Глава 15

Проснулась я от того, что кто-то тряс меня за плечо. Надо мной склонился Данте:

– Доброе утро, солнышко.

Я попыталась откатиться подальше, но его руки вернули меня на место.

– Сегодня суббота, – слабо протестовала я. – Тренировки – это прекрасно и замечательно, но хоть один выходной я заслужила!

– У меня для тебя сюрприз. Приятный.

– Единственный сюрприз, который меня обрадует, это еще два часа сна.

За окном еще было совсем темно, и я сомневалась, что сейчас было больше пяти часов утра. Данте сорвал с меня одеяло, и я взвизгнула, пытаясь его ухватить.

– Ты спятил!

– Славная пижамка.

На мне была черная футболка, которую я утащила у Патча, и она едва доходила мне до середины бедер. Я схватилась за футболку и за одеяло одновременно, пытаясь прикрыться.

– Ладно, – буркнула я со вздохом. – Жди меня снаружи.

Натянув свою одежду для бега и нацепив кроссовки, я вышла из дома.

Данте не было видно, но я чувствовала его присутствие ближе к лесу через дорогу. И рядом с ним я чувствовала еще одного нефилима.

Нахмурившись, я пошла в том направлении.

Данте действительно был не один. Но даже при беглом взгляде на его «друга» становилось понятно, что вряд ли у них хорошие отношения: у второго нефилима вокруг глаз расплывались черные синяки, как темные очки, губы были разбиты, челюсть опухла, а на лбу вспухла здоровенная шишка.

– Узнаешь его? – спросил Данте весело, схватив этого беднягу за шиворот, чтобы показать мне его лицо.

Я подошла ближе, не совсем понимая, какую игру затеял Данте.

– Нет. Он слишком сильно избит. Это ты с ним такое сотворил?

– Уверена, что это милое личико не кажется тебе хоть чуточку знакомым? – настаивал Данте, мотая голову нефилима из стороны в стороны, что явно доставляло ему удовольствие. – Он прошлой ночью позволил себе болтать о тебе. Хвалился, что избил тебя. Это, разумеется, меня заинтересовало. Я объяснил ему, что так делать нельзя. А еще, что мне не нравятся нефилимы, которые не проявляют должного уважения к своему начальству, особенно если речь идет о главнокомандующем армии нефилимов Черной Руки.

Тон Данте больше не звучал нарочито беззаботно, а в глазах его светилось неприкрытое презрение.

– Это была проверка, – мрачно проговорил нефилим. – Мы просто хотели проверить, насколько она верна идеям Черной Руки. Она ведь даже не урожденный нефилим. Вот мы и хотели испытать ее… чтобы она поняла, что ее может ожидать…

– Ковбой?! – громко воскликнула я. Его лицо было слишком изуродовано побоями, чтобы я могла признать в нем того нефилима, который приволок меня в загородный дом, приковал к столбу, а потом мучил… но голос был его. Это был Ковбой собственной персоной. Шон Корбридж.

– Проверка? – Данте язвительно ухмыльнулся. – Что же, давай тогда проверим, как ты отнесешься к тому, что мы собираемся с тобой сделать. Возможно, это тоже покажется тебе забавным…

И он с такой злобой и силой ударил Ковбоя по голове, что тот рухнул на колени.

– Можно поговорить с тобой? – спросила я Данте. – Наедине?

– Разумеется. – Он предупреждающе выставил палец в сторону Ковбоя. – А ты шевельнешься – пожалеешь.

Убедившись, что Ковбой нас не слышит, я сказала:

– Что происходит?

– Я был сегодня ночью в «Дьявольской суме», и этот придурок начал хвастаться там, что использовал тебя в качестве своей личной боксерской груши. Сначала я было решил, что ослышался. Но чем громче он вещал, тем отчетливее я понимал, что он сам верит в свою историю. Что это правда. Почему ты не рассказала мне о том, что наши солдаты напали на тебя?! – Данте говорил резко, но тон его не был сердитым. Слегка обиженным, может быть, но не сердитым.

– Ты спрашиваешь потому, что беспокоишься о моей репутации или ты волнуешься за меня?

Данте покачал головой.

– Не говори так. Знаешь, я больше не беспокоюсь за твой рейтинг. Если быть откровенным, я перестал думать об этом почти сразу. Речь идет о тебе. Этот мерзавец позволил себе распустить руки, и мне это не нравится. Это никому не дозволено. Да, он должен был проявить к тебе уважение как к командующей армией, в которой он состоит, но есть еще кое-что. Он должен уважать тебя, потому что ты хороший человек и ты заслуживаешь уважения. Я это понимаю и хочу, чтобы он тоже это понял.

Я чувствовала себя неловко от того, что он говорил так искренне и честно. Особенно после того инцидента, когда почти заставил меня поцеловать его. Эти его слова выводили наши отношения за рамки профессиональных, а я хотела, чтобы эти рамки сохранялись.

Я сказала:

– Я очень благодарна тебе за эти слова. Но месть с нашей стороны вряд ли изменит его мнение обо мне. Он ненавидит меня. И множество нефилимов тоже. Мы получили возможность продемонстрировать им, что они не правы. Я думаю, мы должны отпустить его и начать тренироваться.

Убедить Данте мне не удалось. Наоборот, на лице его отразилась еще большая решимость, смешанная с некоторым разочарованием:

– Благородство и сострадание – это хорошо, но не в данном случае. Не сейчас. Этот мерзавец только сильнее уверится в своей правоте, если ты так легко его отпустишь. Он пытается убедить других, что ты не достойна возглавлять эту армию, и если ты проявишь сейчас мягкотелость, только дашь ему лишние аргументы. Ему необходима хорошая трепка. Заставь его подумать в следующий раз дважды, прежде чем он снова откроет рот или захочет хоть пальцем тронуть тебя.

– Отпусти его, – сказала я твердо. Я не верила, что насилием можно победить насилие. Ни сейчас, ни когда-либо.

Лицо Данте пошло красными пятнами, он открыл было рот, чтобы возразить, но я не дала ему такой возможности:

– Я не отступлю, Данте. Он не обижал меня. Он привез меня туда, в этот загородный дом, потому что боится и не знает, что делать дальше. Все боятся. Идет Хешван, и наше будущее весьма и весьма туманно. Он поступил неправильно, но я не собираюсь подогревать его ненависть и страх своими неправильными поступками. Так что отпусти его, Данте. Я говорю серьезно.

Данте тяжело вздохнул. Я видела, что он очень недоволен, но верила, что приняла правильное решение. Мне не хотелось подливать масла в огонь: разногласий и ссор было и так вполне достаточно. Если всех нефилимов ждали серьезные испытания, мы должны были быть едины. Мы должны были проявлять уважение друг к другу, сострадание и благородство даже в тех случаях, когда наши мнения расходились.

– Вот оно как, значит. – Данте явно был разочарован.

Я сложила руки рупором около губ и прокричала Ковбою:

– Ты свободен, можешь идти! Приношу свои извинения за причиненные неудобства!

Ковбой уставился на нас, рот его недоверчиво открылся, но потом он все же не стал испытывать удачу и помчался прочь из леса с такой скоростью, как будто за ним гнался дикий медведь.

– Что ж, – обратилась я к Данте, – какие мучительные испытания ты приготовил для меня сегодня? Марафонский забег? Или покорение горных вершин? Или разделение морских вод?

Через час я не чувствовала ни рук, ни ног от усталости.

Данте замучил меня разными упражнениями: подъемы, перевороты, приседания, боксирование…

Мы уже почти вышли из леса, когда я вдруг схватила Данте за руку и приложила палец к губам, давая ему знак остановиться и прислушаться. Где-то чуть в отдалении от нас слышались чьи-то осторожные шаги.

Данте тоже услышал их.

«Олень?» – спросил он меня мысленно.

Я вглядывалась во мрак: в лесу все еще было темно, а за деревьями вообще почти ничего не было видно.

«Нет. Не тот ритм».

Данте взял меня за плечо и указал пальцем на небо. Я сначала не поняла, что он имеет в виду, но потом догадалась: он хотел, чтобы мы залезли на дерево и оттуда осмотрели окрестности, не опасаясь быть замеченными.

Несмотря на усталость, я беззвучно вскарабкалась на белый кедр и постаралась устроиться поудобнее на одной из веток. Данте взобрался на соседнее дерево.

Долго ждать не пришлось. Буквально через мгновение после того, как мы спрятались, на полянку вышли шесть падших ангелов – трое мужчин и три женщины. Их обнаженные торсы были разрисованы какими-то странными знаками, отдаленно напоминающими рисунки на предплечье Патча, а их лица были выкрашены в кроваво-красный цвет. Зрелище было устрашающее. У меня сразу возникли ассоциации с племенами людоедов.

Один из них привлек мое особое внимание. Худощавый парень с черными кругами вокруг глаз. Его лицо показалось мне знакомым, и кровь застыла у меня в жилах: я вспомнила, как он ворвался в «Дьявольскую суму», вспомнила его руки на шее у несчастной жертвы… как он свернул ей шею… Я вспомнила, как она была похожа на меня.

Выражение лица у него было очень воинственное, издав грозный рык, он ринулся напролом сквозь чащу. На его груди была свежая рана, небольшая и круглая, как будто ножом просто вырезали кусок кожи. Глаза у него горели каким-то особенно холодным и беспощадным огнем, и я невольно вздрогнула.

Мы с Данте оставались на деревьях, пока вся компания не скрылась из виду.

Оказавшись на земле, я спросила:

– Как они нас нашли?

Данте взглянул на меня холодно и мрачно.

– Они допустили очень большую ошибку, придя вот так за тобой.

– Думаешь, они следили за нами?

– Думаю, кто-то их навел на нас.

– Вот тот худой… я видела его раньше, в «Дьявольской суме». Он тогда напал на девушку-нефилима, которая была очень похожа на меня. Ты его знаешь?

– Нет.

Но мне показалось, что Данте чуть замешкался с ответом. Буквально на долю секунды, но замешкался.

За пять следующих часов я успела принять душ, переодеться, съесть здоровый завтрак – омлет с грибами и шпинатом, и даже в качестве бонуса сделать все уроки. Весьма неплохо, учитывая, что не было еще и полудня.

Дальше по коридору дверь комнаты Марси открылась, и на пороге появилась ее хозяйка. Волосы у нее были всклокочены, а под глазами лежали густые темные тени, и я почти чувствовала на расстоянии ее тяжелое утреннее дыхание.

– Привет, – сказала я.

– Привет.

– Мама хочет, чтобы мы собрали листву во дворе. Так что, возможно, тебе не стоит пока принимать душ. До того, как мы закончим.

Марси вздернула брови:

– Что? Я не поняла…

– Сегодня суббота, – объяснила я. – А значит, надо помогать по дому…

Я понимала, что для Марси это совершенно новое понятие. И мне было чертовски приятно поучить ее уму-разуму.

– Но я… не помогаю по дому.

– Нет, помогаешь. Когда живешь здесь.

– Хорошо, – недовольно произнесла Марси. – Но дай мне хотя бы позавтракать и сделать пару звонков.

В любой другой день Марси не была бы так сговорчива, но сегодня, как я начинала подозревать, она пыталась хоть как-то загладить свою вину за свое поведение накануне вечером. Что же, я не имела ничего против.

Пока Марси заливала молоком свои хлопья, я сходила в гараж за граблями. И уже почти очистила половину двора от листьев, когда перед домом затормозила «Барракуда» и из нее вышел Скотт. Футболка обтягивала его мускулистый торс, и я пожалела, что не могу сделать Ви приятное – у меня не было с собой фотоаппарата.

– Как дела, Грей? – спросил он, вынимая из заднего кармана рабочие перчатки и натягивая их. – Я приехал помогать. Показывай мне фронт работ. Я твой раб на весь день. Хотя, конечно, по идее здесь должен был бы быть твой милый Данте, а не я.

Он все время подкалывал меня отношениями с Данте, но я так и не могла понять, верит ли он в них. В его тоне я все время чувствовала издевку. Хотя… эта издевка чувствовалась в его тоне почти всегда, независимо от того, о чем он говорил.

Я оперлась на свои грабли:

– Не понимаю… Как ты узнал, что я тут орудую граблями?

– Мне сообщила твоя новая лучшая подруга.

У меня не было новой лучшей подруги. Но зато был постоянный лучший враг. Я прищурилась.

– Марси? Это она вызвала тебя? – сообразила я.

– Она сказала, что нужно собрать листья. А у нее аллергия, и она не может работать на улице.

– Вот вранье!

А я-то, наивная, поверила, что она действительно собирается помогать.

Скотт взял вторые грабли, которые я прислонила к крыльцу, и начал помогать мне.

– Давай сделаем по-настоящему огромную кучу листьев и бросим тебя в нее!

– Но ведь это сведет на нет всю работу!

Скотт ухмыльнулся и стукнул меня по плечу:

– Зато будет забавно!

Марси открыла входную дверь и выплыла на крыльцо. Присев на ступеньку, она скрестила ноги и поставила локти на колени.

– Привет.

– Здорово, – отозвался Скотт.

– Спасибо, что пришел спасти меня. Ты просто мой рыцарь в сияющих доспехах.

– О, хватит. – Я мелодраматично закатила глаза.

– В любое время, – сказал Скотт. – Я не мог упустить возможность позлить Грей.

Он подкрался ко мне сзади и стал запихивать мне листья под кофту.

– Эй! – завопила я, набрала полные пригоршни листьев и, в свою очередь, кинула их ему в лицо.

Скотт встряхнул плечами, бросился на меня и повалил на кучу листьев, которую я к тому времени уже собрала. Я, конечно, страшно злилась, что вся моя работа пошла насмарку, но в то же время я не могла не хохотать – это было действительно смешно. Он сидел на мне верхом, пихая листья мне под рубашку, в карманы, в штаны…

– Скотт! – хохотала и визжала я.

– Вам нужно снять комнату, ребята, – произнесла Марси безразличным голосом, но я могла поклясться, что она была в бешенстве.

Когда Скотт наконец-то скатился с меня, я сказала Марси:

– Как жаль, что у тебя аллергия. Убирать листья на самом деле очень весело. Я, что, забыла об этом предупредить?

Она окатила меня ледяным презрением, а затем ушла в дом.