Композиция 13
Барсов
Подмосковье
Завтракал Вениамин в кафе «Юнкер» в Камергерском переулке, которое ему показала Ядвига Ланская год назад; тогда у них завязался роман, и майор даже подумывал о женитьбе. Однако полковник Гаранин, с которым Барсов поделился своими планами, уговорил его подождать с изменением семейного положения, резонно утверждая, что это объединение ослабит группу, предложил не афишировать свой интерес к девушке и не торопиться со свадьбой.
– Часто встречаетесь? – спросил он. – В неслужебной обстановке?
– Ну-у… не часто, – признался майор. – По праздникам.
– Вот и проверь себя… и её. Не зря говорят: любовница – это праздник, жена – трудовые будни.
Барсов послушался. И не напрасно. Как-то само собой чувства потихоньку остыли, желание встречаться с Ядвигой вне базы прошло, но обоим удалось сохранить дружеские отношения и остаться в одном подразделении. К тому же Ядвига вскоре вышла замуж за какого-то ботана, как она шутила; парень работал в центре раннего противоракетного предупреждения, обладал исключительным интеллектом и был при этом абсолютно неприспособленным к жизни человеком. Ни готовить еду, ни ухаживать за женщинами, ни красиво отдыхать он не умел. Впрочем, Ядвигу это устраивало.
Мысли о подчинённой возникли, когда Барсов заказал хорьятики – греческий салат с помидорами, огурцами, перцем, оливками и сыром фета – и сувлаки в пите – куриный шашлык, который обожала Ядвига. Она вообще обожала всё острое, перчёное и жгучее и всегда заказывала в «Юнкере» греческие либо грузинские блюда.
Мысли свернули к другой женщине.
Встреча с Евой Лузгиной в доме её отца перевернула чувства Вениамина, и с тех пор не проходило часа, чтобы он о ней не думал. После её согласия войти в ГОН они встречались трижды, и каждый раз Барсову приходилось сдерживать сердцебиение, так как он, по образному выражению отца, стал «неровно дышать» к этой женщине.
Но больше смущало другое: Вениамин заметил, как переглянулись полковник Калёнов и Ева в доме Болотова, а потом и вовсе стало понятно, что их соединяют некие воспоминания прошлого, заставляющие обоих разговаривать абсолютно по делу, подчёркнуто официально. Спрашивать полковника ГРУ в отставке о связи с Евой Барсов постеснялся и теперь при общих встречах каждый раз присматривался к поведению обоих.
Двадцать девятого мая, на следующий день после разборок с Эмилем Шамсуаровым, Барсова и Калёнова вызвал Зеленов, но не на базу, а на явочную квартиру, одну из тех, что имеет каждая спецслужба России. Да и мира тоже.
Квартира располагалась в девятиэтажном доме на улице Стрелецкая, недалеко от Савёловского вокзала. Было видно, что в ней никто не живёт, хотя за квартирой ухаживали. Во всяком случае, мебель стояла аккуратно, пыли нигде не было видно, и воздух в гостиной, где сели гости, не казался затхлым.
Зеленов ждал командира и советника ГОН один, одетый в серую твидовую рубашку с жемчужным отливом и серые брюки. Он был серьёзен и озабочен. Ни чая, ни кофе гостям не предложил. Выслушал доклад Барсова о деталях операции, раскрыл ноут, бегло просмотрел какие-то записи, оглядел мужчин ничего не выражающим взглядом серо-голубых глаз.
– Операцию с Шамсуаровым оцениваю на троечку.
Барсов и Калёнов переглянулись, и Зеленов добавил:
– Парень не испугался, пожаловался отцу, тот поднял все свои связи, хорошо подкормленные, и теперь полиция ищет террористов, якобы пообещавших устроить диверсию на бензозаправке в центре Москвы.
– Бред! – сказал Барсов.
Калёнов промолчал.
– Нам удалось вбросить компромат на Шамсуарова в сеть Следственного комитета, – продолжал Зеленов, – и расследование пойдёт по другому пути, но должное воздействие на этого сопливого хакера не оказано.
– Неужели его папаша не оторвёт голову сыну за организацию вписки? Ведь на даче творились чудовищные вещи! Будь моя воля, я бы замочил там и этого ублюдка, программатора «групп смерти», и съехавшихся нажраться и потрахаться на халяву отморозков!
– О вписке старший Шамсуаров ничего не знает. Точнее, считает, что сын просто приятно проводил время в компании друзей.
– Можем ещё раз выловить младшего…
– Не стоит светиться ещё раз. Задание вы в общем-то не провалили, так как не оставили следов, что похвально, однако действовать надо было жёстче. Убедительнее.
– Пальцы отрубать, как это делал «Стопкрим»?
– Думайте, разрабатывайте оригинальные треки так, чтобы клиент долго оставался под впечатлением и не мог больше принести вреда своей деятельностью. Зря мы, что ли, подсоединили к группе двух аналитиков? – Зеленов посмотрел на Калёнова. – От вас многое зависит, полковник, используйте свой богатый опыт.
Калёнов промолчал.
– Теперь о главном, – глянул на часы советник президента. – Решено максимально усилить борьбу с лидерами малых акторов и образований в информационном пространстве. Соответственно, и нам добавится работы – в тех зонах, где государство бессильно и где ему будет угрожать дестабилизация, развёртка протестных движений и «цветных» революций. Лидеры этих групп должны исчезать без следа.
В гостиной стало тихо.
Зеленов оценивающе прошёлся по лицам собеседников цепким взглядом.
– Я сказал что-то непонятное?
Барсов помедлил.
– Мы обсуждали… несколько иные направления работы.
– Эти направления со счетов не сбрасываются. Но информационные технологии в значительной мере развиваются вне системы защиты колеблющихся умов на основе решений с открытым программным кодом. Соответственно, небольшие группы как зародыши массовых волнений и даже отдельные граждане могут получать новейшие разработки критических псилингвистических технологий, что вполне может привести к социальному взрыву. Теперь понятно?
Барсов посмотрел на спутника, но Калёнов продолжал молчать.
– Я понял.
– Вот и отлично. В прошлый раз мы обсуждали план приоритетных направлений борьбы с коррупцией на оперативно значимом уровне. Он слегка изменён. Президент серьёзно обеспокоен тем, что при нынешнем уровне коррумпированности МВД и даже спецслужб не может опираться на эти структуры в должной мере. Как показывает собранный на сотрудников министерств и ведомств компромат, кое-какие руководители подразделений вполне готовы выступить на стороне либеральной «пятой колонны» и устроить «московский майдан». Со всеми вытекающими. Поэтому первым настоящим испытанием для ГОН будет ликвидация одной такой ячейки, закопанной в недра Следственного комитета, босс которой возомнил себя новым Берия. Если справитесь, следующие задания будут ещё сложнее и ответственнее.
Зеленов развернул ноутбук экраном к сидящим.
– Читайте.
Материал оказался интересным.
В апреле этого года лейтенант Юкхан Бенусов, оперативник УВД Северо-Западного административного округа столицы, в подмосковном Солнечногорске выследил преступника, который больше года находился в разработке по подозрению в похищении и убийстве людей. Выждав момент, когда подозреваемый выйдет из машины, Бенусов и его напарник подошли к нему и предъявили удостоверения. Подозреваемый ударил напарника лейтенанта и бросился бежать. Бенусов преследовал его через дворы и школы два километра, пока не догнал, и применил силовой приём. Однако на этом дело не закончилось.
Доставленного в Главное следственное управление Следственного комитета России преступника отпустили через сутки, а ещё сутки спустя особисты ГСУ предъявили в отделение СК в Солнечногорске фото побоев, которые задержанный якобы получил при поимке. После этого в отношении Бенусова было возбуждено уголовное дело по статье о превышении служебных полномочий, а дело о подозреваемом было закрыто. Ещё через неделю начальник УВД вызвал лейтенанта к себе и сообщил, что он уволен «до выяснения обстоятельств задержания невинного человека», так как против Бенусова дали показания не только сотрудники солнечногорского СК, но и его бывший напарник.
Барсов перевёл взгляд на Зеленова, собираясь задать вопрос, но тот остановил его жестом:
– Дочитайте до конца.
Через две страницы текста стало понятно, за что Бенусова невзлюбили коллеги.
Оказалось, что у заместителя начальника УВД Липяго давно, как говорится, «был зуб» на лейтенанта Бенусова, слывшего правдолюбцем и не раз возражавшего против тех или иных действий начальства. Нашлись у заместителя и подельники, сотрудники особого отдела, не раз оказывавшие давление на следователей и свидетелей преступлений коллег. А на одном из совещаний отдела СК кто-то вслух предложил убрать Бенусова и подкинуть ему пистолет, чтобы это выглядело как сопротивление задержанию.
Дочитав дело до конца, Барсов поднял глаза на Зеленова:
– Не понимаю, зачем нам ввязываться в это обычное дело…
– Не обычное, – возразил Зеленов. – Мы пробили всю эту историю по цепочке и выяснили, что задачу снять все обвинения с задержанного поставил не кто иной, как прокурор Центрального административного округа Царнаев, которому пожаловался замначальника УВД ЦАО Липяго.
– Он так важен для прокурора?
– Кто?
– Задержанный?
– Фигурант дела Шамиль Дзагоев является родственником генерального прокурора Чечни.
Барсов присвистнул.
– Так вот в чём дело?
– Разрулить конфликт по-хорошему не удалось. Бенусов слёг в онкологическую клинику на Каширке с диагнозом лейкоз – на нервной почве, но остаётся под ударом. Парни с Кавказа его добьют, если не вмешаемся мы.
– И всё же я нашёл бы способ добиться аудиенции у начальника Следственного комитета и объяснить ему суть происходящего.
– Наши резиденты пытались это сделать, но у них ничего не получилось. Царнаев изложил начальнику СК свою версию событий раньше.
– Неужели они сговорились? Вроде бы за руководством Комитета грешков не водилось.
– Пришёл новый начальник, началась перестройка, многие специалисты ушли в родственные структуры.
– Значит, это кому-то выгодно?
– Выгодно той самой сволочной либеральной власти, с которой мы и начинаем войну. Дело Бенусова в общем-то действительно рядовое, таких по стране сотни, но оно потянулось к высшему эшелону правоохранителей, принимающих решения, и эту цепочку надо рвать. После намеченной операции мы займёмся Банком России и торговцами нефтью.
– А что с Банком? У меня в плане нет о нём никаких упоминаний.
– Материал получите в ближайшее время. Коротко проблема в следующем: Банк России принципиально перестал направлять финансы на поддержку экономики страны и её граждан, владея огромными международными и золотовалютными резервами. В руководстве Банка сложился религиозный тип сознания, в котором место Бога занял глобальный бизнес. Банк делает всё, чтобы этот глобальный бизнес съел Россию. Если коррупционеры во власти, до которых мы ещё доберёмся, выкачивают деньги из страны «по-чёрному», то Банк делает это «по-белому», на якобы законных основаниях. А результат один – Россия не развивается! Да и не сможет развиваться, основываясь на принятой абсолютно неправильной модели развития. Сверхдоходы бюджета только за апрель этого года составили пятьсот миллиардов рублей, неиспользованных остатков финансов – более семи триллионов, но ни рубля из этого богатства не пошло на нужды населения России! Зато правительство снова втихую купило облигации США на двенадцать миллиардов долларов.
– Но ведь эту деятельность Банка должен кто-то поддерживать, глава Банка не может сбрасывать деньги самостоятельно. Решение выносит премьер. Его и надо мочить в первую очередь.
– Вслед за президентом Банка. Задача понятна?
Барсов выжидательно посмотрел на Калёнова.
Тот молчал.
– Понятна.
– Но эту задачу мы будем решать позже, сначала позаботимся о представителях закона. Как говорится, не так страшны законы, как те, кто их толкует.
– Насколько я понял, нейтрализовать надо будет всю цепочку друзей Дзагоева.
– Всего пять человек… если их можно назвать людьми: двух Дзагоевых, начальника СК, заместителя начальника УВД Царнаева и прокурора Липяго. Причём желательно нанести удар одновременно по всем фигурантам, чтобы те, кто курирует систему, сообразили, что это именно удар. Хотя ликвидировать всех физически необязательно.
– С Чечнёй возникнут осложнения, – сказал Барсов после паузы. – У нас там нет базы, а охрана у генпрокурора наверняка серьёзная.
– Во-первых, вместе с новыми гаджетами появились новые технологические возможности для устранения… м-м-м, препятствий. Во-вторых, генпрокурор Чечни изредка приезжает в Москву на совещания, будет и в начале июня.
– Понятно. – Барсов снова взглядом предложил спутнику вставить слово. – Будем решать.
Но Калёнов промолчал.
– В таком случае не задерживаю. Двое суток на подготовку операции. Все сопутствующие службы в вашем распоряжении. Секретность – на уровне ЧД. Никто не должен знать, чем занимается ваше подразделение, в том числе Гаранин и Лавецкий. О готовности докладывать лично мне.
Барсов хотел было пояснить Калёнову, что ЧД является аббревиатурой слов «чёрная дыра» из жаргона секретных служб, но вовремя прикусил язык. Бывший разведчик ГРУ наверняка знал жаргон не хуже.
– Нужны досье на всех фигурантов дела.
– Я скину досье на ваш комп через полчаса. Ещё вопросы?
Помолчали.
– Нет вопросов, – кивнул Зеленов. – Свободны, товарищи офицеры.
В машине (Барсов приехал на встречу не на своей «БМВ», а взял служебный автомобиль) оба посидели, прокручивая в голове детали разговора. Потом Вениамин проговорил с любопытством:
– Максим Олегович, почему вы всё время молчали? Это ваша обычная манера поведения? Или вы в чём-то сомневаетесь? У вас нет своего мнения?
Калёнов ответил не сразу.
– Упаси меня господь по каждому поводу высказывать своё мнение.
– Хорошая позиция, и всё же?
По его губам скользнула лёгкая усмешка.
– Я как тот удав…
– Какой удав? – озадачился Барсов.
– Из мультика про обезьяну, слонёнка и попугая. Их друг удав произнёс: у меня есть мысль, и я её думаю.
– И какая же у вас мысль?
– Зря я согласился войти в группу.
– Ну, это не проблема, можете выйти в любой момент.
– После того как мне выдали такие секреты? Меня завтра же замочат.
Барсов сел удобнее.
– Вы преувеличиваете. Генерал Зеленов не производит впечатление палача. Надеюсь, вы таки не уйдёте?
– Во всяком случае, не сейчас. Я у вас в долгу. Без вашей помощи я до Шамсуарова не добрался бы так быстро. Хотя я поддерживаю мнение нашего начальника, считающего, что задачу мы не решили.
– Посмотрим, я лично буду держать это дело на контроле. Подонок сыграет в ящик, если продолжит участие в «Розовом слоне».
– Нужно найти и его заказчика в Киеве.
– Найдём. Так что у вас за мысль, которую вы думаете?
Калёнов снова помолчал.
– Господин Зеленов не всё нам говорит.
– А мне показалось – даже больше, чем нужно.
– Смотря с какой стороны посмотреть. С одной стороны, он хочет добиться нашего безоговорочного согласия с тем, что ситуацию в стране можно изменить только такими способами, которые предлагаются. С другой – он многое недоговаривает, особенно в части ответственности за результаты операций. Если мы не справимся, кто ответит? И как? Нас просто посадят в тюрьму или расстреляют?
– Вы и в самом деле преувеличиваете. Но почему вы не задали вопрос самому Зеленову?
– Потому что я хочу посмотреть, как отреагирует на нашу работу народ.
Барсов включил двигатель.
– Поехали.
– Куда?
– На базу, через час там будет Ева, обсудим детали операции.
– Сначала надо разработать стратегию нейтрализации всей цепочки коррупционеров.
– Вот и начнём с этого. Пока доедем до базы, все необходимые персоналии будут переданы.
Дальше ехали молча.
Обсуждение задания затянулось до вечера.
После получения всей информации о полицейских чиновниках, без колебаний пожелавших убрать с дороги лейтенанта Бенусова, Барсов, Калёнов и Ева Лузгина потратили немало энергии и умственных усилий, прежде чем пришли к единому пониманию того, как достичь цели с нулевыми потерями, после чего ещё час обсуждали детали операции. Решено было провести операцию в четыре стадии третьего июня, сразу после приземления самолёта из Грозного с делегацией генерального прокурора Чечни на борту.
Группу разбили на четыре отряда численностью от трёх до семи человек, поручив командиру каждой разобраться со своим объектом. Первым, нацеленным на «уговоры» генпрокурора Дзагоева, за которым тянулся достаточно грязный след тёмных дел, взял командование на себя Барсов. Второй поручили Яшутину, изучив его послужной список и оценив последний рейд на Украину. Его группа должна была нейтрализовать прокурора ЦАО Царнаева.
Третья группа под командованием капитана Алексеева должна была научить «жить по правде» заместителя начальника УВД Липяго. Виновника всех этих мероприятий младшего Дзагоева приговорили к безусловной ликвидации, поручив это дело лейтенанту Виткеру.
Четвёртой группе давалось задание выйти непосредственно на начальника Следственного комитета, и Барсов призадумался, прикидывая, кто из его проверенных оперативников сможет выполнить задачу.
– Я тоже хочу принять участие в операции, – сказал немногословный Калёнов. – Поручите начальника Комитета мне. Тем более что я знаю этого человека.
Барсов и Ева посмотрели на него с одинаковым любопытством.
– Старого или молодого? – хмыкнул Барсов.
– Нового.
– Откуда вы его знаете?
– Это сын генерала Бескудникова, бывшего начальника Калининградского военного округа. Я встречался с обоими в Калининграде.
– Когда?
– Достаточно давно, больше десяти лет назад.
– Тогда вам нельзя поручать эту операцию.
– Наоборот, это может сыграть нам на руку, – возразила вдруг Ева.
Оба посмотрели на неё: Калёнов задумчиво, Барсов с удивлением.
– Почему вы так думаете?
– Я тоже знаю младшего Бескудникова, он консультировал наших парней в одном спорном деле. Мне он показался жёстким, но рассудительным человеком. Предлагаю поручить контакты с Бескудниковым нам обоим.
Барсов перевёл взгляд на Максима Олеговича, лоб которого прорезала вертикальная морщинка.
– Надо тщательно взвесить…
– Уверена, мы справимся, – перебила его женщина. – Мне почему-то кажется, что глава СК не знает всех деталей следствия по делу лейтенанта Бенусова. Его дезинформировали. Мы исправим ситуацию, и нам легче попасть на приём к Бескудникову.
Барсов неопределённо покачал головой, размышляя и одновременно отгоняя мелкую ревнивую мыслишку.
– Во-первых, я не верю, что он адекватно отреагирует на ваши… наши аргументы. Во-вторых, в случае неудачи вы сразу подставите всю группу. Не нужно большого ума, чтобы проанализировать ликвидацию цепочки Липяго – Царнаев, сопоставить с вашим рандеву с Бескудниковым и сделать вывод о существовании ГОН.
Глаза Евы сверкнули иронией.
– Мы все рискуем, товарищ майор, в том числе и в случае неудачи любого другого подразделения. Однако считаю необходимым использовать шанс мирного исхода. Вот если Бескудников не отреагирует как нам надо, тогда и подумаем об устранении.
Барсов покатал по столу карандаш; совещались в его кабинетике в учебном корпусе на базе, подстраховавшись устройством от подслушки.
– Максим Олегович?
– Ева права, – сдержанно ответил Калёнов. – Начинать следует с визита в Комитет, предварительно поставив его под аудиоконтроль. Уже через час после визита будет известно, какое решение примет господин Бескудников.
– Если он вас сразу не арестует.
Калёнов и Ева переглянулись. У обоих опустились уголки губ – совершенно одинаково, словно они были братом и сестрой, выражая удивительное чувство внутренней свободы.
– Пусть попробует, – сказал Калёнов.
– Хорошо, – отступил Барсов. – Я доложу Зеленову о наших предложениях. Сколько вам нужно оперативников для поддержки?
Ева кинула вопросительный взгляд на отставника.
– Ни одного, – лаконично ответил Калёнов.
– И всё же я выделю вам одного человека, на всякий случай, для подстраховки. Без возражений, пожалуйста. К утру мне нужна дорожная карта вашего визита, со всеми возможными вариантами. Встречаемся здесь же в десять утра.
Ева встала.
– Мы будем готовы. Пойдёмте, товарищ полковник.
Калёнов послушно поднялся. За ним встал Барсов.
– Может, поужинаем вместе?
– Нет времени, майор, – сказала женщина похолодевшим голосом. – До утра не так много времени.
Оба вышли.
Барсов подождал немного, сел, удерживая в памяти лёгкое замешательство на лице бывшего сотрудника ГРУ: в его взгляде, брошенном на аналитика военного министерства, смешались любопытство, лёгкое удивление и недоверие. Подозрение Вениамина переросло в уверенность: Калёнов и Ева были знакомы в какой-то личной плоскости, и воспоминание об этом не давало им покоя.
Ревнивая мыслишка вернулась.
– Чтоб я так жил! – с расстановкой проговорил Барсов.
