бог очутился рядом с Диланом. Он выкрикнул приказ, и вода затвердела так, что смогла удерживать Гею, поспешившую к ним по застывшим волнам. Оба божества опустились на колени рядом с раненым тритоном.
Дилан, собрав остатки сил, послал Гее одну-единственную мысль:
— Не надо ей знать. Я с радостью заплачу эту цену.
Гея знала, что смена тела на человеческое слишком ослабила Дилана. И теперь даже сила всех богов не могла его снасти. Богиня закрыла глаза, наполнившиеся слезами, и кивнула.
— Моя дочь ничего не узнает.
Тело Дилана бессильно обвисло на руках Кики. Его глаза были закрыты, дыхание стало отрывистым. Кровь лилась из-под острия копья. Лир схватился за древко копья, что торчало из спины тритона, словно намереваясь выдернуть его, но Гея остановила его:
— Ты лишь причинишь ему еще больше боли. Голос богини прозвучал низко, в нем слышалось страдание.
— О чем это ты? — Кики почти кричала, близкая к истерике, — Конечно, его надо выдернуть! Как еще мы можем спасти его?
Бесконечно нежным жестом Гея коснулась залитой слезами щеки русалки.
— Я не могу его спасти, Кристина.
— Но ты должна! Ты же богиня! — всхлипнула Кики — Ты должна знать, как его спасти!
Из глаз богини показались слезинки. И пока она говорила, слезы стекали по ее щекам, оставляя за собой сверкающий, как бриллианты, след.
— Его ранило мое собственное копье, оружие, сотворенное моей рукой как орудие разрушения. Я не могу исцелить рану, нанесенную моей же рукой…
— Но не ты же его бросила!
— Я его сотворила, и этого достаточно. Я не могу ничего изменить, — печально сказала Гея.
Кики стремительно обернулась к Лиру.
— Тогда ты его спаси, ты ведь тоже бог!
Повелитель морей обменялся взглядом с Геей. И когда он заговорил, на него как будто свалился груз многих столетий.
— Я не могу исправить разрушения, причиненные богиней земли. Даже боги и богини подчиняются всеобщим законам вселенной.
— Так поверните время назад! Сделайте же что-нибудь! — закричала девушка.
— Кристина… — Дилан говорил едва слышным шепотом. Он судорожно дернулся, пытаясь повернуться лицом к девушке, — Они не могут мне помочь.
Он кашлянул, и кровь из раны потекла сильнее.
— Тише, тише! — Кики прижала ладонь к его губам, — Не разговаривай. Береги силы. Мы что-нибудь придумаем.
Дилан едва заметно качнул головой.
— Я знал, что выбираю, когда очутился на пути этого копья. И я выбрал это сам. — Он помолчал, прерывисто дыша — И я бы снова сделал то же самое.
Тритон закрыл глаза, борясь с новым приступом боли.
— Нет, Дилан! — Кики покрыла его лицо поцелуями. — Ты не можешь умереть! Ты не можешь меня бросить! Помни, — всхлипнула она, — ты обещал мне вечность!
Губы тритона на мгновение изогнулись в улыбке, он открыл глаза.
— Я все так же жду тебя. Навечно, Кристина.
Грудь тритона приподнялась в последнем вздохе, дрожащая рука коснулась залитой слезами щеки девушки.
— Навечно…
И с этим словом жизнь покинула тело Дилана, и Кики осталась одна, цепляясь за оболочку своего любимого, пока и она, как тело Сарпедона, не начала бледнеть и растекаться, возвращая воде ее создание.
Кики пыталась удержать уходящие, как песок сквозь сито, сверкающие краски, оранжевое пламя, быстро расплывающееся по волнам.
— Идем, дитя, — сказала Гея и взяла Кики за руку, останавливая бессмысленное движение.
Гея раскрыла дочери объятия, но даже сострадание богини не могло смягчить боль потери, охватившую Кики, и русалка рыдала так отчаянно, словно ее душа рассеивается вокруг вместе с телом Дилана.
А потом еще чьи-то руки присоединились к рукам богини. Они были нежнее, намного старше… это были руки, повидавшие слишком много горестей и печалей…
— Я знаю, дитя. Я знаю…
Кики подняла голову и посмотрела в залитое слезами лицо Изабель. И почувствовала, что вокруг нее есть еще кто-то. Да, рядом с Изабель, по грудь в воде, стояли Бронвин, Линелле и Гвенит; они делились с девушкой своей силой и согревали ее любовью. Кики рыдала от боли и чувства утраты, но теперь понимала, что окружившие ее женщины не дадут ей уйти вслед за возлюбленным.
Гея, охваченная отчаянием, протянула руку к тому месту, где стрела вонзилась в тело русалки.
— Позволь мне исцелить хотя бы эту рану, дочь, — сказала Гея. Но, еще не коснувшись окровавленной стрелы, богиня вдруг заколебалась. И медленно отвела руку — Надо подождать. Правосудие еще не свершилось — Гея посмотрела на Лира — Ход событий слишком сильно изменился, должен измениться и приговор.
Повелитель морей устало кивнул.
— Этот приговор будет отличаться от вынесенных прежде» потому что сегодняшние события изменили меня навсегда — Все слушали Гею в полном молчании, и даже Лир, казалось, затаил дыхание, ожидая следующих слов богини — За твою храбрость и преданность, моя любимая дочь, я велю тебе самой выбрать твой будущий путь — Лицо Кики просветлело, но Гея быстро продолжила: — Я не могу отменить смерть твоего возлюбленного, и эта печаль навечно останется со мной, но я могу предложить тебе две дороги.
— И какие же? — спросила Кики дрожащим голосом.
— Ты можешь остаться здесь, в этом мире и в этом времени, как русалка и божество морей или как любимая дочь земли и божество моего королевства. Ты можешь править рядом с Лиром или со мной, и дни твои будут наполнены обязанностями божества.
— Вечно? — только и спросила Кики.
— Вечно, — заверила ее Гея.
— А другой путь?
— Я верну тебя в твой прежний мир и в твое прежнее время — в то место, где случилась катастрофа, за мгновение до того, как обломок самолета увлек тебя под воду. Ты выживешь и продолжишь человеческую жизнь.
— Но что случится с Ундиной, если я решу вернуться в свой мир? — спросила Кики.
Заговорил Лир, и его голос был полон горя.
— Моего сына больше нет. Это так же нельзя изменить, как и смерть Дилана. Если Ундина вернется ко мне, она сможет сама выбрать свою судьбу. То ли она останется в море со мной, то ли присоединится к своей матери на суше, все равно с ней всегда пребудет мое благословение. Я больше не стану пытаться управлять жизнью моих детей.
— Но есть еще одно, что тебе следует знать, прежде чем ты сделаешь выбор, — Гея говорила в полной тишине. — И это в нашей власти… — Тут она посмотрела на Лира, и тот медленно кивнул, соглашаясь, — Мы можем стереть эту часть твоей памяти.
— Ты хочешь сказать, я вернусь назад в то же самое мгновение, когда меня затянуло под воду, и вы можете заставить меня забыть все, что случилось со мной здесь? И как будто ничего не было, как будто мы с Ундиной никогда не менялись местами? — недоверчиво спросила Кики.
— Да, — кивнула богиня.
Кики вдруг совершенно успокоилась. Она закрыла глаза и вспомнила дни и ночи, что она провела на острове Калди. А потом ее глаза резко распахнулись.
— Я знаю, чего я хочу, — решительно произнесла она.
— Так скажи мне, дочь моя. Вынеси свой собственный приговор.
— В этом мире я полюбила; я думала, что наконец-то нашла место, с которым никогда не захочу расстаться, нашла свой настоящий дом. Но теперь я понимаю, что нельзя отыскать свой дом вовне, где бы мы ни жили и что бы ни делали… Мы всегда несем свой дом внутри нас, — Кики глубоко вздохнула, — Прости меня, Великая Мать, — Она посмотрела на Гею и на Изабель. — Я не могу жить целую вечность без него, будь я хоть богиней. И я теперь знаю, что истинный мой дом — внутри меня. Поэтому я хочу отправиться в свой прежний мир. И я хочу помнить… все, о вас и о нем. — Кики закончила почти шепотом.
— Очень хорошо, — одобрила богиня.
— Мы будем скучать по тебе, Ундина, — сказала Изабель за всех женщин, а те лишь кивали и утирали льющиеся по щекам слезы.
Кики, обняла каждую из них.
Заботьтесь друг о друге и о других женщинах тоже, — попросила Кики.
— Возьми это обратно, — Изабель попыталась вернуть девушке янтарный амулет, но Кики покачала головой.
— Нет, сохрани это на память обо мне.
— Мы и так никогда тебя не забудем, — возразила Изабель.
Кики повернулась к Лиру. Она осторожно коснулась руки повелителя морей, так же как до этого делала Гея.
— Мне было приятно с тобой познакомиться.
— Мне тоже, дитя. У тебя нет теперь амулета твоей матери. Позволь подарить тебе один из моих собственных.
Морской бог опустил руку в волны и достал из воды тонкую золотую цепочку. На цепочке висела изысканная жемчужина, переливавшаяся оттенками рассветного неба. Лир надел цепочку на шею девушки и поцеловал Кики в лоб.
— Помни меня, — печально произнес он, — И знай, что если ты будешь нуждаться в утешении, тебе надо будет только найти воду. В любом из миров она примет тебя в отцовские объятия.
И наконец Кики повернулась к богине. Она думала, что после смерти Дилана ее сердце уже не сможет болеть сильнее, но когда Гея пригладила ей волосы и отерла слезы с ее лица, Кики ощутила, как внутри у нее открылась новая рана.
— Нет, дитя, — сказала Гея, охватывая ладонями лицо Кики. — Пусть расставание не принесет тебе нового горя; мне этого не вынести. Даже в далеком мире я буду присматривать за тобой. Ты сможешь найти меня в деревьях и цветах и в тех целебных растениях, которые ты так любишь. И когда бы ни взошла над тобой полная луна, посмотри на нее — и ты увидишь отражение моего лица.
Кики подавила рвущиеся наружу рыдания, ей казалось, что она сейчас просто умрет от печали.
Словно прочитав ее мысли, богиня быстро, решительно заговорила:
— Ты все это выдержишь. Ты дитя моего духа, и твои силы велики.
Девушка кивнула, и по ее щекам опять потекли слезы.
Гея нежно поцеловала ее в губы.
— Благословляю тебя, дочь. Всегда помни, что тебя возлюбила богиня и что ты хранишь в себе магию Божественной Женственности.
Лир шагнул вперед и встал рядом с Геей. Бессмертные разом вскинули руки к небу.
— Я призываю под мою власть Силу. Я Земля, тело и душа- Голос Геи стал могучим. В ответ на ее призыв воздух вокруг богини задрожал от наполнившей его энергии.
— Я призываю под мою власть Силу. Я Море, дыхание и жизнь. — Лир заговорил вслед за Геей, и вода вокруг него засветилась.
— Однажды мы соединились, чтобы породить дитя, — произнесла Гея.
— Теперь мы соединяемся, чтобы вернуть дитя в родной мир, — продолжил Лир.
— Возвращайся в мир людей, — это сказала Гея.
— Неся с собой благословение мира богов, — это сказал Лир.
— ТАК МЫ СКАЗАЛИ; ТАК И БУДЕТ.
Бессмертные произнесли последние слова вместе, и Кики почувствовала, как ее будто втянуло в мощный поток энергии или подхватило могучее течение. Вокруг вспыхнул ослепительный свет, Кики крепко зажмурила глаза. Ее тело потащило вперед с такой силой, что она лишилась дыхания. Снова и снова ее тянуло и встряхивало, как будто она угодила в гигантский водоворот, только он не втягивал ее, а выбрасывал куда-то вверх. Запаниковав, Кики попыталась закричать, но в рот ей тут же хлынула соленая вода… и вдруг ее голова выскочила на поверхность, и девушка, кашляя и отплевываясь, попыталась отдышаться и удержаться на плаву.
Она услышала два шумных всплеска, и неподалеку от нее появилась еще чья-то голова рядом с безжизненным телом, на которое был надет спасательный жилет.
Дежавю было таким сильным, что Кики едва совладала с внезапным головокружением.
— Туда!
Отчаянно моргая, Кики увидела, что полковник показывает на оранжевый плот, дрейфовавший футах в сорока перед ними.
— Плыви! Мы должны как можно дальше уйти от самолета! — Он двинулся к плоту, сильно взмахивая руками и таща за собой неподвижное тело.
Кики наконец сообразила, что именно эти слова полковник говорил ей и в прошлый раз. А тело… это было тело Шона. Еще один мужчина, который погиб из-за нее. Кики снова задохнулась, на этот раз от рыданий, а не от морской воды. Ее мысли запутались в лабиринте боли и воспоминаний.
Устрашающе знакомый взрыв раздался за спиной, и она развернулась в воде — как раз вовремя, чтобы во второй раз увидеть гибель самолета. Он был огромен, страшен и в своей агонии зловеще напомнил ей морского монстра, которого вызвал Сарпедон.
И как-то отстранение Кики вдруг осознала, что тонущий самолет находится слишком, близко от нее.
Но на этот раз ей было все равно. Она видела слишком много смертей. Так почему бы ей не расслабиться и не отдаться на волю событий? По крайней мере, теперь она не боялась воды. Кики чувствовала себя невыносимо усталой. Она закрыла глаза и перестала бороться, погрузившись в воду и ожидая, когда что-то железное ухватит ее за лодыжку.
Но тут что-то толкнуло ее, и она лениво удивилась. Она не помнила ничего такого…
Толчок повторился — настойчиво, упрямо, и вскоре Кики уже отплевывалась и хватала ртом воздух, отчаянно размахивая руками, в то время как ее решительно вынесло на поверхность и потащило вперед… рядом она ощутила два странно знакомых тела, скользких и мускулистых…
Но такого просто не может быть, подумала она. Это не может происходить на самом деле.
— Ничего себе! Ты это видишь? — Темноволосый капитан, державший в руке плоское желтое весло, показал в сторону Кики.
Даже полковник, втаскивавший на плот безжизненного Шона, замер и посмотрел на девушку.
Кики ударилась об оранжевый спасательный плот. Капитан схватил ее за руку и втащил на борт. От бесцеремонного рывка вновь проснувшаяся боль обожгла ее тело, и Кики содрогнулась, когда из раны на плече хлынул теплый поток крови.
— То же самое плечо, — пробормотала она, глядя на красные пятна, выступившие на мокрой желто-коричневой рубахе, — Тело другое, а плечо то же самое…
Слова сорвались с ее губ, но Кики не ощутила их как свои собственные, как не ощущала и это тело своим. И где-то в глубине ее души, под грузом потрясения и горя, возник истерический смех.
— Черт, да у тебя на плече рана! Но что это за звери такие? — спросил старший сержант, показывая на скользкие серые тени, уплывавшие от плота.
— Дельфины, — ответила Кики, нервно хихикая, — Это дельфины.
— Ну, поцелуй меня в задницу и назови меня Санта-Клаусом! Я в жизни не видал ничего подобного. Эти чертовы рыбы спасли тебе жизнь! — воскликнул старший сержант, хлопая себя по бедру.
— Ну, вообще-то они млекопитающие, а не рыбы, — выговорила Кики между приступами истерического смеха и пытаясь сделать глубокий вдох, — И они, похоже, думают, что я до сих пор принцесса.
Мужчины разом замолчали и уставились на хихикающую девушку.
— Э-э… сержант, — мягко заговорил полковник. — Дай-ка мне взглянуть на твое плечо.
Он стал осматривать рану, и от жуткой боли истерика у Кики прошла.
— Да, тебе, должно быть, чертовски больно, — сказал полковник. — Ладно, у меня есть перевязочный пакет, сейчас остановим кровотечение, а то тебе придется плохо.
Кики хотелось сказать, что ей наплевать, что она предпочла бы умереть, но полковник уже отвернулся и начал искать перевязочные материалы в аварийной сумке.
— Выглядит так, будто сквозь нее какая-нибудь долбаная стрела проскочила, — сообщил старший сержант, но полковник велел ему заткнуться и проваливать.
— Ну-ка, прикуси вот это, — Полковник протянул девушке деревянную лопатку, и Кики послушно вонзила в нее зубы. — Ты старайся думать о чем-нибудь постороннем, а я уж потороплюсь, — сказал полковник. — Готова?
Кики слабо кивнула и закрыла глаза, думая о лунной ночи, когда светящиеся неоновым светом рыбки изображали из себя свечи, а мир вокруг был полон новизной любви. Она видела лицо Дилана, склонявшегося над ней и целующего ее, и на мгновение почти ощутила живой, соленый вкус его тела…
Боль пронзила ее насквозь, вдребезги разбив все мысли, перед глазами вспыхнули ослепительные искры. А потом ее поглотило блаженство темноты. Кики потеряла сознание.
— Держись, сержант! Мы тобой занимаемся!
Ровное гудение пропеллера вертолета и боль в плече привели девушку в сознание. Она открыла глаза и увидела, что над ней хлопочет врач из спасательной команды, ободряюще бормоча что-то; в руке он держал шприц. В следующую секунду игла вонзилась в бедро. Боль от укола не могла сравниться с той болью, что терзала плечо Кики.
— Ну вот, теперь будет лучше. Ты просто расслабься, и мы мигом поднимем тебя в вертушку.
Он говорил мягким тоном, утешая, и одновременно пристегивал Кики ремнями к специальным носилкам. Потом поднял большой палец, подавая команду тем, кто был в воздухе над ними, и Кики почувствовала, как тошнотворно наклонилось ее ложе, когда ее поднимали со спасательного плота на зависший на месте вертолет.
Ее подняли на борт первой, но и другие не заставили себя ждать. Затуманенными морфином глазами Кики наблюдала, как втащили в вертолет тело Шона, за которым быстро поднялся старший сержант, потом внутри очутились лейтенант, капитаны и, наконец, полковник.
А когда они улетали от места катастрофы, взгляд Кики остановился на сапфировой синеве морской воды, все еще видимой через открытую дверцу вертолета. И всей душой она пожелала увидеть всплеск оранжевого золота, скользящего под поверхностью волн вслед за вертолетом и вечно ожидающего ее возвращения.
Глаза девушки наполнились слезами, горячие ручейки потекли по щекам.
— Эй, сержант, с тобой все будет в порядке, — сказал врач, накладывавший на ее руку жгут для внутривенного укола. — Мы доставим тебя домой и ты будешь в полном порядке!
Кики открыла рот, чтобы сказать, что она уже никогда не будет в полном порядке, но тут с другого конца вертолета донесся крик:
— Ох, черт! Джонсон! Давай быстро сюда, помощь нужна! Этот парень жив!
Медик, хлопотавший над Кики, быстро сделал ей укол и, сняв жгут с руки девушки, бросился на помощь коллеге.
Кики смутно понимала, что вся эта медицинская суета происходит над телом Шона, но ее мысли путались, она ни на чем не могла сосредоточиться.
И ей казалось, что она знает, почему это так. Это не имело отношения ни к потере крови, ни к боли, ни даже к морфину. Это было из-за того, что, хотя ее тело и оставалось живым, ее сердце умерло. Оно умерло в другом мире и превратилось в ничто, растворившись в море.
Морская синева перед глазами начала угасать, темнея, и вскоре девушку накрыла серая мгла… она укутала Кики, как одеяло, погрузив в глубокий сон без сновидений.
