Композиция 23
Барсов и другие
Подмосковье
По данным службы информационного обеспечения Росгвардии, генерал Лавецкий имел две квартиры в Москве и загородный дом в посёлке Озёрный, в двух километрах от знаменитой Жуковки, где предпочитали селиться олигархи, крутые бизнесмены, владельцы компаний, генералы армии и высокопоставленные чиновники.
Барсов с разрешения Гаранина подключил все секретные подразделения Росгвардии к поиску командующего и обнаружил Лавецкого в поместье, расположенном на краю Озёрного, за высоким трёхметровым забором. Так как время торопило, решили нанести визит к генералу, не откладывая дело на утро.
Гаранин позвонил ему, сообщил, что готов подъехать, и Лавецкий приказал ему взять с собой Подвального и явиться с докладом.
Этого ждали, потому что было ясно: командующий решил перехватить инициативу и нейтрализовать утечку информации, не дожидаясь реакции ФСБ или службы безопасности президента.
На изучение района действия у группы ушло около часа времени. Примерно столько же понадобилось для разработки плана операции. В совещании принимали участие, помимо Гаранина, Барсова и майора Пугачёва, и Калёнов с Евой, уже полностью пришедшие в себя после вечернего происшествия.
План основывался на двух принципиальных предположениях, первое: Лавецкий не знает о визите начальника ССО к президенту, и второе: он не догадывается о том, что стало известно бойцам ГОН. Если это соответствовало действительности, группа имела шанс проникнуть в поместье Лавецкого, не прибегая к боевому штурму. Яшутин первым озвучил эту идею, доказывающую, что лейтенант умеет мыслить креативно в любых условиях.
– Поедем втроём, – сказал он. – Товарищ полковник, этот тип, Подвальный, и я в качестве его охранника. Нас пропустят, а там уже вопрос техники, как взять генерала.
Предложение прозвучало по-детски хвастливо, но никто не улыбнулся, все задумались, оценивая слова лейтенанта.
– Рискованно, – высказал свою точку зрения майор Пугачёв, не желающий терять положение главного стратега ГОН. – Пропустить вас пропустят, однако назад не выпустят.
Барсов посмотрел на Калёнова:
– Что думаете, Максим Олегович?
– Без оперативной поддержки не обойтись, – сказал Калёнов. – Но идея имеет перспективу. Только идти надо не втроём, а вчетвером. Больше шансов на тактическую вариативность.
– Под четвёртым вы предлагаете…
– Себя.
Барсов кивнул, сдерживая улыбку, повернулся к Гаранину:
– Предлагаю ехать впятером: вы, Подвальный, лейтенант Яшутин, я и Максим Олегович. Во-первых, это озадачит охрану виллы Лавецкого и, во-вторых, заставит его принимать нестандартное решение.
– Какое – нестандартное?
– Ну, к примеру, сначала выяснить, что нам известно.
– А стандартное?
– Тихо замочить всех свидетелей, возможно, вместе с проколовшимся Подвальным, чтобы потом списать всё на заговорщиков, то есть на нас.
Гаранин сцепил руки на спине, прошёлся по комнате, глядя в пол, поднял голову.
– Выезжаем через час. Формат операции – «ЧД», всю группу – немедленно к посёлку Озёрный.
К поместью Лавецкого машина подъехала за три минуты до середины ночи. Вёл служебный «Мерседес» Барсов. Рядом сидел Гаранин. Яшутин и Калёнов, разделённые бледным до синевы референтом премьера, занимали места сзади.
Все были вооружены, но специфически: огнестрельное оружие – стандартный «макаров М2» был только у Яшутина как у «охранника» Подвального.
Барсов нёс в карманах запас парализующих «тараканов» и керамический нож в штанине, не фиксируемый металлоискателями.
Гаранин вооружился нейроиглой, вшитой в рукав пиджака, также парализующей мышцы человека, и расчёской, легко превращаемой в кастет.
Калёнов отказался от гаджетов, справедливо полагая, что оружием может стать любой бытовой предмет или средство личной гигиены.
Разумеется, машину сопровождали бойцы ГОН, через спутник и дроны, уже успевшие взять под контроль территорию Озёрного и усадьбу Лавецкого.
Связь держали по рациям системы «Аргус», гарнитуру которых практически невозможно было обнаружить.
Гаранин настоял на спецодежде, и все пассажиры «Мерседеса», за исключением пленника, надели рубашки с бронеслоем из арамидных нитей, способные выдержать удар ножа и даже выстрел из пистолета.
– Глаз-первый и Второй, – вызвал Барсов службу слежения.
– Территория объекта под контролем, – ответили оба оператора; первый в машине технического сопровождения работал со спутниками, второй – с беспилотниками. – Активного движения не наблюдаем.
– Ассортимент?
– На территории в настоящий момент находятся три движущихся объекта, – сказал первый оператор.
– Охрана.
– В главном здании – семь человек. В бытовых пристройках – не менее пятнадцати.
– Сколько?! – не поверил Барсов.
– Точно подсчитать не можем, похоже, большая часть этих людей спит.
– Подтверждаю, – добавил оператор, управляющий дронами. – Мы тоже насчитали как минимум двадцать пять человек.
– Оружие?
– Железа много.
Барсов посмотрел на Гаранина.
– Вот это сюрприз! У Лавецкого практически взвод спецназа на территории усадьбы! Он что, собирался превратить коттедж в Брестскую крепость?
– Из наших парней у него только четверо, – хмуро буркнул Гаранин, – я сам рекомендовал их генералу, но кто там ещё, не имею понятия.
– Я знаю, – подал голос Яшутин. – Зеленов проговорился о группе зачистки, так вот это она.
Машина подъехала к воротам усадьбы.
– Надо разворачиваться, – добавил Яшутин.
– Поздно, – сказал Барсов, глядя, как из двери в заборе рядом с воротами выходит рослый молодой человек в пятнистой зелёной униформе и чёрном берете, с пистолетом-пулемётом на ремне через плечо. – Второй, вариант «Б»! Взять под особый контроль флигель с гаражом слева от въезда! Предполагаем, что в нём засела киллер-команда.
– Принял, Первый, – ответил Алексеев.
Охранник подошёл к машине.
Барсов приспустил стекло.
– К генералу.
Охранник нагнулся, оглядывая салон «Мерседеса».
– Мы ждали двоих.
– Я полковник Гаранин, – сказал начальник ССО. – Везу важного государственного преступника. Это бойцы группы прикрытия.
Охранник выпрямился, вытащил из воротника костюма усик антенны:
– Руди, их четверо.
Ответа Барсов не услышал, вероятно, неведомый Руди сказал: сейчас свяжусь с генералом, – потому что охранник кивнул и взялся за рукоять «Кедра».
– Минуту.
Ждать пришлось больше трёх минут.
Барсов заметил ствол телекамеры над воротами и поёжился: судя по всему, они направлялись прямо в пасть тигру.
Охранник шевельнулся:
– Понял. – Нагнулся к окошку: – Заезжайте, у коттеджа вас встретят.
Створки ворот с глухим гулом начали расходиться.
Барсов обратил внимание на их толщину: они явно были рассчитаны выдержать выстрел из танковой пушки.
Проехали ворота, обогнули гараж и одноэтажное кирпичное строение с двумя оконцами на фасаде, освещённые фонарём на столбе. Остановились на круглой площадке с фонтаном напротив главного входа в трёхэтажный особняк, украшенный четырьмя декоративными башенками на крыше. На самом деле это были замаскированные под башенки антенны мобильной и спутниковой связи.
К парадному входу между белых полуколонн вела широкая гранитная лестница, также освещённая красивым фонарём на столбе.
Машину уже ждали трое: два дюжих парня в камуфляже с пистолетами-пулемётами и мужчина в тёмно-лиловом гражданском костюме, массивный, широкий, с непропорционально маленькой, по сравнению с туловищем, головой на толстой борцовской шее. Лицо у него было плоское и желтоватое, как у монгола, с маленькими чёрными глазками, вдавленным носом и длинными узкими губами. Но самой примечательной деталью облика тяжеловеса были волосы – свитые в косички, они торчали как парашютики одуванчика или скорее как иглы дикобраза.
Он сделал шаг с лестницы на асфальт площадки, полы костюма распахнулись, обнажая чёрную шёлковую рубашку, и стала видна наплечная кобура под левой рукой.
– Выходите, – сказал он с отчётливым восточноазиатским акцентом.
– Приготовились! – сказал Барсов, вылезая первым. Обошёл машину, открыл дверцу переднего сиденья, выпуская Гаранина. – Включаю «шпиона»! Запускайте программу опознавания.
– Есть сигнал.
Речь шла о телекамере, вшитой в костюм майора, передачу которой ловила аппаратура машины техподдержки.
Полковник вышел.
Щёлкнули замки задних дверец, вылез Яшутин, помог выбраться Подвальному, цепко держа его за локоть. За ним вылез Калёнов, взял пленника под руку с другой стороны.
Дюжие парни в камуфляже отступили в стороны.
– Прошу сдать оружие, – сказал мужчина с головой дикобраза.
Яшутин молча вынул из наплечной кобуры пистолет, подал «дикобразу».
– Мы не вооружены, – сказал Гаранин.
– Идёмте за мной.
Поднялись к двери, охранник распахнул створку, и делегация прошествовала в холл коттеджа, блестящий пол которого был выложен плитами цветного мрамора.
Приехавших и здесь ждали трое мужчин: двое таких же рослых парней в камуфляже с пустыми, ничего не выражающими лицами и высокий – выше двух метров, косая сажень в плечах, седоватый гигант в облегающем торс голубом блейзере с V-образным вырезом в стиле смарт-кэжуал. У него были прозрачно-серые стальные глаза и мощный раздвоенный подбородок. Это был командующий Росгвардией генерал-майор Лавецкий.
Шедший первым Гаранин остановился, расправил плечи. То же самое сделали Барсов и Яшутин, отпустив Подвального. Лишь Калёнов не изменил свободной позы.
– Товарищ генерал, по вашему приказанию… – начал Гаранин.
– Отставить, Владимир Силович, – густым баритоном сказал Лавецкий. – Почему задержались?
– Готовил доклад.
Лавецкий посмотрел на пленника, по-прежнему выглядевшего осоловелым.
– Он?
– Так точно.
– Идёмте со мной, поговорим. – Лавецкий перевёл взгляд на сопровождавших Гаранина офицеров: – А вы, майор, и вы… э-э…
– Лейтенант Яшутин! – браво козырнул Константин.
– Калёнов, – бесстрастно сказал Калёнов.
– И вы тоже – подождите здесь. Этого – ко мне на второй этаж, – кивнул Лавецкий на Подвального. – Обыскали?
Из-за спин присутствующих вышел давешний «дикобраз».
– Сканеры показали, пистолет только у этого. – «Дикобраз» ткнул пальцем в Яшутина. Говорил он с лающими интонациями, с акцентом, и Барсов окончательно определил его национальность – бурят. – Остальные не вооружены.
Лавецкий повернулся и пошёл через холл к лестнице на второй этаж.
Гаранин покосился на Барсова, направился следом.
Парни в камуфляже повели Подвального, но вместо них из коридора вышли ещё двое таких же верзил, остановились посреди холла, картинно расставив ноги и положив руки на рукояти «Кедров». Гости остались стоять у входа, изучая обстановку.
«Дикобраз»-тяжеловес оглядел их, ухмыльнулся.
– Вы прямо из одного инкубатора.
– Зато ты явно индивидуального производства, – серьёзно сказал Яшутин. – Ручная работа.
«Дикобраз» собрал морщины на низком лбу.
– Чего ты сымел в виду?
Слово «чего» у него получилось почти иностранным, прозвучав как «чхо».
– Лейтенант! – одёрнул Константина Барсов. – Дружище, – обратился затем к «дикобразу», – нам бы кофейку по чашечке, подсуетишься?
Бровки «дикобраза» полезли на лоб.
– Тут вам не ресторан, а я не халдей.
– А кто?
Уголки длинных лягушачьих губ «дикобраза» поднялись, обнажая желтоватые зубы.
– Я тут командую всей охраной.
– А я командую спецподразделением Национальной гвардии. Улавливаешь разницу?
– Да плевать я хотел на твою гвардию! – пренебрежительно процедил «дикобраз».
Барсов потемнел.
– Лучше бы ты этого не говорил!
– Майор, – дотронулся до его плеча Калёнов, – не связывайся ты с этим дерьмом. Лучше сходи к полковнику, спроси, долго нам тут ошиваться или нет.
Барсов выдохнул.
– Ладно, подождём пару минут.
Тяжеловес-«дикобраз» оскалился, поворачивая голову к Максиму:
– Чхо ты скзал?!
Калёнов не ответил, демонстрируя неподдельное хладнокровие.
– Уши утром надо чистить, – укоризненно проговорил Яшутин.
– Первый, зашевелился флигель, – раздался в ухе Барсова голос оператора дронов. – Выползли пять субъектов, направляются к особняку. Вооружены.
Барсов встретил взгляд Калёнова: он слышал то же самое. В глазах полковника ГРУ стоял вопрос: пора?
Барсов помедлил, кивнул, отвернулся, сказал беззвучно, зная, что ларингофон распознает колебания горла:
– Глаз-два, есть новости?
– Идентифицировали урода с волосами ёжиком, – торопливо ответил оператор. – Бывший капитан спецназа МВД Бурятии, сидел за рэкет, сбежал, числится боевиком ИГИЛ.
– Понятно. Третий – глуши!
– Есть! – ответил лейтенант Виткер, отвечавший за включение генератора электромагнитных импульсов, блокирующих все виды связи.
И на весь посёлок Озёрный упала плита тишины: отключились мобильные телефоны и перестали работать телевизоры и видеокамеры.
Барсов глазами указал Калёнову на парней в камуфляже.
Калёнов кивнул.
Счёт пошёл на секунды…
* * *
Гаранин никогда не посещал дом Лавецкого, поэтому старался отмечать все детали маршрута, пока генерал вёл его в свой кабинет на втором этаже. По пути Лавецкому позвонили, он вытащил телефон, выслушал абонента, сказал: «Хорошо», – и вошёл в оставшуюся открытой дверь помещения.
Кабинет был просторен и заставлен старинной мебелью, выглядевшей как настоящий антиквариат. В нём свободно разместились два кожаных дивана, громадный стол из красного дерева с гнутыми ножками в форме звериных лап, шесть стульев, два кресла, спинки и сиденья которых были обиты материалом с красным ворсом, книжные шкафы, забитые рядами фолиантов с золотым и серебряным тиснением, и стеклянный шкаф с разными сувенирами.
За столом на стене висел портрет президента России, выполненный в виде старинной иконы.
Лавецкий указал на одно из кресел:
– Садитесь, Владимир Силович.
Гаранин помедлил, выслушивая по рации вопрос Барсова и ответ оператора, присел на краешек кресла, ощущая податливость мягкого сиденья.
Лавецкий устроился напротив.
– Докладывайте.
– Мы всё знаем, Валентин Сергеевич, – сказал Гаранин скучным голосом. – Кто в России курирует заговор, каким образом вы собирались ликвидировать президента, почему согласился Зеленов, кто за вами стоит за бугром. Хотел бы уточнить два обстоятельства. Первое: почему вы, генерал Росгвардии, призванной защищать конституционный строй государства и самого президента, согласились принять участие в заговоре? И второе: вы вхожи к президенту, почему же не пошли самым простым путём, не устроили мочилово в Кремле? Вы же профессионал спецопераций, великолепный знаток боевых искусств, могли бы применить приём из арсенала дим-мак, и президент умер бы, к примеру, от остановки сердца.
Суховатое костистое лицо Лавецкого не дрогнуло, только в глазах всплыли и утонули колючие огоньки. Не сказав ни слова, он принялся изучать лицо собеседника, словно выбирал точку для удара. Думал, взвешивал решение и наконец пришёл к какому-то выводу. По-прежнему не отвечая на вопросы визитёра, закинул ногу на ногу, поднёс к уху пластину айфона.
Гаранин покачал головой:
– Бесполезно, товарищ генерал, район блокирован для всех видов связи.
Лавецкий посмотрел на экран телефона, потыкал в него пальцем, сдвинул брови, задумался, обманчиво расслабленный и спокойный.
– Впрочем, я догадываюсь, почему вы не стали рисковать с убийством президента в Кремле, – продолжал Гаранин. – Везде натыканы телекамеры, охрана, свидетели, а вам ещё жить хочется, так?
Лавецкий молчал.
Гаранин подавил в душе червячок страха.
– Может, всё-таки объясните причину своего участия в заговоре? Честное слово, любопытно, чем можно купить такого человека, как вы.
Лавецкий положил руку на мягкий валик подлокотника, и Гаранин понял, что он подал сигнал.
– Вы не выйдете отсюда, полковник, – ровным голосом заговорил Лавецкий, не теряя самообладания.
Гаранин снова соболезнующе покачал головой:
– Выйду, Валентин Сергеевич, вместе с вами, не делайте глупостей, мы знаем, что на территории усадьбы базируется группа зачистки.
Брови генерала дрогнули. Несколько мгновений он изучал лицо Гаранина с тем же колючим блеском в глазах, встал. И тотчас же в кабинет вошёл рослый молодой человек в камуфляже, с пистолетом-пулемётом в руках.
– Проводи его вниз! – бросил Лавецкий, исчезая за дверью.
Парень шевельнул стволом «Кедра».
– Пошли!
Гаранин медленно поднялся, решая, звать ли Барсова на помощь или попытаться освободиться самому…
– Первый, включаемся? – донесла рация голоса Алексеева.
– Да! – ответил Барсов и прыгнул к бывшему капитану спецназа МВД.
Калёнов, не колеблясь, метнулся к одному из мордоворотов в камуфляже, не сразу сообразивших, что происходит.
Схватились за оружие они только в тот момент, когда Калёнов и отставший от него на корпус Яшутин преодолели половину разделявшей их дистанции, но было уже поздно.
Рука Максима Олеговича легла на руку парня, сжимавшую «Кедр», сдавила её так, что ладонь здоровяка превратилась в лепёшку, кости хрустнули, он вскрикнул, и Калёнов ударил его левой рукой в лицо, ломая челюсть. Выдернул пистолет-пулемёт у падающего, глянул на спутника.
Яшутин справился со своим противником не менее эффективно, разве что потратил на бой чуть больше времени. В результате столкновения амбал в пятнистом комбезе получил травму носа и надолго выбыл из строя.
А вот Барсову пришлось туго.
«Дикобраз» не только казался массивной глыбой камня, которую невозможно было сбить на пол ударом кулака, он и в самом деле прекрасно владел рукопашным боем, несмотря на кажущуюся неповоротливость и неуклюжесть, что и доказал в процессе короткой схватки, парировав несколько выпадов майора и умело ответив ударами ногой в коленную чашечку и «лапой барса»; этот специфический удар запросто мог сломать ребро, ключицу или руку противника. Барсов, к счастью, успел закрыться плечом, но, судя по заминке с ответом, удар его потряс.
Тем не менее, заметив, что спутники справились со своей задачей, а Калёнов направляется к нему, он хрипло скомандовал:
– К двери! Сюда бегут плохие мальчики!
Яшутин подобрал оружие своего поверженного противника, метнулся к выходной двери.
Однако Калёнов не послушался приказа.
– Спасайте полковника, – ответил он, – я разберусь с этим парнем.
Барсов, массируя плечо, замер на мгновение, затем помчался к лестнице, взбежал на второй этаж.
«Дикобраз», ухмыляясь, повернулся к Калёнову, расставил руки в стороны.
– Жить надоело, старичок? Пенсией решил рискнуть?
Максим, не отвечая и не вставая в какую-нибудь определённую стойку, просто пошёл к нему, как это делает обычный пешеход на улице.
В посветлевших змеиных глазках тяжеловеса мелькнуло недоумение, он перестал ухмыляться, опустил руки, качнул ежастой головой.
– Ух ты, напугал! Завещание внукам не забыл оставить?
Калёнов продолжал идти, раскачивая в теле энергетическую волну, сосредоточился на позе противника, автоматически определяя уязвимые места.
Во дворе усадьбы вдруг началась стрельба, раздался хор криков.
«Дикобраз» перевёл взгляд на дверь, сунул руку под борт пиджака, нащупывая рукоять пистолета, и Калёнов усилием воли превратился в смерч. Перехватить руку с оружием он не успевал, поэтому на бегу сделал сложное движение, закончившееся ударом ногой в колено противника, а когда тот согнулся, точнее, начал сгибаться, второй удар – классический «колун» – кулаком в грудь здоровяка, прямо в то место, куда устремилась его рука, схватившая пистолет, закончил комбинацию.
И всё же «дикобраз» устоял!
У него было повреждено колено и скорее всего раздроблена ладонь, вогнавшая собственное оружие в грудную клетку, однако он остался на ногах! Более того, начал ответную атаку, наметив левой рукой удар боковым свингом в висок противника. Но Калёнов не остановился на достигнутом, прекрасно зная правило «контрольного добивания»; сколько раз даже профессионалы проигрывали бой, считая, что победили.
Продолжая двигаться «струёй воды», он поднырнул под левую руку «дикобраза», вцепился пальцами в его бицепс и рывком вырвал кусок рукава лилового пиджака и часть плоти с кожей.
«Дикобраз» взвизгнул, выдёргивая из-под полы раздробленную окровавленную ладонь.
Калёнов спиралью обогнул его тушу и рванул голову назад, почувствовав, как ломаются шейные позвонки. Тяжеловес обмяк и кулём свалился на испятнанный каплями крови пол.
В дверь коттеджа сыпанули пули, проделав в ней крупные дыры. Одна из пуль попала в падающего «дикобраза», вторая в спину Калёнову, но рубашку не пробила, хотя боль от удара была чудовищная.
Яшутин, прячась за выступом стены, ответил очередью в эти дыры.
На лестнице появился Лавецкий, но, увидев своих подчинённых лежащими, метнулся обратно на второй этаж.
– Максим, задержите генерала! – прилетел по рации голос Барсова.
Калёнов подобрал второй пистолет-пулемёт, кинул Яшутину.
– Лови! Смотри в оба! Оглядывайся на коридор, чтобы никто оттуда не выскочил!
Лейтенант поймал оружие, присел под стеной у двери.
– Не переживайте, полковник.
Введённые в экстремальное состояние инстинкты позволили оценивать обстановку на бессознательном уровне практически мгновенно, что дало возможность Калёнову упредить атаку попавшегося навстречу парня в камуфляже. Он его даже не заметил – сознанием, – лишь задержался ровно на секунду, сойдя с вектора стрельбы – парень успел дать очередь, – и на проходе с финтом спирального разворота воткнул его головой в стену. Подхватил пистолет-пулемёт – опять же инстинктивно, не отвлекаясь от основной задачи, и «на форсаже» кинулся в конец второго этажа, уловив шлейф исчезающего запаха беглеца: Лавецкий избрал этот путь отступления.
Основное здание усадьбы в горизонтальном сечении представляло собой русскую букву «С». Каждый коридор слева и справа заканчивался лестницей, соединявшей все три этажа особняка. Доверившись чувственному восприятию, Калёнов безошибочно определил цель хозяина усадьбы и догнал его внизу, глубоко в подвале, вынужденного отвлечься на возню с дверью. Куда вела эта металлическая, усиленная контрфорсами дверь, стало ясно мгновением позже.
Лавецкий оглянулся на звук шагов бегущего преследователя, понял, что не успеет закрыть медленно открывающуюся дверь толщиной в двадцать сантиметров, и метнулся в проём.
Калёнов сделал то же самое.
Вспыхнул свет.
Взору предстало тесное помещение кубической формы с бетонными стенами, настоящий бункер, одна из стен которого начала раздвигаться створками, обнажая кабину лифта.
Лавецкий шагнул к ней, но Калёнов дал очередь в глубь кабины, снова превращаясь в мыслящего человека.
Генерал отшатнулся от лифта.
Мгновение они смотрели друг на друга.
– Кто ты такой? – нарушил молчание командующий Росгвардией.
Калёнов опустил пистолет-пулемёт, шевельнул уголком губ:
– Пенсионер.
– Федералы, контрразведка?
– ГРУ.
– Я знаю многих в ГРУ, но тебя не помню.
– В отставке больше десяти лет.
Брови Лавецкого выразили его удивление.
– Какого дьявола ты с ними?!
Калёнов покачал головой:
– Вопрос задан некорректно. Это я должен вас спросить: какого дьявола в ы с н и м и?
– Предлагаю перейти в мою команду. Скажи, чего тебе не хватает, и у тебя будет всё.
– Порядка в стране.
– Ты идейный?
– Можно сказать и так. Моя идея – зачистить Россию от таких, как вы.
Лавецкий оценивающе прошёлся глазами по фигуре Максима.
– Выглядишь ты неплохо, не как пенсионер, но у тебя автомат, у меня нет, это как-то не благородно. Хочешь остановить меня? Сделай это по-мужски.
Калёнов бросил «Кедр» на пол.
И Лавецкий исчез!
То есть никуда он не исчезал, конечно, просто перешёл в состояние, называемое профессионалами т е м п о м, и если бы Калёнов не поддерживал собственное «горение» боевого режима, поплатился бы за это.
Лавецкий не просто считался мастером рукопашного боя, он был им!
Уйти от удара Калёнов не успел, лишь закрыл плечом шею, но удар потряс его и отбросил на метр в сторону, настолько он был силён!
Впрочем, боевые инстинкты, тренированные в течение всей сознательной жизни, продолжали действовать, и от второго удара – локтем, при кручении торса противника – Калёнов ушёл, ответив имитацией удара ногой.
Лавецкий отреагировал, разворачиваясь, давая секундную передышку, и Калёнов с о ш ё л с вектора атаки, не позволив противнику продолжать нападение в удобном для него ключе. Отпрыгнув, он выпрямился, опуская руки.
Лавецкий поворочал шеей.
– Эффектно! Странно, что я тебя не помню, мне нужны были профи такого уровня.
– Не теряйте времени, – сухо сказал Калёнов. – Предлагаю спокойно подняться наверх и поговорить.
– Поговорить, – усмехнулся Лавецкий, глянув на часы, – я успею. Присоединяйся ко мне.
– Нет.
– Жаль, ты проиграешь.
– Вы уже проиграли, генерал, раз дело дошло до физического столкновения.
– Ошибаешься, пенсионер, ты останешься здесь, навсегда, а я через несколько минут буду далеко.
– До лифта, куда бы он ни вёл, вам не добраться.
– Ну, это мы посмотрим. – Лавецкий коснулся часов, и дверь в бункер с лифтом начала закрываться. Генерал сорвался с места, демонстрируя великолепную физическую форму, и налетел на Калёнова ураганом, намечая сразу по два-три удара в разные точки тела и нанося удары совсем в другие места.
Но и Калёнов не стоял столбом, продолжая двигаться в режиме боя и вызывая вспышки энергетических сокращений мышц, проследить которые не мог даже такой подготовленный боец, как генерал.
Схлестнулись трижды, и все три раза удары Лавецкого натыкались на блок или уходили в пустоту. На четвёртый раз Калёнов успел зацепить противника за руку и пальцами как щипцами вырвал часть ладони Лавецкого, заставив его отскочить.
Генерал с изумлением глянул на свою окровавленную ладонь, глаза его почернели.
– Твою душу! Ты не киборг, случайно?!
Калёнов повернулся к нему лицом, снова опустил руки, не теряя хладнокровия – и огня в жилах.
– Не испытывайте судьбу, генерал, ещё одна атака, и я вас убью.
– Дьявол! Я заплачу тебе столько, сколько захочешь!
– Честь не продаётся, генерал.
– В таком случае умрёшь ты! – Лавецкий снова коснулся пальцами часов, и в стенах бункера открылись незаметные раньше отверстия.
Сознание Калёнова ещё анализировало изменение обстановки, а инстинкты уже командовали телом, бросая его на пол.
Загрохотало! Из отверстий ударили скрытые за стенами пулемёты!
Калёнов прокатился по полу, вжался в угол бункера между полом и стеной. Но пулемёты не доставали до пола и, отработав несколько секунд, замолчали.
Лавецкий, заранее отскочивший к двери, туда пулемёты не стреляли, дождался прекращения стрельбы и метнулся в кабину лифта.
Но и Калёнов, нацеленный не дать беглецу добиться решения задачи, действуя на подсознании, как краб пробежался на корточках следом за генералом и успел нырнуть в кабину лифта.
Двери кабины закрылись, она буквально провалилась в шахту, создав кратковременную потерю веса пассажиров.
Лавецкий ударил противника ногой. Но эта невесомость, порождённая стремительным движением лифта, не позволила ему нанести мощный удар, Калёнов рывком за ногу подбросил генерала и с размаху влепил лицом в стену, добираясь до руки и шеи. Однако Лавецкий тоже умел сражаться в тесном помещении и не дал ему возможности сделать удушающий захват. Пока лифт мчался вниз, словно собираясь долететь до ядра Земли, они продолжали бороться, изредка нанося друг другу удары или тычки, целя в глаза.
Лавецкий был моложе, выше и шире в плечах, и силу в руках имел впечатляющую, но и Максима бог не обидел, поэтому он не стал демонстрировать знание приёмов дим-мак, а просто, дождавшись момента, сломал противнику большой палец на одной руке, потом на другой.
Лавецкий замычал от боли, судорожно пытаясь освободиться, и в тот момент, когда лифт внезапно остановился, прижав тела борющихся к полу, Калёнов ударил противника коленом в промежность, заставив разжать руки, а потом одним движением – без удара! – раздавил ему гортань ладонью.
Лавецкий вякнул, дёрнулся и обмяк.
Двери лифта открылись.
Тяжело дыша, Калёнов сел спиной к стенке кабины, но дверь лифта начала закрываться, и ему пришлось встать, превозмогая приступ слабости, и сунуть руку между створками двери. Они снова разъехались. Поискав глазами что-то, что могло бы стать распоркой, он подтащил тело генерала к двери и положил на порог. Выпрямился, глубоко вздохнул и вышел из лифта.
И не поверил глазам!
Потому что он вышел не в коридор или в какой-нибудь бункер, а на перрон станции метро!
Впрочем, через пару секунд стало видно, что это не метро. Станция была небольшая, и поезд на путях состоял всего из одного вагона длиной метров двадцать. У вагона, покрашенного в серый цвет, был стреловидный нос и не было окон, только дверь посредине. Станция освещалась всего одним тусклым плафоном под потолком и имела только один выезд, заканчиваясь тупиком с другой стороны.
Калёнов ожидал, что дверь вагона откроется и оттуда выскочит охранник либо машинист, но этого не случилось. Станцией и вагоном владела глухая тишина.
– Сюрприз, однако… – вслух пробормотал потрясённый Калёнов.
Осмотрев станцию, он вернулся к лифту, снял с руки Лавецкого часы, разобрался в их устройстве и после двух попыток научился управлять лифтом. Втащил тело генерала в кабину, послал лифт наверх.
В подвале усадьбы генерала его ждали встревоженный Барсов и бойцы ГОН.
– Чёрт! – сказал майор, глянув на тело в кабине.
– Хуже, – качнул головой Калёнов.
– Живой?
– Нет.
– Чёрт! Что у него там?
– Метро.
– Что?!
– Похоже на станцию метро, вагон-электропоезд, а может быть, и не электро, никого нет. Но судя по его намерениям, этот поезд в рабочем состоянии, генерал хотел податься в бега.
– Куда?
Калёнов пожал плечами, вдруг начиная ощущать болезненные толчки в разных местах тела, куда наносил удары Лавецкий.
– Где полковник?
– С ним всё в порядке, успел сделать успокаивающий укол подручному Лавецкого.
Из-за спины Барсова выглянул Яшутин.
– Давайте допросим Подвального, он должен знать, что за метро здесь проложено и куда ведёт. Хорошо, что генерал не успел сбежать. Никто из их своры не знает, что мы захватили российскую ячейку.
Барсов хмыкнул.
– Лейтенант, ты продолжаешь меня удивлять. Коля, веди сюда Подвального.
Алексеев вышел.
