Композиция 6
Яшутин
Деревня Митяево
Константин приехал к сестре, как и рассчитывал, к обеду.
Зина жила в собственном домике на окраине деревни, который язык не поворачивался назвать коттеджем. Это был небольшой дом советской архитектуры общей площадью восемьдесят квадратных метров, принадлежавший дедам Константина по отцовской линии, стоял он здесь уже больше сорока лет и выглядел соответственно, пусть не совсем дряхлым, но старым. Коричневая краска на его дощатых стенах кое-где облупилась и пошелушилась, были видны щели, крыша почернела, и Яшутин с раскаянием подумал, что мог бы навещать сестру с детьми почаще.
В деревне насчитывалось всего пять улиц, и проживали в ней не больше сорока человек, преимущественно старшего поколения – после пятидесяти-шестидесяти лет. Дед Зины Иван Фёдорович и бабушка Екатерина Леонидовна умерли в возрасте после восьмидесяти, и она осталась самой молодой жительницей деревни.
Константин навещал сестру в позапрошлом году и помнил окрестности деревни, её дороги и выход к реке: Митяево располагалось на правом берегу Протвы. От Минской трассы до деревни была проложена асфальтовая лента длиной одиннадцать километров, и доехал Яшутин до селения, почти не снижая скорости, подумав, что дорогу, наверно, сделал поселившийся здесь бизнесмен.
Деревня и вправду была окружена дачными кооперативами, поэтому её жители и подпитывались стараниями владельцев настоящих усадеб, иные из которых выглядели дворцами за высокими каменными или железными заборами.
Зину Константин нашёл на огороде; май в этом году сюрпризами погоды не беспокоил, было тепло, и все, у кого имелись огороды, вовсю сажали овощи и ухаживали за плодовыми деревьями. Зина тоже имела огород, причём приличный – более двенадцати соток, и успела посадить картофель, лук и морковь, а в теплице у неё уже поднялась рассада огурцов и помидоров.
Зина кинулась брату на грудь с плачем:
– Ой, Костик, приехал! Все глаза проглядела!
Яшутин прижал сестру к себе, ощутив, как она дрожит, погладил по спине.
– Успокойся, всё будет хорошо. Не думал застать тебя дома.
– Я только утром вернулась из Наро-Фоминска, добивалась встречи с начальником, к мэру ходила на приём.
Яшутин повёл сестру в дом.
– Ну и? Где дети?
– Дети в приюте, мне с ними не разрешили встречаться, и мэр сказал, мол, всё по закону, ждите решения суда о лишении родительских прав.
Они сели в горнице на диванчике.
Зина всегда была полненькой и смешливой, но Константин увидел перед собой исхудавшую постаревшую женщину с сединой в волосах, выглядевшую по крайней мере на пятнадцать лет старше своего возраста.
– Рассказывай.
– Что рассказывать? Главное я тебе рассказала. Соседи зарятся на мой участок, предлагали продать им половину, я не согласилась, мы ведь с огорода кормимся. Вот они и взбесились, пожаловались в опеку: дети неухожены, голодные, есть дома нечего, холодильник пустой, я за ними не слежу…
– Дальше.
– Приехала инспекция, когда меня не было дома, я же работаю по вечерам, уборщицей в соседней усадьбе, там богач поселился из Вереи.
– Дальше.
– Посмотрели дом, холодильник пустой, есть нечего, дети жалуются…
– Кто тебе сказал, что дети на тебя жалуются?
– Старший инспектор управления, кто приезжал. Да не верю я ему, не могли мои деточки на меня напраслину возвести. Тасик, старший, – умный мальчик, и девочки Тоня и Люба никогда не жаловались.
Константин кивнул.
– Этим подонкам из опеки невозможно что-либо доказать, они неплохо зарабатывают на изъятии детей.
– Ой, ты не представляешь! Пока я в очереди стояла на приём, такого наслушалась! У одной такой же одиночки, как я, Алевтиной зовут, двоих ребятишек забрали из-за того, что она давно в доме ремонт не делала! А у Сорокиной Маши из Мерчалово – за то, что в доме якобы нет мебели!
– Да ладно, – не поверил Константин.
– Истинный крест! – перекрестилась Зина.
– Подонки! Ладно, разберёмся. Кто вынес решение о лишении тебя детей?
– Не знаю, наверно, начальник…
– Начальник чего?
– Управления опеки по Наро-Фоминскому району. Но сначала приходили инспекторы.
– Почему они не позвонили родным? Отцу с матерью? Мне, в конце концов?
– Почём я знаю? Приехали и увезли! – Зина снова заплакала.
Яшутин набрал кружкой колодезной воды из ведра, подал сестре, успокаивающе погладил по волосам.
– Перестань реветь белугой, пей, я займусь этим делом. Где находится это нелюдское управление?
– В Наро-Фоминске, на улице Профсоюзной.
– Жди, выясню подробности и приеду. Да не реви, говорю, ещё не было случая, чтоб мы не добились правды.
Зина вытерла слёзы.
– Чайку попьёшь?
– Нет, в городе перекушу, ты к вечеру где будешь?
– Дома, отпросилась у Кутепова…
– У кого?
– Миллионер из Вереи, купил бывшую графскую усадьбу, я у него и работаю.
– Хорошо, перестань нюниться, не выходи зарёванная, пусть соседи видят, что нас не сломить. Это их белый дом слева, под красной крышей?
– Их, Жабринские они. Говорят, старший Жабринский в полиции работает, а его сынок владеет гаражом в Верее, постоянно гоняет на мотоциклах.
– Ладно, я с ними потом поговорю.
Константин оставил сестру дома, вышел на улицу, к машине.
У соседнего дома, почти скрытого высоким зелёным гофрированным забором, стоял роскошный спортбайк Honda CBR 600 и джип «Рэнджровер» с областными номерами, возле которого возились двое крепких мужчин, доставая из багажника картонные коробки. Один из них – с рыжей бородкой и модной прострочкой волос на виске, образующей не то фамильный вензель, не то китайский иероглиф, остановился, глядя, как Яшутин садится в свою «трёшку» «БМВ» чёрного цвета. Он даже сделал движение в его сторону, словно хотел что-то сказать её владельцу, но Константин газанул и оставил соседей позади, подумав, что у него ещё будет время поговорить с ними по душам.
От Митяево до Наро-Фоминска было всего тридцать восемь километров, и он доехал до города за двадцать минут. Включил навигатор, которым почти не пользовался, нашёл дом номер 39А на Профсоюзной улице, припарковал машину напротив на полупустой стоянке.
Орган, призванный защищать права населения страны, назывался Управлением опеки и попечительства. Он занимал всё двухэтажное здание из белого кирпича и выглядел солидным учреждением, украшенный по всему фасаду коробками кондиционеров.
Константин решил начать знакомство с ним с оперативных подразделений и взял первый талончик на приём в отдел защиты прав неимущих слоёв населения. Ждать пришлось полчаса. Таких же, как он, озабоченных проблемами граждан, в основном стариков и женщин, оказалось больше десятка.
Вошёл в кабинет с двумя столами, за которыми сидели работники отдела, пожилой мужчина с толстой складчатой шеей и блёклыми глазами навыкате и молоденькая девчушка с модной причёской «под Кшесинскую». Яшутину достался мужчина.
Он сел на стул для посетителей, дожидаясь, пока инспектор отдела защиты прав закончит писать.
Прошла минута, за ней другая, толстошеий чиновник, – справа от него на столешнице Константин заметил визитку с фамилией Коняев, – продолжал писать, будто посетитель подсел не к его столу.
Лейтенант не выдержал:
– Господин Коняев, может, обратите внимание?
Инспектор мельком глянул на него, но писать не перестал.
Кровь бросилась Константину в лицо. Он наклонился вперёд и опустил ладонь на бумаги перед инспектором, прижав их к столу. Тот наконец остановился.
– Что вы себе позволяете, гражданин?
– Офицер Национальной гвардии Яшутин!
В пустых прозрачно-серых глазах Коняева мелькнуло нечто вроде у з н а в а н и я: слово «офицер» затронуло его мысленную сферу.
– По какому вопросу? – выдавил он.
Константин убрал руку.
– Вчера сотрудники вашего учреждения под надуманным предлогом забрали в деревне Митяево троих детей у гражданки Зинаиды Кириленко. Я бы хотел знать, кто это сделал, по чьему приказу и кто выдавал санкцию на изъятие детей.
– Это вопрос не ко мне.
– А к кому?
– Вам надо обратиться в отдел устройства детей, оставшихся без попечения родителей.
– То есть вы ничего о детях Зинаиды Кириленко не знаете?
– У нас столько клиентов, что всех не упомнишь.
– Клиентов, – усмехнулся Константин, вставая. – Для вас мы всего лишь клиенты. Что ж, господин хороший, желаю, чтобы лично у вас клиентов не было вовсе.
Оставив озадаченного чиновника размышлять над смыслом сказанного, он взял талончик на приём в отдел устройства детей, дождался своей очереди и вошёл в другой кабинет, побольше, где за столами с плоскими компьютерными мониторами сидели четыре сотрудника отдела, три женщины и молодой парень. На сей раз Яшутину досталась женщина строгого вида, в очках, одетая в чёрный костюм и белую блузку с белой розой, скрывающей плоскую грудь. У неё были узкие губы, блестевшие кроваво-красной помадой, и неприязненный взгляд чёрных как маслины глаз.
Яшутин подсел к столу, коротко изложил причину своего появления.
– А вы ей кто? – осведомилась инспектор скрипучим голосом.
– Брат.
– А фамилия у вас другая.
– Она была замужем за гражданином Кириленко.
– И чего вы хотите?
– Ваш отдел занимался этим делом?
– Допустим, и что?
Горло сжалось, препятствуя Константину выговорить то, что он думал о работе органов опеки.
– Я задал конкретный вопрос.
– Да, наш, и у нас имеются все основания для принятия соответствующих мер.
– Все ваши основания – ложь! Моя сестра не нуждалась, хотя и жила небогато! Да, без мужа, да, трое детей, но зато свой огород и наша помощь! Вы же пришли как воры, а детей забрали в отсутствие матери!
– Наши сотрудники действовали по закону…
– По ложному доносу соседей! И я знаю причину доноса!
– Знаете – идите в суд.
Константин с трудом сдержал проклятие.
– Если потребуется, я дойду не только до суда. Кто из ваших сотрудников принимал участие в изъятии детей Зинаиды Кириленко?
– Это информация для служебного пользования…
Константин раздул ноздри, привстал, навис над столом так, что инспектор испуганно отшатнулась. Сотрудники отдела за соседними столами повернули к ним головы. В кабинете стало тихо.
– Я офицер Национальной гвардии России! – повторил свои слова Яшутин железным голосом. – Я хочу знать причины, по которым детей моей сестры забрали в приют, пользуясь её отсутствием, и не требую секретных сведений. Я хочу знать, кто вам дал право тайно изымать детей, кто выносил решение, кто не поленился съездить в деревню Митяево и лично участвовал в набеге! Вам понятны мои требования?
Инспектор поправила очки, облизнула губы, кинула косой взгляд на соседку за столом справа.
– Катерина, позови охрану…
Константин посмотрел на потянувшуюся к телефону женщину, качнул головой.
– Лучше помогите разобраться. Если потребуется, я сам вызову ОМОН. Кто из вас ездил в Митяево и забирал детей?
Женщина в розовой кофточке неуверенно посмотрела на коллегу в чёрном костюме.
– Виталина Григорьевна…
– Понял, то есть вы и ездили. – Константин упёр предупреждающий взгляд в глаза узкогубой чиновницы. – Вы же не могли не видеть, что в доме чисто, дети одеты и ухожены, зачем сочинили сказку, что они жалуются на мать?
– Я не буду отвечать на ваши вопросы, – сухо бросила узкогубая. – Покиньте помещение, не мешайте работать, я в самом деле сейчас вызову полицию.
– Вызывайте, – согласился Константин, усаживаясь поплотней. – Я не уйду, пока не получу ответы на все свои вопросы. Кто с вами был ещё?
– Да кто вы такой вообще?! – возмутилась инспектор.
– Я уже сказал, кто я. Дети моей сестры и мои дети! Кто, я спрашиваю! Говорите!
– Да скажи ты ему, Виталина, – проговорила женщина в розовой кофточке. – Гражданин действительно имеет право знать обстоятельства дела.
Сидевший за третьим столом молодой парень в белой рубашке, с узким чёрным галстуком, торопливо заговорил в трубку телефона.
Узкогубая чиновница перевела взгляд на него:
– Эдик, позвонил?
Парень встретил взгляд Яшутина, ухмыльнулся.
– Щас с вами побеседуют, гражданин как вас там, отведут куда надо. Попробуете покачать права в полиции.
– Я очень хорошо вас понял, – усмехнулся Константин. – Вы надолго запомните моё посещение.
Дверь кабинета распахнулась, пропуская двух мужчин в серых куртках с чёрными нашивками. Один был постарше, лет сорока пяти, оплывший как большой батон белого хлеба, с круглым бабьим лицом и редкими волосиками, второй помоложе, возраста Константина, громадный, пузатый, с длинными, чуть ли не до колен, руками-лопатами.
– Выведите его, – кивнул на лейтенанта парень в рубашке. – Сдайте в полицию, ведёт себя слишком агрессивно.
Охранники подошли к продолжавшему сидеть Яшутину.
– Ваши документы, гражданин, – потребовал старший.
Константин посмотрел на него снизу вверх.
– Прошу прощения, вы из полиции? Нет? Представьтесь, пожалуйста.
Охранники переглянулись.
– Можем и полицию вызвать, – сказал младший густым голосом.
– Вызывайте, а пока не мешайте мне получить полагающиеся по закону услуги.
– Гражданин, покиньте помещение! – с угрозой проговорил старший. – Иначе мы применим силу!
– Давайте, применяйте, – кивнул Константин, оглядел обращённые к нему лица сотрудников отдела и посетителей. – Прошу зафиксировать, что я не грубил, не ругался, силу не применял, я только требовал то, на что имею право по закону, – знать правду! Сообщите мне фамилии ваших инспекторов, по сути похитивших детей моей сестры, а также тех начальников, кто выдал им санкцию на похищение. Скажете, и я тихо-мирно уйду.
– Да что ты тянешь кота за хвост, Виталина, – с досадой проговорила женщина в розовой кофточке, посмотрела на Яшутина. – Делом вашей сестры занимались старший инспектор Пехов, его сегодня нет, уехал отдыхать в Верею, Виталина Григорьевна и вот он, Эдик. – Она кивнула на парня в рубашке. – Решение принимал начальник Управления Рябоконь Марк Ефимович, а ордер на исполнение решения подписал судебный пристав Миркин.
– Катерина!
– Что Катерина? Я была против этого дела, да меня никто не стал слушать, а вы взяли грех на душу, не выслушав мать детей.
– Я тебя… уволю! – прошипела чиновница в очках.
– Не вы брали на работу, не вам и увольнять.
Константин встал.
Все замолчали.
– Благодарю за информацию, Катерина. – Он обвёл глазами работников отдела, усмехнулся, покачал головой. – Ну и клёвые у вас отношения, господа работнички соцтруда, как у пауков в банке. Желаю и дальше трудиться на благо народа. Когда-нибудь вашу лавочку прикроют, как и всю систему ювенальной юстиции, так что ищите работу заранее. Всего хорошего. А с вами, – лейтенант посмотрел на чиновницу в очках, – Виталина Григорьевна, мы ещё побеседуем. То, что вы сделали, не прощается!
– Идёмте, – попытался взять его под руку пузан-охранник.
В следующее мгновение его ладонь оказалась зажатой в руке Константина таким образом, что он не мог ни выдернуть её, ни шевельнуть рукой.
– Спасибо за помощь, дружище, – вежливо сказал Яшутин. – Проводите меня до кабинета начальника.
Пожилой напарник пузана сунулся было к нему, но Константин упёр ему в грудь палец левой руки.
– Не надо меня нервировать, не хотелось бы ломать ему руку, а вам нос. Идите вперёд.
Пожилой напрягся, поймал взгляд гиганта, осознал его положение и торопливо засеменил из кабинета.
На пороге Константин оглянулся, ища глазами узкогубую чиновницу.
– Ещё один момент, Виталина Григорьевна: настоятельно советую вам перейти на другую работу, не связанную с заботой о детях. Господь вам, может быть, и простит, я – нет.
Они вышли, оставив позади онемевших свидетелей разговора.
Константин отпустил охранника.
– Парни, к вам у меня в принципе нет претензий, вы делаете своё дело. Любой на моём месте озверел бы, если бы у него забрали детей, а ваша организация сделала это абсолютно незаконно, тайно, да ещё в отсутствие матери, не сообщив об этом ни одному из родственников. Я всего лишь пытаюсь разобраться в ситуации и вернуть детей домой. Понимаете мою позицию?
Охранники обменялись неуверенными взглядами.
– Вы нарушили наши правила, – мрачно буркнул старший.
– Ничего я не нарушал, разве что высказал своё мнение по поводу методов работы ваших инспекторов. Так они этого заслуживают. Где сидит начальник Управления? Как там его – Рябоконь?
– Его нет.
– Что значит нет? Когда у него приёмные дни?
– Он в отпуске, уехал.
– Куда?
– Узнайте в справочной или в приёмной.
– Вы наверняка знаете, не отводите глаза. Эта сотрудница в розовом призналась, что старший инспектор Пехов, который ездил в Митяево и забирал детей, сейчас отдыхает в Верее. Очевидно, и Рябоконь там же. Где именно?
Пузан с руками до колен сделал движение, будто одновременно собирался достать мобильный и схватить Яшутина за ухо. Константин остановил его взглядом, показал удостоверение, на миг приоткрыв фото.
– Парни, я не блефую и не шучу, я действительно офицер спецподразделения Росгвардии, и в ваших же интересах содействовать мне, а не мешать. В последний раз мирно спрашиваю: где отдыхает ваше начальство?
– В доме отдыха…
– В каком?
– «Акварели».
– Где это?
– Недалеко от Вереи, по южной трассе.
– Благодарю за помощь. Свободны!
Оба охранника автоматически подтянулись, видимо, вспомнив свою службу в армии, и Константин вышел из Управления опеки, размышляя, что делать дальше. Постояв на крыльце с минуту, он вернулся в вестибюль, подошёл к тем же двум охранникам, разговаривающим с третьим, сидевшим в уголке напротив входной двери. Они замолчали.
– Не держи зла, брателло, – сказал лейтенант, заметив, что пузан всё ещё потирает руку, которую Константин едва не превратил в котлету в кабинете. – Скоро пройдёт. Коль уж вы начали помогать, позвольте задать ещё вопрос: где находится приют, куда отправляют детей после изъятия из семьи?
Все трое мужчин в серой форме уставились на него. Молчание нарушил тот, что сидел за столиком с монитором:
– Вы кто?
«Конь в пальто», – хотел сказать Константин, но сдержался. Кивнул на знакомую пару:
– Они в курсе. Так где этот приют?
– Улица Лужковская, дом пять, – буркнул пожилой.
– Благодарю, будьте здоровы. – Константин улыбнулся про себя, вспомнив известное изречение: добрым словом и револьвером можно добиться больше, чем одним добрым словом, – повернулся и покинул заведение. В машине он принял решение сначала съездить в дом отдыха «Акварели», а потом завернуть в приют, навестить и успокоить детей Зины.
* * *
Пансионат «Акварели» располагался всего в пяти километрах от Вереи, чуть ли не в черте города. Константин доехал до места назначения за полчаса, не обращая внимания на писк антирадара: телекамеры ДПС засекли его по крайней мере трижды. Однако о штрафах за превышение скорости он думал в последнюю очередь, так как беспокоило другое – как убедить начальника Наро-Фоминского управления опеки отменить своё решение.
На территорию пансионата машину не пропустили, так как у него не было ни гостевого приглашения, ни путёвки. Пришлось ставить «БМВ» слева от входа, недалеко от трёхметрового щита в форме палитры для акварельных красок.
Константин дошёл до главного корпуса, в котором располагалась администрация пансионата, с любопытством отмечая ухоженные дорожки, посадки и цветники. Почитал развешанные по стенам в холле инструкции для гостей и развёрнутое повествование о создании дома отдыха. Узнал, что пансионат расположен на месте усадьбы старинного рода дворян Гагариных, что он имеет восемнадцать деревянных коттеджей разного класса, спортбазу, тир, косметический центр, бани, фруктовые сады, фонтаны и настоящий водопад. Оценил и помещённые под стекло отзывы отдыхающих, утверждавших, что сервис в пансионате достиг небывалых высот и здесь проводили время не только граждане Вереи и Наро-Фоминского района, но и москвичи, известные актёры, писатели и политики.
Подождав, когда администратор пансионата освободится, Константин подошёл к окошку, прочитал имя девушки на бейджике.
– Здравствуйте, Карина. Собираюсь поселиться в вашем санатории. Скажите, пожалуйста, у вас действительно останавливались знаменитости?
– Они и сейчас живут, – подтвердила брюнетка, обладающая модными – широкими и чёрными – бровями. – Известный казахский поэт-сказочник Вельер-Лупьяненко с женой и шестью дочерьми, артист Дон Дивов, а вчера заехала целая команда из Наро-Фоминска, сотрудники Горздрава и Управления опеки, их начальник Рябоконь – известнейший на всю Россию блогер.
– Замечательная компания! О Рябоконе и я слышал.
– А его брат – заместитель спикера Госдумы.
– О-о! Впечатляет! Вот бы познакомиться!
– Устроитесь у нас – познакомитесь. Вы откуда?
Константин смешался, не придумав ничего лучшего, как снова заявить о своей принадлежности к Национальной гвардии. Добавил поспешно:
– Я и сам блогер, только начинающий, не то что Рябоконь. Ведь его зовут Марк Ефимович? Кажется, он ещё стихи пишет.
Карина улыбнулась.
– Про стихи не знаю, Марк Ефимович известный правозащитник и останавливался у нас не раз. Остановился в трёхкомнатном делюксе, коттедж номер одиннадцать. Хотел расположиться в именном, но Фудзи занят.
– Фудзи? Это же гора в Японии.
– У нас так люкс называется.
– Спасибо, Кариночка, попробую ненавязчиво представиться. Так какой номер у вас свободен?
– Из делюксов ни одного, все заняты, два именных свита тоже, свободны только экономические номера.
– Понял, подожду. Когда освободится делюкс?
Брюнетка полистала журнал заезда.
– Двенадцатого мая ближайший.
– Вот и славно, забронируйте на фамилию, – Константин на миг задумался, поискал фамилию, – Панов, Вадик Панов.
– Нужен ваш паспорт.
– Я военный, у меня офицерское удостоверение, и то дома оставил, я вам по имейлу пришлю, можно?
– Хорошо, присылайте. – Карина протянула Яшутину визитку. – Вот наши координаты, пишите.
– Благодарю. – Лейтенант взял визитку, послал девушке воздушный поцелуй и двинулся искать одиннадцатый коттедж.
Пансионат ему начал нравиться. Здесь было тихо, прудики слева и справа казались голубыми зеркалами, чистенькие и опрятные, обложенные камнем, пахло свежей разворачивающейся листвой и цветами, а беседки в глубине леса звали к приятному созерцанию природы.
Навстречу попалась неторопливо прогуливающаяся пара мужчин: один не то чтобы толстый, скорее округлый, с толстой шеей борца, второй был выше его на голову, и взгляд Константина невольно остановился на нём. Лет этому второму было не меньше пятидесяти, однако выглядел он отнюдь не старым, а спортивно подтянутым. Обманчиво расслабленный, широкоплечий, ощутимо сильный, внушающий уважение тигриной грацией и умением держаться внушительно. У него были карие, с яркой желтизной, умные глаза под седоватыми бровями, голый череп и твёрдые прямые губы. А ещё он походил на Яшутина как родной старший брат.
Они встретились глазами.
Брови мужчины приподнялись, он скользнул по лицу лейтенанта оценивающим взглядом, и Константин почувствовал, что его словно разобрали на части и собрали вновь. Тем не менее оглянулся он не сразу, а только через десяток шагов, но увидел лишь две спины: округлую – толстяка с плешью на затылке, и подчёркнуто прямую, стянутую к пояснице без единого лишнего сантиметра – бритоголового мужчины. Захотелось догнать его и представиться, но Яшутин отмахнулся от этой мысли, подумав, что в пансионате и в самом деле встречаются интересные личности.
Коттедж под номером 11 оказался закрытым. Проходившая мимо женщина в зелёном фартуке заметила топтавшегося у двери Константина, остановилась.
– Вам кто нужен, молодой человек?
– Рябоконь Марк Ефимович.
– Он в бассейне со своими девочками. Каждое утро там пропадает, а иногда и вечером, после бани.
– Что за девочки? Он с детьми приехал?
Женщина улыбнулась, поправила выбившуюся из-под платка прядь волос.
– Детьми называть я бы не стала, эти девицы заехали сюда раньше, присоединились к компании товарища Рябоконя и теперь всё время проводят с ним.
– Понятно, так сказать, ансамбль песни и пляски, либо шоу-балет. А где у вас бассейн?
– Справа от теннисного корта, на большую теплицу похож. Вам до конца прямо и налево.
– Спасибо.
Константин дошёл по асфальтовой дорожке до корта, открыл дверь и ещё в небольшом холле сооружения услышал смех, весёлые женские голоса и плеск воды. Из раздевалки на стук двери выглянула ещё одна женщина средних лет, в белом халате.
– Вы к нам? Переодеться взяли, полотенце?
– Я на минутку, – сказал Константин, – у меня важное дело к одному отдыхающему. Можете позвать?
– Кого?
– Марка Ефимовича. Знаете такого?
– Кто ж его не знает. Он уже заканчивает процедуру, подождите несколько минут.
Константин улыбнулся на слова «заканчивает процедуру», кивнул.
– Хорошо, подожду.
Оглядевшись, он сел на скамеечку у стены, над которой висели предупреждающие таблички, фотографии и инструкции для купающихся.
Ждать пришлось около двадцати минут.
Наконец хор восклицаний и плеск воды за стеной стихли, затем из раздевалки со смехом вывалилась компания юных девиц роскошных форм – две блондинки и две брюнетки, за которыми появились мужчины: два рослых парня и моложавый толстяк лет сорока пяти, с залысинами, острым носом и маленькими маслеными глазками неопределённого цвета. Константин понял, что это и есть «известный блогер» и он же начальник Управления опеки Наро-Фоминска Рябоконь. Спортивный костюм бежевого цвета с красными «лампасами» облегал его фигуру, подчёркивая солидный животик, однако толстяка это не смущало, как и девушек.
Константин встал.
– Марк Ефимович?
Толстяк остановился. Парни, идущие следом, повернулись к Яшутину с одинаковой готовностью защищать хозяина, и лейтенант понял, что они скорее играют роль телохранителей, нежели приятелей.
– Мы знакомы?
– Вы знакомы с моей сестрой Зинаидой Кириленко, – сказал Константин с ледяной полуулыбкой. – Помните? Несколько дней назад вы подписали распоряжение забрать у неё детей.
В глазах Рябоконя промелькнула тень, он нахмурился.
– Не помню… обратитесь в отдел защиты прав…
– Я уже обращался и очень разочарован объяснениями ваших сотрудников. Мне бы хотелось знать, вы лично были в деревне Митяево, где живёт моя сестра? Знакомились с тем, как она живёт? Разговаривали с детьми?
– Нет, но это не обязательно…
– Это обязательно, уважаемый гражданин начальник! Как вы могли решить судьбу семьи, не зная о ней ничего?
Рябоконь пожевал губами, косо посмотрел на продолжавших перешучиваться девиц.
– Гражданин…
– Лейтенант Нацгвардии Яшутин, – в третий раз за день представился Константин.
– Э-э… гражданин… товарищ офицер… я в отпуске, этим делом занимался старший инспектор Пехов и…
– Виталина Григорьевна.
Рябоконь снова начал жевать губы.
– Да, они представили исчерпывающую информацию…
– Абсолютную ложь, основанную на доносе соседей!
– Обратитесь в суд…
– К чёрту суд! – вскипел Константин. – Я к вам обращаюсь! Требую немедленно разобраться и вернуть детей домой! Вы можете отдать приказ своим подчинённым, пусть съездят в приют и заберут детей!
Рябоконь снисходительно усмехнулся.
– Это невозможно… как вас там… мы имеем на руках все доказательства и документы…
– Какие доказательства?! Какие документы?! Я родной брат Зинаиды и знаю, в каких условиях живёт сестра!
– Ей грозит лишение родительских прав…
– За что?! Она никаких преступлений не совершала, не пьёт и не гуляет! Вы хотя бы прочитали донос как следует!
– Я не желаю разговаривать с вами в таком тоне! – Рябоконь отвернулся и пошёл к двери, где его ждали оживлённо переговаривающиеся девицы. – Зайдите ко мне через недельку.
Константин слепо шагнул к нему, борясь с желанием свернуть шею начальнику службы опеки. Двое парней заступили ему дорогу. Первый – мускулистый, в чёрной майке и шортах, вытянул вперёд ладонь.
– Замри, охламон, не понял, с кем разговариваешь?
– Я даже собакой не могу его назвать! – выдохнул Константин. – Животные не такие звери, как люди!
– А по рылу не хочешь за оскорбление?
Константин не выдержал; сказались отсутствие отдыха, нервное напряжение и тревога за детей. Переход в состояние боевой реакции длился долю секунды. Затем рука парня оказалась в руке лейтенанта, он дёрнул его на себя, согнулся, подставляя плечо, и перебросил здоровяка через себя.
Второй спортсмен, с широким двойным подбородком, кинулся на Яшутина, по-боксёрски нанося удары, и Константин поймал его на приём, бросил через бедро, заламывая руку и припечатывая парня к полу.
Девицы восторженно завизжали.
Первый телохранитель Рябоконя подхватился с пола, ошеломлённый падением, намереваясь продолжить драку, но Константин остановил его жестом:
– Стой, где стоишь! Я ему руку сломаю!
В этот момент наружная дверь помещения открылась, вошёл тот самый бритоголовый мужчина, встретившийся Яшутину по пути к бассейну.
– Что здесь происходит?
Рябоконь опомнился, затряс головой.
– Это настоящий бандит, напал на нас без всякой причины, вызовите охрану!
– Ложь! – тяжело сказал Константин, выдерживая изучающий взгляд незнакомца. Он пожалел о своей несдержанности, но было уже поздно. – Меня оскорбили! Вот они – свидетели.
Девицы снова заговорили все разом, явно испытывая восторг от происходящего.
– Отпустите его.
Константин помедлил, отпустил руку парня в майке, который вместо того, чтобы отступить, бросился на него с кулаками. Пришлось потратить пару секунд на блокирование ударов и ответить «рогом», от которого спортсмен с воплем совершил полёт через всё помещение и врезался плечом в диванчик.
– Вызовите полицию! – нервно заявил начальник наро-фоминской опеки. – Его надо изолировать!
Константин выпрямился.
– Не я первый начал.
Бритоголовый мужчина ещё раз прошёлся оценивающим взглядом по фигуре лейтенанта.
– Идёмте.
– Я только пытался помочь семье сестры.
– Разберёмся.
– Возьмите моих хлопцев, – расслабился Рябоконь. – А то сбежит ещё.
– Не сбежит.
Константин встретил прямой взгляд бритоголового, и его впервые взяли сомнения в своём физическом превосходстве. Этот далеко не молодой мужчина мог за себя постоять и был безукоризненно уравновешен, что достигается даже не годами – десятилетиями занятий боевыми искусствами.
– Я не сбегу.
– Знаю, – усмехнулся бритоголовый.
Константин двинулся к двери, на пороге оглянулся, нашёл глазами сытое полубрезгливое лицо Рябоконя, довольного своей «победой», проговорил вполголоса:
– Спасибо за совет, Марк Ефимович, я обязательно обращусь в суд! Вас и ваших холуёв надо останавливать! Не расслабляйтесь. Произвол в отношении детей в наши времена карается так же, как и коррупция.
Вышел, оставив позади шепоток девиц и бормотание побитых парней. Компания Рябоконя высыпала за ним наружу, глядя, как бритоголовый уводит нарушителя спокойствия.
– Идёмте ко мне, – сказал мужчина.
– Вы кто? – оглянулся Константин.
– Начальник охраны пансионата, – ответил конвоир. – Максим Олегович. А вас как зовут?
– Константин. Яшутин. Прошу прощения, что не сдержался.
– Разберёмся.
Они дошли до небольшого флигеля со стенами, обитыми белым сайдингом, провожатый успокаивающе махнул рукой встрепенувшемуся молодому человеку в серой униформе, сидевшему за телемонитором, открыл дверь маленького кабинетика, впустил Яшутина.
– Присаживайтесь.
Константин сел на потёртый синий диванчик.
Бритоголовый – за небольшой стол.
– Рассказывайте.
– Лучше вызывайте полицию, не хочу объясняться два раза.
– Поговорим пока без полиции. Что случилось? Почему вы напали на уважаемого чиновника?
Константин помолчал, борясь с желанием демонстративно встать и уйти, но в мерцающих тигриным блеском глазах начальника охраны не было заметно ни угрозы, ни осуждения, ни пренебрежения, и лейтенант неожиданно для себя самого рассказал ему всё.
– Понятно, – кивнул бритоголовый. – На вашем месте я бы тоже принялся искать правду. Но затевать драку – последнее дело.
– Эти бодигарды меня оскорбили…
– Офицер должен уметь сдерживаться, тем более офицер спецназа. Кто вы по званию?
– Лейтенант.
– Выживать в экстремальных условиях вы умеете, но жить – не научились. Что за спецназ?
– «Зубр».
– Наслышан. Мы с вами в некотором роде коллеги, только я уволился в запас пятнадцать лет назад.
– Росгвардия?
– ГРУ.
Константин с любопытством вгляделся в лицо Максима Олеговича, вдруг осознавая его преимущество. Спокойствие и уверенность начальника охраны пансионата были не наигранными.
– Солидная контора.
– Да уж, – наметил улыбку собеседник. – Кое-чему нас научили. Но вернёмся к вашей проблеме, лейтенант. Конечно, каждому из нас следует уделять больше времени и внимания тем, кого мы любим, потому что они с нами не навсегда. Но делать это надо, не нарушая закона. Согласны?
– Согласен, – угрюмо отвёл глаза Константин. – Этот господин санкционировал изъятие детей, даже не ознакомившись с делом! По ложному доносу! Как можно разговаривать с такими вежливо?
– Гневаемся мы легко и ненавидим чаще, чем благодарим кого-то, а ведь порой доброе слово делает чудеса.
– Мы и говорим слишком много…
– Научитесь взвешивать свои решения, не доводя ситуацию до конфликта.
Константин сжал зубы.
– Максим Олегович, не читайте мне лекции по психологии, не теряйте времени, вызывайте полицию.
Бритоголовый стал задумчивым.
– Выдержки вам пока действительно не хватает, лейтенант, а это свойство ещё никому не помогло решить проблему. Что вы собираетесь делать?
Константин вскинул глаза, недоверчиво посмотрел на собеседника.
– Вы… не вызываете… полицию?
– Нет.
– Рябоконь вас сожрёт!
– Подавится. Откровенно говоря, эта компания мне тоже не нравится. Кто-то из больших людей наверху, – бритоголовый показал глазами на потолок, – пытался заставить директора освободить люкс Фудзи и отдать господину Рябоконю.
– Мне сказали – Фудзи занят.
– Совершенно верно, директор, естественно, не стал никого выселять. Так что у нас намечаются проблемы. Вы не ответили на вопрос.
– Съезжу в приют, повидаю детишек Зины, успокою… потом, наверно, пойду в суд.
Максим Олегович кивнул.
– Попробуйте, бороться надо в любых условиях, только без шума и ажиотажа. Не стоит наживать себе врагов.
– Благодарю за совет. Так я могу идти?
– Желаю удачи.
Константин встал, пошёл к двери, но вернулся и протянул начальнику охраны руку.
– Благодарю! Надеюсь, в долгу не останусь.
– Удачи, лейтенант, – повторил бритоголовый.
